ТАРАСОВ ИДЁТ ПО СЛЕДУ
Сообщив Центру известие об исчезновении младшего сына академика, Тарасов ожидал разноса, но такого!.. Хорошо, что при этом он был один в своём служебном кабинете. Москва не скупилась на оригинальную терминологию. Не всякому сапожнику под силу такой непечатный лексикон. Семь, а может, и больше потов сошло с массивной фигуры чекиста. Как хотелось ему бросить трубку, послать всех к чёрту, но что оставалось делать полковнику по чину и стрелочнику в сложившейся ситуации. Ему не давали от-крыть рта, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание.
Разнос закончился тем, что Москва приказала немедленно отыскать пропавшего ребёнка, иначе… Что будет иначе, Тарасов отлично знал: лишение льготной пенсии и всех других привилегий.
По окончании разноса полковник ещё долго приходил в себя, снимая стресс стаканами хорошей водки. "Влип так влип! – рассуждал Тарасов. – И способил же Всевышний послать академику сыночка-гения! Куда он пропал – поди догадайся. На виду у двадцати четырёх камер среди бела дня исчез. Не может быть, чтобы не осталось никаких следов!"
Тарасов срочно потребовал, чтобы его помощник капитан Егоров доставил в кабинет все видеоплёнки злополучного дня. Сам же прошёл в бытовку переодеться, благо уставом службы это предусматривалось.
– Садись, капитан, – поприветствовал вошедшего Тарасов. – Давай прокрути видеозапись четверга 17 марта.
Капитан ещё не знал о предмете разговора, но на всякий случай спросил:
– Что-нибудь случилось, товарищ полковник?
– Случилось, – нервно отреагировал шеф. – Такое случилось, что не дай бог.
– И всё-таки?
– Пропал меньшой сынок академика.
– Да вы что?!
– Вот тебе и что! Был и вдруг сплыл. Никаких следов.
– Но мы же… – попытался защитить себя и всю службу охраны Егоров, – каждый шаг детворы держим под наблюдением… даже ночью.
– Плохо держите, – возмущённо ответил Тарасов. – Ладно, факт есть факт. Давай, капитан, помозгуем, что и как предпринять для поиска пропавшего.
Полковник поведал своему подчинённому всё, что услышал из уст родителей.
– Не густо, – констатировал Егоров. – И что, в кабинете нет никаких следов?
– Совершенно никаких. Хотя нет! Не на своём обычном месте лежал степлер. Но что это нам даёт?
– Товарищ полковник, – повёл нить расследования Егоров, – а этот степлер прошёл лабораторную экспертизу?
– А что это даст?.. Хотя постой, постой. Степлер может быть уликой. Если предположить, что Русия похитили, причём похищение не сопровождалось шумом, который могла бы услыхать прислуга, то степлер мог выступить в качестве предмета, коим саданули мальчишку по голове. Много ли надо малюсенькой головёнке.
– Логично, – согласился Егоров. – Но кто тогда воспользовался степлером?
– Естественно, – продолжал рассуждать Тарасов, – им воспользовался тот, кто был заинтересован в похищении Русия, и как ни крути, кто-то из своих.
– Логично, – повторил капитан. – Но кто?
– Охрана и прислуга, и сами родители исключаются.
– Неужели кто-то из братьев?
– Тоже сомнительно. По всем показаниям никто из них во время проводов масленицы не отлучался.
– А этот шалопут Каин? Пакостливый мальчишка?
– Родители подтверждают его алиби. Он всё время был со всеми вместе. Но давай на всякий случай прокрутим видеозаписи.
На экране монитора замелькали кадры ребячьего веселья. Каин крутился среди братьев, участвовал в играх, был в хорошем настроении.
– Ну-ка придержи кадр, – вдруг заинтересовался полковник. Егоров застопорил сцену игры. – Или мне кажется или с глазами плохо, но здесь я не вижу Каина. Приглядись, капитан.
Оценив обстановку, Егоров подтвердил:
– А ведь точно, товарищ полковник, Каина нет.
– Так, так, – Тарасов почувствовал вдохновение, – крути дальше.
Дальнейший просмотр показал отсутствие Каина. Но вот он появился вновь как ни в чём ни бывало.
– Значит, Каин какое-то время отсутствовал, – продолжал рассуждать полковник. – Установи, Егоров, время отсутствия.
– Проблем нет, – Егоров зафиксировал момент исчезновения Каина и с праздника и появление его вновь на торжестве. – Ровно тридцать пять минут!
– Тридцать пять… Говоришь тридцать пять… Этого времени вполне достаточно, чтобы не только похитить Русия, но и решить его дальнейшую судьбу. Так, так… Идём дальше. – Похоже Тарасов вошёл в роль сыщика. – Допустим, мальчишку похитили. Не думаю, что похититель ломал голову над тем, где его спрятать, даже если предположить, что это – дело рук Каина. Такой маленький человечек легко поместится в любой складке одежды… Но его надо вывезти или спрятать где-то на территории, что весьма рискованно. Надо посещать, поить, кормить. Нет, нет, такая версия отпадает.
– Значит, – прервал шефа Егоров (в нём тоже разгорелся азарт сыщика), – остаётся одна версия: похищенного вывезли за пределы территории. Но как? Каждый выезд фиксируется. Надо узнать, кто покидал территорию 17 марта.
– Молодец, капитан, соображаешь, – похвалил полковник. – Брякни-ка на проходную.
В считанные секунды пропускная служба доложила, что 17 марта единственными выезжавшими за пределы территории был личный шофёр академика Степаныч и охрана. Выезжали они трижды. Первый раз отвёз академика в Институт, второй – ездил в город по просьбе Анны Евдокимовны и в третий раз привёз академика на обед. Больше никто не выезжал. Кроме академика и самого шофёра, все три раза в машине никого не было.
– Никого не было… никого не было… – рассуждал Тарасов. – Неужели Степаныч, личный водитель особо засекреченного человека? Если так, то мне точно не сносить головы. – Полковник невольно вздрогнул. Уж кто-кто, а Степаныч прошел через все сита проверки!
– Я думаю, – прервал молчание капитан, – нужно переговорить (он хотел сказать "допросить", но язык не повернулся) со Степанычем.
– Да, да, – согласился Тарасов. – Брякни…
Степаныч явился в рабочей спецовке, видно, занимался машиной. Он явно не ожидал вызова к главному чекисту.
– Здравствуй, Кузьма Степанович. Проходи, садись.
– Спасибо. Благодарствую. Мы постоим.
Заметив некую нервозность в поведении шофёра, Тарасов спокойно сказал:
– Да не волнуйся, Кузьма Степанович. Долго не задержу. Всего пару вопросов по службе. Садись и успокойся.
Переборов волнение, Степаныч присел на краешек стула.
– Кузьма Степанович, 17 марта ты выезжал по разным делам за территорию. Кроме академика, с тобой никого не было?
Слегка нахмурив брови, Степаныч силился вспомнить тот день:
– Это когда провожали масленицу?
– Так точно, именно в тот день.
– Как же не помню. Три выездки делал. При двух вместе с академиком и один раз ко мне попросился Каин.
– Каин?! – не скрыли своего ликования оба чекиста.
– Да, Каин. А что тут такого. Родители разрешали брать его с собой. Мальчишка привязался ко мне и, поверьте, для меня, одинокого старика, он стал вроде сына. И в тот раз он сказал, что мать ему разрешила. А что?
– Да ничего, – вновь успокоил Степаныча Тарасов. – Каин всё время был с тобой?
– Нет. Он попросил высадить его на пустыре – поиграть с местными пацанами. Я разрешил, поскольку ему доверял. На обратном пути он сел в машину, ни на минуту не задержавшись. Я ещё обратил внимание – мальчишка был в очень приподнятом настроении. А что всё-таки случилось?
– Всё в порядке, Кузьма Степанович. Всё в порядке. Можете идти и, конечно, о нашем разговоре – никому!
– Да понимаю. Не извольте беспокоиться, – откланялся Степаныч и вышел.
Оставшись одни, чекисты пошли по следу дальше. Первым начал Тарасов:
– Всё пока складывается хорошо. Ясно одно: Русия похитил Каин. Зачем и для чего – вопрос особый. Думаю, мы скоро это узнаем. Сложнее будет найти покупателя. Хорошо, если он - конечная цель путешествия Русия. Хуже – если покупатель тоже промежуточное звено. Как бы не потерять конца, а главное не упустить время.
– Давайте допросим Каина и чем скорее, тем лучше, – торопился Егоров.
– Допросить не проблема. Ты не забывай, что Каин – сын академика, к тому же ещё несовершеннолетний. Без родителей проводить допрос нельзя. А вот как сообщить им? Надеюсь, ты понимаешь, какой шок у них вызовет наша информация?
– А что делать?
– Попытаюсь уговорить отца, пока не сообщая об этом матери. С мужиком проще договориться. – Тарасов взял аппарат, обеспечивающий связь с академиком, поговорил и напросился на встречу.
– А ты, капитан, срочно займись той братией, с которой Каин встречался на пустыре. Наверняка у них есть вожак, ну и прочее. Не тебя учить. Действуй. Да. Отнеси в лабораторию степлер. Пусть в экстренном порядке обследуют его на предмет отпечатков пальцев.
Тарасов был опытным сыщиком, но не очень сильным педагогом, поэтому без всякого подхода изложил академику суть дела. Тот выслушал молча, но, по всему чувствовалось, что сильно волновался:
– То, что вы сообщили, полковник, для меня не стало сенсацией. Такой вариант я предполагал, но мать заверила меня, что скверный мальчишка никуда не отлучался… Но каков хитрец! Так всё устроить даже не всякому заклятому спецу под силу. Только зачем?.. Но если надо его допросить, не возражаю. Только в моём присутствии и пока без участия в этой неприятной миссии матери.
Академик вызвал Кшысю и попросил, чтобы она срочно нашла и пригласила в кабинет Каина.
А Каин в это время сидел на своей излюбленной ели и изучал купленную свободу. Чернёный "макар" приятно холодил руки. Мальчишка пересчитал патроны. Их было ровно двадцать, все один к одному, с медными пулями и капсюлями. Он сгорал от нетерпения скорей испытать пистолет. Как раз напротив через забор на тополе уселась стая ворон. Они дружно вели каркающую мелодию, не подозревая об угрозе, нависшей над ними с противоположной стороны.
Каин прищурил левый глаз, навёл пистолет на ворон и нажал курок. "Макар" промолчал. Каин нажал второй раз. Но "макар" промолчал и на этот раз. Разъярённый мальчишка стал нажимать курок раз за разом, но результат был один и тот же.
Вороны продолжали вести свою каркающую мелодию. Стрелок менял один за другим патроны, но никто из них не дал ожидаемого результата. Мальчишка от злости заплакал: "Проклятый Гашиш! Надул! Надул!.. Погоди, я с тобой рассчитаюсь!.." – сквозь слёзы успокаивал себя Каин. Его ничуть не беспокоила судьба брата, обмененного на фальшивую игрушку.
– Каин, Каин, где ты, мальчик? – раздался голос бабы Кшыси. – Иди, отец вызывает.
"Ну, вот и всё. Наверняка спросят про Русия", – подумал мальчишка, слезая с дерева и пряча игрушечный пистолет в облюбованную им нишу. Он был уверен, что его тайну никто не узнает, а значит, всё будет хорошо.
Но что может противопоставить ребёнок, даже самый хитрый, уму взрослого человека, к тому же занимающегося всю жизнь расследованием самых запутанных дел!
Пока Каин, умышленно не торопясь, шёл к отцу, Тарасову доставили экспресс-анализ степлера, на котором были обнаружены отпечатки пальцев Каина и частицы кожи, принадлежащей Русию.
Припёртый неопровержимыми фактами Каин раскололся. Отец многое мог бы простить своему непутёвому сыну, но в его голове никак не укладывалось, как можно променять живую душу, причём необычайно одарённую, на какую-то игрушку. Ничего вразумительного на этот счёт Каин не мог сказать.
Родители, конечно, разберутся, как поступить с ним дальше.
Тарасов, удовлетворённый первым успехом поиска, тотчас же проинформировал Москву. Итак, всё упёрлось в Гашиша. И как гром среди ясного неба стало для сыщика сообщение в "Жёлтом Цыбулёвске" – о загадочной смерти этого самого Гашиша.
След Русия потерялся.
ШАНТАЖ
Лёха витал в облаках. Свидетелей нет. Гашиша нет. Что поделаешь, таков закон преступного мира: если – не ты, то – тебя. Пацанёнка из "коммунизма" не стоит брать в расчёт. Лично его, Лёху, он никогда не видел. Упрётся Тарасов в Гашиша, а с мёртвого какой спрос. Единственным свидетелем остаётся "живая кукла". Но что может она, спрятанная в наглухо закрытой жестянке? А товар действительно многого стоит. Этот придурок Гашиш за шесть штук его отдал. Болван! Так рассуждал Лёха, покидая парк через дыру в заборе.
"Не стоит торопиться с передачей "куклы" боссу", – продолжал рассуждать Лёха. Он хоть и опустился на дно цыбулёвского преступного мира, но в душе оставался отличником и маменькиным сынком. Часто, оставаясь в одиночестве, он мечтал вырваться из засосавшего его болота и встать на путь преуспевающего бизнесмена. Но для этого нужны деньги. Большие деньги. Если посчастливится озолотиться, ни одного лишнего дня не останется он в этом ставшем ему ненавистным Цыбулёвске. В загранку, только в загранку! В его руках тот золотой ключик, с помощью которого он откроет заветную дверь.
После смерти матери, не пережившей трагедию сына, приватизированная квартира досталась ему. В отличие от коммуналки Гашиша, Лёха содержал своё жилище в порядке. Этого требовал этикет того мира, в котором он общался. Да и частенько у него, как он выражался, “на приёме бывали дамы”, весьма авторитетные в городе. Получив удовольствие, они становились спонсорами альфонса: деньги не ахти какие, но все пили только коньяк или шампанское импортной поставки, закусывали тоже не селёдкой и солёным огурцом…
Придя домой, Лёха сразу отвинтил крышку термоса, понимая, что "живая кукла" в жестяном вакууме протянет недолго. Бережно вынув Русия, положил его на стоявшую рядом тумбочку. "Кукла" не шевелилась. Он сделал несколько нажатий пальцем на крохотную грудку, вдохнул в маленький ротик воздух. "Кукла" двинула ножками, потянулась ручками, открыла ротик и вдруг чихнула. У Лёхи отлегло от сердца. Живой! Живой!! Радости не было предела.
Малыш едва слышно прошептал:
– Пить… пить…
– Сейчас, сейчас, мой маленький, – Лёха бросился на кухню, схватил стакан с жидкостью, вернулся и прикоснулся к губам малыша. Почувствовав живительную влагу, Русий стал жадно глотать. Напившись, уже окрепшим голосом произнёс:
– Спа-си-бо.
– Ну и молодец. Сейчас я тебя накормлю. Как тебя звать, малыш? – в быстротечной встрече с Гашишем Лёха забыл спросить имя академикова ребёнка.
– Ми-тя, – соврал пленник.
– Митяй! Очень удобное имя, – одобрил Лёха. – Я думаю, Митяй, мы найдём с тобой общие точки соприкосновения. Я человек покладистый. Хотя, если честно сказать, любую попытку к бегству пресеку жёстко. Соображай…
Оказавшись в необычной обстановке, Русий пытался выработать хоть какой-то план побега из неволи. Оставаться здесь у него даже в мыслях не было. А хозяин между тем думал, чем накормить свалившееся счастье и где его разместить. "Кукла" настолько мала, что при желании пролезет в любую щель.
Оглядевшись, Лёха нашёл в холодильнике "ножку буша" и быстро зажарил её на газе. Русий-Митяй с жадностью набросился на предложенную еду. Вкусно, что и говорить, совсем как у Фёдоровны. Дабы завоевать расположение хозяина, Русий сказал ему традиционное "спасибо".
– Это по-нашему. Молодец, Митяй! – похвалил его Лёха.
В гостиной обширной квартиры висела под потолком большая клетка для попугая. Лёха раздумывал недолго.
– Митяй, вот твой теремок. Обустроишь его и живи припеваючи. О воде, пище и прочих удовольствиях не переживай. Всё у тебя будет.
На обустройство жилья не потребовалось много времени. Хозяин вставил в клетку коробку из-под обуви, положил в неё кусок ваты, поставил рюмку с водой и остаток окорочка, пару шоколадных конфет и печенюшку. Затем осторожно водворил своего пленника в попугаево жилище, закрыл дверку на засов. Но, не удовлетворившись этим, пошарил глазами по комнате. Под рукой оказался браслет, фиксирующий руки при задержании преступника, вставил его в петли клетки и защёлкнул. Ключ от браслета положил себе в карман. Сам же пошёл поваляться на диване. Надо было обдумать, как жить и что делать дальше…
ПОДСТРОЧКИН
Фёдор Подстрочкин тоже возлегал в своём любимом кресле и тоже размышлял. После того, как он, единственный из всей журналистской братии, поместил фотографию загадочного последыша академика Кузнецова в своей газетёнке, в глазах шефа он ещё более упрочил свой авторитет: наградой тому стало значительное повышение жалованья. Шеф поставил перед ним новые задачи, главной из которых должна стать информация из Института академика и его семейного логова. Как её добыть, какими способами, как обхитрить Тарасова, Подстрочкина учить не надо. Он обладал профессиональным чутьём, всегда оказываясь если не первым, то одним из них там, где пахло сенсацией.
Вот и на этот раз оказался на месте обнаруженного трупа у писающей скульптуры с одновременно прибывшим нарядом милиции. И пока его не отогнали, успел сделать несколько снимков трупа. Парень лежал распластанным с сигаретой в зубах. Как заядлый курильщик, Фёдор сразу определил, что сигарета была из очень дорогостоящих. Пока менты копошились, развёртывая свои причиндалы, Подстрочкин умудрился выхватить сигарету из зубов трупа и скрыться в кустах.
Сейчас он строил догадки, кто и зачем убрал этого парня, тем более следаки не обнаружили признаков насильственной смерти.
А что, если ответ скрывается в сигарете? При этой мысли он вскочил с кресла и бросился обыскивать карманы своей куртки. Сигарета была явно импортного производства. Такие во всех магазинах Цыбулёвска не сыскать днём с огнём. Похоже, что курильщик сделал не больше двух-трёх затяжек. От сгоревшей части исходил ароматный запах. Подстрочкину так захотелось испытать удовольствие от импортной сигареты, что он, не мешкая, отрезал кончик обслюнявленного мундштука и потянулся за зажигалкой.
Он нажал на колёсико, поднёс огонь к сигарете, и в это мгновенье его осенила мысль: "Без признаков насильственной смерти…" А что, если смерть пришла из этой самой сигареты? Подстрочкин выплюнул подозреваемую изо рта. Но если сигарета – единственная главная улика, а она находится у него в руках, – значит, есть шанс продать улику нерасторопным ментам. Фёдор от удовольствия потёр руки и по привычке залпом осушил бокал мартини.