ФЁДОР ПОДСТРОЧКИН
В редакцию газеты "Жёлтый Цыбулёвск" на приём к главному редактору пришёл Фёдор Подстрочкин. Главного не устраивала скудная информация о рождении Хозяйкой города необычного ребёнка. Известно, что на безрыбье и рак рыба, поэтому ему пришлось запустить отсебятину Подстрочкина: всё-таки оказались первыми. Но газете требовалось большее.
Прихлёбывая кофе, редактор протёр массивные роговые очки и определил их на не менее массивный нос.
– Ты понимаешь, Хвёдор, – так всегда он называл Подстрочкина, тем самым подчёркивая кто есть кто, – нам нужна самая подробная информация о семье академика, о его новом клоне. Мы, и никто другой, первыми должны заполучить материал. Конечно, Тарасов постарается перекрыть все каналы утечки информации, но мы обязаны найти лазейку. И эту почётную и, не скрою, весьма сложную задачу, способен решить только ты – самый опытный и самый пронырливый папарацци. За деньгами дело не станет. Вопросы есть?
– Понимаю, шеф, всю важность задания. Постараюсь выполнить!
– Помни: как можно быстрее!
– Придётся вспомнить кой-какие связи, о которых, надеюсь, не подозревает Тарасов.
– Вспоминай, на то у тебя и голова. Хотя сомневаюсь, что в архивах Тарасова их нет.
Шеф выполз из уютного кресла, дав понять, что разговор окончен.
Придя домой в свою холостяцкую обитель, Подстрочкин наскоро сварганил ужин из традиционной глазуньи и пары мясных котлет, уселся в подранное кресло и принялся рассуждать логически: по каким каналам можно заполучить требуемый материал. Логово академика исключалось – там все проверены на сто раз службой Тарасова, а самое главное – оно контролируется круглые сутки. Не перехватить ли их по дороге? Вряд ли. Там всех возят в бронированном лимузине с тонированными стёклами.
Фёдор подцепил на вилку кусок котлеты, и тут его осенило: а что, если… Родившееся чадо, каким бы оно ни было и кому бы ни принадлежало, необходимо зарегистрировать. А где регистрируют? В ЗАГСе. А кто заведует этим благородным заведением? Вероника Иосифовна, давняя подруга и любовница. Вот она где, лазейка! Фёдор закинул в рот котлету и, довольный, залпом осушил бокал мартини. Набрав номер подруги, он рассыпался любвеобильными фразами и напросился на срочный визит. Приглашение тут же получил с благодарностью.
РЕГИСТРАЦИЯ
В пятницу, на седьмой день после рождения Русия, родители повезли сына в ЗАГС. Малыш сидел во внутреннем кармане тёплой куртки отца. Высунув головёнку, он обозревал окружающий мир. Постовые, зная известную машину, брали руку под козырёк.
– Степаныч, почему люди в синих шинелях тебя приветствуют? – полюбопытствовал Русий.
– Если б меня… – Улыбнулся шофёр. – Они приветствуют твоих родителей.
– Значит, маманя с батяней уважаемые в городе люди, – сделал заключение Русий.
– Это очень хорошо, сынок, когда тебя уважают, – сказал отец.
Здание ЗАГСа было одним из красивейших в городе.
– Слава Богу, никого нет, – подумала Анна Евдокимовна. – Вероника сдержала своё слово.
– Батяня, возьми меня на руки, а то я весь запарился, – попросил Русий.
– Да, сынок, – отец нежно поставил Русия на свою широкую ладонь.
Русий потянулся во весь рост, простёр руки к нему и воскликнул:
– Лепота!
В этот момент яркая вспышка ослепила всех. Невесть откуда появившийся Подстрочкин успел заснять, и не один раз, остолбеневших родителей и их чудо-ребёнка.
Опомнившись, они быстро вошли в здание. Один из агентов Тарасова оттолкнул Подстрочкина, и тот сразу исчез: сенсация и большой гонорар обеспечены!
Русий не сразу проморгался. Яркая вспышка ещё долго туманила глаза, но, в конце концов, всё обошлось.
– Всё-таки пронюхали. Плохо работает служба Тарасова, теперь разнесётся, – чуть не выругался академик.
– Будем надеяться на лучшее, – успокоила его жена.
Заведующая ЗАГСом, полноватая, но ещё весьма симпатичная женщина 45-50 лет, с аккуратно убранными пепельными волосами и мягко-голубыми глазами, сама открыла дверь регистрационного зала:
– Пожалуйста, заходите. Здравствуйте... А, Анна Евдокимовна, давненько мы с вами не виделись. Что, ещё одного мальчика?
– Да, да, Вероника. В который раз Всевышний осчастливил нас. Требуется соблюсти формальность регистрации.
– Что ж, тогда приступим. Итак, Анна Евдокимовна, когда вы родили ребёнка?
– Неделю назад.
– Неделю? И как вы себя чувствуете?
– Прекрасно! Роды были на редкость лёгкие, залёживаться не пришлось.
– То есть как "не пришлось"?
– Понимаешь, Вероника, сын родился очень развитым, и супруг посчитал – незачем мне оставаться на больничной койке.
– Извините, Анна Евдокимовна, я вас не понимаю, что значит "развитым"?
– Ну, как тебе сказать… ну… он родился сразу взрослым.
Вероника Иосифовна, соблюдая субординацию, уже не могла обращаться к подруге только по имени, но у ней сорвалось:
– Аннушка, что ты говоришь?! Кто "взрослый"?
– Успокойся, Вероника, я тебе всё объясняю. Ребёнок родился сразу взрослым.
– Ничего не понимаю, что значит "сразу взрослый? Новорождённый - взрослый"?!
– Ну... он всё понимает. Вот даже сейчас, когда мы ехали сюда, он с отцом разрабатывал один очень интересный проект.
– Простите, Анна Евдокимовна, я никак не возьму в толк, о ком вы говорите?
– Господи, да что ж тут непонятного? – Анна Евдокимовна начала раздражаться. – О сыне говорю, который родился неделю назад!
– "Неделю назад"?! И уже говорит!? – Вероника Иосифовна проглотила ком в горле и почувствовала, что начинает терять сознание. Она достала флакончик с нашатырным спиртом, понюхала, культурно чихнула и, придя в себя, переспросила:
– И уже говорит?
– Ну, он же взрослый!
Вероника Иосифовна захлопала ресницами и схватилась за голову.
– Ма! – донеслось из внутреннего кармана присутствовавшего здесь отца. – Она что, издевается над нами?
Вероника Иосифовна уже не моргала, а выпучила глаза:
– Кто… там… у вас?
– Да я! Я! – выскочил на плечи отца Русий. Его глазёнки горели таким неистовством, что бедная заведующая ЗАГСом вдруг неестественно заулыбалась, задёргалась и со всего маху грохнулась головой о стол.
– Сынок, ну зачем ты так? – упрекнула его мать. – Напугал, а ведь она на работе. Я-то хотела подвести к этому постепенно, а ты испортил всё дело…
– Фу ты, японский городовой! А что она прицепилась – "Я что-то вас не понимаю… не понимаю". Что тут непонятного! Давайте-ка сматываться отсюда, а то Степаныч поди уже закемарил.
– Сынок, потерпи немного. Твоё рождение надо оформить официально. Так требует закон.
– Ну, если требует, никуда не денешься. Только пусть она не тянет волынку, – согласился Русий.
Наконец, Вероника Иосифовна зашевелилась, с усилием оторвала от столешницы голову, отсутствующим взглядом окинула посетителей и кое-как взяла себя в руки:
– Я правильно поняла, это ваш сын?
– Да, это наш сын.
– Слава Богу, смякитила, – подал голос Русий.
– Успокойся, сынок, и не мешай.
Вероника Иосифовна открыла толстую книгу:
– Хорошо, так и запишем. Позвольте спросить, сколько весит ваш ребёнок?
– Вообще-то мы его не взвешивали, но, пожалуй, граммов двести, наверное,будет. Как думаешь, отец?
– Да, где-то так.
– Если быть точным, – встрел Русий, – то на момент рожденья я весил сто пять граммов. А в том, что я сейчас граммов двести, это заслуга Фёдоровны.
– Простите меня. Согласитесь, такое нечасто бывает. Кто отец ребёнка?
– Батя, какой я ребёнок, она что, издевается?!
– Простите, простите… но так непривычно, – похоже Вероника Иосифовна окончательно успокоилась. – Итак, приступим к оформлению документа. Фамилия, имя, отчество родившегося?
– Кузнецов Русий Романович.
– Пол?
– Конечно, мужской! – опять не стерпел Русий.
– Дата рождения?
– 25 января 2001 года.
– Место рождения?
– Город Цыбулёвск Ростовской области.
– Национальность?
– Русский.
– Родители?
– Отец Кузнецов Роман Романович, мать Кузнецова Анна Евдокимовна.
– Мамуля, пусть запишет, что образование – самое высшее, и сразу оформит паспорт, – попросил Русий.
– Паспортом, молодой человек, занимается другая служба, а с меня достаточно той информации, которую дали ваши родители. – Вероника Иосифовна предложила родителям расписаться в акте регистрации, на чём церемония закончилась.
– Когда свидетельство о рождении было получено, Русий обратился к матери:
– Ма, я заберу его себе, всё-таки документ – первый в моей жизни.
– Хорошо, сынок, – согласилась Анна Евдокимовна. – До свиданья, Вероника. Ты уж извини, что сынуля погорячился – таким уж родился.
– Что вы, что вы, Анна Евдокимовна! Я очень счастлива. Кому ещё в мире удавалось оформлять подобную регистрацию! Обязательно приходите ещё…
ШЕСТОЙ БРАТ
В отличие от своих братьев Каин, если и играл с ними в прятки, то всегда старался спрятаться так, чтобы его искали долго и не находили. Обширная усадьба папаши-академика имела много мест, куда не проникал глаз видеокамер. Одним из таких белых пятен была густая крона высоченной голубой ели, растущей рядом с оградой. Нижние сучья позволяли без особого труда влезать на дерево и становиться невидимым в плотной кроне.
Однажды, набравшись смелости, хитрый мальчишка отважился забраться так высоко, что забор ограды оказался далеко внизу. С высоты открывалась большая панорама запредельной территории. Далеко-далеко дымили трубы большого завода. Правее виднелась замерзшая гладь какого-то водоёма, слева просматривался холм, у подножия которого беспорядочным нагромождением располагались деревянные строения, чуть дальше простирался заросший пустырь, на котором, словно муравьи, бегали человечки. Похоже они там играли. У построек дымился костёр.
Каину так захотелось побывать на просторе, где нет этих проклятых видеокамер, где его никто не одёрнет и ни к чему не принудит. Если есть свобода, то она наверняка там, на пустыре, среди никем не контролируемой пацанвы. А здесь что ни шаг, то "зачем", "куда"…
Братьям их свобода, может, и нравится, но ему, Каину, она нестерпима. Он знал, что его родители – уважаемые и авторитетные люди города, что отец-академик занимается секретной проблемой, поэтому каждый его шаг и всё, что касается семьи, находятся под постоянным контролем. Даже когда они выезжают за пределы семейной территории, за ними следуют не меньше двух машин с соглядатаями. Какая же тут свобода!
Его размышления прервали крики:
– Каин! Каин! Каин! Обед!
Мальчишка, довольный тем, что его не нашли, дождался, когда кричавшие удалились, слез с дерева и как ни в чём не бывало пошёл к дому.
На вопрос матери, которая почему-то в отличие от всех не называла его сыном или сынком, а только по имени, мальчишка спокойно ответил:
– Задержался у Степаныча… мотор промывали.
Сказав "у Степаныча", мальчишка не слукавил: действительно, он часто бывал в гараже и, не гнушаясь грязной работы, расположил к себе личного шофёра академика. Такие взаимоотношения их отец и мать принимали как положительный метод воспитания и позволяли Степанычу под его личную ответственность брать с собой Каина в поездки, при этом каждый раз не забывая поставить в известность Тарасова.
Рядом со Степанычем Каин не чувствовал себя одиноким. Что ему братья!
Особенно неприятен был ему Русий. Каин никак не мог признать над собой превосходства этого маленького урода-всезнайки. Пользуясь любым моментом, Каин пытался подстроить Русию какую-нибудь пакость, оставаясь при этом ни при чём. Особенно он не мог простить всезнайке то, что тот беспрепятственно имел право работать в кабинете отца. А Каин так хотел побывать в нём, наверняка там много интересного.
Родители знали о неприязни, которую питал к Русию их непутёвый сын. Часто, оставшись вдвоём, они обсуждали эту тему, рассматривали различные пути педагогического воздействия на Каина вплоть до строгого наказания. Но постепенно пришли к выводу, что общение ребёнка с опытным Степанычем, в конце концов, даст положительные плоды. Что касается Русия и его реакции на мелкопакостные деяния Каина, то верх у него брал разум, присущий взрослому человеку, наделённому к тому же неординарным интеллектом. Открытой вражды к своему пакостливому брату Русий не проявлял.
ПОЛКОВНИК ТАРАСОВ
Полковник Тарасов вечерял. Он сидел на утеплённой террасе, пил чай, настоенный на золотом корне, и просматривал свежие газеты, начиная с "Жёлтого Цыбулёвска". Должность не позволяла ему уважать жёлтую прессу, но полковник рассуждал по-своему. Сплетни сплетнями, но именно в бульварной прессе появлялись материалы, заслуживающие внимания начальника Цыбулёвского отделения Федеральной Службы Безопасности. Ранее руководимый им спецотряд "Анна", входивший в структуру Министерства Внутренних Дел, в связи с появлением в Цыбулёвске особо засекречен-ного объекта, был передан в подчинение ФСБ, укреплён материально и значительно расширен в кадровом составе.
Наряду с усилением режима охраны самого объекта, скрытого под названием "Научно-исследовательский институт по производству экологически чистой воды", которая проформы ради действительно выпускалась незначительными партиями, его службе добавилось работы по охране многочисленного семейства Кузнецовых. Как никак, Анна Евдокимовна – Хозяйка города, а Роман Романович – академик, спе-циализирующийся на теме, о которой ему, полковнику охранной службы, не положено знать. Он, конечно, как и многие цыбулёвчане, догадывался, чем занимается Институт, но тема клонирования настолько глубока и многопрофильна, что он даже не пытался вникать в подробности. Он настоял, чтобы академику выделили отдельную территорию для проживания всего семейства с особой системой контроля.
Немало хлопот доставляла клонированная ребятня академика-отца. Жизнерадостные шустрята разбредались по большущей территории двора, играли в прятки, да так иногда прятались, что все двадцать четыре видеокамеры, установленные даже в туалетах, не могли уследить за ними. Хотя Роман Романович полностью доверял чекистам, но деньги, причём достаточно большие, всё равно надо было отрабатывать. К тому же пенсия маячила не за горами, хотелось на неё выйти, сохранив все регалии и привилегии.
Хлебнув очередную порцию чая, полковник поперхнулся: зазвонил правительственный телефон. Ох, не любил полковник эти звонки! Сегодня он не располагал настроением говорить с Москвой. Но служба есть служба. Весьма неохотно Тарасов взял трубку.
– Анатолий Фёдорович! – послышался раздражённый голос московского шефа. "Видно, не к добру", – подумал Тарасов. Недовольный голос продолжал. – Как вас понимать, полковник?! Почему не проинформировали о рождении Хозяйкой чудо-ребёнка?! Почему Москва узнаёт об этом из израильских источников?! Чем вы там занимаетесь?! – накал раздражения по ту сторону нарастал. – Вас что, не устраивает ваша должность? Если так, то за этим дело не станет.
Тарасов настолько растерялся, что никак не мог сообразить, о каком ребёнке идёт речь. Он был в курсе, что семья академика ожидала пополнение, но что это пополнение свершилось, ещё никто не знал и никто не поставил его об этом в известность. "Вот сволочи-помощнички!" – выругался про себя Тарасов, продолжая вникать в суть гнева шефа. А Москва продолжала разнос: – Вы понимаете, какой резонанс в мире вызвал ребёнок-вундеркинд? Вы понимаете, что это значит?! У отца-академика, работающего над сверхсекретным заданием, появился ребёнок, заговоривший в утробе матери! Вы можете себе представить, какой интерес проявят все уважающие себя разведки?!
– Товарищ Первый, – заикаясь, начал оправдываться Тарасов, – признаюсь, недоглядели. Виновные понесут наказание. Обещаю через полчаса дать вам полную информацию по существу дела. Приму все меры к усилению охраны семьи академика, особенно последнего его ребёнка.
– Что примете все меры, надеюсь, не болтовня. В противном случае меры придётся принимать нам. Надеюсь, вы понимаете, что за этим стоит?!
– Понимаю, товарищ Первый.
– Вот так, – более спокойным тоном прореагировала Москва.
– Полковник, почему первыми о рождении ребёнка-вундеркинда узнали евреи? По-хоже, у вас в Цыбулёвске действует их агентура. Немедленно делайте невозможное, иначе нас всех ждут очень большие неприятности! Вы понимаете всю серьёзность положения?! Найдите агента! Срочно!.. Что вы молчите?! – голос Первого прозвучал зловеще.
"Ещё не хватало агентуры!" – промелькнуло в мозгу Тарасова, но Первый ждал ответа, и полковник отчеканил чётко, по-военному:
– Так точно, понимаю, товарищ Первый!
– Раз понимаешь, действуй! Через полчаса жду полной информации! – голос на другом конце провода умолк, Москва отключилась.
Только сейчас Тарасов пришёл в себя. От разговора с начальником он весь взмок и первым делом вытер пот, затем залпом осушил недопитый чай и нажал кнопку пульта.
Начинался разнос по нисходящей линии. За полчаса предстояло полностью овладеть ситуацией.
ГАШИШ
В один из дней масленичной недели Степаныча отправили в город по неотложным делам. Каин напросился ехать с ним. К этому времени он был у Степаныча в полном доверии и тот не посмел ему отказать.
На пустыре, мимо которого они проезжали, уже не муравьи, а всамделишные пацаны катались с искусственной горки, гоняли по заснеженному полю мяч, а кое-кто грелся у костра.
У Каина ёкнуло сердце. Вот она, свобода! Вот бы влиться в компанию по-настоящему свободных людей!
– Степаныч, – решился Каин, – позволь мне покататься с горки.
– Дак у нас есть своя горка, куда лучше этой! – возразил шофёр.
– Степаныч, ну что тебе стоит, – продолжал упрашивать Каин, – будешь возвращаться назад, тогда и меня захватишь.
Инструкция не позволяла оставлять ребёнка академика одного ни на минуту, особенно за пределами автономии, но Степаныч, как и всякий взрослый человек, к тому же не имеющий собственных детей, по-отцовски пожалел мальчишку, пустившего слезу.
– Ладно, не реви! Двадцати минут тебе хватит. Только с одним уговором – ни в какую драку не ввязываться и ни с кем не брататься, ясно?!
– Степаныч, миленький! Конечно, конечно, ясно, будь уверен! – радостно воскликнул Каин и тут же выскочил из машины…
Он подошёл к костру. Среди всей пацанвы Каин выделялся приторно чистым и сверхмодным одеянием: ярко оранжевой с капюшоном пихорой со множеством карманов, блестяшек и замков, необычной голубизны спортивными брюками и, конечно же, кроссовками – мечтой любого мальчишки.
Заметив такое чудо, появившееся из навороченной машины, ребятня окружила Каина.
– Откуда такое пугало в наших краях? – с явной насмешкой произнёс парень, по-видимому, авторитет среди пацанвы. Он выделялся не только ростом и весьма неприятным ликом, но и беззубым ртом, в котором гуляла туда-сюда сигарета. Каин оторопел, даже растерялся. "Неужели так выглядит свобода?"
– Ну, что молчим, маменькин сынок? – повторил верзила, смачно выплюнув окурок в лицо Каина.
– Гашиш, – пытаясь заступиться за Каина, сказал мальчуган в кроличьей шапке, – этот пацан из "коммунизма", ну, из усадьбы академика.
– Вот как! – удивился Гашиш. – Прекрасно. Тогда будем знакомы, – он протянул руку с массивной печаткой на среднем пальце. – Никола, в простонародье – Колька-Гашиш. А вас, сударь, как величать? – вальяжно спросил он.
"Сударь" стоял как вкопанный, не осмеливаясь протянуть руку.
– Да вы, сударь, не бойтесь. Мы чужих на первых порах не трогаем.
Толпа ехидно хихикнула. Каин протянул дрожащую руку и робко произнёс:
– Каин. Кузнецов.
– Кузнецов? – удивился Гашиш. – Так ты и в самом деле дитя из пробирки? Братва, оказывается, вот оно какое, дитя из пробирки. А что, вполне нормальное дитя.
Братва отреагировала дружным хохотом.
– Так, так. Значит, ты из пробирки, – Гашиш скривил рот.
Каин попытался как-то защитить себя:
– И вовсе не из пробирки! Меня родила мать, её все знают. Она – Хозяйка города.
– Да, да. Гашиш, он говорит правду, – во второй раз заступился за Каина пацан в кроличьей шапке.
– Цыц, Козявка, – прикрикнул на него Гашиш. – Кто не знает Евдоху! Это по её милости для нас, беспризорной братии, открыли пункт, где можно отвалындаться и иметь жратву. Покорнейше благодарствуем! – Гашиш снял шапку и сотворил что-то наподобие реверанса.
После такого приёма Каин окончательно пришёл в себя. Этот наглый, пусть и противный парень, начал ему нравиться: за словом в карман не лезет, все его побаиваются. Вот бы ему, Каину, быть таким! Тогда точно наступит полная свобода.
А между тем Колька-Гашиш достал пистолет похожий на "макарова", нажал на курок – раздался выстрел, нажал ещё – из ствола появился огонь, которым он артистически прикурил сигарету.
У Каина предательски заблестели глаза. "Вот бы мне такую штуку!" – подумал он. Гашиш как профессиональный психолог уловил этот момент.
– Что, пацан, нравится? – интригующе спросил он, поигрывая новеньким "макаровым".
– О… о… очень! – заикаясь, прошептал Каин.
– Можем сговориться. Вещь, скажу тебе, очень дорогая. Могу уступить за ещё более дорогую.
Каин завороженно смотрел на предмет своей зависти и лихорадочно думал, что он может предложить Гашишу взамен. И вдруг его осенила мысль: Русий! Вот за кого можно выменять пистолет-зажигалку! Вот когда можно подложить маленькому уроду настоящую свинью. Он ничуть не задумывался как устроить похищение и обмен, но в том, что он это сделает, нисколько не сомневался. В это время подъехал Степаныч с охранниками и посигналил.
–Ну, так как, надумал? – спросил Гашиш.
– Будет! – уверенно заметил Каин.
– Не врёшь?
– Могила!
– По рукам?!
Они ударили по рукам, и Каин побежал к машине. По дороге к дому он ни словом не обмолвился о новых друзьях, а главное – об уговоре с Гашишем. Он был весь в мечтах, о том, как распорядится пистолетом-зажигалкой…