Помимо Ивана Ивановича Бачурина старику вспомнилась ещё одна встреча, которая к тому же закончилась «приключением», которое невозможно забыть, и у этого человека день рождения тоже в конце января.
На зимние каникулы 1967 года я, курсант 2 курса Оренбургского лётного училища, прилетел в Ленинград, - вспоминал старик. 10 дней пролетели как один, и настала пора прощаться с этим замечательным городом. Я заранее приехал в аэропорт Пулково, толкаться в очереди на регистрацию билетов абсолютно не хотелось, поэтому встал в самый её конец. Минут 15 за мной никто больше не подходил, как вдруг я услышал негромкий, с небольшой хрипотцой голос: «Вы крайний на регистрацию?» Я ответил: «Да», - и только потом, повернувшись, увидел мужика в пальто, чуть ниже меня ростом.
Зрительная память у меня хорошая, стою, размышляю: «Где-то я этого мужика видел?», - и не могу вспомнить. Обернулся на него ещё раз: «Ну, точно видел», - но, сколько не напрягал «мозговые извилины», которых у нормального курсанта не так много, так и не вспомнил. И только когда дошла очередь до мужика, он взял сумку и гитару в дорогом кожаном чехле, которые заранее были оставлены на скамейке напротив весов, где взвешивали багаж , до меня дошло: «Господи, да это же Высоцкий, только там он с бородой был». А я как раз недавно посмотрел фильм «Вертикаль», где Высоцкого наконец увидела большая часть Советского Союза. До этого он уже был очень известен, его песни крутились практически во всех студенческих общежитиях на бабинных магнитофонах.
В накопителе я бочком-бочком и стал рядом с Высоцким. Минут 5-7 мы стояли рядом, периодически Владимир Семёнович пробегал ко мне взглядом, чувствуя, что я что-то хочу спросить у него, но я так и не решился задать вопрос, который заранее приготовил: «Владимир Семёнович, а как Вы пишете свои песни о лётчиках? Я курсант Оренбургского авиационного училища, которое заканчивал Юрий Гагарин и через три года буду пилотом
Я видел, что его узнали. Вокруг нас образовалось какое-то пространство метра три в диаметре. Народ весь смотрел в его сторону. Но я видел и другое. Высоцкого это нисколько не доставало. В то же время он не разыгрывал «ложную скромность», он просто был самим собой. Мне тогда было 18 лет, я уже слышал его песни, и они мне нравились. Чётко помню, что у меня тогда возникло ощущение чего-то необычного, что со мной происходит. Это я вам, уважаемые читатели, говорю, совершенно искренне, не рисуясь… Видно, где-то на подсознании отложилось, что ты стоишь рядом с человеком, который в будущем станет легендой. И вся наша мимолётная встреча много лет назад, как сейчас стоит у меня перед глазами.
Кончилась она для меня ох, каким приключением… Пришёл автобус, нас погрузили в самолёт ТУ-104, минут 20 мы там просидели, примеряя привязные ремни, а потом красивая стюардесса объявила: «Просим покинуть самолёт, рейс по техническим причинам переносится на два часа». Может именно тогда у Владимира Семёновича возникла идея написания песни «Аэрофлот – открыт Париж, но мне туда не надо»… В общем, оказались мы снова в здании аэровокзала. Высоцкий куда-то ушёл, а я стал напрягать «фантазию», где мне прождать эти два часа? На глаза попалась вывеска «Ресторан», и я мгновенно принял правильное решение – мне туда. В кармане оставалось целых 13 рублей (3 – на такси в Оренбурге, 10 – резерв именно на такой случай). Захожу, а там два курсанта за столиком мне рукой машут: «Парень, тебе сюда»…
Подхожу, познакомились, оказалось два курсанта с Качинского училища «коротают» время до своего самолёта, тоже второкурсники. Я сразу «бросил свои 10 рублей в общий котёл», и посиделки трёх бравых будущих пилотов начались. Выпили за «бомбёров», за меня в смысле. Потом за «истребителей», дальше за содружество родов авиации, потом ещё за что-то… А когда ребята узнали, что я только что разговаривал с Владимиром Высоцким, их восторгу вообще не было предела. В разгаре нашего «банкета» прозвучало очередное объявление о завершении посадки на какой-то рейс. А там акустика в зале такая, что не разберёшь толком, что объявили. Один курсантик меня толкает: «Вася, это же на твой рейс закончили посадку». Я вылетаю из вокзала на улицу в сторону лётного поля. Ору тётечке в форме: «Что на Оренбург закончили посадку?» Она мне: «Да, вон самолёт».
А на лётном поле стоят два самолёта, точнее один стоит, а от второго трап уже отъезжает и его начинают буксировать. Я перескакиваю через забор, слышу: «Куда? Нельзя, Вернитесь…» Куда там – я уже включил максимальную скорость и бегу к самолёту, который буксируют, на бегу что-то ору и размахиваю сумкой. Смотрю, буксировку остановили, и трап поехал к самолёту обратно. В хвосте открылась дверь, стюардесса машет рукой: «Скорее…»
Залетаю в самолёт, в конце салона свободно одно единственное место, плюхаюсь в него. Самолёт потащили дальше. Потом запустили двигатели, взлетели, набрали высоту, и только тогда ко мне подошла стюардесса: «Давайте Ваш билет». Я дал. Она развернула, и брови полезли вверх: «Позвольте, но это не ваш рейс!» У меня душа ушла «в пятки» - денег то нет, три рубля на такси осталось: «А куда мы летим?»
«Рейс Ленинград – Куйбышев – Симферополь», - ответила стюардесса. Потом мне говорит: «У Вас выход только один, сойти в Куйбышеве (сейчас это Самара). Выбора у меня нет – соглашаюсь.
В аэропорту Курумучи (Куйбышев) я еле пробился к кассе для транзитных пассажиров, а кассирша меня и слушать не хочет, чтобы на основании этого билета выдать новый Куйбышев-Оренбург. Народ шумит: «Курсант, не задерживай очередь». Короче, вытолкали меня оттуда. Думаю, что делать? Смотрю, идут четверо мужчин в форме лётчиков Гражданской авиации. Я как-то сразу понял –это экипаж, и как «утопающий за соломенку» к ним: «Извините, кто у вас Командир?»
«Ну, я, предположим», - ответил один. Я сбивчиво изложил пикантность ситуации и суть моей просьбы, помочь будущему лётчику долететь до своего родного училища. «Ну, тебе повезло, пацан», - сказал Командир, - «Мы как раз летим грузовым рейсом на Оренбург. Короче, в 5 утра быть у этого входа».
В общем, утром на каких-то тюках и ящиках в фюзеляже грузового ЛИ-2 я летел в сторону моего родного училища, и никак не мог поверить своей удаче…