"Обычно собаки ко мне очень доброжелательны,
что взаимно. А заговоришь, в глаза посмотришь -
всё! За мной - хоть куда. С одной даже в
самолёт сели."
(Из не вошедшего в текст)
Возвращаясь домой после ночной смены, решила заглянуть в магазин. Сметану тогда продавали на вес, а я, как на зло, к банке, что под неё, забыла взять крышку. Да ладно, думаю, не молоко - донесу и так. Не донесла.
До дома было рукой подать, как невесть откуда взявшаяся собачонка, яростно бросилась под ноги. Вот дурища! Смотреть не на что, а туда же: лает, щерится, рычит.
Первая мысль - выслуживается. Но перед кем? На дороге, кроме нас двоих, никого!
- Чем же я тебе не глянулась, шавочка? - Умасливаю скандалистку. - С цепи, что ли сорвалась? Так плен уже позади, присобачат не скоро. Разойдёмся... тихо - мирно... Ах не хочешь? Да где ж ты так собачиться-то насобачилась, а?
Смех смехом, но собачонка к моим ногам, как привязанная. Проходу не даёт! Без передышки, бросок за броском, исступлённо, с напором - того и гляди цапнет. Спасибо умению увёртываться! Но сколько ж можно? Делаю вид, что камень поднимаю. Другая бы уже наутёк, а этой до лампочки. Не собака - генератор злобы. И я уже без всякого вида вовсю щебнем пуляю - мазила. И сумкой без толку размахиваю. О сметане и не вспомнила, пока не увидела, как она расползается по чёрной тщедушной спинке.
- Зараза, ты зараза! мне бы третий сон видеть, а не тебя. Ну, погоди!
Достану - своих не узнаешь! Не достала. С ещё большим рвением бросаюсь в бой - пустой номер! Мелочь пузатая, не зацепить даже. Заговорённая, что ли?
В конце концов её неуязвимость, а главное, остервенелость, своё дело сделали - воюю. Безуспешно, зато вовсю. Вынудила-
таки пуститься во все тяжкие, а сама вроде только того и ждала. Враз, как сдувшийся шарик, или, как детская игрушка, у которой некстати завод кончился. В самый пик моего негодования - убить готова - ни малейшего интереса ко мне. Собачонку, как подменили. Переход - ошеломляющий! Будто в лицо плюнули. Разворачивается себе и вихляя задком ковыляет восвояси. Нисколько не заботясь о том, что мне сейчас ничего не стоит ей наподдать. Ну, нет меня и не было никогда! В общем, балом правила не я. А я, как Иванушка-дурачок стою разинув рот и глазами хлопаю.
Что это было?
С изумлением глядя ей во след, замечаю компашку замызганных дворняг, к которым она и примкнула. Разномастные, разношерстные, разноколиберные, но с одинаково смышлёными оценивающими мордами. Собравшись у мусорных бачков, они сидели единой шеренгой. И довольнёхонькие смотрели прямо на меня. Ну чем не ряд в зрительном зале? Господи ж ты Боже мой! Да ведь он таковым и является! От внезапного прозрения - растерянность и стыд: так позорно повестись... Ловко же меня разыграли! И кто?!
Услышь меня, Дарвин! Только что, в моём лице, четвероногие поставили человека на место. А не ты ли утверждал, что у них одни инстинкты и никаких мозгов? Извини, переадресуй при встрече Павлову.
Увы, сколько живу, столько убеждаюсь, что разница между нами всего лишь в возможностях доставшихся нам тел.
Стая жаждала зрелищ и она их получила. А я покидала не поле боя - арену цирка. Сообразила наконец! По мироощущению - с поджатым хвостом и взглядом в сторону. Тоже мне царь природы.
Зато моя провокаторша, коей и была шавочка - на высоте: ещё тот психолог, ещё та артистка - талант! Браво, малявка!
Постфактум
Много лет спустя, в другом городе, к слову пришлось и я об этом случае рассказала своей знакомой. А та приходит как-то ко мне и прямо с порога, взахлёб:" Слушай, со мной приключилось то же самое! Помнишь? Про собачек? Не твой рассказ - в голову бы не пришло, что есть зрители.А так смотрю - сидят! Я аж рассмеялась. Погрозила им пальцем, на малявку шикнула:" Я тебе!" И всё - поняли, что поняла! Понимаешь?"
А до меня после её слов дошло ещё и то, что маленькая собачка на роль подстрекателя, не случайность. Не зря же она и здесь маленькая: в крупную мишень ведь можно и попасть! А если подумать - с большой не было бы того кайфа, а то и вовсе никакого. Они подумали...