Работа закипела с самого утра. Наскоро попив чаю, папа в ужасном волнении забегал по участку сначала в поисках лопаты, затем в поисках тачки, а после, когда выяснилось, что песок давно закончился и все его метания были напрасны, он погрузил в машину пустые вёдра и умчался.
Вернулся он через два часа, пыльный и грязный, но улыбающийся и ужасно гордый собой.
- Нигде нет песка, нигде. Просто напасть! – тараторил он, выгружая из грязной машины полные вёдра. – Я даже было подумал, не похитили ли инопланетяне весь земной песок для строительства своих песочных ферм на Венере, но потом меня осенило - карьер, вот куда мне нужно! АЙ!
При слове «карьер» папа уронил одно из вёдер себе на ногу и с воплями заскакал по лужайке. Степашка деловито обнюхал вывалившийся песок и задрал на него лапу.
- Дорога была ужасной! – продолжал папа, морщась и растирая пальцы на ногах. – Сплошные ямы и ухабы, а ещё эта ужасная пыль. Я ничего не видел, ничего! Но я доехал и набрал песок! Уф, ну и утомился же я за сегодня, а что делать, плитки на тропинке давно пора перекладывать, да...
Мама скептически осмотрела перепачканную машину и папину одежду, его покрасневшие пальцы, спутанные волосы и сказала:
- Дорогой, может тебе не следовало так себя утруждать ради трёх плиток в конце тропинки? Они, конечно, немного осели, но мы с ребятами их уже очистили от мха и приподняли...
- Как приподняли?! – подпрыгнул на месте папа. – Как это приподняли? А песок? Вы что, не подсыпали под них песок? Это же очень важно!
- Я принес немного песку с дороги, - сконфуженно сказал Серёжа. – А Варя его разровняла. Всё уже готово, пап, не волнуйся...
- Но?! Как?! Карьер... Я...
Не в силах больше сдерживаться, мама и дети расхохотались.
- Право, дорогой, там работы всего-то на 15 минут, - сказала мама в конце. - Тебе не стоило так утруждать себя...
- Вы наверняка всё неправильно сделали, - не желал смиряться папа. – Пойду проверю...
Он прошёлся до конца садовой дорожки, присел и стал придирчиво изучать три каменные плитки. Потом он опустился на четвереньки и издал ликующий вопль.
- Я так и знал! Песок слишком мелкий. Вы положили слишком мелкий песок? и плитки будут шататься. Придётся всё переделывать...
- Я, пожалуй, пойду, – сказала мама. – Обед будет через тридцать минут.
Через час, когда ребята уже давно съели суп и заканчивали есть картофельное пюре с курицей, папа вошёл на кухню. Его колени были перепачканы землёй, в волосах желтел песок, но он сиял.
- Порядок, - сказал он, усаживаясь за стол. – Теперь тропинка идеальна.
- Ты у нас такой молодец, - сказала мама. – А что случилось с сиренью?..
- С сиренью? Какой сиренью? А, так, пустяки... – буркнул папа, скорее утыкаясь в тарелку. – Небольшое столкновение с тележкой... Несчастный случай! Да и в любом случае она ужасно разрослась, и её давно пора было обрезать...
Мама сделала большие глаза и молча села на своё место.
- Всё-таки дача - это чудесно, - весело разглагольствовал папа спустя 5 минут, откинувшись на спинку стула и балансируя на двух задних ножках. – Свежий воздух, физические упражнения, приключения. Жизнь!
Он энергично взмахнул руками, желая показать, какая она, эта жизнь, и едва не рухнул назад, но вовремя ухватился за край стол.
- Ловкость - сказал он, ловя укоризненный взгляд мамы и садясь прямо, - это необычайно важное качество, друзья мои. Хотя она недорого стоит без изрядной доли настойчивости. На этот счёт мне вспомнилась история некого Бруда-Друда Тобасского, ловкого брадобрея из Толедо, чьи предки некогда жили в Мавритании. Он с раннего детства поражал людей, проделывая один и тот же фокус. Приметив на краю стола муху, он хлопал рядом с ней ладонью, чтобы она взлетела, и в тот же миг с невероятным проворством ухитрялся привязывать при помощи конского волоса к летящему насекомому небольшой грузик, так что бедняжка камнем падала вниз. Он проделывал это упражнение каждый вечер в течение 10 лет и «подвязал» таким образом несчётное количество мух, пока однажды его ловкость не заметил не менее ловкий армейский вербовщик. Он подпоил Бруда-Друда молодым вином, и когда брадобрей пришёл в себя, на нём уже красовался новенький мундир, а в контракте на 5-летнюю службу в армии стояла его подпись.
Бруда-Друда был покладистым и миролюбивым малым. Он вздохнул, попрощался со своими друзьями и отправился в путь. На одной из остановок местный капрал, видя, с какой невероятной сноровкой юноша ловит мух, решил отвести новобранца к лучшему учителю фехтования того времени, который как раз гостил неподалёку.
Учителя звали Грансимар Пордье. Он был высок, костляв, носил потрясающей густоты усы и славился тем, что мог в абсолютной темноте, ориентируясь только по слуху, подрезать комару крылья, не повредив всего остального. Он был участником несчётного количества дуэлей и войн, но в последнее время его ремесло ему изрядно надоело. Он стал сварлив, желчен и, увидев на пороге зала Бруда-Друда, лишь презрительно фыркнул:
- Этот тюфяк? Невозможно!
Однако капралу удалось уговорить Грансимара испытать новичка.
- Ну, хорошо, хорошо, дайте ему шпагу... – скривился Грансимар, вооружившись в свою очередь лёгкой деревянной тросточкой. – Прошу, месье, нападайте...
Бруда-Друда со смущением оглядел тяжёлую шпагу и робко поинтересовался, что ему нужно делать.
- Вы должны меня атаковать, - прорычал в усы теряющий терпение Грансимар. – Ну же, смелее! Покажите, что вы умеете...
Бруда-Друда пожал плечами, немного покрутил своё оружие в руке, чтобы примериться к его весу, а затем, сделав робкий шаг в сторону отчаянно зевающего Грансимара, он одним молниеносным взмахам отсёк великому фехтовальщику половину его знаменитых усов...
Грансимар, не успевший даже глазом моргнуть, сначала побледнел, затем позеленел и наконец, покраснев как варёный рак, заорал:
- Все вон из зала! Вон, или я из вас решето сделаю! А вы, месье, останьтесь. Мы ещё не закончили...
Когда зал опустел и изрядно струсивший Бруда-Друда остался наедине с взбешённым Грансимаром, тот требовательно произнёс:
- Ещё раз, месье...
- Ещё раз что? – переспросил дрожащий Бруда-Друда. – Вы хотите, чтобы я ещё раз подрезал вам усы?..
- Да нет же, идиот, - завопил Грансимар. – Просто ещё раз атакуйте меня!
На этот раз фехтовальщик поднял свою тросточку и не спускал с брадобрея глаз, однако спустя мгновение вторая часть превосходно надушенных и искусно завитых усов Грансимара отделилась от своего хозяина и опустилась на пол.
Учитель схватился за своё лицо и издал протяжный крик ужаса, от которого Бруда-Друда присел и закрыл лицо руками.
- Кто вы?! – закричал Грансимар. – Кто вы, чёрт побери, и где вы научились так фехтовать?! Отвечайте немедленно?!
- Я простой брадобрей из Толедо! – захныкал Бруда-Друда, боясь открыть глаза. – И я в жизни не держал оружия в руках до этого дня! Я только третий день в армии...
- Не смей мне врать! – перешёл на визг Грансимар.
- Но это правда, - ответил Бруда-Друда. – У меня просто очень проворные руки. Я могу побрить клиента меньше чем за двадцать секунд и ещё успеть побрызгать его одеколоном и причесать. Меня каждый в городе знает...
- Так ты хочешь сказать, что прославленного Грансимара Пордье, по прозвищу Последний Рыцарь, на глазах у всех обрил какой-то жалкий толстый цирюльник из Толедо, да?
- Брить людей - это моя работа, господин Грансимар... - смиренно ответил Бруда-Друда, чем вызвал новый шквал гнева.
- Да ты смеёшься надо мной, наглец! – закричал учитель и, забыв, что в его руке простая трость, набросился на брадобрея.
Он колотил беднягу что есть сил, но, увы, ни один из его ударов так и не попал в цель, так как Бруда-Друда все их парировал.
- Невероятно, - вымолвил наконец Грансимар, падая на стул. – Это просто не-ве-ро-ят-но! Ты, разумеется, никакой не фехтовальщик и двигаешься, точно хромой слон, но какова реакция?! Поразительно!
- Прошу меня простить, господин Грансимар, - сказал брадобрей, наливая и подавая запыхавшейся знаменитости холодный крюшон. – Я вовсе не хотел причинять вам столько хлопот. Это всё капрал. Давайте я просто уйду?
- Ну уж нет, любезнейший, - сказал Грансимар, внимательно разглядывая брадобрея и постепенно приходя к выводу, что тот самый настоящий простофиля. – Ты никуда отсюда не уйдёшь, пока я не скажу.
Грансимар огляделся, затем поманил пальцем брадобрея к себе и зашептал ему на ухо.
- Слушай меня внимательно, брадобрей, и хорошенько всё запоминай. Ты – вовсе никакой не брадобрей.
- Но господин...
- Не перебивай! – побагровел Грансимар. - А не то... А не то я застрелю тебя из пистолета! Итак, ты не брадобрей, а странствующий знаменитый учитель фехтования... Как ты говоришь, тебя зовут?
- Бруда-Друда, господин Грансимар, но друзья всегда зовут меня просто олухом ...
- Превосходно! Странствующий учитель фехтования Олух Родосский, - закончил Грансимар. – Да, чудесно звучит. Ты обучался фехтованию в Каракасе, Калькутте, Амстердаме, Гамбурге, Лондоне и Каире. Ты дуэлянт, картёжник и негодяй. За тобой водятся тёмные делишки, но ты всегда держишь слово и безупречно предан тем, кому присягнул. Ты одержал победу в 338 дуэлях, и лишь раз, на заре своей юности, потерпел поражение, да и то только потому, что поскользнулся на апельсиновой корке. Вот уже пять лет ты странствуешь по свету в своё удовольствие и сегодня, ты инкогнито проник в мой учебный зал и вознамерился состязаться со мной в благородном искусстве фехтования... И, само собой разумеется, проиграл. Тебе всё ясно, Олух?..
Каким бы олухом ни был Бруда-Друда, он живо смекнул, что к чему, и почтительно склонил голову.
- Я всё понял, господин Грансимар. Можете на меня всецело положиться, я вас не подведу.
- Превосходно, - ответил фехтовальщик, вставая. – Сейчас мы ещё немного пошумим, так как мои слуги наверняка подслушивают за дверьми, а потом я позову лекаря, и он увезёт тебя отсюда ко мне домой.
- А почему меня увезёт лекарь, господин Грансимар? – насторожился Бруда-Друда.
- Да потому что ты будешь тяжело ранен, олух! – ответил Грансимар и добавил, видя, как побледнел несчастный брадобрей. – Не волнуйся, это будет обычный клюквенный сок, но ты должен будешь стонать и держаться за грудь. Теперь понятно?
- Да, господин Грансимар.
- Славно. Остальное мы обсудим вечером. Ты готов?
- Да, господин Грансимар.
- Чудесно.
Фехтовальщик встал, снял со стены две тяжёлых сабли, протянул одну из них брадобрею и закричал во весь голос.
- Ну что, негодяй, не ожидал такого приёма?! Хотел застать меня врасплох?! Я узнал тебя, Олух Родосский, и теперь ты ответишь мне за свою дерзость! Защищайся!
Грансимар вновь обрушился на Бруда-Друда, так что искры полетели во все стороны, и в течение четверти часа прильнувшие к дверям слуги слышали ужасающий грохот, шум падающей мебели и ужасные проклятья, точно за стеной сражалась добрая дюжина великанов. После длинной серии особенно сильных ударов и криков из-за двери внезапно послышался отчаянный вопль, а затем торжествующий клич Грансимара.
- Ага, каналья, получил?! Это послужит тебе уроком, как обманывать настоящего мастера! Эй, кто-нибудь, позовите сюда моего лекаря! Кажется, бедняга ещё дышит...
Когда слуги вбежали внутрь, Бруда-Друда громко стонал, лежа на полу, а его лицо и грудь были обильно залиты клюквенным соком.
- Этому наглецу изрядно от меня досталось, - сказал Грансимар, утирая пот. – Это же надо, притвориться брадобреем, стать при помощи обмана новобранцем, и всё для того, чтобы меня скомпрометировать! Но ничего, он получил по заслугам. Два славных удара, по одному за каждый мой потерянный ус, и ему ещё следует благодарить бога, что сегодня я был в хорошем настроении... Впрочем, надо отдать ему должное, поняв, что он раскрыт, Олух сражался решительно и храбро, так что если он не испустит дух по дороге к дому, я буду только рад и позабочусь о нём. В конце концов, он, в некотором роде, теперь мой военнопленный.
Двое слуг осторожно подняли «окровавленного» Бруда-Друда и отнесли его в карету Грансимара. По дороге они не преминули возможностью расспросить брадобрея о том, кто он и откуда прибыл, и «тяжело раненный» Бруда-Друда, хрипя и захлёбываясь клюквенным соком, поведал им всю «правду».
Лекарь Грансимара ждал их у порога. Он был в курсе дела. Отослав слуг, он быстро смыл с пострадавшего сок, обмотал его голову и грудь чистыми бинтами, уложил его в кровать и удалился. Когда вечером Грансимар прибыл домой, Бруда-Друда успел отлично вздремнуть и был в самом наипрекраснейшем расположении духа.
Но хозяин дома был не в духе.
- По городу поползи слухи, – буркнул он. – Не все мне верят. Тебе придётся срочно исчезнуть.
- Но я не могу, - сказал брадобрей. - Меня сразу же объявят дезертиром. Наш капрал очень строгий.
- С ним я уже договорился, – досадливо махнул рукой Грансимар. – Завтра утром, Бруда-Друда Тобасский, брадобрей из Толедо, геройски погибнешь при штурме неприятельской крепости. Возможно, тебя даже наградят, олух.
- И что же мне делать? – спросил Бруда-Друда.
- Отправляйся домой и держи язык за зубами, - ответил Грансимар. – Брей людей, лови мух, делай что хочешь, но обо всём, что здесь случилось – молчок.
- Но как же я появлюсь дома, если я погиб? – удивился брадобрей.
- На счёт этого не переживай, - успокоил его Грансимар. – В армии такое сплошь и рядом. Тут половина начальников умерли ещё лет тридцать назад, но всё ещё продолжают командовать... Короче, к утру чтоб духу твоего здесь не было, Олух Родосский!
Так, не успев толком начаться, закончилась армейская служба Бруда-Друда. Весть о том, что он погиб, опередила его приезд, и он прибыл домой в самый разгар своих похорон. Поначалу некоторые его друзья здорово переполошились, и кое-кто даже выпрыгнул из окна и убежал, но брадобрей сумел убедить остальных, что это действительно он, что он жив и здоров, а в армии просто царит ужасная неразбериха.
- Там все очень нервные, постоянно ходят строем и чуть что, начинают орать, как полоумные, - жаловался он. – А ещё там плохо кормят. Ноги моей там больше не будет.
Поминки прошли весело, и на следующий день Бруда-Друда вновь начал брить бороды и стричь усы, но, странное дело, эта работа больше не приносила ему никакого удовольствия. Это открытие настолько поразило брадобрея, что он даже немного порезал щеку одного из своих клиентов, чего с ним прежде никогда не случалось. Виной таких перемен в доселе живом и весёлом брадобрее были слова Грансимара, а точнее, города, в которых он, Олух Родосский, якобы побывал, когда обучался фехтованию.
- Гамбург, Калькутта, Амстердам, Каир, Лондон, Каракас, - точно заклинания, бормотал Бруда-Друда, и каждое название ложилось тяжким грузом ему на плечи. Он внезапно понял, что в своей жизни не видел ничего, кроме своего родного Толедо, да и в нём никогда не ходил дальше рыночной площади и улицы, на которой работал и где располагалась его любимая таверна.
«Как же так? – думал он. – Неужели я так и не увижу этих городов? Неужели я всю жизнь так и буду стоять здесь, брить бороды, стричь усы, а по вечерам ловить мух на потеху остальным? Это... это... это же ужасно!..»
Когда он поделился своими мыслями с друзьями, они его не поняли.
- Да чего мы не видели в этих твоих Лондонах и Амстердамах? – сказали они. – Нам и тут хорошо. Зачем куда-то ехать, олух?
- Но разве вам не интересно посмотреть мир? – говорил Бруда-Друда. – Вдруг он совсем другой? Не такой, как у нас? Мне кажется, это очень интересно...
- Чепуха! – отвечали друзья. – Неужели ты думаешь, что в Гамбурге нет мух? Да пойми ты, олух, везде всё одно и тоже!
Бруда-Друда грустно вздыхал и понимал лишь одно: его друзья совершенно его не понимают. Он становился задумчивым и молчаливым. Вечерами в таверне он больше не «подвязывал» мух на потеху товарищам, а хмуро сидел в углу, и постепенно о нём стали поговаривать, что после своей смерти он стал другим человеком...
Так длилось несколько месяцев, пока однажды утром, когда от одной только мысли, что ему снова нужно идти на работу и весь день стричь и брить, у Бруды-Друды одновременно заныли зубы, закружилась голова и заболел живот. Пошатываясь, он вышел из дома и, то ли по рассеянности, то ли нарочно, повернул не налево, на работу, а направо и уже не останавливался... По пути он продал на городском рынке свои бритвы, купил себе дорожную шляпу, немного еды в дорогу и бодрым шагом покинул Толедо, даже не оглянувшись. Он шел день и ночь, ночуя под открытым небом и питаясь где и как придётся, и через два месяца месяца был на пороге дома господина Грансимара. Надменный слуга, открывший ему дверь, хотел было поколотить неряшливого бродягу, осмелившегося просить встрече с его знатным хозяином, но Бруда-Друда был крайне настойчив:
- Передайте, пожалуйста, своему господину, что у меня для него есть весточка от господина Олуха Родосского, - сказал он.
- Господина Грансимара нет сейчас дома, - ответил слуга, презрительно оглядывая его мятый костюм и пыльную шляпу. – Приходи завтра в это же время, и если ты морочишь мне тут голову, то я задам тебе хорошую взбучку, так и знай!
Бруда-Друда ушёл и весь день бродил по городу. Затем он переночевал под мостом и вновь явился к дому Грансимара. На этот раз слуга был менее брезглив и позволил ему войти внутрь через чёрный ход.
- Жди тут, - сказал он, указывая брадобрею на лавку. – Мой господин сейчас к тебе выйдет.
Грансимар не заставил себя ждать. Он вбежал в прихожую, запер за собой дверь, схватил Бруда-Друда за воротник и начал трясти его как грушу:
- Как ты посмел явиться сюда, наглец?! Кто тебе разрешил?! Разве я не предупреждал тебя?! Нет?!
- Простите меня, господин Грансимар, - смиренно пролепетал брадобрей. – Мне просто некуда больше идти. Вы единственный человек, который может мне помочь.
- Ну, конечно... - презрительно фыркнул Грансимар, отпуская Бруда-Друда и поглаживая вновь отрастающие усы. – Дай ка я угадаю – тебе нужны деньги, верно? Ты хочешь меня шантажировать, да? Негодяй!
- Нет, господин Грансимар, что вы, - усиленно замотал головой брадобрей. – Я просто очень хочу увидеть Лондон, Каир, Амстердам, Каракас, Калькутту и Гамбург и готов делать для вас всё, что угодно, только помогите мне, а не то я умру...
У Грансимара вытянулось от удивления лицо.
- Постой, постой, - начал он, – ты хочешь сказать, что...
Грансимар хлопнул себя по ляжкам и от души рассмеялся. При всей своей вспыльчивости и ревностной жажде славы, он был неплохим человеком, и откровенность молодого человека ему понравилась.
- Ты второй раз поражаешь меня, Олух, а это мало кому удаётся, - сказал он. – Так ты что же, устал быть брадобреем в Толедо?
- Ужасно устал, господин Грансимар, - горячо ответил Бруда-Друда. - Я даже продал свои бритвы!
- Как мило, - вновь расхохотался фехтовальщик. – Что ж, я не могу обещать тебе всего, что ты просишь, но время от времени я действительно путешествую, и если ты будешь служить мне верой и правдой и не будешь трепать языком, то кто знает, быть может, твои мечты и сбудутся.
- Я буду нем, как могила, господин Грансимар, и сделаю всё, что вы прикажете! – воскликнул брадобрей, и в его глазах сверкнули слёзы. – Только бы мне посмотреть мир!..
- Хорошо, хорошо, - ответил Грансимар. - Я возьму тебя на службу, но ты должен изменить внешность. Побрейся наголо и отрасти бороду, чтобы никто случайно не узнал в тебе Олуха Родосского.
- Благодарю вас, господин Грансимар!
- Не за что, Бруда-Друда, не за что.
Молодой человек быстро освоился на новом месте. Он охотно брался за любую работу и делал её играючи и ловко, хоть и не всегда правильно. К примеру, однажды Грансимар попросил его запрячь лошадей в карету, и он сделал это так быстро, что все только диву дались. Правда, он поставил лошадей сзади, а не спереди, чем вызывал общий смех, но это были сущие пустяки. По всему было видно, что он славный малый, трудолюбивый и честный, и Грансимар в который раз говорил себе, что не прогадал, взяв его к себе.
Но были и недовольные. Двое слуг, Люк и Камбус, которые считали своим долгом обкрадывать своего господина и делать любую работу как можно неторопливее и нерасторопнее, сразу же невзлюбили Бруда-Друда. Они всячески пытались насолить ему и выставить в дурном свете. Однажды они намазали полы в гостиной салом, а потом, как ни в чём не бывало, поручили молодому человеку отнести туда огромный поднос с очень ценным фамильным чайным сервизом Грансимара. Едва бедняга ступил на скользкий пол, как ноги у него разъехались и он рухнул на спину. Вся посуда на подносе взмыла в воздух, и катастрофы было не миновать, если бы не ловкость Бруда-Друды, которая спасла положение. Лежа на полу, он на лету поймал все чашки и блюдца, заново расставил их на подносе и на четвереньках доставил сервиз до места без потерь. Люк и Камбус пожелтели от досады и в другой раз, узнав, что Грансимар поручил молодому человеку отнести ювелиру на починку свой золотой медальон, решили устроить ограбление. Они наняли несколько прохвостов с городских окраин и те неожиданно напали на Бруда-Друда с камнями и палками. Но брадобрей вновь вышел сухим из воды. Он легко увернулся от всех камней и ударов, так что бродяги только поколотили друг друга и вынуждены были уйти ни с чем, кроме синяков и шишек. Узнав об этом, злопыхатели едва не лопнули от злости и решили окончательно избавить дом от присутствия Бруда-Друды. Они украли у Грансимара драгоценные запонки и подкинули их в карман куртки Бруда-Друды. Как они и предполагали, рассвирепевший Грансимар заявил, что пока запонки не будут найдены, никто не покинет дом, и устроил поиски. После того как весь дом тщательно обыскали с чердака до подвала, Грансимар решил лично проверить карманы у своих слуг. Когда он подошёл к Бруда-Друде, тот, к своему ужасу, внезапно нащупал злополучные запонки у себя в штанах. Он видел, как ухмыляются Люк и Камбус за спиной Грансимара, но не потерял головы. Он зажал роковые запонки в ладони, и в тот момент, когда господин Грансимар протянул к нему руки, в одно мгновенье одел их ему на манжеты, после чего преспокойно сказал:
- Прошу прощения, господин Грансимар, но мне кажется, что то, что вы так усердно ищете, вовсе и не пропадало...
- Что за чёрт?! – удивился Грансимар, с изумлением разглядывая запонки на своих руках. – Я же точно помню, что не одевал их сегодня! Хотя... Х-м-м-м... В любом случае, спасибо тебе, Бруда-Друда, ты образцовый слуга, не то, что эти лодыри вроде Люка и Камбуса, которые не видят ничего дальше своего носа...
Опасность вновь миновала, но Бруда-Друда понял, что дальше так продолжаться не может. Рано или поздно слуги победят его, а значит, нужно действовать самому и положить конец их издевательствам.
- Чего доброго, меня выгонят, и тогда я не увижу мир, - решил он. – Нет, так дело не пойдёт...
Удачный случай представился через пару недель, накануне дня рождения господина Грансимара. Как всегда, перед этим праздником на рынке совершалось множество крупных закупок, и Люк вместе со своим другом Камбусом неизменно пользовались этим, присваивая себе немалую часть выделенных на торжество денег. В этот раз они рассчитывали особенно крупно поживиться за счёт своего хозяина, так как Грансимару исполнялось 40 лет, и он желал отпраздновать свой юбилей на широкую ногу.
Их схема была проста. Пользуясь доверием хозяина, они покупали на рынке товар за одну цену, а дома дружно говорили, что заплатили вдвое больше, а после делили прибыль пополам. Чтобы не запутаться в своих махинациях, Камбус вёл специальную записную книжку, в которую год от года подробнейшим образом записывал все их операции с указанием точных сумм и количества купленных товаров. Эту записную книжку он хранил в своей комнате, в тайнике, а ключ от двери всегда носил при себе, во внутреннем кармане сюртука. Бруда-Друде не составило труда выяснить всё это, так как не он один не любил Люка и Камбуса, и вскоре у него созрел план.
Ранним утром 30 апреля, когда по дому начали расползаться аппетитнейшие запахи, Бруда-Друда «совершенно случайно» столкнулся в коридоре с Камбусом, да так неудачно, что сбил беднягу с ног и вдобавок сам упал сверху. Он, конечно же, немедленно встал и рассыпался в глубочайших извинениях, любезно прося его простить, на что Камбус, только что подсчитавший свою выручку и будучи на седьмом небе от счастья, милостиво простил Бруда-Друду, ограничившись только одной небольшой оплеухой.
- И не смей мне больше попадаться на глаза сегодня! - сказал он молодому человеку и ушёл, насвистывая весёлую песенку.
Он даже не заметил, что ключ, который он так бережно хранил в сюртуке, перекочевал из его кармана в карман брадобрея, а на его месте лежит другой, весьма похожий.
Извинившись ещё раз и проследив, что Камбус занят важным делом – дележом прибыли с Люком, Бруда-Друда поспешил в его комнату, открыл её и начал искать тайник. Он облазил всё сверху донизу, но ничего не нашёл, пока не заметил отпечатки ботинок на подоконнике. Он забрался туда и почти сразу же обнаружил над окном небольшое углубление, где и лежала записная книжка. Он сунул её в карман и вышел вон, не забыв запереть за собой дверь.
Спустя какое-то время он вновь наткнулся на Камбуса и вновь был так неловок, что они оба едва не скатились с лестницы. В этот раз Камбус был вне себя, и готов был поколотить молодого человека, но Бруда-Друду спасло появление первых гостей.
- Мы поговорим позже, - процедил Камбус сквозь зубы и удалился, тогда как брадобрей побежал в свою комнату, достал из ящика изящную шкатулку, которую он купил накануне, положил туда записную книжку и перевязал свой подарок широкой алой лентой. Пока гости ели и пили, он незаметно прокрался в гостиную и положил шкатулку в груду других подарков, после чего удалился.
Грансимар начал открывать подарки ближе к вечеру. Когда в его руки попала изящная шкатулка, он с интересом повертел её в руках, снял ленту и с удивлением уставился на записную книжку. Так как никто из гостей по-прежнему не желал признаваться, чей это подарок, Грансимар наугад открыл её и прочёл несколько строк. Его лицо вытянулось, а затем посерело. Он сразу же узнал изящный почерк своего слуги и немедленно понял, что всё это значит. Не говоря ни слова, он схватил свою шпагу и бросился на кухню, где пировали слуги. Камбус тоже всё сразу понял. Завидев своего рассерженного хозяина с обнажённой шпагой в руке и воинственно растопыренными усами, он вскочил на ноги и дал дёру. Грансимар, зарычав точно лев, погнался за ним, громя на своём пути всё, что ему попадалось под руку. Погоня продолжилась в саду, затем перенеслась на улицу и закончилась только у моста, откуда Камбус спрыгнул в грязную речку и поплыл прочь.
Напарник Камбуса казался удачливее своего друга. Под шумок он успел прихватить все украденные деньги и незаметно улизнуть из дома через чёрный ход. Прижимая к груди саквояж с деньгами и радуясь своему спасению, он свернул с улицы в небольшой переулок и тут, по странному совпадению, нос к носу столкнулся с теми самыми бродягами, которых он некогда нанял, чтобы ограбить Бруда-Друда.
- Какой приятный сюрприз, милорд, - насмешливо сказал один из них, приподнимая над головой свою дырявую шляпу и отвешивая Люку издевательский поклон. – Вы позволите?..
С этими словами он мерзко улыбнулся и потянул из рук оторопевшего Люка саквояж.
- Позвольте вам помочь, господин Люк... Я вижу этот саквояж слишком тяжёлый для вас...
Люк хотел закричать, у него получилось только что-то хрипло прокаркать, после чего ему заткнули рот его собственным ботинком, раздели догола, крепко связали и бросили в сточную канаву, где он и пролежал до самого утра, пока его не нашли.
К этому времени буря в доме Грансимара понемногу улеглась. Именинник выпил несколько бокалов шампанского и повеселел.
- В конце концов, - заявил он спустя час, - я избавился от двух мошенников, которые много лет меня обворовывали. Это чудесный подарок, друзья мои, просто чудесный. И главное, что сейчас он пришёлся особенно кстати, так как я как раз собирался отправиться в кругосветное путешествие. Да, да, и не отговаривайте меня. Я устал сидеть на одном месте и обучать всяких богатых выскочек искусству фехтования. Никакой достойной войны в данный момент тоже нигде нет, а значит, чтобы не заскучать, я уеду. А теперь, прошу, друзья, признавайтесь, кто из вас подарил мне эту чудесную записную книжку, а? Ну кто?
Но гости только удивлённо пожимали плечами, и лишь на следующий день скромняга Бруда-Друда рассказал Грансимару обо всём, что творилось в его доме за его спиной.
- Я рад, что не ошибся в тебе, - сказал Грансимар, выслушав молодого человека. – По правде говоря, я давно подозревал, что этот плут Камбус нечист на руку, но я и понятия не имел, как далеко всё зашло. Отныне ты мой управляющий. И вот моё первое задание – купи надёжную карету и четвёрку отменных лошадей, которые выдержат долгое путешествие.
- Мы куда-то поедем, господин Грансимар? - воскликнул Бруда-Друда, прижав руки к груди.
- Да, - ответил Грансимар. - Для начала мы отправимся в Гамбург, затем в Амстердам, оттуда переправимся в Лондон, а после отплывём в Калькутту, по пути посетив Каир, а оттуда махнём в Каракас. Я намереваюсь объездить как можно больше стран. Ты со мной?
- Конечно, господин Грансимар! Разумеется! – запрыгал от радости Бруда-Друда. – Только можно я сбрею свою бороду? Она ужасно колючая!
- Ладно, так уж и быть, - засмеялся Грансимар. – И не забудь проследить, чтобы слуги как следует упаковали мои шпаги. Тебе пора взять несколько уроков фехтования.
Так, благодаря природной ловкости и собственной настойчивости Бруда-Друда Тобасский, скромный брадобрей из Толедо, чьи предки жили в Мавритании, добился всего, чего хотел, и посетил Гамбург, Каир, Лондон, Амстердам, Калькутту, Каракас, а также многоженство других прекрасных городов, а заодно научился отменно фехтовать, так что иногда, в шутку, называл себя не иначе как Олухом Родосским.
- А вы случайно не знаете того олуха, что воткнул лопату в мои георгины? – послышался рассерженный мамин голос с улицы. – Кому это только пришло в голову, а?
Папа вздрогнул, суетливо поправил очки и внезапно заторопился.
- Мне пора, - сказал он, поднимаясь. – Мне ещё нужно дописать одну главу. Совсем забыл, совсем...
Он пружинисто поднялся и крадучись двинулся к двери.
- Мама всё равно тебя найдёт, – хихикнула Варя.
- Да, пап, лучше сразу признайся, - сказал Серёжа.
- Чепуха! – закричал папа, делая вид, что подкручивает невидимые усы и проверяет свою шпагу. – Я всегда готов к бою! А где мои очки?..