Если бы все братья и сестры поэта Александра Пушкина выжили, их было бы 8: сестра Ольга (1797-1868); сам Александр (1799-1837); Николай (1801–1807), Лев (1805-1852); Софья (1809-1810); Павел (р. 16.07. 1810-27.12.1810); Михаил (28.10.1811- 1812) ; Платон (р. 14.11.1817-16 .07.1819).
Похоронив, таким образом, пятерых детей, родители перенесли всю свою нереализованную на них любовь на Льва, которому повезло быть не только братом поэта, но и самым любимым в семье. Это ли его испортило так, или беспечность и бездумность были его характерными чертами, но он – один из тех, кто внес свою каплю дегтя и, не маленькую, в жизнь поэта.
О Льве, например, Дельвигом и Баратынским была написана такая общая эпиграмма, так ярко характеризовавшая его:
Наш приятель Пушкин Лев
Не лишен рассудка,
Но с шампанским жирный плов
И с груздями утка
Нам докажут лучше слов,
Что он более здоров
Силою желудка.
В 1842 году ему было 37 лет, ровно столько же, сколько его безвременно погибшему старшему брату. Но так ничего в нем и не изменилось:
Пушкин Лев Сергеич
Истый патриот,
Тянет ерофеич*
В африканский рот.
Он пил, играл, делал чудовищные долги, которые предоставлял уплачивать старшему брату, пока тот был еще жив…
Левушка в семье явился четвертым ребенком. И именно его рождение пробудило в душе его матери, Надежды Осиповны, истинно материнские чувства. Младший сын перевернул мир и отца. И оба родителя безоговорочно отдали предпочтение ему, не замечая старшего, у которого в душе взрастили, тем самым, страшную обидчивость и мнительность.
Все детство Сашки, как они его называли, прошло под тенью всепоглощающей любви семейства к младшему. Лишь бабушка, Марья Алексеевна. и няня Арина любили его беззаветно.
Но бабушка на странности любимца не могла не сетовать старинной приятельнице Яньковой:« … не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо, редко, когда свой урок сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернется и расходится, что ничем его не уймешь; из одной крайности в другую бросается – нет у него средины. Бог знает, чем это кончится, ежели он не переменится». Ничего подобного не наблюдалось в Левушке.Он всегда был энергичен, весел, послушен.
До рождения Сашки Арина была няней их старшей сестры - Оли. Когда родился Сашка, за ним ходила Ульяна. Но Марья Алексеевна, переехав из Кобрино под Петербургом, купила дом в Захарово, под Москвой, и сделала Арину общей няней всем внукам, в том числе, и Левушке. Хотя его кормилицей была Любаша, Сашка сразу же стал ревновать свою няню. И первые огорчения он испытал именно в это время.
Лёвушка был младше Оли на 8, а Сашки почти на 6 лет. Разрыв в возрасте был немалый, и когда старшие, найдя общие интересы, играли вместе, младший путался под их ногами, мешая, а те его прогоняли, получая за это нагоняи от родителей.
Заметив беспримерную память старшего сына, Сергей Львович и Надежда Осиповна начали хвастать перед друзьями-литераторами,заставляя его декламировать наизусть стихи французских поэтов. А точно такую же память Левушки обнаружил только Василий Львович, поэт, который однажды навестил семью брата после долгого перерыва. Он забавлялся с веселым Лёвушкой, подбрасывая и ловя его в воздухе. Но,устав, стал шептать ему потешки. Трехлетний ребенок повторил их без запинки. Удивленный мужчина прочитал ему свои куплеты. И мальчонка радостно и точно продекламировал и их. Восхищенный дядюшка тогда допустил осторожную мысль, что в роду у Пушкиных может вырасти еще один поэт, вот, как он сам.
Ошибся немного – вырос поэт, но – другой. Хотя Лев тоже сочинял…
В 1811 году Сашка был определен в Царскосельский императорский лицей.Левушку он оставил в шестилетнем возрасте. А уже в следующем году началась Отечественная война 1812 года с Францией. Сергей Львович эвакуировался вместе с Комиссариатской комиссией, где служил. Однако он сумел увезти и семью в Нижний Новгород, где оставил ее на попечение старшего брата, Василия Львовича, а сам отправился дальше, к фронту.
К Сашке никто и никогда в лицей не приезжал, в отличие от других - как к полному сироте. И в дни посещения лицеистов родственниками он прятался, чтобы не видеть счастливые лица сверстников. И только 12 апреля 1814 года, спустя 2 года и 9 месяцев, Надежа Осиповна навестила Сашку, и то только потому, что хлопотала об определении Лёвушки в «Благородный пансион Императорского Царскосельского Лицея», открытого 27 января 1814 года. Для этого мать семейства забрала младшего сына из Главного немецкого училища лютеранской церкви св. Петра,где он учился.
Пансион был расположен «...на углу улиц Волконской и Кадетской - через деревню Гумалассары в Павловск». Здание для него было создано из пяти отдельных домов Стасовым В.П. в 1814-1820 годах. Тем самым, до этого, к 1811 году перестроившим Екатерининский дворец для нужд лицея.
Путь от пансиона до лицея лежал через Екатерининский парк. И Надежда Осиповна стала навещать теперь и старшего сына. Правда, когда уже возвращалась от Лёвушки. Но Сашка и этому был рад. И в дни посещений лицеистов родными и близкими, он больше не прятался, скрывая слезы.
Первый визит матери для него стал столь знаменательным, что эту дату в дневнике он отметил особо... А впоследствии, до возвращения Сергея Львовича из Европы, Надежда Осиповна навещала старшего сына с Олей и Лёвушкой еще 15 раз. Саша понимал – благодаря младшенькому...
Вернувшись из Европы после военных походов с Комиссариатской комиссией, Сергей Львович регулярно посещал сыновей - два раза в месяц. Как к другим лицеистам ходили родные.Друзья же Александра, Дельвиг, Пущин, Кюхельбекер и другие, познакомившись с Лёвушкой и его друзьями, такими, как Раевский Николай и Нащокин Павел, потом дружили до конца жизни.
В 1817 году Александр окончил лицей и был определен в Коллегию иностранных дел. И тут младший, следом за ним, бросил пансион. Родителям ничего не оставалось, как, идя на поводу избалованного ими Лёвушки, хлопотать об определении его в Благородный пансион при Главном педагогическом институте в Петербурге. Все их хлопоты увенчались успехом:16 октября 1817 года, благодаря неизменному Тургеневу Александру Ивановичу, палочке-выручалочке семьи, Левушка был туда принят.
Это учебное заведение было расположено недалеко от квартиры родителей, у Калинкина моста. И Александр, часто навещая Лёвушку, опять подружился с его новыми друзьями: будущим композитором Михаилом Глинкой и будущим историком, этнографом-фольклористом и писателем Николаем Маркевичем, а также будущим русским библиофилом, библиографом, автором эпиграмм и других шуточных стихотворений Сергеем Соболевским. Именно благодаря ему остался первый портрет гениального поэта, написанный Тропининым Василием Андреевичем.
Кюхельбекер Вильгельм, бывший лицеист и друг Александра, преподавал в этом пансионе, и тоже рад был его частым визитам. Все они вместе весело проводили время и можно утверждать, что братья особенно сблизились именно здесь. Но вскоре, в 1820 году, Александра сослали в южную ссылку – за вольнолюбивые стихи.
Беспокоясь за Левушку, которого он оставил в то время, едва ему исполнилось 15 лет, Александр постоянно писал ему письма с наставлениями. Так, например, в одном из своих писем он его учил: «Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь… презирай их самым вежливым образом: это — средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет. Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой… Никогда не забывай умышленной обиды, — будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление. Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения. Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым. Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства…»
Находясь в изоляции от светского литературного общества, переписка с младшим братом для него стала единственной отдушиной – испуганные его ссылкой, друзья дружно молчали.
Перед своим отъездом в ссылку Александр поручил Льву и общему другу, Сергею Соболевскому, свои денежные и литературные дела - решить их ему не удалось до ссылки. И те переписали готовую поэму "Руслан и Людмила" и отдали в печать. Выполняли они и другие многочисленные издательские и иные поручения опального брата и друга.
Однако легкомысленный Лев не удержался и в этом пансионе: в январе 1821 года группа учеников, среди которых он являлся активным участником, побила учителя, присланного вместо уволенного оттуда "неблагонадежного" для власти Кюхельбекера. Юнцы обвинили педагога в «невежестве в русской литературе». Хлопоты и просьбы друзей отца отсрочили исключение Лёвушки из пансиона только до 26 февраля 1821 года, после чего, все же, возмездие для него наступило.
Узнав об этом, огорченный Александр написал Антону Дельвигу заполошное письмо: «Друг мой, есть у меня до тебя просьба - узнай, напиши мне, что делается с братом - ты его любишь, потому что меня любишь, он человек умный во всем смысле слова - и в нем прекрасная душа. Боюсь за его молодость, боюсь воспитания, которое дано будет ему обстоятельствами его жизни и им самим - другого воспитания нет для существа, одаренного душою. Люби его, я знаю, что будут стараться изгладить меня из его сердца - в этом найдут выгоду. - Но я чувствую, что мы будем друзьями и братьями не только по африканской нашей крови». - То есть, Александр все еще верил в прекраснодушие младшего брата.
Обеспокоенный изгнанием брата из университетского пансиона, и тем, что он все не у дел, старший брат с тревогой 21 июля 1822 года опять его спрашивает: "...что ты делаешь? в службе ли ты? пора, ей-богу пора. Ты меня в пример не бери - если упустишь время, после будешь тужить - в русской службе должно непременно быть 26 лет полковником, если хочешь быть чем-нибудь, когда-нибудь; - следственно, разочти; - тебе скажут: учись, служба не пропадет. А я тебе говорю: служи - учение не пропадет. Конечно, я не хочу, чтобы ты был такой же невежда, как В. И. Козлов, да ты и сам не захочешь. Чтение - вот лучшее учение - знаю, что теперь не то у тебя на уме, но все к лучшему. Скажи мне - вырос ли ты? Я оставил тебя ребенком, найду молодым человеком; скажи, с кем из моих приятелей ты знаком более? что ты делаешь, что ты пишешь?»…
Но Левушка его не услышал. Ему очень нравилось жить праздно. И он не прекращал такую безалаберную жизнь до самого января 1823 года. Все же полные беспокойства письма старшего брата достигли своей цели. И Сергей Львович,контролировавший переписку сыновей, обратился с прошением к Александру I о принятии Левушки в военную службу. Однако ему было отказано. И Тургенев Александр Иванович, в очередной раз, пришел ему на помощь - взял, почти через год, Льва в свой Департамент духовных дел иностранных исповеданий министерства внутренних дел.
Но у его протеже возникли напряженные отношения с непосредственным начальником - К. С. Сербиновичем. Левушка не умел подчиняться, выполнять требования, соблюдать порядок и уклад в департаменте. Левушка был себе верен...
Предпочитая кочевать из одной гостиной в другую и читать наизусть еще неизданные стихи и поэмы старшего брата, младший упивался его славой. И ему не было никакого дела до работы. А так как Лев был внешне очень похож на Александра, только он блондин, он заменил Александра в Петербурге: читал его стихи его же голосом, в его манере и с тем же интонациями . А так как только он один и переписывался с братом, только он знал все его новости, которыми он делился со всеми без ограничений. Даже теми,которые доверялись только ему, как родному человеку… Стихи и поэмы, порученные ему для издания, он давал всем для переписки. А стихи и поэмы декламировал всем желающим, и потом они ходили в обществе в списках. Поэтому их покупали хуже, что совсем расстраивали и без того расстроенные денежные дела старшего брата...
Друзья Александра, увидев, как Лев, забросив свои дела на работе, продолжает выбалтывать все сведения о нем, его подкололи:
А Лёвушка наш рад,
Что он - родному брату брат.
Продолжение - http://proza.ru/2017/01/07/1829