ЮБИЛЕЙ ОТСТАВНИКА...
(к 140-летию торпедных катеров России)
Родовая драма российской государственности – бесконечность ее державных границ, а морских в особенности. И во все века нехватка сил и средств для их защиты. Одно слабое утешение – северные морские границы хорошо укрыты непроходимыми льдами и непогодами. Однако мировой военно-технический прогресс ищет и находит и на них управу. Только и без северных границ есть безмерная прибрежная нитка доступная почти в любое время года. Бескрайние морские просторы страны и сейчас едва – едва прикрыты штрих – пунктиром редких боевых плавающих средств.
Известная русская пословица – «Голь на выдумку хитра» во все времена подстегивала военную инженерно-техническую мысль. Иногда она принимала экзотические формы.
В разоренные и нищие двадцатые годы молодой советской республике совершенно недоставало чем-то прикрыть хотя бы близкие и ходовые для транспортных и иных судов участки дальневосточных прибрежных вод. И тогда возник и был реализован удивительный военно-оборонительный замысел.
В октябре 1916 года на Севастопольском рейде произошел взрыв и затонул линкор «Императрица Мария». Трагедия унесла жизни 225 матросов и нескольких офицеров, однако боевая техника уцелела. Стволы главного калибра (305 мм) после примерно десятилетнего хранения под водой были сняты, установлены на железнодорожные платформы, вдоль охраняемых побережий проложены железнодорожные пути, а на них в узловых местах пункты боевой стрельбы, оснащенные поворотными устройствами инженера Александра Дукельского (1872 – 1948), он же создатель и орудий. Мне довелось наблюдать тренировку сложной технологии перевода орудий из транспортного в боевое положение и обратно. Зрелище куда более захватывающее, чем любой надуманный детектив.
Петр Великий – созидатель современного ему и той эпохе военно-морского флота России словно наследовал ей на два века вперед вражду с турками на Черном море. Россия славно отблагодарила своего постоянного спарринг – партнера, не проиграв туркам ни одного морского сражения, и даже отдельных схваток при подавляющем численном превосходстве противника. Именно турецкий военно-морской флот помог России вырастить несколько поколений великих флотоводцев – адмиралов, командиров кораблей, специалистов и, как их тогда называли «нижних чинов» - матросов и старшин в современной табели.
Война 1853…1856 гг. началась блестящей победой русского флота под командованием адмирала П. Нахимова у Синопа, уничтожившего 15 из 16 кораблей турецкой эскадры не потеряв при этом ни одного. В этом сражении участвовала и эскадра адмирала Ф. Новосильского, того Новосильского, кто в свою бытность еще лейтенантом на бриге «Меркурий» под командованием А. Казарского 14 мая 1928 года сумели победить два крупных турецких корабля с общим числом пушек 184 против 20 на «Меркурии». На памятнике кораблю и его командиру Николай I повелел поместить – «Потомству в пример».
Однако носители «западноевропейских ценностей» не могли себе позволить триумф России, и в войну кинулось пол Европы (Англия, Франция, Сардиния, рвались и другие) превратив ее в Крымскую. Великим и великолепным военным командирам России невозможно было компенсировать нехватку материальных ресурсов беззаветной смелостью и героизмом своих солдат, матросов и офицеров. Война оказалась проигранной. Позор пал на головы победителей, когда по Парижскому мирному договору России, морской стране, запрещалось в 1856…1871 гг. иметь военный флот на Черном море. Этот запрет действовал на всех участников войны, но что Черное море для Франции или Англии и даже Турции….
В период очередной бессчетной военной конфронтации 1877…1978 годов, как раз когда флоты всего мира завершали переход от парусов и дерева к паровым машинам и стальным корпусам, а Россия чуть отставала в этой гонке, у нее здесь на Черном море фактически не было крупных боевых кораблей. Весь ее флот состоял из двух броненосцев береговой обороны и нескольких вооруженных пароходов. Турки же имели 15 броненосцев и мониторов, несколько десятков вооруженных пароходов, канонерские лодки и другие корабли.
Тогда еще только лейтенант Степан Осипович Макаров предложил заманчивое решение, которое было оперативно принято …
Он предложил оснастить достаточно крупный и быстроходный пароход несколькими, поднимаемыми на борт небольшими минными паровыми катерами, которые вооружались шестовыми минами или буксируемыми минами – крылатками конструкции самого же С. Макарова. Эти мины при буксировке отклонялись от курса катера на 30…40 градусов, что позволяло подвести их под другое плавсредство. Пароход доставлял катера к месту боя, и после его завершения вновь принимал на борт. При этом технология подъема – спуска, в том числе и на ходу, выполнялись механизмами конструкции тоже С. Макарова и были столь совершены, что укладывались в 7 минут. Были и другие впечатляющие технические и инженерно-организационные решения.
Первым таким пароходом стал «Великий князь Константин». В декабре 1876 года, то есть 140 лет тому назад, лейтенант С.О. Макаров по приказу вступил в командование пароходом и начал его переоборудование под прием четырех катеров. Первый комплект носил название: «Минер», «Наварин», «Синоп» и «Чесма». Это были крупные деревянные разнотипные шлюпки с паровыми машинами мощностью около пяти лошадиных сил и скоростью в пять-шесть узлов (9…11 км/ч).
Первый бой на рейде Батума, главной базы турецкого флота, 30 апреля 1877 года оказался неудачным. Командиру «Чесмы» лейтенанту В.М. Зацаренному удалось подвести мину-крылатку под турецкий пароход, но не сработал электрический взрыватель.
В ночь на 14 мая 1877 года на Дунае к турецкому монитору «Сейфи» прорвалась другая четверка катеров: «Джигит», «Ксения», «Царевич» и «Царевна». Первым начал «Царевич» под командованием лейтенанта В.Ф. Дубасова. Ему удалось взорвать шестовую мину у кормы монитора. Тот дал крен, но держался на плаву. Второй удар нанес катер «Ксения» под командованием лейтенанта А.П. Шестакова в середину корабля и «Сейфи» открыл боевой счет русских катерников. В период с 14 мая по 11 сентября 1877 года катера Макарова совершили девять набегов на турецкие корабли. На их боевом счету потоплены кроме «Сейфи» бриг «Османия» и несколько грузовых пароходов разного класса, повреждены броненосец «Иклалие», монитор «Ассари Шевкет» и канонерская лодка «Хивзи Рахман».
Однако в эти же годы появились самодвижущиеся мины – торпеды. Это – боевые заряды оснащенные двигателями, винтовыми движителями и рулями. Они разрабатывались во многих странах, в том числе и России. Однако первой русской торпеде Александровского хода не дали, а закупили английские торпеды Уайтхеда. С.О. Макаров в две недели произвел реконструкцию своих катеров под торпеды. 14 января 1878 года теперь уже торпедные катера «Чесма» (командир – Зацаренный) и «Синоп» (командир – Шешинский) на рейде Батума дуплетом пустили свои торпеды и без промаха поразили канонерку (по другим источникам – вооруженный пароход) «Интибах», водоизмещением в 700 тонн – первая в истории морских боев жертва самодвижущейся мины – торпеды.
Так безвестный и забытый потомками лейтенант Зацаренный вернул себе первенство, утраченное было в бою с миной – крылаткой, но теперь уже в торпедном бою, а русскому флоту совместно с Шешинским вручил приоритет в удачном боевом применении нового вида морского оружия. Кстати «утерев нос» первым создателям торпед – англичанам.
Будущий знаменитый адмирал еще в звании лейтенанта, имея под командованием около полутора десятка малых, слабых, тихоходных, едва-едва приспособленных посудин сумел парализовать всю турецкую армаду, запереть ее в портах в плотном защитном окружении бревенчатых плотов, заставить их отказаться от артиллерийских обстрелов русских позиций на берегу и тем способствовать скорейшему завершению войны. Последней войны с турками.
Развитие торпедных катеров с подачи С.О. Макарова совершалось стремительными темпами во всех военных флотах мира и длилось примерно сто лет до середины семидесятых прошлого века.
Всем были очевидны умеренные затраты на их производство, возможность быстрого восстановления потерь или увеличение состава (в первые 6 месяцев войны советский флот получил 121 торпедный катер), малочисленность команды, возможная гибкость военной организации и не сопоставимая со всем этим мощность вооружения. Масса взрывчатки в отдельных типах торпед достигла 500…600 кг. На флотах нашей страны – 200…350 кг. Маленький быстроходный кораблик с двумя торпедами на борту и командой в десяток человек нес гибель почти любому крупному плавсредству с командой за тысячу военморов.
Торпедные катера непрерывно совершенствовались и обладали многими достоинствами крупных: мощные современные дизельные двигатели, радио и радиолокация, иные средства связи и навигации, зенитно – артиллерийское вооружение, средства постановки мин, дымовых завес, глубинной бомбардировки. Они использовались кроме торпедных атак и отражений воздушного нападения в десантных операциях, минировании и других военно–морских работах.
Я служил на торпедных катерах Тихоокеанского флота в пятидесятые годы и захватил еще корабли военной поры. Это были дюралевые катера Г-5 авиаконструктора А. Туполева. Крохотные 18-тонные кораблики несли две торпеды и пару зенитных пулеметов и с командой всего-то в шесть человек. Два авиационных бензиновых двигателя делали их самыми быстроходными на флоте, но и самыми пожароопасными. Фактически их можно было поджечь удачным винтовочным и даже пистолетным выстрелом. И, тем не менее, воевали и воевали здорово. Сами катерники из прошедших войну ветеранов называли себя смертниками. Тактика боя была примитивно проста и неимоверно сверх всяких человеческих сил сложна и опасна. Например, при нападении группы катеров на конвой противника выделялся один с лихим командиром и командой для постановки дымовой завесы вдоль конвоя. Вся огневая мощь конвоя сосредотачивалась на этом безумце и если завеса была удачно поставлена, из дыма как «черти» выскакивали другие катера, били по кораблям конвоя торпедами и разворачивались опять в дым.
За время войны погибли 125 торпедных катеров, в том числе на Балтийском флоте – 58, Черноморском – 56, Северном – 10, Тихоокеанском – 1. Он подорвался на мине в северокорейском порту Расин 18 августа 1945 года при высадке десанта. Через 10 лет мне довелось побывать в этом порту, никаких знаков об этом на берегу не обнаруживалось.
Высокая оценка активности торпедных катеров в годы войны дается в мемуарах известных советских адмиралов А. Головко, Н. Питерского и других.
Мне и моим ровесникам довелось служить на торпедных катерах серии ТД-200 бис. Они выпускались в 1947…1951 годы, всего было построено 163 единицы, часть из них была продана другим странам. Конструктивно они были более совершенными наследниками катеров довоенных и военных лет Д-З и «Комсомолец». Маленький кораблик водоизмещением 48 т и длиной 24 м был тщательно продуманным творением. Три дизельных двигателя по 1000 лошадиных сил каждый давали ему скорость до 38 узлов (70,4 км/ч), две торпеды в аппаратах (по 350 кг взрывчатки в каждой) и две турельные установки спаренных зенитных пулеметов составляли его вооружение. Он был оснащен всеми современными тогда видами связи, обнаружения, опознавания и так далее. Для команды в 11 человек были хорошо обустроены все виды бытовых условий пусть и в миниатюрной интерпретации. Эстетически он радовал глаз и у пирса и, особенно, на ходу. Его мореходные качества при квалифицированном управлении превышали паспортные. За пять лет службы я не знаю ни одного случая, что бы штормы Японского моря загубили или повредили торпедный катер. Мы чувствовали на нем себя уверенно, а некоторая доля аскетизма даже льстила самолюбие. Служба на них считалась трудной, сравнимой по тяготам с подводными кораблями. По крайней мере, по денежному довольствию, питанию, отпускам и тому подобному мы были уравнены, а в чем-то имели предпочтение. Мы искренне любили и заботились о кораблях и сами были профессионалами, ничего иного еще на таком высоком уровне не умея. И когда на последнем году службы и даже последнем месяце нам пришлось передавать катера северокорейцам, то после слов «Флаг Союза Советских Социалистических Республик – спустить!» не взирая на команду «смирно» не я один рванулись ладонями к глазам.
Служба в небольших флотских экипажах очень сплачивает людей, где наряду с высокой воинской дисциплиной, подогреваемой реальной опасностью, складываются великолепные дружеские, братские отношения. «Один за всех и все за одного» – это ведь с флота пошло. И я в полной мере на себе ощутил это золотое правило, когда при тренировочном легководолазном спуске под воду на грунте из-за комплекса ошибок страховки потерял сознание.
Наверное нам повезло с командирами … Руководили бригадами торпедных катеров Герои Советского Союза: командир капитан первого ранга В. Лозовский (с Северного флота); начальник штаба другой бригады капитан второго ранга М. Подымахин (Черноморский флот), его имя на скрижалях Сапун-горы в Крыму, а у меня сохранилась фотография, где он вручает нам призовой пирог за победу в шлюпочной гонке. В обеих бригадах нашему дивизиону довелось служить. Первым командиром вновь воссозданного именного «Сахалинского» дивизиона (9 торпедных катеров) был капитан третьего ранга И. Антонов, героический участник войны на Северном флоте, любимец матросов, наш Батя. Он сумел в один год (кампанию) сотворить перволинейное боевое подразделение. Юные лейтенанты вначале только формально назначенные, очень скоро стали командирами кораблей в великом и прекрасном флотском понимании. Не нарушая субординации и воинской дисциплины, единство и неразделенность судеб всего экипажа создает невидимую постороннему теплоту, человечность отношений между офицерами и рядовыми.
Конечно же повезло … Жаль здесь неуместно привести примеры, нет, не их воинского мастерства или смелости, а их человеческой доступности и отцовской заботы о каждом. Командиры – лицо, честь и содержание армии, каковы командиры – такова и армия. Должно быть совестно нынешним плакаться и браковать народ и его призывную молодежь. С нами, из пацанов военного, без отцовского и голодного детства было потруднее…
В последний год моей службы на флот стали поступать новые торпедные катера типа «Большевик» (проекта 183), более крупные, более скоростные, более … и прочее, и прочее. Мы с открытой завистью любовались ими. Однако появление ракет разных классов и назначений привело к утрате интереса к торпедным катерам. И даже создание торпедно-ракетных катеров только чуть удлинило их агонию. Время берет свое…
Сегодня в составе военно-морских сил России и во многих других странах, нет торпедных катеров. Свою историческую функцию защиты родных берегов они исчерпали. Однако их оружие – торпеды, в том числе и новых образцов, несут службу на надводных и подводных кораблях, словно сохраняя память о своем первородстве. И, прежде всего, о тех, кто жизни положили на создание боевого оружия и овладение им в беспощадном морском бою.
Знать бы и помнить…
Иосиф Брумин – Старшина первой статьи, 1955 год. Кандидат технических наук, доцент.