Светлой памяти
Анны Кузьминичны
Алексеевский монастырь.
Чья-то молодость. Чья-то старость.
Тех, кто помнит его кресты,
Уж совсем немного осталось.
Было… Было… И всё потеряв,
Как порою теряют друга,
В память имя монастыря
На себя приняла округа.
Вся то в радости, то в слезах –
Ничего со счёта не скинешь –
Неразрывно с собою связав
Непохожие судьбы людские.
Детские парк, переулки, дворы
В суете со своими страстями,
Жили лавочки той поры
Алексеевскими новостями.
Было всё. И столько всего.
Только время торопит даты.
Вот и женщине, этой вот,
Тоже двадцать было когда-то.
Тот же вечер и та же скамья,
Как у всех влюбленных на свете…
Постепенно растёт семья,
Незаметно взрослеют дети.
Муж, работа, налаженный дом –
Было всё. И сломано разом
В злополучном тридцать седьмом
Неосторожною фразой…
И на будущем пелена,
И на сердце камнем разлука,
Только надо помочь пеленать
Новорожденных внуков.
Только надо испить до дна
Злые взгляды и шёпот около,
Только надо... А тут война…
И тревогой зачёркнуты стёкла.
Надо жить. И проблемой дрова,
Стирки, карточки, сумка с бидоном…
Рядом люди и не порвать
Узы, связанных общей бедою.
Неизвестно кому и когда
Заготовлен войною саван…
Надо жить, ведь среди солдат
Самый младший, любимый самый.
Всё ждала от него вестей,
Каждый день припадая к окнам…
С похоронкою на постель
Опустилась, сдавленно охнув…
А потом. И мороз. И тепло.
Было всё. Ничего не забыто.
И не счесть, сколько слёз утекло
В оцинкованное корыто.
Знала только, что надо жить,
И жила, своих сил не жалея,
От избытка большой души
Постоянно за всех болея.
Алексеевский монастырь.
Чья-то молодость. Чья-то старость.
Тех, кто помнит его кресты,
Уж совсем немного осталось.