- Скажи спасибо, потому что было, - П. ехидно улыбнулся и показал пальцем на дверь. - Можешь идти.
- Как это идти, - опешила Два Неба. - А наша сатисфакция?
- Девонька моя, а как же прощение? Берёшь, прощаешь и проходишь через дверь, - П. всё ещё держал руку на весу, указывая на покрытую советским дермантином дверь будто в квартиру старой хрущёвки.
- Ты меня учил. Нет, твой брат меня учил, - поправилась Маша, - что не всегда нужно прощать, нужно давать сдачи, выговаривать, говорить правду.
- Может, мой брат чему-то такому и учил, я же учу - оставь одежды всяк, отсюда выходящий, - П. поднял уставшую руку с уставшим пальцем вверх. - И под одеждами я понимаю ПРОШ.ЛО.Е. Сними их, сбрось с себя, останься в исподнем, одною голою душой, войди в дверь и прими новые одежды. Тебя что, не прокачивали по основным христианским метафорам?
- Но ведь, - Маша посмотрела растеряно на П., - я требую сатисфакции, возмездия, уравнивания в правах.
- Ты - христианское, небесное существо. Зачем тебе сатисфакция? Хочешь к Люцыю? Так я могу прямо сейчас это устроить, - П. ткнул пальцем уже в пол, где внезапно оказалась старая чугунная решётка, таинственно и неотвратимо мигавшая оранжевыми отсветами древней магмы, плескавшейся ближе к ядру Земли.
- Но...
- Детонька, ты можешь сколько угодно требовать, чтобы тебе доставили твоих обидчиков: Залю, Мгнумбе, Зулуса Золтана, Ганю Пшвили, - П. уже не указывал пальцем, он их загибал. Почему-то на одной руке оказалось куда больше 5. - Я правильно перечисляю? Мы можем им позвонить, и если хоть один согласится прийти сюда, то мы его притащим мигом.
- Но вы же, - Маша начала всхлипывать. - При нашем знакомстве вы то и дело насильно открывали двери для других, наказывали их, воздавали им по счетам.
- Не путай, милочка, - П. собрал пальцы в кулак и вытаращил безымянный вверх. - Во-первых, они были готовы к этому, готовы понести наказание, готовы вернуть долг кармической отработкой. Во-вторых, я делал это ещё с миллионом других, которых ты не видела. В-третьих, твои обидчики справедливо считают, mon petite, что это они тебе воздавали за всё хорошее.
Маша отвернулась от П. В её глазах стояли слёзы. Все эти благие намерения, все эти светлые мысли и дороги, которым она себя посвятила. Во внезапном порыве она, сжав кулаки, повернулась к П. и крикнула:
- Открывай двери, языческое отродье. Я иду домой!
- Вот, наконец-то, - П. перестал загибать безымянные пальцы. - Дошло.
- Что дошло? - Маша посмотрела на П. с недоверием.
- Вы тоже бываете неправы...
П. ткнул удлинившимся пальцем в дверь и она, тихо скрипнув, отделилась от косяка и начала медленно открываться.Из проёма сначала было пахнуло могильным холодом и тлением, потом из проёма раздалось извиняющееся бормотание, дверь захлопнулась и открылась снова. Теперь оттуда лился тихий спокойный свет, играла какая-то приятная музыка.
- Прошу в лифт.
- Это же...
- Да, это лифт для гостей рая. Прошу воспользоваться, пока у меня палец не отвалился.
Два Неба подошла к двери, повернулась было к П., но не стала. К её ногам что-то упало. П. подцепил это длинным когтистым пальцем и притянул к себе. Он взял это, оглядел со всех сторон, засунул это в рот и начал жевать.
- Что вы делаете, - не поворачиваясь, спросила Маша.
- Ем прошлое, а на что это ещё похоже, - удивлённо поднял глаза П. Он облизал пальцы, подошел к Два Неба и положил руки ей на плечи. - А теперь брысь из моего дома, - он втолкнул её внутрь и захлопнул дверь.