ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Наступил 1912 год. На день рождения Александры Анри подарил ей маленького карликового пони, которого неизвестно почему она стала звать Ко-ко. Он занимал в ее жизни не меньше места, чем Фрэнк. Свое имя Александра Сашенька не признавала, а на вопрос, как ее зовут, отвечала: Аля. Скоро и все домашние стали ее так называть. К трем годам она неплохо говорила и по-русски, и по-французски. Вера, Глеб, Татьяна и Аврора, в основном, общались на русском. Ламоль тоже с внучкой, как он называл Алю, старался говорить на ее родном языке. Аля любила рисовать и петь, но больше всего "помогать" Жану Батисту - у нее была своя маленькая лейка и лопаточка, она могла долго стоять у цветочка и ждать, когда же наконец он распустится. В эти мгновения на нее нельзя было смотреть без улыбки - такое задумчивое и сосредоточенное у нее было личико. Как и все дети ее возраста, она была почемучкой: почему Ко-ко не лает, почему у Фрэнка не такой хвост, почему рыбки плавают, а птички летают и так далее. Но ни Вера, ни Глеб, никто другой не отмахивались от малышки и старались, по возможности, ей все объяснить. А еще на ночь она любила слушать сказки. Это был своеобразный ритуал - если у Веры это были сказочные зверюшки: белочки, зайчики, олени, феи и гномики, то у Глеба море и его обитатели, от имени которых он рассказывал эти сказки, - чудо-кит, морской конек, медузы.
В этом же году Анри исполнилось шестьдесят пять лет. На торжественный ужин съехались все друзья и знакомые из Парижа и Бордо, было очень весело и шумно. Самым дорогим подарком Анри считал "картину", нарисованную Алей, на которой были изображены Вера и Глеб, державшие за руки Алю, Анри с Авророй и Татьяна с Филиппом. А на следующий день в присутствии всех членов семьи он огласил составленное по всем правилам завещание: жене Авроре будет выплачиваться пожизненный пансион, которого хватит не только на шпильки и булавки, по ее выбору она получает дом в Париже или в Бордо, какой ей или Татьяне, это решать им. Все имущество - движимое и недвижимое - он завещает Веронике, так он называл Веру, а после ее дочери Алекс. Всех поразило то, что Аврора отнеслась к этому совершено спокойно и даже как будто безразлично, еще больше удивила ее просьба к Вере - остаться жить в этом доме, к которому она привыкла. Было решено Але до ее совершеннолетия не говорить, что она будет богатой невестой и наследницей солидного состояния, а чтобы не было никаких проблем с наследством, всем Ежовым в дальнейшем именоваться Ламоль-Ежовы.
И Глеба, и Веру это предложение застало врасплох. Вера сказала, что решать это Глебу, - как он скажет, так и будет. Недолго думая, Глеб ответил, что в интересах жены и дочери он согласен, но родителям он решил об этом не говорить, чтобы не обижать их. И, выполняя данное обещание, в мае Глеб с Верой, Алечка с няней и Татьяна с Филиппом отправились в Россию.
КОНЕЦ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ГЛАВЫ