ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Был чудесный весенний день, тепло, но не жарко. Запах жасмина смешивался с запахом весенних цветов, которые напоминали яркий, сказочный ковер. Где-то в кустах чирикали птички, тихонько журчал фонтан, навевая прохладу. Настроение у Веры было отличное. Рядышком с ней на корточках сидела очаровательная, кудрявая малышка, личико ее было сосредоточено и серьезно, а зеленые глаза были распахнуты от удивления - она смотрела, как по цветочку ползет какая-то букашка. На душе у Веры было легко и радостно, она была уверена, что день ее чем-то непременно порадует. Из-за поворота аллеи показался мужчина, он чуть прихрамывал, в руке его была трость. Солнце светило Вере в глаза, и сначала она не узнала Глеба, который остановился от нее в двух шагах. Узнав его, она сделала шаг навстречу и от избытка чувств заплакала. А Глеб вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за палец, оторвав взгляд от Веры, он увидел малышку, которая смотрела на него огромными, изумленными, его глазами, в этом не было никакого сомнения. Он бережно поднял ее на руки, и маленькие теплые ладошки прижались к его щекам. Никогда еще Глеб не испытывал такой щемящей радости любви и счастья. Без сомнения, это маленькое зеленоглазое чудо - его дочь. Он посмотрел на Веру, и она кивнула ему, утвердительно отвечая на его немой вопрос, все слова были лишними. Так, с дочкой на руках Глеб пошел в дом, с обитателями которого ему еще предстояло знакомиться. Вечером пришли Филипп и Татьяна, которые жили совсем рядом с Ламолем. Татьяна уговорила мужа купить участок земли, который вплотную примыкал к владениям Анри. Дом уже был построен, и Татьяна с помощью Веры занималась его благоустройством. Владения соединял обширный парк, теперь не нужно было никуда ехать - пять минут, и они вместе. Филипп много времени проводил в своей лаборатории, доводил, как он говорил, до ума новые ароматы.
Рассказ Глеба все слушали, затаив дыхание, а Френк несколько раз подошел к нему и лизнул руку. Его поведение - камертон отношения Авроры к людям, это много значило для нее, как это ни смешно. Малышка уснула у Глеба на руках, и Вера отнесла ее в детскую. А потом, когда они остались одни, она начала свой рассказ - о приезде семейства Шульц в Москву, о родителях и сестрах, о событиях 1905 года, о Ваганьковском кладбище, о встрече с Татьяной, которая фактически вернула ее к жизни, о ее жизни в Пскове, о начале "спектакля", который они устроили с Андрэ, о своем замужестве и гибели Андрэ. Обо всем, кроме письма. Вера понимала, скажи она об этом, и в душе Глеба не будет покоя, сомнения все время будут посещать его - а вдруг Андрэ захочет вернуться? Вера не хотела, чтобы их счастье было чем-то омрачено.
На Глеба ее рассказ произвел сильное впечатление. "Сколько же ей пришлось пережить, - думал он, - но теперь все будет по-другому, мы любим друг друга и все время будем вместе, у нас есть дочь, ради которой и стоит жить. А где мы будем жить, в России или во Франции, не имеет значения, лишь бы ей и Сашеньке было хорошо.
С Ламолем они понравились друг другу, да и не мудрено - их объединяла любовь к Верочке. Глеб видел и чувствовал, что все обитатели дома обожают его дочь, не любить малышку было невозможно. Друзьями они стали и с мужем Татьяны. Филипп оказался добрым и открытым человеком, несмотря на то, что иногда казалось, что его нет с тобой, он где-то там, в запахах и ароматах.
Еще в Петербурге Глеб объявил родителям, что едет во Францию с одной целью - жениться на Вере. Отношение родителей к ней было прекрасным, их связывали дружеские отношения по Пскову, а мать, смеясь, попросила передать привет от ее "крестниц" - Каси и Маси. Дело оставалось за малым - найти в Бордо православную церковь и обвенчаться, что оказалось нетрудным, и обряд венчания состоялся в конце лета 1910 года.
Народу было немного, только близкие, а жаль, какая же это была красивая пара: высокий, стройный мужчина с седыми висками, которые нисколько не портили его, а, наоборот, придавали определенный шарм и молодая, очаровательная женщина, которая вся светилась от счастья.
К родителям Глеба они поехали через месяц, фактически это было их свадебное путешествие. Несколько незабываемых дней они провели в Париже - бродили по Елисейским полям, сидели в маленьких уютных кафе, на прогулочном катере прокатились по Сене. Сашенька осталась в Бордо, присматривать за ней было кому кому - Анри и Татьяне Вера доверяла, как самой себе. Хотя и она, и Глеб переживали, что их долго не будет, но взять ее с собой не рискнули, была она еще очень мала, да и погода осенью в Петербурге бывает не из лучших. Лето все семейство Зизи проводило на даче в Павловске, и Вере хотелось еще раз переступить порог этого дома, где они были так счастливы с Глебом. Но в конце августа дачный сезон закончился, и все были уже в Петербурге.
Из рассказа Азалии Брониславовны Вера узнала, что отец Азалии, оказывается, был поляк, но его родители давно жили в России, в Петербурге. И она, и Вадим Борисович были искренно рады, что у Глеба появилась семья, о которой он мечтал. Понравилась Вера и Зизи, с которой у нее сложились неплохие отношения, а та, глядя на Веру и сияющего от счастья брата, завидовала им белой завистью. Никогда ни она, ни Станислав даже в первые дни и месяцы после свадьбы не смотрели так друг на друга и не были такими счастливыми.
Племянники Глеба, Кирилл и Маргарита, были уже гимназистами, они готовились к новому учебному году, а Вера думала о том, что время пролетит незаметно, и Сашенька тоже станет гимназисткой. Единственное, чем были расстроены Азалия и Вадим, что Вера и Глеб не привезли Сашеньку и сами не могут поехать во Францию. Увидев ее фотографию, все в один голос заявили, что она - вылитый Глеб в детстве. Глеб же пообещал им, что, как только Сашеньке исполнится три года, они все вместе приедут в Петербург.
КОНЕЦ ТРИДЦАТЬ ПЯТОЙ ГЛАВЫ