ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
К концу лета 1909 года они добрались до Петербурга. В госпитале Глеб пролежал еще месяц и там узнал, что шлюпка, где был капитан, уцелела, остальные все погибли. Что произошло на корабле, выяснить уже никогда не удастся.
У Глеба ухудшилось зрение и на всю жизнь осталась небольшая хромота. Его признали негодным к службе на флоте. Штабная работа была ему не по душе, и он оказался "свободным" человеком.
Зизи его не сразу узнала, вначале она не могла понять, кто этот, поседевший, с тростью, человек, и лишь когда он обратился к ней и сказал: "Зизи, это я, Глеб", она упала в обморок. Его давно считали погибшим, поэтому так резко сдали его отец и мать. Когда Глеб увидел их, у него защемило сердце - такими старенькими они ему показались. Из Пскова они переехали к Зизи и жили теперь в Петербурге. На Глеба навалилась тоска, ему ничего не хотелось делать и ничего вспоминать. Как ни странно, но справиться с плохим настроением ему помогли Кася и Мася, эти две шустрые, милые собачонки, которые его сразу узнали.
У Глеба не хватало духу расспросить о Вере. Разговор о Пскове зашел в связи с приездом Курочкина по делам в Петербург. Курочкин заехал к Ежовым и поведал о том, что его дочь Нинон влюбилась в сына Мишеля, который стал владельцем ресторана, и несмотря на то, что Курочкин сказал, что лишит ее наследства, обвенчалась с Мишелем тайно. Через некоторое время его отцовское сердце не выдержало, и он ее простил. Теперь он дед - Кэт родила сына, которого назвали Денис.
Все это Глеб слушал без особого интереса. Выказать свой, пока разговор не зашел о Татьяне и Вере, он не мог. Он узнал о трагической гибели Андрэ и что Татьяна с Верой уехали во Францию, что Полина с Василием не уехали и живут теперь в загородном имении Татьяны, а вот дом продан. Слушая Курочкина, он молил Бога, чтобы Вера не вышла замуж во Франции. Где в Бордо найти Веру и Татьяну, Глеб решил узнать у Мишеля, так как он приехал вместе с Курочкиным. Но обстоятельства сложились так, что уехать во Францию он смог только весной.
Вера тоже часто вспоминала сказочную ночь на даче у Зизи. Но прошло два года, о Глебе ничего не было известно, и она считала, что увидеть ей его не суждено. Одно ее радовало - одного взгляда на Сашеньку было достаточно, чтобы понять - она дочь Глеба, особенно эта виноградная зелень глаз. В феврале ей исполнился год.
КОНЕЦ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЫ