3 часть. ОТЕЦ, СЫН И ДВА НЕ СВЯТЫХ ДУХА
28 июля. ЭПОХАЛЬНАЯ ВСТРЕЧА УЧАСТНИКОВ ВЕЛОПРОБЕГА ПО ГОРНОМУ БЕЗДОРОЖЬЮ
На следующий день после бесславной ночёвки под мостом, осуществился предел наших мечтаний последних нескольких дней. На городской жэ-дэ вокзал прибыли остальные пилоты нашего маленького горного экипажа. Встречайте: Андрей, профессиональный меломан, турист-экстремал, повар-любитель и отец мальчика, по имени Кири-илл! Кирилл, профессиональный ученик школы номер Ндцать, города Оренбурга, начинающий турист-эктремал, сказочник-любитель и сын мужчины, по имени Андре-ей!
— Гм, человеческий детёныш на велосипеде и с рюкзаком?! — просипел я, удивлённо уставившись на Кирилла, тянущегося к Солнцу всеми делящимися клетками своего организма, — Никогда не видел!
— Это моя добыча! — зарычал велосипедный Бог и, роняя липучую слюну, раскрыл свою огромную клыкастую пасть, пытаясь откусить голову мальчику.
Но его отец заслонил собой сына и подставил своё вместилище интеллекта под клыки грозного хищника, храбро встав на защиту несказанно дорогого отпрыска.
— Я повезу его рюкзак! — решительно сказала откушенная голова Андрея из пасти велосипедного Бога, и его кровоточащее тело повесило себе на плечи Кириллово бремя...
МУТЬ, СУТЬЮ КОТОРОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ПУТЬ
Внимание: всем приготовиться к лингвистическому "выносу мозга"! Пациентов со слабой физиологией просим сразу удалиться от экранов! (см. от компьютеров).
Наш запланированный маршрут шёл по не запланированному пути, если учитывать мелкие расхождения с пожеланиями проводника Владимира и реальным крутящим педали моментом движения*. Отбрасывая частичное, скажу, что в целом цель движения достигалась и делала наше продвижение к мастерству велоезды и намеченной программе движения к не достижимому, вполне достижимой. Достижимость нашей программы обуславливалась тем, что недостижимые для многих неких банальных байкеров вершины, могли стать вполне достижимыми для не тривиальных, а значит, сугубо неординарных индивидуумов, вырабатывающих свои самобытные идеи и концепции. Концептуальность их исключительной ментальности и конгениальности, состоит в том, что многие отличные от них ординарные и многочисленные этносы в культуре, не в состоянии градировать в некие единицы измерения ахиллового амплуа. Но личности же перфекционистского склада и мировоззрения, будучи сверх ЭГОм своего не шаблонного рассудка, в свою очередь, не в силах игнорировать тенденции к высшим проявлениям предикационного творчества...*
Надеюсь, что в процессе позиционирования языковой абсурдизации никто не пострадал. Если жертвы всё-таки имеются, просьба подавать жалобы в Горную МЧС по адресу: ул. Скала Северного Кавказа, дом Травянистая поляна, со стенами из леса Юрского периода, голубое небо с тяжёлым, быстро съёмным потолком туч и включающимся Солнцем, квартира — переносная, матерчатая, зелёного цвета. Телефон редакции — телепатический, обыкновенный. Передаёт мысли, образы, чувства, биотоки, а так же неосознаваемое биологическим объектом состояние психики другому мозгу или организму на расстоянии. Цвет телефона — семи цветов радуги и тысяч их оттенков. Заявления принимаются с лета до зимы.
… Проще говоря, в переводе с языка туманной занудной псевдонаучной абракадабры на общечеловеческий Русский сказанное означает, что мы наобум попёрли туда, куда собака не ходит и человек не ступает. А если и ступает, то не больше одного раза в трое суток и то чаще всего шинами квадроциклов и уж точно не шинами велосипедов… Словом, туда, где даже и пешком-то трудно ходить. Но эта часть многожильного пути нам встретится ещё не скоро. А пока мы катим по асфальтированной дороге, с крутыми подъёмами и спусками, с серпантинами и прямыми дорогами. Впрочем, на Кавказе повсюду подъёмы и горы, и встретить места с ровной площадкой практически невозможно. От этого расход сил на километр пути, увеличивается в несколько раз по отношению к среднерусской "равнине". Поправка: равнин в Руси практически тоже не бывает, но с горами Кавказа, её холмы ни в какое сравнение, конечно же, не идут.
Сноски.
… и реальным крутящим педали моментом движения* — в первый же часы пути мы поехали немного не по тому направлению.
не в силах игнорировать тенденции к высшим проявлениям предикационного творчества...* — но если присмотреться и прислушаться к этому «слововыносу», то можно отыскать немного смысла.
МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКАЯ ДИЧЬ
Три велосипедиста и ребёнок, словно неслышная стая койотов, продвигались по горным направлениям, называемым асфальтированной дорогой. Но если честно, то асфальтированной она называлась лишь условно и местами. Местные жители, всегда упрямо и настойчиво утверждали, что вот-вот начнётся асфальт, навсегда покончив с пыльной и тяжёлой гравийкой. И действительно, как и в Воронежской области, гравийная дорога заканчивалась перед населённым пунктом и начинался асфальт, но вскоре он кончался и нам вновь и вновь приходилось мучить себя и велосипеды, трясясь по каменистой пылящей гравийной дороге. Казалось, что это будет длиться вечно. Проводник утверждал, что в путевые расчёты закралась фатальная ошибка навигаторского свойства, но, сколько ещё километров будут продолжаться последствия этого «эррора» он не ведал…
Никто из четверых потребителей бескорыстных флюидов окружающего естества, даже не потрудился хоть иногда ронять слова в дневники, для внутренней экстра экранизации своего честолюбивого пути и диких, лишённых вычурности красот природы. Доисторический лес шумел листвой Юрского периода*, убаюкивая ползущих на подъём юзеров… Да что ж это я всё вру-то, самоплёт несносный! Не шумел он никакой листвой, ибо с небес обетованных не упало тогда ещё ни одной капли ветра! Вокруг стояла абсолютная тишь (если отключить звук моторов автомобилей) в воздухе не наблюдалось ни пылинки-ни ветринки, и лишь падала на землю крепкими горячими камнями монолитная южная жара. Уф, даже полегчало, душевно правду излил, как будто купил индульгенцию для вра? ля...
Вот уже участники проехали тысячекратное Октябрьский, (обычное наследие светлого прошлого) сладкое Фруктовый, (а как же — ведь с нами ребёнок!) экзотическое Кутаис, (не путать с Грузинским Кутаиси!) проскочили радостное "Весёлый", (чтоб ехать было не грустно) не заметили, как просвистели прочное Широкая Балка. Наконец, они выходят один на один с Асфальтовой горой, обвод… проход, удар — го-о-ол! Гм, простите… (краснеющий смайлик с глазами опущенными долу)
Именно так звучал бы мой рассказ, если б я мог действительно проигнорировать все выше перечисленные названия. Но полностью это сделать, к счастью, мне так и не удалось.
Сноска.
Доисторический лес шумел листвой Юрского периода* — действительно, это так. Южный лес, с той эпохи во многом сохранился без изменений.
29 июля. ЗОЛОТАЯ ВОДА
После первой нашей ночёвки за городом с благозвучным именем Кутаис, мы решительно направили свои стопы в сторону Асфальтовой горы. Слышали ли вы хоть когда-нибудь, чтобы вело путешественники отклонялись от маршрута на 15 километров с подъёмом в гору, только для того, чтобы изведать минерализованный и серебряный источники воды? Уверен, что — да! Так поступили мы. Так поступили бы и вы. Не боясь ошибиться, промахнуться, попасть наугад пальцем в небо. И ни мы, ни вы точно бы не знали, куда едем и есть ли там то, что нам нужно...
Собственно говоря, вначале мы тоже и знать не знали, и ведать ни ведали, куда сворачиваем. Отросток второстепенной дороги загибался вправо, а указатель информировал нас о находящемся вблизи посёлке Весёлый. Но наш Путеводитель на колёсах, наш проводник в мире дорожного хаоса, наш прожектор странного тёмного пути, расплывчато-иллюзорно намекнул нам о наличии в данном районе чегой-то интересного и полезного для психологического и физического здоровья путеходов. Обычный набег на магазины не удался?, зато парочка местных жителей поведали нам о находящихся недалеко отсюда бесценных залежах минерализованной воды. И серебряной, кстати, тоже. Дорога, ведущая через посёлок, была очень преклонных лет. На вид и сходу ей можно было дать 90-100 невесёлых вёсен и зим. Рождённая не меньше чем во времена контрреволюции, она била наши колёса, отдаваясь в мозгах отбойными молотками перестрелок далёкой братоубийственной войны. Её плоть выглядывала из земли только местами, жалобно прося наше правительство о срочном вмешательстве, об обновлении и перезагрузке, если не сказать — о переустановке бетонно-асфальтной системы…
…Я медленно закрыл глаза. Моё сознанье не со мной. Оно далеко… Перед моим взором, сияющим искрами Беловодья простирается лес… Ручей Цеце (вы не ослышались) плещется о камни своими зеленоватыми водами. Деревня Кура-Цеце лает на нас десятком пастей своих злобных охранных псов… Её дорога ещё хуже, чем в незабвенном Весёлом… Маленькая симпатичная девочка, поясняющая дядям-идиотам, как лучше проехать к источникам… Какие-то большие дети, машущие руками в сторону далёкого моря… Бах! Мы на месте! Измученные, но пока ещё не минералкой, а нелёгкой дорогой, жаждущие просто воды, пищи и комфорта. Ждущие неизведанного. Ну… пусть это будет не в данном контексте, но, внимание: большая железная труба с плохими сварочными швами, торчащая из колодца. Мои веки, наконец, и без посторонней помощи, медленно поднимаются вверх… Что же мы видим? Я моюсь холодной минералкой. В моей руке — кусок мыла. Напротив — оборудованная стоянка. Мои друзья отдыхают на скамейке за столом с растрескавшейся столешницей. Владимир без остановки что-то говорит и курит. Андрей и Кирилл пьют воду и без остановки слушают Владимира...
Вода имела привкус минералки, но её качества были оценены Владимиром, как почти бесполезные. Что ж, переносную хим лаборатории мы с собой взять не потрудились, оставалось тешить себя надеждой, что вода всё же настоящая. Ну, или почти настоящая...
… Зажатая в тиски леса, дорога с глубокими ямами, мокрой колеёй и лужами, привела нас к главному ориентиру — неизвестной вышке. Проехав ещё немного, мы увидели некий тупик – культю обрубленной тропы, упирающуюся в зелень лесного массива. Разгруппировавшись, мы устремились на поиски очередного родника. Следуя логике местных жителей, серебряных источников здесь можно было найти несколько, но нашей судьбой стал только один из них. Скажу, хвастаясь, его нашёл я, и был горд тем, что смог порадовать себя и своих друзей сознанием того, что их старания не были напрасными. Здесь, в лесной ложбине я впервые в жизни увидел пейзаж, так похожий на киношные декорации – упавшее дерево сонно висело над ручьём с руслом похожим на небольшой каменный овраг. По этому дереву я дикой кошкой перебрался к найденному мной "якобы серебряному роднику", для пополнения временной коллекции питьевой воды. У меня начались ощущения странного экранного дежавю. Странность была в том, что это место напоминало мне отрывок из старого классического синема, о таком далёком и таком не типичном, не простом Кавказе.
Когда мы возвратились на главную дорогу, я вполне философски осознал — за последние четыре часа мы не продвинулись ни на шаг от места поворота к посёлку Весёлый. Но зато провели интересную и познавательную прогулку в минеральную глубинку и приобрели пару десятков литров во всех смыслах полезной и чистой питьевой воды, ставшей для нас в прямом смысле золотой. На вторую ночёвку объединённая команда землепроходцев успокоила свои чресла за зелёными лесами, за Асфальтовой горой…
Примечательно, что только в этом районе пути закончилась злополучная гравийная дорога, тянувшая за собой по лесам да холмам бесконечное светло-серое облако. Где-то в районе Асфальтовой горы, умерла и канула в небытие последняя пылюка, так сильно досаждавшая нам. И как награда за муки, теперь нас встречала дорога с надёжным твёрдым асфальтированным покрытием, длящимся до самой Гуамки.
30 июля. AGORAMOTUS
… И ходили они через Ходыженск – город старинный дореволюционный, лежащий на берегу реки Пшиш, славный бальнеологическим курортом и кислород выносящей неповторимой зеленью, укрывающей дома го? рода своим дорогим пышным покрывалом. Когда я разглядываю, достопримечательности городов и дикую прекрасную природу нашей бескрайней земли, мне становится ясно, почему недруги столетиями мечтают прибрать к своим нечистым лапам наши чистые просторы. Пшиш вам, а не ресурсы российские, господа заморские деятели! Хотя нет, я передумал – Пшиш вы тоже не получите! Даже уши от слона я бы не рекомендовал нашим отцам городов отдавать – ибо зачем нам в зоопарках нужны слоны без ушей? К тому же это бесчеловечно, можно сказать даже бесслонно – отрезать слонов от ушей! Лучше отдадим им уши от красной вяленой горной форели — их у неё всё равно нет!
Впереди замаячили очертания города Апшеронск. Дорога, ведущая к нему, в наших глазах предстала в мистическом, если не сказать сакральном свете. Кажущийся пологий спуск с горы давался всем с ощутимым трудом, мышцы напрягались так, будто мы каждый тащили за собой на прицепе небольшой вагон и тележку со сменными цепями и втулками. Ноги уставали, велосипеды скрипели всеми фибрами своих ходовых частей. Это продолжалось практически до выезда из Апшеронска и прибытия команды на реку Пшеху. Собравшись с мыслями и проанализировав аномальное положение вещей, я посмел сделать из происходящего следующий вывод. Лёгкий ветерок, дувший нам в лицо, я даже побрезговал учитывать в полной мере, хоть это был даже не ветерок, а плотное, но всё же движение воздуха. Но вот новая дорога с крупнозернистым, ещё не полностью схватившимся покрытием наводила на размышления. Шины шуршали по ней, как по наждачной бумаге, фатально забиваясь чёрным липучим абразивом. И потом, устойчиво обманчивый рельеф водил за нос подуставших велунов – визуально кажущийся спуск на деле был очень пологим, продолжительным подъёмом в гору! Вот такая "рельефная" головоломка, зачтённая нами, как разобранная по частям. Но следующая "часть" станет уже довольно видимой – это длиннющий подъём и нырки с приоритетом подъёма. И это всё будет длиться долго и пресно, но, как ни крути, поспособствует постоянному набору метров. Это значит, что мы будем продолжать понемногу увеличивать высоту. А пока что кому-то наши настоящие 270 метров над уровнем моря могут показаться мелочью, ерундой, но на подъезде к пресловутому посёлку Гуамка, в нашей копилке движения к небесам*, прибавится ещё четверть километра вертикали. Но господа, то ли ещё будет! Ой-ё-ёй.
Не могу в целом не похвастаться, что уже на третий день пути моя спортивная форма стала понемногу восстанавливаться, а одышка и слабость после утопления исчезали. Теперь я, в отличие от первого дня пути, почти в любую гору ехал своим ходом. Не отставали и другие участники шоу "велонагорный бросок" – Владимир стал крутить педали лучше меня, и угнаться за ним становилось всё сложнее. Андрей с Кириллом, сбросив с себя путы домашнего плена, тоже день за днём набирали форму, почти не отставая от двух "форвардов". Параллельно с физической формой постепенно восстанавливался и мой юмористический потенциал. Я быстро нашёл себе напарника по дурацким шуткам и приколам на уровне абсурда, и на перекурах выносил, нет, скорее, взаимно заполнял мозг Кирилла импровизированными путеводными изошуткологическими прибалясами. И, как крепкое подтверждение состоятельности нашего нового ключевого жанра, был компетентный искусствоведческий комментарий Владимира, прозвучавший в летнем лесу, над котелком с салатом:
— Клоуны! — внесло эхо в вечный лесной архив ау? дио бэкапы.
Поначалу суровый и сосредоточенный процессами заботы о сыне Андрей со временем тоже расшутился, неожиданно показав по-настоящему блестящее чувство юмора. Чем меня приятно удивил. Над некоторыми, выдаваемыми им шедеврами, весело смеялась даже Ширванская водокачка.
Как я уже и обещал, ни Пшиш, ни Пшеху мы врагам не о? тдали, а сами же у них и переночевали. В чистейшем, подстриженном под Канадку… нет, под Россиянку лесу, мы расположились в окружении редких, не раздражающих взрослую психику коровьих лепёшек. Невзирая, что раздражение от жары уже было. И не малое. Но… Тихий лес убаюкивал и примерял непримиримое, успокаивал неуспокои? мое и измерял неизмеримое. Всё шло своим чередом: колесница времени катилась по ухабам человеческих душ, нещадно колесуя их тонкие вибрации, я в очередной раз клеил свои спускающие камеры и подтягивал колодки, Андрей варил супы, Владимир травил байки, Кирилл увлечённо занимался философским недея? нием – хромым дитём Древней Поднебесной, удочерённым в наше непростое время Современными, и до сих пор Простым-Аршином-не-Измеренными Владениями...
На что дядя Вова бросил в сторону Кирилла короткий, но ёмкий о? тзыв:
— Лоботр-ряс!
Возмущённого визга и оправданий со стороны Кирилла не последовало. Младший член экипажа был как всегда хладнокровен и учтив до состояния немоты.
Сноска.
в нашей копилке движения к небесам* — движение вверх, на подъём.
БЫЛЬ, СОЧИНЁННАЯ НА? ДЕНЬ КИРИЛЛОМ-СКАЗОЧНИКОМ
Стая одичавших домашних зверей из многоимённого произведения Киплинга, попыталась расположиться у берега одноимённой реки. Вокруг было много жирной добычи. Багира сделала робкую попытку внести рацпредложение – на которую из потенциальных жертв стоит сначала обратить внимание.
— Мне кажется, — мяукнула чёрная кошка, — Нам было бы целесообразнее завалить во-он того жирного быка, пасущегося у самого берега реки! Или хотя бы его мускулистого, но глупого брата, щиплющего траву рядом с рекой, в зарослях ракиты.
Ничего не поняв из сказанного, и обезумев от усталости и пекла, медведь Балу, жёстко набросился на членов стаи, сорвав с каждого из них по изрядному клоку шерсти. Особенно досталось Багире: Балу не церемонился, обдирая с её холки чёрный глянцевый покров. Но старая пантера не сдалась без боя: Балу получил в короткой схватке пару укусов её крепких зубов.
— Разве ты не видишь, чёртова кусачая гиена, сколько тут их рогатых приспешников и родственников?! — надрывался медведь, потирая укушенный зад, — Ты хочешь, чтобы нас всех растоптали, как глупых болотных жаб, квакающих в ночи? Только безумец воюет сразу с целым стадом!
— Но этот текст принадлежит моему любимому хозяину — Шерхану! — из-под тишка вызвизгнул Мелкий Табаки свою рецензию, и быстро ретировался от греха под покров раскидистых социальных кустов.
Пораскинув мозгами парочки рыжих собак, Балу решил с этого момента пользоваться лишь своими текстами из общего сценария и ещё сверх того, импровизируя, придумывать личные. Но он не преминул всё же отвесить жирный кусок необоснованной критики в адрес Табаки:
— Проклятый Тролль КУСТарного производства! Долбанный тигриный подхалим и блюдолиз! Я тут главный автор и редактор этой дрянной пьесы! У кого хочу, у того и краду цитаты!
Заметив в траве длинного, как лесная тропа питона, Балу тут же позабыл про Табаки и поднялся на задние лапы:
— А ты чего смотришь на меня таким критически недобрым взглядом? — возмутился он, видя в глазах Каа немое осуждение, — Ты тоже считаешь меня спесивым взба? лмошным пожирателем кореньев, рыжих псов и любителем плагиатов?! Ах ты проклятый длиннотелый разрисованный узорами шланг! Я сдеру с тебя шкуру! — пригрозил он питону.
— Как бы ни так, дядя Миш-ш-ша. Сегодня ты способен лиш-ш-шь залезть в дупло к горным пчёлам, чтобы украсть их сладкий эрзац-паёк! — отпарировал Каа, — И то, если пчёлы тебе это позволят сделать! А если будеш-шь продолжать в том же духе – я обовью твоё мощ-щное туловищ-ще верёвкой своего тела и повеш-ш-шу твою задницу гнить на перепрелом Баобабе!
Балу отрешённо махнул лапой в сторону опасного соперника. Хоть он и хорохорился, но связываться с подводным монстром джунглей он не рискнул бы, особенно сейчас, когда усталость и перегрев мучили его. Балу обвёл взглядом свою береговую охрану, смекая, на ком бы ещё можно было безнаказанно отыграться. Затем он схватил самого младшего члена стаи, недавно принятого волчьим советом в банду – Маугли, и попытался отшлёпать его по заднице. Чёрный медведь, накрепко прижав человеческого детёныша к своему большому животу, бил и рвал своего названного племяша длинными крючковатыми когтями, при этом хрипло приговаривая:
— Сколько раз я тебе говорил, чёртов Лягушонок, не бегай на двух лапах! — ревел он, — Не ходи пешком, когда у тебя есть два колеса!
— Но я сегодня ехал только на велосипеде, как все достойные волки и медведи! — оправдывался Маугли.
— А кто позавчера шёл в гору на двух лапах, когда я отвернулся, чтобы сходить в кусты, а? Не ты ли, гадкий лягушонок?!
В ответ на эти выпады хозяина гор, Ракша, встав в отчаянную стойку, прорычала, огласив джунгли своим звонким воплем:
— Ррррры! — сказала она, — Отпусти его немедля, железная лапа! Ты назначен советом стаи, быть ему Наставником, а не истязателем и палачом!
— Железная лапа? Но это был мой текст… — задумчиво сделала скромную вставку Багира, сосредоточено глядя в исписанный убористым почерком лист. Но её никто не услышал.
Балу, махая в воздухе листами, наотрез отказывался подчиниться Ракше.
— Я отправлю его в ссылку к бандерлогам! — ревел он, тыча указательным когтём в сторону перевала с развалинами древнего Шпалореза, — В гости к Нагайне, змее, ещё не пережившей свой яд!
— Я не хочу назад, к матери-кобре! – в отчаянье заплакал Маугли.
— Даже не думай белогрудый властелин гор и лесов, я не отдам своего любимого детёныша этой старой гнилой колоде! Пусть это будет мой последний бой! Не будь я Ракша! — завизжала Ракша, пытаясь отбить у Балу своего приёмыша...
Услышав придуманное им прозвище Кобры, охраняющей домашний сейф, Каа озадаченно почесал хвостом свою голову.
— Оп-с. Опять косяк в распределении ролей! — пробурчал он.
— Долбанная демоница джунглей, сейчас я поставлю тебя на место! — наигранно рявкнул Балу и отвесил Ракше звонкую затрещину...
— Закон джунглей гласит — каждый сам за своя семья! — выглядывая из колючих кустов и коверкая слова, подливал масла в огонь Табаки...
… И лишь только Акела до конца действия оставался недвижим, а значит — невредим. Он, как обычно, молча, всегда придерживаясь установленных правил, делил гусениц, овощи, мясо и орехи для стаи, поэтому был неприкосновенен и недоступен даже для Балу.
— Мы ничего не напутали в сценарии? — спросил медведь, устало потягивая сигарету, когда первая сцена с кровавыми дублями уже закончилась.
— Ничего, и так сойдёт, — отмахнулся Акела, — Сюжет принимается к рассмотрению!
Всё было, казалось бы, в идеальном порядке, однако в воздухе повисло странное напряжение. И только лишь окунувшись в прохладные воды Пшихи, звери немного успокоились и пришли в себя.
— О да, я в Нирване! — довольно пыхтел Балу, плюхаясь в воде, — Объявляю сегодня для всех разбойников прощеное воскресенье и Великое водяное перемирие! — заявил он, — Мы с вами все одним миром мазаны — вы и я! Усё, регламент!
— Ну вот, ты опять все слова перепутал! — зарычала Багира, — Нужно было сказать: "Мы все одной крови — вы и вы"! — указала она поочерёдно на Маугли и на Балу с Акелой...
ОЧЕВИДНАЯ ОСЯЗАЕМОСТЬ
Нам везло – время нашего пути было озарено небом прозрачно-синего, чистейшего цвета. Лёгкий ветерок, подобно морскому бризу обдувал наши тела, не давая им поджариться на сковороде горячего южного солнца. Но даже без ветра эта проблема вскоре стала бы отходить на задний план сама собой; ведь мы поднимались всё выше над уровнем моря, а значит, зной всё меньше и меньше должен был душить нас. Но здесь могла возникнуть и другая, диаметрально противоположная проблема. Проблема того плана, что обычно в данном смысловом контексте преподносится выскочками и циниками в свете летучих фразеологизмов, типа: вчера тебе было жарко, сегодня тебе холодно! Тебе не угодишь! Я говорю о хлябях небесных, что разверзаются всегда не в самый подходящий момент. Но, слава господу, угроза попасть под грозовой фронт, хоть и возрастала, но пока только теоретически. Не знаю, кому как, но лично на меня даже упоминание о дожде и ветре в пути, навевает тоску. А к примеру, высоко в горах при наличии продолжительных дождей температура воздуха может стать вообще критически низкой. Ну а пока… пока тема прохлады в наших мечтах всё ещё оставалась священной. Ключевой. Это вполне могло подтвердить отчаянно жадное купание команды в неизвестной речке под мостом, когда младшему научному сотруднику нашего передвижного метеоцентра вдруг стало дурно от физических перегрузок и духоты. Позже, под чётким руководством главного метеоролога Владимира Первого, мы пытались делать прогнозы, но нам хронически не хватало опыта и приборов, по которым можно было идти в туманный мир предсказаний непогоды. В конечном счете, мы ни разу не смогли предвидеть состояние погоды даже на пару часов, в том числе во время нагнетания небом увесистых тёмно-синих странников. Я, наверное, слишком забегаю вперёд, навевая интригу о природном катаклизме. На самом деле, в ближайшую неделю обещало стоять хорошее ясное безвременье, и прогнозировать пока было нечего. Но вот позже… Правда, к тому времени мы уже научимся предвещать ветра и ливни (устами дяди Вовы) пророчить приход засухи, селей и ураганов. Но это нам ровным счётом не даст никаких преимуществ...
Случилось так, что волею Проводника – светоча нашего Великого Пути, погоды и волею собственной воли, мы допыхтели-таки до Красного Дагестана. Да что там до Красного Дагестана, даже до само? й Гуамки! Этот посёлок запомнился мне не только шикарным продуктовым магазином, где мы оставили значительную часть своего состояния, но и многими естественными достопримечательностями. Но о них немного позже.
КРАСНЫЙ ДАГЕСТАН, КАК ОТПРАВНАЯ ТОЧКА НЕКТАРА ЖИЗНИ ДЛЯ МАЙКОПА
Посёлок стоял чуть в стороне от дороги. По обычной путево? й закавыке, с нами снова приключилась стандартная оказия – запасы нашей питьевой воды вдруг стали иссякать. Решив усилить свой водный потенциал, мы в нужном месте свернули влево, направившись по каменистой тропе в указанный в названии главы посёлок. Навстречу нам ангельскими исполинами шагнули люди, предложившие посильную помощь в деле спасения от жажды запылённых пилигримов. Архангелы как бы вскользь в разговоре упомянули о присутствии в десятке километров отсюда мощнейшего источника чистой воды. К счастью, это очередное чудо кавказской природы находилось как раз на нашем пути. Озарившись вестью, что в посёлке вода привозная, мы не стали лишать людей части их драгоценной влаги и решили отправиться своим ходом на вольные воды до действующего родника, пока ещё наши скудные запасы в бутылках и наши силы, позволяли нам это сделать.
Узкая дорога виляла крепким бетонным телом, полого забираясь всё выше и выше, всё больше и больше выдавливая из нас остатки влаги. Но всё когда-нибудь кончается – кончились и наши мучительные ожидания явления взорам родника. Всё выглядело банальнее, чем я себе представлял. Родник толстой струёй бил из железной трубы. Железная труба выглядывала из бетонного квадратного ящика, внешне похожего на водокачку или на трансформаторную будку. Квадратный ящик каменными корнями врастал в землю, поросшую зеленеющей травой. Всё это общим вещественным скопом мы назвали «станцией перекачки серебряной воды для Майкопа». Говоря «мы» я подспудно подразумеваю Проводника, да простят меня духи гор за плагиат. Итак, продолжим. Проще говоря, этот источник питал своим волшебным горным ледниковым нектаром город Майкоп. Многим городам России остаётся только завидовать Майкопчанам, ежедневно потребляющим столь чистую и полезную воду. За полчаса, что мы, отдыхая, провели рядом с «водокачкой», к источнику приложилось не менее десятка проезжающих мимо машин – люди с радостью набирали воду для своих жизненных нужд. Далее дорога продолжала упрямо загибаться вверх. Наши взгляды ласкали и манили обустроенные по первому классу зоны отдыха и курорты с огромными бассейнами. Проводник, узнав о цене, пришёл во внутреннее неистовство и буйство, споря с охраной на КПП. Но, к сожалению, после последнего его визита в эти края, цена за час, проведённый в этих райских кущах, неимоверно повысилась. Всеобщим голосованием был выведен план продолжения пути без ненужной нам задержки и потери времени возле бассейнов с голубой водой…
31 июля — 2 августа. ГУАМКА: ДОЛГИЙ СОН В ТЁМНУЮ НОЧЬ
Минуя курортный посёлок, дорога вывела весёлую четвёрку к навесному мосту через горную речку с энигматичным названием Курджипс. Архаичный мост нестерпимо раскачивался, манипулируя нашими действиями, заставляя нас по очереди идти по своему длинному деревянному корпусу. Чистый ухоженный лес упирался в разрушающуюся скалу, которая под действием многовековой эрозии безвозвратно превращалась в почву. Недалеко от места, где мы разбили лагерь, лежало вывернутое недавним ураганом громадное дерево. Его корни, словно гигантские порванные сухожилия, торчали из земли, служа немым напоминанием бродячим экстремалам о ничтожности и слабости двуногого без перьев перед стихией. А рядом стоял, печально покачивая треснутыми боками, покосившийся полуразрушенный деревянный клозет. Вот так всё просто и по-нашему. Ну, всё же спасибо гостеприимной Гуамке – будет, куда наведываться глупым европеоидам в поисках бесплатного курортного сервиса.
Таинственный лес обладал странной сверхъестественной энергетикой. После того, как усталый турист попадает в его липкие объятия, на него моментально наваливается истома, вожделение долгим сном и глубокомысленным бездействием. И преодолеть эти чары со временем становится всё трудней...
Вот ещё один пример того, что человек не может "располагать". По приблизительному плану, мы не должны были задерживаться в Гуамке. Велосипедные конкистадоры планировали быстрое пробитие насквозь курортной зоны лопастями своих педалей, с безудержным варварским набегом на продуктовые магазины. Набег успешно состоялся, но вот дальнейшее продвижение было приостановлено, а тела поглощены харизматическими по своему качеству, притягательными, расслабляющими, сонными флюидами земли Гуамки. Место для ночёвки было выбрано великолепное. Вокруг росла подстриженная под "лыску" трава, а могучие, но редкие деревья, как кавказские батыры, скрежеща мышечными волокнами, приветливо махали нам своими столетними ветвями. Недалеко от нас располагались такие же, как и мы, продвинутые "руссо-туристо". Скажу с гордостью — "облико-морале" окружающих нас идейных бездельников был на должном уровне, попросту говоря, никто никого не напрягал, высота туристической культуры и этики у народа зашкаливала, чему мы были несказанно рады. Просто райское местечко! — умилённо думал я, сладко потягиваясь в палатке. Тёплые летние ночи затянули нас в свои йогуртно-компотные сонные объятия, и думать о дальнейшем пути пока ещё не хотелось...
— У каждого должен быть свой личный Дао Де Дзин, — вслух добавлял я, засыпая…
МИФИЧЕСКАЯ ЛОЖБИНА
Сначала по очереди, затем вместе мы уходили на вольные экскурсы по здешним красотам природы. В первый день пребывания в ленивом раю, я никуда не стал гонять свои чресла, предпочтя прогулке работу секьюрити и повара по совместительству. На второй день уже Владимир вызвался быть верным стражем походного городка о трёх серебряных шатрах. На третий день мы, вверив своё имущество в руки проведения, все вместе отправились гулять по известной на Кавказе здешней узкоколейке – действующей детской железной дороге...
...«Железка» сурово вела нас по каньону между двух распадков и мы, как четыре гордых орла парили по-над бурливой рекой, занося неописуемые красоты природы в реестр наших видео и фото мыльниц, фиксируя не фиксируемое, пытаясь передать в помощью слабой "цифры" непередаваемое. Я и Кирилл, стараясь усилить впечатления от пребывания в мистически красивом и эффектном месте, то и дело, как горные козлы скакали вниз-вверх по лестницам-валунам к горной реке и обратно, для позирования фото на память. Остальные наши два размышляющих пропонента, долго решались, но всё же ближе к концу горного рейда, как Боги с Олимпа тоже сошли вниз к реке бурливой остановить мгновение на виртуальном портрете.
Никогда не угадаете, что мы видели лежащим перевёрнутым вверх пузом прямо на горных порогах! Странно, угадали, не ожидал! Правильно – самый настоящий железнодорожный вагон! Подробности, как он туда попал, опускаю, потому что я их не знаю, но ясно одно – он туда упал с высоты экстремальной узкоколейки, пролёгшей вплотную к скале, обрушающейся уже долгими века? ми...
Я был глубоко потрясён предупреждающей надписью на плакате, висящем перед входом на железнодорожную «станцию». Не помню точную информацию о пострадавших и погибших, но в целом плата гостей каньона за опасное время провождение оказалась здесь не такой уж и малой. За последние десять лет здесь погибло не менее сотни человек. И как будто ужасное подтверждение тому – гибель человека за время нашего отдыха на Гуамке. Краткий обзор. Три экстремала, пользуясь сплавными приспособлениями, спускались вниз по порогам реки. Один из них неожиданно пропал. Позже его тело вынесло к посёлку, в то время как товарищи погибшего всё ещё находились далеко в ущелье. Не меньший шок вызвали слухи о трёх велосипедистах, один из которых упал в реку и вероятно тоже погиб… Непонятно, каким образом они оказались в местах, где выезд на велосипедах был запрещен. Не будем углубляться в эти запутанные и печальные истории, а лучше поставим точку в кратком описании нашей прогулки по каньону.
Итогом ходьбы по бездорожью для меня стали усталость ног и отклеивающиеся подошвы моих боевых кроссовок, широко раскрытым ртом просящих манной каши. Но всё же… Два километра пути вглубь ущелья не оставили равнодушным никого из нас и, наверное, в хорошем смысле запомнились на всю жизнь… Всем рекомендую!
Поскриптум. Вернувшись домой, мы счастливо резюмировали, что наши палатки были целы?, а вещи не тронуты. Вот это культура! Вот это "провидение"!
МЕДВЕДЬ И ШМЕЛЬ
Сам не пойму, как могло произойти, что я, будучи в состоянии сосчитать до трёх, начал счёт не с того конца. То есть, начал пересказ с третьего, последнего нашего выхода из Сонного леса. Но, что сделано, то сделано – наверное, значимость и массовость третьего выхода взяли своё. Тем более, что про первый я писать не могу, ведь я в нём не участвовал, а значит не видел происходящего в нём. Отсюда делаем вывод – пересказывать теперь нужно второй "эпизод" триквелла — "Долгий сон в чёрную ночь". Правда, как назвать второй, я так и не решил. Пожалуй, назовём его… Выход в расколовшейся четвёрки в никуда. Пусть Голливуд заинтригованно поплачет, стоя в уголке. Потому что писать сценарий о нём мы не будем.
Итак, оставив в лагере мозг сообщества и "способность к поиску неизвестных опознанных не летающих объектов" — Владимира, мы втроём самонадеянно отправились на прогулку в нагорный лес. Вышеуказанный фактор, не побоюсь этого спойлера, способствовал потере нами зрения, слуха, интуиции (нюха) и привёл к полной дезориентации в лесном горном пространстве. Желание найти ледяной водопад или ручей, уже достаточно натёрший слух за последние два дня, толкнули нас на "выход в никуда — 2" для пополнения пятилитровых пластиковых ёмкостей полезными видами вод горного ледника.
Наш пеший мини-поход можно разделить на несколько небольших этапов. 1). Сквозной проход окраины Гуамки в крутую гору по местности, классифицируемой, как сельская. 2). Дикое тупое нападение на окультуренное частное сливовое дерево, (отдельное спасибо хозяевам за терпение) точнее на его тёмно-синие плоды. И, наконец – 3). Выход на лесную дорогу – вперёд, к жидким дарам горных Ледников, содержащим серебро и злато, но пророчащим нам всего лишь "железное" здоровье…
Опрашиваемые интервьюеры дружно указу? ют руками в дальнюю даль, туманно, но каждый по своему поясняя нам суть нашего дальнейшего пути. Наши умы и души находятся в относительном покое, пока последний из них не исчезает в дымке бескрайности. Безлюдье пугает наши души, несоразмерность способности восприятия справиться с безразмерностью горной вселенной давит на мозг… Но встречается-таки в нашем пути ещё один луч надежды, ещё один яркий пламень в беспросветной тьме… Что-то я уже совсем заврался, не было никакой тьмы – день был жаркий и солнечный. В общем, последним нашим "навигатором" стал местный бородатый джигит на чёрном мускулистом коне, вождь племени башляющего конного взвода рус туристов, обременённый полным неумением ездить, серым хвостом покорно плетущийся позади, за своим суровым временным хозяином. Семеня вперёд по времени, похвалюсь, что толку от этой навигации для нас было, ну как от козла молока. Но не потому, что всадник что-то неправильно пояснял, а потому, что мы, видимо, плохо слушали! Цитирую дословно:
— Пойдёте прямо по дороге, через километр увидите много лошадиного говна и следов от копыт, — через плечо нервно бросал нам джигит свои нелёгкие слова, — Затем свернёте налево и пойдёте по лесной тропинке. Через… еста… етров свернёте на...
Проще говоря, там, где у местных километр – у приезжих и три и пять и десять вёрст. Прошли мы этот помёт и даже и не заметили его. А почему – никто того не ведает. Лесной дух завёл нас не туда. Но велотурист то хитрее проклятого лесного духа, велотурист через десять вёрст не пойдёт дальше, пожирая ежевику, он вернётся назад и отыщет-таки, этот чёртов, точнее, лошадиный помёт! У-у, я то думал, там всё им завалено по пояс, а оказалось – всего-то пять килограммовых кусочков дерьма, покровительственной окраски с дорогой! Подумаешь умахали не туда километров этак на несколько. И что с того, что скоро темень начнёт наступать на пятки! Мы смело пойдём к леднику и дружно заблудимся в темноте заходящего солнца. Так и сделали. Шли мы, шли, пока одна тропинка не раздвоилась, потом ещё одна… Так, так, что там нам джигит говорил, где камень путеводный лежит? А, камня не-ет? Ладно, пойдём обратно, пока не заблуди… Что?! Уже заблудились?? О, тропа дьявола! Глядите, она растрои? лась! Куда же нам пойти то, так, так, так… Может на право? Или прямо? Я не помню, как мы шли. Нет, пойдём в лево! А то уже так кушать хочется, что аж жажда жизни донимает. А есть у нас с собой что-нибудь поесть? Есть? Что, нет? Отлично! Кто ж её, еду берёт с собой, когда идёт всего-то на пару часиков лёгкой прогулки. Больше всех паниковал по этому поводу совсем не Кирилл, которому было всего 11 лет, не Андрей, опасаясь за своего отпрыска, а я, тот, у кого не было с собой ни того, ни другого — то есть, ни 11-летнего отпрыска, ни всего 11-ти лет лет жизненного стажа. Шутка ли дело – когда-то выйдя живым и обновлённым из забравшей меня солёной воды, помереть с голоду в дебрях Гуамки! Обидно, однако. Но, как и всегда в жизни Русского человека, нам помогла шутка. Делая вид, что мы идём верным путём, мы начали активно шутить, поднимая друг друга на смех, смеясь над всем и вся. Особенно нам помог Кирилл, спасибо тебе большое, друг! Низкий поклон до земли!
Все мы прекрасно знали, что кавказские горы – это места обитания множества бурых медведей… И вот, пожалуйста!
— О, глядите, — запищал Кирилл, — Медведь! Я вижу медведя! — доложил он, мгновенно подняв в нас с Андреем "боевой" дух. Стоит честно отметить, что «дух» конечно в этом случае, конечно, мог подняться, но отнюдь не боевой. Мы оба напрягли мускулатуру, внутренне готовясь к своей последней битве. Или к последней спринтерской пробежке.
— Где? — слегка подрагивая голосом, но как можно более спокойно спросил я, создавая вид, что мне почти всё равно где сейчас находится хозяин земли.
— А, нет, мне показалось, — равнодушным тоном ответил Кирилл, — Это были гигантские лопухи, шевелящиеся от ветра.
От ветра? В пекло?
— Да не парьтесь! — глядя на наши перекосившиеся лица, весело залился высокочастотным смехом Кирилл, — Бросьте, это тоже была шутка! Зато я вижу… шмеля! Вот он, сидит на цветке! — показал он рукой на гигантского полосатого мутанта, сосредоточенно ковыряющегося в соцветии на раскачивающемся стебле и ворчащего от злости на глупых людей, посмевших вторгнуться в его шмелёвы пределы.
Внимание! Во время этой прогулки, Кириллом и мной была сочинена многосерийная, никому не известная, никому не интересная, нигде не записанная словоэпопея — "Медведь и Шмель", с захватывающими меняющимися сказочными сюжетами и поворотами. В главных ролях: гигантский лесной Шмель в роли Шмеля. Виртуальный Медведь в роли Медведя. Основной динамической линией сценария явилась борьба шмеля против медведя за жизнь троих заблудившихся туристов. Кстати, слово "борьба" здесь применено буквально. Каждая серия заканчивается победой шмеля над медведем и спасением жизней людей. Основная идея принадлежит Кириллу. Как я уже сказал, остросюжетные ходы и линии сделали и меня невольным соавтором произведения. Я просто не мог не вклиниться в этот сценарий с вариантами собственных фрагментов. Корчась от смеха, я стал дополнять, досочинять, додумывать и доводить придуманную Кириллом концепцию борьбы двух лесных гигантов. В этих нелёгких творческих потугах Кирилл заработал себе достойное прозвище — Шмель. Единственным слушателем радиопрограммы стал самый терпеливый из зрителей — Андрей. Впоследствии добавился ещё один слушатель и тоже невольный, это Владимир, давший незамедлительную и обычную оценку произведения:
— Клоуны! — сказал он, рассмеявшись, так, что потом долго тряслись горные массивы. Тогда я наивно полагал, что горы приходили в диссонанс со смехом Проводника. Но теперь я понимаю – это смеялись сами горы...
Так, со смехом и прибаутками мы вышли на основную дорогу и вернулись в стойбище. Воду набирали по пути в кафешке, где добрые девушки Гуамки с радостью поделились с нами водопроводной Н2О. Да, Владимиру мы, конечно же, сказали, что эта вода пару часов назад принадлежала ледникам… Кто знает, возможно, мы не соврали – ведь вода, коей пользовался поселковый люд, всё равно была с ледников. А откуда ещё взяться воде в горах? Ещё с более высоких гор!
3 августа. ЧЕТЫРЕ ЛОПУХА
О, нет-нет, не подумайте, что я столь не корректно отозвался о членах нашей команды и о себе! В этой коротенькой главе речь идёт действительно о лопухах. Лопух большой, репейник, он же репей — вид многолетних травянистых растений из семейства Лопуховых. (хорошо, что не сказал — Лопухиных) Шучу конечно — семейства Астровых. Нас впечатлило то, насколько огромны размеры этих растений в южной части страны. У нас в Сибири они настолько маленькие, что не стоят ни какого ажиотажа. Но здесь… это просто королевские воротники. Лопухники. Кстати, о воротниках. Кому первому из лопушиной команды пришла мысль примерить лопухи в качестве лопушиных воротников, уже ни один лопух не вспомнит. Но первым заставили примерить Кирилла. Потом меня. Следом вся команда дружно ходила в лопушьих воротниках, фотографировалась и, под дружное дружеское ржание, ставила короткие театральные миниатюры. Ну вот, собственно и всё о лопухах. Фотографии к отчёту не прилагаются. Но они, как и сами лопухи, существуют в природе! Там ещё родничок такой… маленький течёт… рядом. Со скалы… Да.
P.S. А было сие происшествие по пути к Армянскому перевалу.
УЖАЛЕННЫЙ ХУЛИГАНСТВУЮЩЕЙ ПЧЕЛОЙ ИЛИ ЛЕДЯНАЯ РЕКА, НЕСУЩАЯ АРГЕНТУМ
Так вот откуда берётся железное кавказское здоровье! Видели ли вы когда-нибудь, целую реку-ручей с водой, которую можно сразу, не очищая, разливать по бутылкам? Чистейшая, как слеза младенца, но без соли. Прозрачная, как горный дорожный воздух, но без пыли. Ледяная, как арктический айсберг, но без Титаника...
Дневной путь от Гуамки был завершён. Путешественники, качнувшись груза? ми маятников своих потяжелевших тел, отклонились от дороги. Перед ними предстало очередное пчеловодческое хозяйство. В этих местах можно часто встретить пчёл, охраняющих пчеловодов… э-эм… а также пчеловодов, охраняющих пчёл. Как это ни странно, два этих дружественных вида живых существ охраняют друг друга. Возможно, это будет немного предвзятое мнение, взятое со стороны завзятого краснобайного взяточника. Или взяточника-краснобая? Но встретить пчёл и мёд, продаваемый пчеловодами, здесь очень легко. Также не менее легко для туриста и купить этот мёд, поддерживая своё здоровье на уровне железного кавказского. Два добрейших бортника позволили нам расположиться в палатках возле пчелиных ульев. День клонился к закату, и мы решили сделать выпад тел к реке, шумящей внизу своими серебряными водами. Старший член бригады остался сторожить имущество от посягательств домашних пчёл, криминогенного склада ума. Сделав пару шагов вниз по дороге, мы почувствовали веяние сильного холода, по ощущениям так похожего на действие мощного центрального климатизатора. Гордыня и здоровое тщеславие загнали меня вниз, через заросли к бурливой реке, с веером пластиковых полторашек в руке. Я хотел немного отличиться… от других, но здесь всё было не совсем просто. Шорты и футболка мало помогали от ледяного холода, веявшего от реки. Этот источник так не походил на родник, найденный нами в окрестностях Весёлого и Кура-Цеце. В отличие от своего мелкого родственника, эта вода по-настоящему имела в своем составе серебро. И это нам было доподлинно известно. Как же назывался поток этих диких обетова? нных горных вод? Назовём его… Морозянка. Лучше Ледянка. Так звучит холоднее. Хотя… чеснок ни чем ни горше редьки*. Наверное, я опять все поговорки перепутал! Потом проверю...
Если вы вдруг увидите этот быстрый ручей и решите, что сейчас же будете спасены от обезвоживания, то вы глубоко заблуждаетесь. Опустить руку в эту воду, держа в ней бутылку нельзя – ваша кисть мгновенно замерзнет и онемеет. Температура воды в реке невероятно минусовая и только быстрое движение не даёт ей превратиться в лёд. Я запрыгиваю на маленький островок, который с двух сторон обтекает шумящий поток. С другого места к воде никак не подобраться. Не погружая полностью корпус бутылки в воду, сверху придерживаю её кончиками пальцев, пока прозрачная жидкость медленно струится в горлышко. Считаю до десяти… Вода лишь слегка касается моих пальцев, но они всё равно замёрзли почти до онемения. Больно, блин! Меняю руку… И так иного раз. Следующая, мать её, бутылка! Мне это ассоциативно напоминает мою родную Сибирь в ноябре, моё Красноярье, моё дорогое Лесосибирье, когда сорокапятиградусные морозы уже тешат наше студёное честолюбие до кристаллизации обмороженных участков кожи. Но ведь в Сибири в это время я нахожусь не в шортах и футболке на холодной улице!
— Кири-ил! Андрюха-а! — уныло скулю я в сторону берега, где спрятались от мороза, страхующие меня отец с сыном, — Ловите буты-ылки! — пластиковые сосуды один за другим прозрачными снарядами летят вверх, немного не достигнув нужной точки. Кирилл лёгким сайгаком инициативно прыгает вниз, подхватывая и передавая воду отцу… Дело в шляпе. Я перепрыгиваю через водную преграду, покидая маленький необитаемый островок...
Сегодня у нас было почти всё, что нужно для относительно нормальной жизни в условиях минимального комфорта: оборудованный стол для еды и готовки, серебряная вода, охрана, вооружённая тысячами ядовитых жал и места? для палаток, в трёх шагах от этой самой охраны, совсем не безопасной для самих охраняемых объектов. А так же здоровый молодецкий сон до утра. Местные пчёлы оказались на удивление воспитанным и цивилизованным сообществом. Кроме одной, вероломно укусившей меня, когда я на рассвете собирал свою палатку. Сначала в душе я кровожадно вожделел, чтобы преступница была арестована их пчелиной полицией и наказана по всей строгости их пчелиных законов. Но, подумав, не стал подавать телепатическое заявление на обидчицу – ведь это я сам её опрометчиво прижал к своей ноге палаточной материей. Подъём у крылатой жужжащей коалиции был ровно в шесть ноль-ноль утра, поэтому, когда мы расталкивали своё шмотьё по вещмешкам, то старались не делать резких движений. Однако, как вы поняли, это помогло не всем. Зато я полчаса выносил серое вещество попутчикам, хвастаясь сквозной дыркой в коже передней части ноги, выше лодыжки; опухоли не было, но отверстие, пробитое в моей ноге обиженной на меня летающей разбойницей, красноречиво говорило о силе пчелиного оружия. Через сутки зияющая рана на моей правой ходуле полностью затянулась. Теперь я мог ещё раз похвалиться перед велосипедным объединением, но теперь уже высоким уровнем своей регенерации.
Помните, как я опрометчиво обзывал святую реку то холодной Морозянкой, то какой-то занудной Ледянкой? А теперь немного правды: в народе река называлась по наличию в ней её ключевого ингридиента. Готовы к невероятному? Серебрячка! Настоящее же её, официальное название звучит ещё круче – Ледяная Цица! Берущая начало в Оштене и Адзебаше, бегущая с высоких отрогов Лаго-Наки, манящая в свои сладкие гибельные ледяные объятия неразумных туристов… Теперь вы понимаете, какая температура ждала нас в этих местах? То-то, что жарой это уже никак не назовёшь.
Сноска.
Хотя, чеснок ни чем ни горше редьки* — запутывание сознания, шуточная переделка известной поговорки — Хрен редьки не слаще.
4 августа. ОТДАЛЁННЫЙ: ПРЕДТЕЧИ НЕБЕСНОЙ ТЕЧИ
Мы совсем без грусти покинули владения реки Ледяная Цица с содержанием элемента 11 группы, с атомным номером 47. Ag., захватив с собой недолговечную коллекцию жидкостей, с микроэлементом вышеперечисленной классификации.
Ехать стало легко, ехать стало лучше, но… ближе к вечеру заходили нежданные тучки, с тоской напомнив мне не так давно покинутую незабвенную Беларусь, где мокрая и холодная погода сыграла в моём бегстве оттуда отнюдь не последнюю роль.
— В горах погода меняется быстро! — бросил Проводник короткую реплику в народ, совсем, однако, не успокоив последнего.
В горах действительно погода меняется почти мгновенно, в отличие от равнины, не мучая людей долговременными проливными дождями. Если пошёл ливень в горах и начался конец света – знайте, что через час небесный синоптик может пообещать вам хорошую солнечную погоду, вполне отвечая за своё обязательство...
… Наконец, пошёл мелкий дождь, то временами ослабевая, то быстро усиливаясь, явившись в буквальном смысле слова "предтечей" чего-то неизмеримо более ужасного. Владимир, по обыкновению последних дней упорол далеко вперёд, забыв о том, что мы не настолько мобильны, как ему кажется, и что с нами ребёнок. Подрагивая от нехороших предчувствий, я дождался отставших членов кочующей стаи, и мы долго прятались под раскидистыми ветвями придорожных деревьев, пока дождь не промочил и их. Продолжение мокрого пути по лужам и скользящим вниз ручьям, как вы понимаете, было не из приятных. Догнали мы нашего ведущего только на развилке пути Шпалорез – Отдалённый. Мокрый гид сидел у железнодорожного переезда на своём путево? м раскладном стульчике, накрыв себя и сумку-штаны тентом от палатки. Коротко обменявшись информацией о пройденном пути, дальнейшей дороге и любезностями, Владимир понёсся дальше, вновь исчезнув в дымке упавшего на землю облака. Дождь продолжал моросить, небо вдруг стало ещё более тёмно-серым и даже каким-то пепельным. Свершилось то, чего я всегда боялся больше всего – Знойная Сахара быстро обернулась Туманным Альбионом и без конца сыпала нам на головы нежелательную теперь влагу, всё больше и больше промачивая наши вещи. Температура продолжала падать, превращая наши полуголые остовы в полностью экипированные дорожной одеждой корпуса?.. Впереди замаячили дома? посёлка фантасмагоричного для нас посёлка Отдалённый. Посёлок действительно был достаточно "отдалён" от большой земли, но суть названия, возможно, была не в этом. В чём же, я хитро промолчу, сам ничего не ведая о местной истории и картографии. Мы снова догнали Владимира теперь уже лишь у сельского магазина. Информационная волна шла впереди нас. К моменту входа наших плотных тел в деревенский шоп, персонал уже лучше нас знал, откуда и куда мы едем, много ли отмахали и сколько веса потерял наш большой брат за время путешествия. Едва лишь наполнились пакеты разнообразными наборами вкуснейшего топлива, как с неба полилась большая вода, забрызгивая наших коней, храпящих на ступеньках под навесом крыльца магазина. Где-то далеко, вверху засверкали молнии, гром взрывался сотнями небесных водородных бомб, сотрясая мать-сыру землю, берущую на себя плату за все грехи наши тяжкие...
… Природа словно бы пощадила нас, дав время и возможность доехать до укрытия – до поселкового магазина. Ведь, если бы такой кошмар застал нас в пути, посреди безлюдья, выжить было бы намного сложнее… Видимо, Перун и Стри-бог не такие уж и жестокие и алчущие родной крови. А может быть, они пожалели нас, потому что с нами был ребёнок? Вспоминая об этом небесном катаклизме, я стараюсь не думать о том, что могло быть, пойди силы природы немного другим путём...
… Ливень шёл сплошным потоком, сталкивая с крыши крыльца крупные комья грязи. Между мощными струями почти не было видно просвета; казалось, мы находимся на дне гигантской морской впадины, и только прослойка воздуха в магазине не даёт нам захлебнуться от водопада.
Чудовищное буйство стихий, мокрая подводная свистопляска продолжалась не менее трёх часов. Температура воздуха довольно сильно упала. Но и в этом депрессивном отрезке времени нужно снова отдать должное Владимиру – из нас четверых меньше всех унывал именно он. Пока мы сидели с грустными физиономиями и поминутно бегали на крыльцо – убедиться, что мы всё ещё на дне океана, он весело и спокойно трещал со всеми присутствующими и даже отсутствующими в магазине*. Его мощная энергия формы речевой деятельности, взбадривала и развлекала всех окружающих. И нас, в том числе тоже...
… Дождаться полного окончания дождя, нам сегодня было не суждено. Когда тучи иссякли и ливень сменился моросящим дождём, наши нервы не выдержали, и мы отправились в дальнейшее упрямое борождение шинами мокрой земли и огромных луж. Опрос мнения многих встреченных живых навигаторов привёл нас к реке, несущей мощные селевые и грязевые потоки. Вместо моста, через реку было перекинуто огромное бревно, но по нему никто не решился идти — ходьба по мокрой и скользкой поверхности "моста" могла закончиться для нас плачевно. Мысль, высказанная не? кем, о прохождении реки вброд, казалась ещё смешнее; ручей превратился после дождя в сплошной грязно-коричневый поток. На секунду представив, как мы проходим с велосипедами в руках грязную потопообразную реку, я расхохотался. Я увидел торчащие из воды четыре пары ног и рули велосипедов, летящие кувырком со скоростью 30 км в час, вниз по течению. Нет, такая судьба меня не прельщает! Коли так – всеобщим голосованием был дружно вынесен на повестку вечера вопрос о безопасной ночёвке. Большинством голосов велоколлегия приняла решение о строительстве лагеря из палаток вдоль покосившегося забора окраины деревни. Живых душ здесь не наблюдалось, на сколько хватает взгляда, несмотря на то, что старых строений было предостаточно.
Пророчество Проводника и многих местных жителей о быстрой смене погоды в горах сбылось: вскоре выглянуло вечернее солнце, быстро иссушая влагу земли. Стало почти жарко. Несказанно счастливые, мы с Андреем приготовили царский ужин, заставив всех объедаться купленными в магазине новыми продуктовыми ингредиентами походной трапезы...
Вечером, лишь только стемнело, все быстро разошлись по палаткам и мгновенно заснули. Но выяснилось, что спали как убитые, далеко не все. Едва я провалился в сладкие коммуникационные сети безрукого Гипно? са, как меня разбудил… топот конских копыт! Выскочив из палатки, я стал свидетелем нападения табуна породистых скакунов без всадников на палаточный городок. Едва справляясь с адреналиновым сердцебиением, я схватил в руки прут, отгоняя любопытных животных от палаток криками, типа, "пшёл вон!" Боже, нас едва не растоптали! Как всё просто в этом жестоком мире! Парочка вредных вороных были уже в метре от палаток, суча? и перебирая своими крепкими копытами по влажной земле! Слегка заржав, сильные животные ретировались в беспросветную чёрную мглу… Общественный двигатель в двадцать лошадиных сил, подчинившись одной сонной человеческой полусиле, навсегда исчез из поля зрения. Правда, уснуть после этого стало немного проблематично. Но через полчаса я справился и с этим. Да, забыл всех удивить. Никто из троих попутчиков во время сеанса изгона копытных из становища современного человека, при этом даже не проснулся. А мой утренний рассказ о сем мелком приключении, в их глазах выглядел, как неплохая походная байка...
Утром мы обнаружили лёгкий недочёт вчерашней подготовки к продолжению похода – у нас почти кончилась питьевая вода. Но, как обычно Судьба послала к нам свою Великую Помощь. Местный пастух, добрый Русский селянин, проходивший мимо нашего лагеря, предложил способ быстрой ликвидации угрозы нашей медленной смерти от жажды. Посетив дом селянина, мы запаслись колодезной водой в достаточной мере. Мир тебе и твоему дому, дорогой человек! Ты поистине вели? к! Вскоре наши руки держали железных коней под уздцы, а наши ноги, следуя за Владимиром и топча побережье ручья, несли нас вперёд, в очередную авантюрную неизвестность...
Сноска.
и даже отсутствующими в магазине* — с покупателями, которых ливень застал в магазине, то есть с теми, кто стоял на крыльце.
5 августа. ПЕРЕВАЛ ГРАЧЕВСКИЙ: КОШМАР НА ЯВУ
Я долго не решался сознаться, что после Гуамки, а особенно после посёлка Отдалённый, мой тонус стал давать сбои и я уставал больше, чем в первой половине пути. Видимо злопамятный организм решил не амнезировать утопление, а попросту припомнить мне это негативное происшествие у Киселёвской скалы и опрометчивый отказ от полного курса лечения в больнице Туапсе. Мои шутки пошли на убыль, и чем ближе к вершине перевала Граческого, тем меньше на их долю приходилось лобных «доль» моего мозга. Ну как то так. Честно признаться, не только моё лицо стало смурным, но и Кирилл не показывал более никаких достижений в области полезной клоунады. Его брекеты всё реже сверкали на солнце, показывая ему свои блестящие кольца и дуги… Наши творческие потуги доподлинно превратились вдруг в "потуги" физические. И сейчас вы поймёте, почему...
Дорога после Отдалённого становилась всё более пересечённой и всё более крутой на подъём. За целый день мимо нас проехала всего только одна машина. И это был советский джип времён первой великой северной стройки. Ехать становилось труднее, мы всё чаще спешивались, чтобы пройти на своих двоих наиболее трудные участки подъёмов. Пока, наконец, ехать не смогли вообще. Слов нет, чтобы описать "дорогу", предшествующую вершине перевала. Представьте себе рваную полосу, заваленную глыбами, размером в два кулака, обильно нагромождённых друг на друга. Ширина полосы — два-три метра, (простите, но я отказываюсь называть это дорогой) с вертикалью до 25 процентов и более… И эта вертикаль постоянно увеличивалась. Настал момент, когда тащить в гору вело баулы по одному, стало невозможно. Мы по очереди помогали друг другу толкать велосипеды. Это выглядело примерно так: я, волжским бурлаком упираюсь в заднюю сумку Владимира, суча по камням своими задними конечностями, затем мы спускаемся вниз и толкаем мой велосипед вдвоём. И так далее по дорожке. Когда я пробовал тащить отдельно сумку, затем велосипед – тут же вспоминался риторический словооборот про хрен с редькой и чесноком. Моё не полностью зажившее правое лёгкое поставляло в кровь кислорода меньше, чем левое и это я почувствовал лишь здесь, на этом ужасающем пыхтуне. Воздух в моих бронхах шипел, как будто внутри меня был вмонтирован первый паровой механизм, работающий на антраците. Мне кажется, что даже сейчас, описывая это, я начинаю задыхаться!
… Пот лил градом, не давая открыть глаза, но все понимали, что идти надо – ведь здесь и близко нет мест, где можно было хоть как-то переночевать, из-за тридцатипятипроцентной крутизны подъёма. А ночь была, простите за каламбур – уже далеко не за горами. Володя, куда ты нас завёл! Чёртова организация, у нас теперь нет другого выбора, кроме как, преодолев перевал, побольше спуститься вниз, и только там мы, возможно, найдём относительно ровное место для ночёвки! Но, чтобы преодолеть его, нужно затратить такое гигантское количество энергии и пота! А с нами Бог… тьфу ты, я хотел сказать – а снами ребёнок, которому ещё тяжелее! Стоит вспомнить, что Андрею пришлось куда труднее, чем мне и Владимиру. Он поочерёдно тащил вверх велосипед Кирилла, рюкзак, сумку-штаны и свой велосипед. И ещё умудрялся между делом толкать велосипед Владимира… Я, скрежеща зубами и, едва сдерживая стоны страдания, однажды отказался от предложенной им помощи, понимая, насколько ему сложно сейчас, и продолжил движение полностью самостоятельно. Но я никуда не смог бы скрыть тот факт, что Андрей шёл лучше меня! Вот что значит быть худым, жилистым и лёгким! Даже сброшенный мною в походе вес, проигрывал Андреевой природной жилистости. А каково было Володе, мне и представить трудно! С его весом и ростом тащить столь не малую добавочную тяжесть в гору. Ту, что в сумме больше, чем у меня, минимум в два раза! Оказавшись на вершине перевала, мы долго не хотели верить, что подъём завершён. С пятисот метров на Отдалённом, мы за день поднялись на полтора километра над уровнем моря! Однако это была хорошая спортивная проверка для кочующих организмов! Я уверен, что для меня это был самый трудный путь во всей моей жизни и одна из самых больших физических нагрузок. Немного отдохнув, мы решили, что спуск – это не подъём и внутренне воодушевились. То-то верно, что преждевременно!
Вы поверите, если я скажу, что спуски бывают ещё хуже подъёмов?! Хотите — верьте, хотите — не верьте, но это было так! Ведь спуск был сродни подъёму по наклонной крутизне! Теперь тяжёлые велосипеды приходилось всё время держать на тормозах. Вначале — те же булыжники, затем — колея, грязь, ямы и ухабы. И повороты, повороты, повороты. Система серпантина не изменяла себе и здесь, в этих диких местах гор. Мои тормоза шипели, как дикие гадюки во время гона, кисти рук сводило от постоянного сжатия тормозных ручек на монетках… Только когда сильно потемнело, мы с трудом нашли место для ночёвки. Но и оно было довольно наклонного характера. Сильно уставшие, мы с трудом поели, попили чай и, почти без запасов воды, улеглись спать в мшином лесу, рядом с "дорогой", совсем не думая о возможных медведях и волках… Здешние старожилы говорят, что в горах медведи не настолько злы, как в Сибири – ведь на юге больше пищи и тепла. Ну, так и газель им в зубы, а ягоды в губы! Не-ет, только не нас! Не нас, не туристов!!
Мне не раз за эту ночь казалось, что время от времени кто-то шарит возле наших палаток. Выходить для проверки не было желания – я лишь слегка высовывал кончик носа, дабы в случае нападения не лишиться всего обонятельного аппарата и, бросая какую-нибудь щепку в сторону звука, снова скрывался за тентом. Со вздохом вспоминая мудрое слово "провидение", я переворачивался на другой бок и снова засыпал. Затем просыпался вновь...
6 АВГУСТА. КУВЫРКОМ ДО БЕРЕГА МОРЯ
Рано утром лишилось сна беспокойное сердце Андрея. То небольшое, но всё же великое дело, что он сегодня совершил, ещё раз доказывает — отец Кирилла заботился не только о своём сыне, но и об остальных больших сонных детях передвижного лагеря. Повар и спортсмен, он не поленился в четыре утра совершить непростой бросок на целых полтора километра вниз. Найдя источник чистой воды, Андрей набил рюкзак ёмкостями с жидкостью, и вернулся обратно к стоянке. Когда глупые ленивые тюлени в восемь утра ещё только совершали открытия своих тяжёлых век, их уже как обычно ожидал полноценный, приготовленный поваром на газовых горелках завтрак и чай… Находясь в пределах далёкого астрала, мы ещё даже не подозревали о наличии реального мира и акций, совершаемых в нём. Но «камбуз на кампусе» уже существовал, метаморфинизируя застывшие полуфабрикаты во вполне реальное и вкусное целебное топливо...
… Четыре углеродно-дюралюминиевых шара почти беззвучно катились вниз, продолжая начатое вчера, скольжение к далёкому морю. Кириллу уже давно, начиная с Гуамки на каждой обозреваемой площадке мерещилась бескрайняя и лазурная дорога с абсолютной свободой направлений*. Эти забавные шуточные галлюцинации не оставляли его и здесь.
— Я вижу море! — кричал он, указывая рукой вдаль и стоя на очередной ступеньке перед спуском вниз, — Я хочу купаться!
— Все хотят купаться, — гудел я в ответ, добавляя немного импровизации: — Не трави мне грушу!
Но, к нашему сожалению, все раскинувшиеся перед нами равнины — "моря?", состояли пока что в лучшем случае, из леса или гор, а их перекатывающиеся от ветра волны – из верхушек деревьев...
Во второй половине дня мы омыли ноги о быструю воду реки Псезуапсе. Омывать их пришлось ещё целых двенадцать километров, шагая то по щиколотку, то по колена в быстрой воде и порой таща велы на плечах. Ни идти, ни ехать было больше негде, и только движение по ручью шириной в пару-тройку десятков локтей, давало нам шанс выйти к цивилизации. Солнце клонилось на закат, а нам всё ещё не было известно, сможем ли мы сегодня добраться до асфальтированной дороги. Вдоволь наглотавшись отчаянья и дневной усталости, мы всё же решились расположиться на стоянку в полусотне метров от ручья, недалеко от места впадения в него младшей сестрёнки – реки Ходжики. Берег состоял сплошь из белых камней и песка. Народ, соскучившийся за два дня по настоящим водным процедурам, расталкивая друг друга, повалил к реке. Сейчас, невинные с виду стирка и помывка, словно в зеркале будущего отразятся для меня новыми проблемами. А пока я, беспечно плескаясь в холодной реке, мылю себя от пяты до черепа, остальные участники лишь частично, но предусмотрительно омывают части своих уставших тел. Кто из нас прав, мы узнаем только ближе к берегу Чёрного моря. Но напоминаниями об этом препятствии к здоровью и осложнении в пути, я ещё не раз надоем вам в своём чёртовом сочинении.
Сделав безумный набег на запасы запчастей и инструментов Владимира, я, не жалея остатков сил, снова устремился ремонтировать свой велосипед. Через час моя согнутая пополам спина завыла адским криком. Никому бы не советовал после столь упорных трудов далёкого пути, начинать слесарную работу. Но к счастью, вскоре всё уже было позади – через полчаса терпеливого ремонта мой металлический конь снова определялся техкомиссией, как ездабельный и крутибельно-педабельный… Темнело. Большие камни — валуны, соседствующие с нашим лагерем, до сих пор были горячими, напоминая этим неиссякаемые радиаторы центрального отопления. Это лишний раз говорило о том, что по мере спуска с гор, климат теплеет, и скоро снова придётся холодным северным людям вспомнить не лёгкую жизнь в знойной пустыне. Разложив постиранные вещи на огромные каменные батареи, мы приступили к охвату и позиционированию легчайшего ужина. Легчайшим его сделал наш очередной далёкий просчёт. Вполне свободно жонглируя словами, можно сказать — "отдалённый" просчёт. Скажу без лишних пояснений — в закромах наших продовольственных складов оставалось лишь немного пшённой крупы, пол пакета сгущёнки и пара щепотей рассыпчатого Кавказского чая. Угроза голодной смерти подступала к горлу и душила нас в своих не сладких объятиях… Но джентльмены, прошу вас, не впадайте в панику, это конечно небольшой экстрим, неприятность, передряжка, но не более того. Завтрашняя первая половина дня, по нашим планам должна была вынести нас волнами гор прямиком к берегу цивилизации и разбить наши крепкие лбы о её бетонные волнорезы.
Делая запоздалую вставку, отмечу одну небольшую деталь окружавшего нас пейзажа. И эта деталь принадлежала отнюдь не матери-природе. На середине горы, посреди тёмного леса, из лона древ выглядывала ультрамодерновая хижина, с проживающими в ней неизвестными нам, уважаемыми людьми. Скажу по секрету. Она могла стать нашей страховкой против прохождения тяжёлых врат на ту сторону жизни. На самый худой конец. Кроме прочего, в полкилометре от нас банально и вполне обычно отдыхала среднестатистическая Российская семья. С обычными вредными и крикливыми детьми...
Сноска.
бескрайняя и лазурная дорога с абсолютной свободой направлений* — речь о море.
7 августа. МАРЬИНА ДОРОГА
Раззудись мои раме? на, размахнись моя шуйца?, крепь держи моя десница, и ланиты от лица. Пощади же шлях-дорога, что летит, кружася, вниз, заблажи слепая песня, но избавься от реприз...
Вот так примерно кричало моё сознание, когда моё тулово почти отдельно от велосипеда летело в пропасть Марьиной дороженьки. Парни, бросив меня наедине с крутым спуском и отсутствием тормозов, легко упорхали далеко вперёд, за посёлок, вероятно уже отдыхая в Марьиной роще. (если таковая здесь имеется, конечно) Пару раз, чуть не размазавшись об асфальт, я добивал потенциал своих колодок, помогая им то правой, то левой стопой, стирая об асфальт подошвы своих резиновых шлёпанцев. Страшное шипение моих тормозов сводило с ума всех собак в округе. Бесперебойный хаотический лай и вой зубастых помощников человека, колыхал горячий воздух Марьино… Заметил – как остаюсь один-одинёшенек, так начинаю нести всякие чушь и бред и мутотень, дичь, пургу и дребедень. Из-за болтовни совсем забыл рассказать, как мы выгребались из бездорожья на белый свет лесной горной тропы.
Спустя два часа после пробуждения, нам стало известно, что наша ночёвка проходила близ человеческой цивилизации, под названием "какая-то деревня". Это означает, что проехав пару километров, мы увидели ненаселённый пункт, о котором я только что предусмотрительно нацарапал. К сожалению, кроме шаблонно лающих цепных псов, мы не увидели здесь никого и ничего нужного нам. Например, хотя бы одного человека, могущего нам помочь информационно-аналитически. Вскоре наши кони уткнулись в поселковый тупик, и объехать его не было никакой возможности. Тогда нам пришлось развернуть ведущие колёса и подняться в гору, буйно заросшую густым лесом. Ну не обидно ли, ночуя невысоко от уровня моря, снова во все лопатки пуститься на подъём! Лесная дорога, дельфином белобочкой ныряла вверх-вниз, (заметили, как я вас к морю то подготавливаю?) грозя в любой миг скинуть вояжеров с крутого дорожного обрыва. Навстречу нам попалась кавалькада всадников, за звонкую монету прогуливающаяся по горным дорогам. В этой точке времени чуть было не произошла страшнейшая трагедия. Казалось бы, ничего особенного, но моё въедливое сознание до сих пор рисует планы неких хаотических систем, эффектов бабочек, а чёртов континуум, при воспоминании об этом, снова возвращает меня в тот самый, далеко не светлый миг...
… Увидев арьергард алчных погонщиков, мы спешились со своих велосипедов, боясь напугать огромных четвероногих великанов и быть покусанными их мощными зубами. Казалось бы, ничего особенного не происходило. Бо? льшая часть наездников и их лошадей, проехали мимо нас, не моргнув и глазом. Последняя лошадь, с самой маленькой всадницей, вдруг напугавшись моего велосипеда, резко взяла вправо к краю обочины и понесла четырёхлетнюю светловолосую участницу конной прогулки. Заметили? Какого ляда маленький ребёнок, впервые видящий лошадей, едет один без взрослого сопровождающего всадника по горной дороге?? Она лишь чудом серьёзно не пострадала. Лошадь дёрнулась вперёд, чуть не снеся ей голову о толстые ветви дерева, стоящего на обочине. Голова девчонки от удара о толстую ветку сильно загнулась назад, а сама она почти опрокинулась спиной за седло лошади… Девочка плакала от сильной боли, все остановились и никто не мог понять, почему понесла лошадь. А я, напугавшись не меньше всадницы, в миг не мог осознать, чего ради эти люди нарушают технику безопасности. Я уверен – в случае бо? льшей трагедии, они обязательно попытались бы перекинуть вину на велосипедистов. Я ехал последним из четверых, и никто из моих друзей не видел воочию произошедшего. Ладно, забудем об этом проклятом случае и поспешим дальше, в мир жаркой равнины, где гудят только машины, и где нет никакой конины...
… Снова позволю себе вернуть ваше изорванное сознание назад во времени… Да что же это такое! Сегодня день каких-то… тупико? в! Проскочив два километра за Марьино, мы уткнулись в ещё одну самую настоящую дорожную культю. И это место тоже никак нельзя было объехать. Из короткого фрагмента пути в моей слабеющей памяти остался лишь полуразрушенный мост через горную реку и обрывок дороги уже не ведущей никуда. Вернувшись в деревню, мы увидели испуганную старушку, которая, услышав шум нашей кавалькады, по глухоте своей решила, что на деревню напал медведь и держит злую осаду, желая непременно погрызть её старые кости.
— Ох, когда вы проезжали, был такой шум – я думала медведь рычит, — сокрушалась она, — Повадился недавно косолапый, бродит здесь где-то рядом...
Слава Богу, никто не заметил под выгоревшей бардовой кожей, как я медленно краснею. Я быстро догадался, что шум, услышанный бабушкой, был не что иное, как рёв моих режущих уши тормозов. Его-то старая жительница Марьино и приняла за медвежий рык. Взяв себя в руки, бабушка поведала, где нам лучше свернуть, чтобы выйти на асфальтированную дорогу, ведущую прямиком в Лазаревское.
— Поедете прямо, увидите большую круглую антенну...
— Чёрт меня подери, мы же проезжали эту параболическое чудо света! — разочарованно воскликнул я, — И там была дорога вниз! Я ещё кричал вам, куда вы несётесь, дядя Вова-а-а! Но вас и след простыл.
— Да, да, — в ответ закивала голова старушки, — Вот по ентой самой дороге вы и поедете, касатики. Да смотрите, на медведя не нарвитесь! А то он вам всем задницы-то порвёт! Ха-ха-ха-ха! (последняя фраза, скорее всего не имела места в монологе старушки, но что-то мне подсказывает, что её здесь хронически не хватает)
Мы снова помчались к антенне, я снова отстал, боясь резких спусков из-за отсутствия тормозов. Проводник снова унёсся в дальнюю даль, в преисподнюю, пышащую жаром ядра? планеты… Так, стоп! Вот в этом месте мы с вами и расстались в начале главы. Где я тормозил лаптёй по деревне!
…Сам не понимаю, каким образом я в такой глобальной спешке доехал до равнины живым и невредимым. Там, где сходятся Запад и Восток, там, где начинается великий путь к древнейшему Киммерийскому водохранилищу*… расположились на перекур трое велунов. Дядя Вова, как всегда давил пятым опорным столпом на стульчак и что-то говорил. Андрей с Кириллом, задумчиво качаясь, двумя стройными кипарисами стояли у дороги. Я проносился, не тормозя мимо них...
Пролетев лишние восемьдесят метров, я возвратился назад, ловя на себе изумлённые взгляды своих попутчиков.
— Мы думали, ты нас не заметил! — высказал своё первое предположение Андрей.
— А я подумал, что вы с ума сошли, дядя Андрей! — сверкнул Кирилл двумя рядами крепких зубов.
— Тоже неплохо! — я повернул выгоревшую голову в сторону Владимира, намереваясь услышать и его мнение о моём странном просвисте мимо трёх пар ушей и глаз велопроходцев.
— Ну а ты? – скалясь, нетерпеливо спросил я, — Ты то, что подумал?
— А я-то сижу и думаю, куда ты поехал? — равнодушно прошипел он в ответ, — К морю, что ли торопишься. А ты… Да ну тебя! — сделав глубокую затяжку, выпустил дым Владимир.
— Теперь моя очередь говорить, что я подумал! — интригуя, начал я, — Я подумал, что вы про меня совсем забыли и уже купаетесь в море!
Внутри нашего круга пошло? жаркое веселье, а я, как завзятый вело механик, вновь начал регулировку жалких остатков своих тормозов.
Сноска.
где начинается великий путь к древнейшему и гигантскому Киммерийскому водохранилищу* — так я «ретрально» назвал Чёрное море.
РАВНИНА: ПЛЮС СОРОК ПЯТЬ ВЫШЕ НУЛЯ
Сначала я думал, что мне просто жарко… Но врождённая наблюдательность подсказывала мне — не могут так жарить "какие-то" +45 Цельсия, здесь где-то затесались лишние +38,5 не санкционированных градусов тепла моего тела. Прислушиваясь к вибрациям закалённого в походах организма, я понял — это простуда, совмещённая с чередой моих медицинских ошибок.
БЕСПОЛЕЗНЫЕ МЫСЛИ И ПРОЗРЕНИЯ, ПРИХОДЯЩИЕ К НАМ ВО ВРЕМЯ БОЛЕЗНИ, НО БЫСТРО ЗАБЫВАЕМЫЕ НАМИ СРАЗУ ПОСЛЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ
Наше тело дано нам в дар от природы, и заботиться о нём нужно не меньше, чем мы заботимся о своём здоровом нормальном эгоизме. А не пускать всё на волю Провидения, в надежде на крепкое спортивное здоровье. Как говорится, на Судьбу надейся, да сам не будь дурачком! Когда-нибудь и Здоровье и Судьба могут не выдержать твоего наплевательского к ним отношения...
Продолжение главы — РАВНИНА: ПЛЮС СОРОК ПЯТЬ ВЫШЕ НУЛЯ
После броска от Марьино, нас преследовали воистину гигантские, нескончаемые крутые подъёмы в гору. Путешествие становилось, попросту говоря, не в кайф, если ещё и добавить к этому приближение столба дневной температуры к сорока пяти градусам… Ближе к Лазаревскому я почувствовал себя откровенно нехорошо. Если бы не нагрузка при езде в гору, температура и простуда попросту, как северный ураган, свалили бы меня с ног. Но коварный жар тела терапевтически сбрасывался обильным потом, тут же снова вероломно поднимаясь при быстром спуске с горы. Резкий перепад температуры воздуха равнины по отношению к горному, предательски сказывался на нашем общем тонусе. Вскоре стало плохо и моему творческому товарищу по угорелым современным шуткам. Никто из нас более не шутил и даже не помышлял об этом невинном развлечении. И только крепкому степному кряжу – Владимиру горячий воздух был привычен – ведь он провёл своё далёкое детство и юность в Краснодарском крае. Чувствовал он себя относительно неплохо, мало понимая наше состояние, поэтому улетал далеко вперёд, долго потом ожидая остальных. Преодолевая себя, я тащился за ним из последних сил, пытаясь догнать эту машину вело убийства, чтобы принести ему не благую весть о сильно отстающих Андрее и Кирилле. Ведь кто знает, могло статься так, что Кириллу понадобилась бы медицинская помощь или продолжительный отдых… На окраине Лазаревского я всё-таки с трудом "догнал" нашего медведя на колёсах. Почему я заключил в кавычки слово "догнал", а не слово "медведь", подумали вы? Всё проще, чем вы можете предположить. Я нашёл Проводника, преспокойно отдыхающим в тени жёлтых слив на какой-то заброшенной остановке. Ни о каком "догнал" не было и речи. Он сам меня вежливо и терпеливо ожидал. Примерно, как Понтий Мисси? ю. Я присел рядом на скамейку, прежде ободрав сливовые деревья от корня, оставив их небольшие жёлтые плоды целыми только в пределах недосягаемости моих шаловливых вороватых ручек. Украшенные некогда жёлтыми плодами деревья, теперь с низа и "до груди" выглядели так, будто с них кто-то только что содрал одежду. Помыв из бутылки южные витаминные дары, я угостил ими Володю и сообщил ему немного горькую, немного шокирующую новость об отставших товарищах. Не забыв при этом высказать свою некомпетентную гипотезу о тепловом ударе младшего не экспериментального пациента. Но, слава Богу, я немного ошибался. Организм Кирилла на самом деле был гораздо сильнее, чем казалось. Любопытство, интерес к новому, жажда жизни взяли своё – Кирилл быстро восстанавливался, будучи в огромном ажиотаже от замаячивших впереди контуров аттракционов, мороженных, морских пляжей… Главным стимулом "к жизни", явилось, конечно же, море. Такое синее и такое бескрайнее. И бескрайнее количество детских развлечений – йогуртов, каруселей, и других так не любимых взрослыми мелочей. Кроме пива конечно! Пиво, это только для нас!
Вот и отставшие соратники уже наслаждаются отдыхом в тени деревьев, вкушая дары солнечного юга – фрукты и магазинную газировку. Все в сборе. Все почти здоровы, (кроме меня) и все, в волнительном предвкушении встречи с морем, уже спешат к его синим волнам...
Едва наши материальные тела проявились на городском пляжном муравейнике, как эти самые тела уже активно макались в водную солевую среду купального района. Гипотетическое предположение профессора Проводниковского о появлении у меня водяной фобии оказалось глубоко ошибочным. Больной не переживал никаких страхов или опасений перед водной массой, плавая как и прежде от прозрачного берега и обратно. Правда, решив пока не увлекаться с дальними заплывами, я нырял недалеко от сухопутной зоны, кишащей двуногими обитателями песочных ванн. Но всё же, с моей стороны погружение в прохладные воды моря, можно считать последней ошибкой или последним шагом к нарастающей острой респираторной лихоманке. После парочки коротких погружений и выходов из воды, мне стало ещё хуже, а температура стала подниматься прямо на глазах… Кирилл же растерянно хлопал глазами, комплексуя лезть в мутную воду гигантского морского бассейна. Видимо, долгое отсутствие перед его глазами огромного количества людей, сказалось на его психическом восприятии многоголового монстра. У парня началось временное социопативно-диссоциальное расстройство личности на почве продолжительного похода в условиях отсутствия социума. Словом, отвык Киря от больших скоплений народа. Уговорить его немного покупаться не получалось ни у кого из нас. К счастью, это было лишь в начале. Впоследствии он переборол себя и, войдя во вкус, уже постоянно бултыхался у берега, заставляя внимание отца быть в постоянном напряжении и готовности номер раз...
По настоянию Гида, наша первая ночёвка на побережье протекала прямо на диком пляже, на окраине, но всё же в черте курортного города Лазаревское. Это никак не стыковалось с моими представлениями о велопоходах и способами выживания в них. Кроме множества неудобств, о коих вы, наверное, догадываетесь, в подобных случаях всегда высока вероятность конфликтов и столкновений с вычурными туповатыми прибрежными, слегка подчёркнуто хамовитыми, не совсем юными, не совсем древними антропоморфными сказочными существами. Что почти и произошло сегодня. Два надоевших нам своим показным поведением молодых чемодана, опившись жёлтого эля, попытались окропить место нашей стоянки своими пивными ссаками, отчего и получили от меня грубое колхозное замечание. Плюрализм мнений стал нарастать, мой мозг отказывался вспоминать цивилизованные слова и способы этикетного поведения. Высокая температура от простуды, плохое самочувствие и стресс тут же во мне нарастали, и я был почти в отчаянии. Спасибо Володе, он быстро и вежливо, держась естественно, пояснил уважаемым нами Поморам, где находится деревянный толчок. Не успевший ещё даже родиться прецидент в тот же миг был мгновенно абортирован. Спасибо также папе Андрею, долго выгуливавшему Кирилла по окрестностям, за то, что нервы и положительное восприятие мира ребёнка были сохранены…
…Вечером мы видели группу учеников-ныряльщиков в профессиональных костюмах, тренирующихся напротив нас. Один из них к концу тренинга чуть не утонул, вдосталь нахлебавшись солёной воды. Отчего их группа вскоре ретировалась под покров своих заморских фургонов. Чуть левее, ныряльщик-одиночка в таком же костюме, добыл со дна морского несколько загарпуненных рыб, размером с футовый лапоть. Признаться, это было весьма эффектное зрелище. В целом, последующая наша ночёвка прошла неспокойно и шумно – отдых приезжего люда никто не отменял и никто не мог запретить. Бессонный Владимир ремонтировал свои вечно ломающиеся дуги палатки, Андрей с Кириллом полуночничая, сидели возле воды, а я в ужасной тропической лихорадке, потел в шатре, словно в финской сауне. В общем, всё было так, как и планировалось: хо-ро-шо. Утром поднялся настоящий прибрежный ураган. Я удерживал атакуемые ветром края палатки, чтобы не улететь вместе с ней в пепельно-серые просторы Чёрного океана. За час борьбы со стихией в моём мозгу образовалась ещё одна дыра, чёрная пустота, рождённая ещё одним шоком на этом странном пути.
8 августа. ХОЖДЕНИЯ ПО ПЛЯЖАМ
В очередной день пути великолепная четвёрка мучила пляжи, магазины и аттракционы Лазаревского, пока, наконец, город, ослабив "Магниты" и свои сладкие путы, не выплюнул стрелу страждущих дороги в «серпантиновую» даль. Четыре «стрелы» летели мимо Солоников, Волконки, ВВС, снова мутя воду поселковых пляжей, грея их грязно-синюю штормовую воду… Немного о ВВС. В этом горном курортном посёлке, проживают мои родственники. После велопохода Красноярск – Сочи я имел честь задержаться здесь и поработать на благо поморского общества в 2009-2010 годах. Сейчас мне стоило многих усилий, чтобы удержаться от соблазна снова свалиться чёрным куском обгоревшего мяса на их безгрешные головы. И мой неравнодушный Попутчик, проявив понимание и участие, пытался вежливо сбагрить меня к моей родне. Видно я надоел всем со своей чёртовой простудой и температурой выше 39 градусов Цельсия. Не тут то было. Я не стал ломать монолит слаженной машины, с истинным благородством отказавшись от этой идеи в пользу нашего общего дела и нашей маленькой, но сплочённой ассоциации, втайне вожделея далёкой Рицей. Отрыгнув немедленный отказ и, предоставив Владимиру полный отчёт о результатах отрыжки*, я остался лечить своё ОРЗ, крутя педалями и таская непомерные при таком самочувствии тяжести. Однако поправлюсь, последняя моя фраза наполнена юмором, но не настоящей иронией – я вовсе не думаю, что меня хотели "сбагрить". Просто Владимир желал мне добра, видя, как я мучаюсь на жаре от простуды, а останавливать движение не было возможности – время пути было просчитано заранее, а билеты на обратный путь в Оренбург куплены командой ещё до поездки...
На Волконке мы задержались на пять долгих часов, планируя уехать до Адлера на электричке, а затем уже вторгнуться со своей картонной миссией в прекрасную страну Абхазию… Поезд планировался на шестнадцать ноль-ноль дня, и во время ожидания электрички, все кроме меня беззаботно купались и отдыхали на море. Моё лечение проходило в обычном, походно-спартанском режиме: прогрев имел естественную солнечную природу – на металлической разогретой солнцем скамейке. Фармацевтика же находилась у меня с собой: я не ослаблял мощную атаку на организм аспириновой артиллерией, ибо больше мне ничего не оставалось, как усиливать потоотделение и пить горячий чай и воду.
Уверен, что дальше вы будете смеяться, как смеются удачливые и лёгкие на ногу домоседы над замученными путеходными лузерами. Готовы к тому, чего вы никогда не видели? Или рассказать завтра? Я уже слышу мелодию старой песни, зазвучавшей у меня в голове: нет, нет, нет, мы хотим сегодня! Ну и далее по тексту...
… В назначенный час, сверкая ярко-красным полированным корпусом, к остановке Волконка подошла новая немецкая электричка… Беззвучно открылись её большие откидные двери… Пара безлошадных гомо сапиенс, паря, словно Боги по тяжёлому дневному воздуху, легко взошли по ступенькам вверх… Едва лишь четыре идиота с велосипедами, покачиваясь, шагнули в сторону дверей… Эти странные жестяные задвижки столь же беззвучно закрылись, оставив широко открытыми наши рты. Резюме. Мы забыли, что нужно было нажать на кнопку открывания дверей, и тогда бы машинист не имел права оставить нас с носом! А так ему плевать на нас с высоты своей цивильной Германской супер-кабины! Ох уж эта новая буржуйская техника… Вслед уходящему хвосту электрической змеи летела пулемётная очередь наших ругательств, слабо достигая своей цели… Потому что поезд не сошёл с рельс, а долбанные машинисты не упали своими капиталистическими мордами в прибрежные воды. Ночёвку мы устроили недалеко от этого чёрного ведьмачьего места, тяжело и униженно влача велики с поклажей по вязкому пляжному песку. Напротив местечка с интригующим названием "Каткова щель"… Рядом с превосходным пляжем… Я весь оставшийся знойный день пролежал под пляжным зонтиком, на сильной жаре, будучи уверенным в необходимости прогрева, видя тяжёлые сны, во время коротких пробуждений, попивая обычную воду из пластиковой бутылки. Несмотря на сильную жару, меня иногда морозило и я, стараясь не падать духом, диагностировал эту реакцию организма, как резкое вечернее повышение температуры тела. А в это время мои друзья жили полной жизнью: общались с любопытными и падкими до рассказов о путешествиях людьми, купались на море, пили в кафе пиво, ели мороженное… Вопреки сугубо эгоистической логике, я совсем не мучился от чёрной зависти, нисколько не чувствуя себя ущемлённым. Напротив, я был очень рад за них. Я был рад, оттого что не мешаю им сейчас своим состоянием наслаждаться жизнью, рад, что их время здесь проходит не зря… И мне теперь оставалось только надеяться на то, что я ещё возьму свой полноценный реванш в этом интересном, необычном и запоминающемся пути...
Ночь прошла на краю пляжа, возле необычного природного водореза с тяжёлыми скальными валунами. Я снова потел, теряя по несколько литров воды за непростую ночь, рядом с шумящими волнами моря. Мы вынуждены были расположить свои палатки близко к воде. Это был рискованный шаг. Отодвинуть их далее от моря с одной стороны мешали камни, встать с другой стороны камней — то есть на пляже не позволяла путевая агорафобия*, и наконец, приблизиться к берегу не давала полукруглая бетонная стена, омываемая пенными волнами. Ближе к вечеру погода разветрилась, волны заходили ходуном. В случае ночного шторма нас могло утащить на дно беспощадное и равнодушное к людям Чёрное море, при этом вполне адекватно придерживаясь, простейшей библейской истины: не будите страждущих сна, да не будимы будете!*
Сноски.
предоставив полный отчёт о результатах отрыжки* — вероятно, это значит, что я констатировал все доводы против этой идеи.
путевая агорафобия* — боязнь открытого пространства, ощущение "не уютности".
нас могло утащить на дно беспощадное и равнодушное к людям Чёрное море, при этом вполне адекватно придерживаясь, простой библейской истины: не будите страждущих сна, да не будимы будете!* — если слишком запутано, то поясню, что это означает: "море могло утащить нас на дно, не разбудив. Примечательно, что точно такой истины нет в Библии – это лишь перефразировка известного тезиса.
9 августа. ГОЛОВНАЯ ГОЛОВИНКА
Что бы там ни? было – больше всего я боялся стать обузой для вполне здоровых участников медленного марафона. Простуда, в купе с общей усталостью мучили меня, но я наравне со всеми поднимался утром, собирался и отправлялся в путь, не произнося нудных слов жалоб на жизнь. Лгу, всё-таки первым всегда вставал Андрей, чтобы приготовить для всех халявщиков вкусный завтрак.
Я всегда по хорошему веселился над некоторыми названиями прибрежной морской полосы Большого Сочи. Начиная от далёкой и смешной Мамедовой Щели и заканчивая музыкальной Мамайкой. Но хочу сразу предупредить, что дальнейшие комментарии на эту тему, не успев появиться, будут автоматически удалены из контекста. Для корректности и учтивости нашего повествования. Итак...
Мимо нас проскочил посёлок Чемитоквадже… Далее, меня и Кирилла особенно удивил один объект, сомнительно входящий в состав нетождественного обычной дороге серпантина.
Напротив нагорной Зубовой Щели, существует необычное техническое сооружение – самый высокий мост в России. Его высота составляет порядка ста метров, а длина – около шестисот. Я не оговорился насчёт меня и Кирилла – суровые Владимир и Андрей не проявили никаких эмоциональных всплесков, и не потрясли воздух восхищёнными возгласами при въезде на это восьмое чудо света. Также они не стали при остановке на осмотр перелезать через бордюр, для свешивания морд через самые крайние перила. В отличие от нас. Я первым показал настоящее ребячество, дорожной лягушкой перепрыгивая через заграждение, поближе к опасному простору. Вспоминая, я думаю, что это всё же запрещено, а я подал дурной пример скакнувшему за мной Кириллу… Мы громко восхищались мостом, глядя вниз на пропасть, достойную гор, под подозрительно слабую светимость и сияние улыбки Андрея. Кирилл обезумел от высоты и бесконечности пространства и, балуясь, полез через перила, изображать суицид. Я ахнул от испуга и схватил за шиворот нерадивого пострелёнка, слыша позади себя раскаты громкой критики Андрея, направленной в очумелую голову сына. Спустя секунду гадкий и вредный змеёныш был выдворен твёрдой рукой отца из области опасной адреносодержащей зоны, назад, на полосу движения.
Успокоившись, мы тронулись далее и скоро увидели новое дорожное обозначение с манящей надписью: Глубокая Щель. Но не подумайте привратно, никакого интима, просто это, немного устаревшее значение слова "ущелье" с давних пор оставшееся в названии пункта. Надеюсь, никто из здешних обитателей не осудит меня за столь уморительную поправку. Мне очень нравится это название, и я считаю его настоящей терапией от депрессии и плохого настроения.
Вконец обленившись, мы вновь попытались сесть на электричку теперь уже в Горловинке, но поезд здесь то ли не останавливался, то ли мы опоздали на последний рейс – точно вспомнить уже трудно. В конечном итоге, напрашивался общий вывод – с электричками в этом походе нам методично не везло. Мы не проявили никакой инициативы к дальнейшему продвижению и посвистали в противоположную сторону от моря, по реке Шахе, малодушно искать ночлег. Крутя педали по Кичмайской улице, Владимир даже порывался поставить палатку в чьём-то личном хозяйском дворе, но мы, замахав руками, его дружно и испуганно отговорили, после облегчённо переводя дух… Что-то становилось не так в ментальном пространстве нашего странного королевства… Встали мы на отдых в уютных зарослях, рядом с чистой водой и гроздьями яблок, смородины и ежевики. С этого момента началось моё быстрое выздоровление. Сегодня вечером, впервые за последние два дня я почувствовал себя лучше. Простуда начала трусливо сдавать свои позиции. Я весело балагурил и принимал активное участие в приготовлении ужина, как это часто бывало в дороге, играя роль прима-повара. Ночёвка прошла великолепно, в спальном, вполне пригодном для отдыха, природном районе.
10 августа. ЗА КОРДОН!
После вчерашней злой Волконки, выработавшей в нас рефлекс негаданного фиаско, ожидание поезда в Якорной Щели рвало наши нервы на части. Я чуть не сходил по малому, не снимая штанов, увидя, сколько народу лезет в предназначенный для нас поезд. Пот с меня лил теперь от волнения, я был почти уверен в нашем новом провале, изо всех сил проталкиваясь в новый Германский вагон. Но вот все волнения уже позади, мои друзья, сгруппировавшись, едут отдельно от меня, я же, как не от мира сего мешаю нормальным людям в одиночку, но в другом конце поезда. Долго и однообразно тянется путь, мелькая буквами Совхоза, Вардане, Лоо, Горным воздухом и даже, можно сказать, Уч Дере, Дагомысом, 73 километрами и такой смешной и милой Мамайкой. (мне всегда это название слышится, как Бабайка) И вот, па-ба-ам — апогей нашего цивилизованного "подъезда" — дорогой и любимый всеми нами Адле-е-ер! Плевать нам в сторону Сочи, где тёплые ночи, где богатеи лелеют живых тамагочи, важно надувая себе надувая щёки что есть мочи, а у нас в Адлере между прочим, теплее ночи… Ё-о. О Сочи даже думать нету хо? чи… Очень понравился Адлер. Такой красивый и жизнерадостный. С отличной велодорожкой вдоль прибрежной полосы, с видом на Олимпийские, теперь уже бесполезные, но всё же грандиозные объекты, солнечный, самый лучший в мире, с настоящими американскими горками и отличными пляжами. Он промелькнул, похожий на хороший летний сон, а впереди нас ждала неизведанная страна Абхазия… Поправка. Неизведанная она была только мной, остальные участники уже имели счастье и не раз, проехать сквозь её чуждые горы и равнины. А Владимир уже в третий раз смог крикнуть во всё своё лужёное горло риторический клич: Go to Abkhazia! — привычно обозревая этот горный элизиум, обетова? нную "Землю души"*.
Несколько взмахов крыльями педалей, ш-ш-ш — и вот уж алюминиевые птицы бесшумно скользят над погранзаставой, показывая свои потертые клювы таможенным генералам.
На первый взгляд Абхазия почти ничем не отличается от России. Те же улицы и дороги, тот же язык общения, тот же расчётный рубль, почти те же цены. Но есть что-то незримое, что-то выходящее за рамки нашего привычного менталитета, э-э… может быть, они вино не умеют делать?
Не понимаю, почему ООН со своими амбициями развешивания ярлыков, считает, будто Абхазия — это Российская колония, земля, отнятая нами у нашего Великого южного соседа. Я лично с этим не согласен. Отношения двух соседствующих с нами стран имеют автономную природу. И третье, более крупное государство здесь совершенно ни при чём… Это лишь мнение. Я мало понимаю в политике и стараюсь в это болото далеко не углубляться. Ибо, чем сильнее ворочаешь ногами, тем больше увязаешь!
На нашу первую ночёвку за границей, мы свалились на территории посёлка Амзара, позволив охватить себя со всех сторон плотному кольцу субстанций разного рода происхождения. Мы крепко держали оборону, возлежа в котле, между морем и дорогой, шумным пьяным кафе и проходным двором леса, усыпанным крупными сосновыми шишками. Плюсы. Если не потрудиться убрать этот природный материал перед установкой палатки, то ночью тебя будет ожидать незабываемый терапевтический массаж всей поверхности тела. Но в течение всего какого-то часа этот маленький плюс может быстро превратится в жирный минус, и вы от дискомфорта не сможете заснуть.
11, 12 августа. ПИЦУНДА-НДА
Призрачным Абхазским утром пятая материальная субстанция, довершившая осаду, вежливо осведомилась в громкоговоритель, не собираемся ли мы покинуть этот прекрасный, не оплаченный нами уголок природы? Мы дружно закивали в ответ поршнями своих голов, в душе проклиная алчных прибрежных любителей халявных чаевых. Как вы уже догадались, с нами только что разговаривали представители Абхазского МВД на колёсах.
Через несколько километров я с удивлением увидел пост КПП, несанкционированный никаким законом, перегородивший нам дальнейшее движение. Здесь брали плату с проезжающих туристов — 300 рублей с носа. За что-о?! — мысленно посылал я свои негативные флюиды в эфирное пространство вокруг поста. Я так полагаю – это невидимое поле и так уже было переполнено вопросами сходного порядка, проезжающих здесь, лихо надуваемых отдыхающих. Моё возмущение нарастало по касательной, отчего я решил немного импровизированно похулиганить. Я прошёл, не заплатив, мимо окошка, из которого, как из окна Кошкиного дома выглядывал плотный бордовый лик парадного мытаря. Следом за мной вышел, только что облегчив свой бумажник, Владимир, пожимая мне своими могучими плечами.
— Что ж… Беги, Андрюха, беги! — тихо сказал он, невольно ободрив меня этим выпадом, для усиления КПД от сказанного, почесав загривок.
Я рванул что было сил, ни на секунду не прекращая внушительное давление на металлические маховики, в состоянии моего аффекта эффектно передающие крутящий момент на третью звезду. Я так полагаю, даже на машине меня догнать тогда было бы не просто! Через десять километров я остановился, чутко прислушиваясь и распознавая нюхательным аппаратом подозрительные молекулы в перегретом воздухе. Погони не было. Что ж, прекрасно.
Я сидел на обочине, глядя как мимо меня равнодушно проплывает моя суровая троица. Как?! Им всё равно? Я ждал аплодисментов, сияющих улыбок, похвалы, славы и… нет, цветов не надо, лучше деньгами. Шутка. Я тут же вспомнил одну из серий "Интернов", где наш американский мед друг спас кого-то от балконного суицида и ожидал от белохалатной толпы слёз умиления, цветов, оваций и вечной славы. Но наш невозмутимый народ просто преспокойно разошёлся, даже не глядя в его наглые глаза. Мда-а, Россию импортным умом не обнять и словно американские штаны не примерить...
… Снова ронять слова на бумагу, описывая наше движение, больше не вижу смысла. Делать кистью слов наброски красот местной природы тоже не буду, боясь нарисовать спойлер для тех, кто ещё там не бывал. Ведь жанр отчёта по сути скучное, муторное и неблагодарное занятие… К примеру, ты описываешь проходящий день. "Сегодня я поехал туда-а-то, постоял та-ам-то, увидел то-о-то. Это долбанное великое событие случилось такого-то числа, во столько-то часов по Гринвичу. Обалдеть! Чтобы хоть как-то исправить это досадное недоразумение, в моём недоразвитом сером веществе когда-то зародилась идея, помимо разукрашивания картин природы и каменных зданий, я буду бросать в свою писанину семена юмористического сарказма, немного смешной иронии, околофилософских рассуждений, зелёного мха придуманных рифм, по-дурацки перефразированных афоризмов и прочей, прочей приправной дребедени. Авось, кто-нибудь да прочтёт это с неподдельно глубоким интересом. Всем пишущим путешественникам хочу бросить призыв не писать больше почти не нужных скучных вело отчётов, теша своё зарождающееся тщеславие, при попытке стать гениями абсурда. Знайте, большинству людей не нужна ваша писанина, их интересует по большей части – где вы проехали. В свою очередь, я тоже хочу поклясться, что не буду больше садиться за стол для написания отчётов о путешествиях. Ну, вот, пожалуй, и всё.
Шёпотом. Что ж, а тем временем мы под шумок продолжим наше блудословие, раскрашивая восемью цветами радуги и тысячами их оттенков чёрно-бело-коричневые окружающие нас психо-пейзажи...
Не думайте, что так легко отделались от этой темы. Я нашёл ещё один жирный минус нашего эпистолярно-хвалебного жанра. Я сказал "хвалебного"? Вот я заранее и проговорился. Да. А чего стоит это обязательное, это пошлое условие жанра отчёта угождать всем участникам и прямым "протото? пам"! Петь друг другу панигирические гимны! Ну, напишите обо мне что-нибудь приятное! Ну, пожа-алуйста! Не бросайте меня в терновый куст! Если напишете обратное, мы с вами разговаривать не будем! А что если с этого момента я начну почём зря, в сердцах поливать своих попутчиков? Кто-нибудь сможет читать это далее? Итак, лёгкий пиар совершён. Попробуем? Вперёд!
Диавол, никак не получается – рука так и тянется к «перу», самокритично порезать себе свои шаловливые пальцы, чтобы остановить их буквенный клавиатурный беспредел… Нет, не так: рука так и тянется к перу, нацарапать для всех дружескую песнь или подхалимскую оду… Нет, я всё же пересилю себя… Я смогу… Я… Я…
… Я бы не назвал наш путь коротким и простым, как пробка от бутылки с самодельным абхазским вином. Словно слепец в пустыне, ведомый поводырями, я ехал вслед за своими товарищами по счастью, не ведая куда, не понимая зачем. Но это было интересно! Я видел Гагру! Если бы ещё год назад кто-то умный, с пророческим блеском в глазах проинформировал меня о том, что я вскоре буду купаться в Гаграх на городском курортном пляже, я бы тому высказал прямо в лицо слова своего неверия! В Гагре – экзотические пальмы, в Гагре – дешёвое мороженное, в Гагре вообще много чего есть! Я был в Гагре! "Алло, Ляля, ты не поверишь, Якин бросил свою кикимору, ну и уговорил меня лететь с ним в Гагры! Алло, Вава..." — словно навязчивая мелодия, прилипала к моему сознанию летучая некогда фраза, сказанная устами Кустинской. Избавился я от неё лишь, когда мы выехали на окраину этого города, сильно растянутого вдоль побережья, окружённого стройными баобабами, а мы наполнили свои желудки вкусным абхазским пивом. Здесь же наша команда встала на обед, очередной раз за два дня варя пельмени во владимировом объёмном котелке.
Затем наш вольный художник, рисуя узоры пути на карте дорог, наш экскурсовод, наш свет-Владимир привёл нас в Пицунду, на край мира. К источникам чистой водопроводной воды, к оборудованной стоянке в лесу, со спокойным морем, с курсирующими вдоль берега воровскими агентурными рожами, с туристо-велосипедисто-соседями, скрасившими на? двое суток наше пребывание здесь и удовлетворившими его неуёмную жажду общения. Но перед тем этот… призрачный гонщик по дороге сюда не раз бросал всю команду, улепётывая вперёд по времени и пространству. Я как баран метался между двумя стогами, то ожидая двух неудачников, то догоняя домашнего сатрапа, не желая мириться с фактом полного и фатального проигрыша в этой чёртовой гонке. Нет, ну я так не могу! Лучше уж я оставлю всё, как прежде. Так спокойнее. Нужно подлить немного елея и окурить ладаном иссушенные перекатами души.
Итак. Меня нисколько не напрягало дожидаться моих хороших попутчиков – Кирилла и Андрея. А быстрая езда Владимира – ничуть не раздражала. Напротив, я был всем вполне доволен и счастлив, имея дело со столь адекватными и замечательными собуты… простите, соратниками. Далее, тексты о приводятся в прежнюю норму...
Об отдыхе. Снова отказываясь от брожения лезвиями фраз по дорогам ваших извилин, скажу просто – я был в Пицунде! Пицунда – это просто сказка по сравнению с пляжами Большого Сочи. Благодаря очередному полуторасуточному отдыху, моя простуда быстро окончательно пошла на убыль, мне стало много лучше. Это создало в моём чердачном пространстве ореол положительной ассоциативности вокруг этого местечка, и дало в будущем хорошие воспоминания о стоянке. Я купался, не боясь осложнений, и даже попробовал пару кружек намедни грубо раскритикованного мной самодельного вина. Которое, замечу, намедни купил у абхазской домашней торговки предусмотрительный Владимир.
О комедии. Самое большее, что меня удивило, это конечно самолёт, АН-2, часто пролетающий над береговой линией. Современный ревущий раритет возил туристов по воздуху за соответствующую плату, рискуя их недорогими жизнями. Летя очень низко над водой, чудо-асс внезапно взмывал вверх перед препятствием вроде дамбы, предоставляя острые ощущения для финансирующего этот трюк тур-состава...
О трагедии. Во время второй ночёвки всю ночь шёл сильный дождь. У соседей по стоянке под шум дождя украли дорогой велосипед. Свободно пьянствующий, отдыхающий люд испытал настоящий шок. Бесконечно жаль их, но теперь уже ничего не попишешь. Заявление в полицию не привело ни к чему. Возможно, инвестиции здесь берегут сами себя… Нужно привязывать коней в незнакомых местах. И в знакомых тоже. Как мы. В дружной спайке педальных агрегатов, дружно ржущих в четыре голоса. Вот так: Иго-го-о!
13 августа. ПРОГНОЗ: ДОЖДЛИВО (ТОСКЛИВО)
Поднимаясь от нулевой отметки до девятисот метров над уровнем моря, только увлечённый доро? гой велосипедист может не заметить похолодания! Лишь когда откровенно заходили тучи и засеменил мелкий абхазский дождь, мы заговорили о тотальных переменах в погоде. Река Юпсара, громко шумя, полноводно скатывалась с высоких гор, неся широким потоком вниз свои чистые воды. В ней-то ваш покорный слуга и набрал шесть бутылок воды, свешиваясь с валунов под гогот гуляющих на той стороне весёлых горцев. Возвращаясь к стоянке, я параноидально путал следы, боясь преследования джигитов на конях с длинными ножами и рассекречивания нашего тайного укрытия. А укрытие наше находилось среди мха экзотического леса, словно сошедшего с декораций, устроенных для южного кино. Зелёное покрывало хлюпало под ногами, но уют и спокойствие этого спрятанного от глаз ме? ста, нагоняли на нас сонное настроение. Поужинав, мы попадали в палатки, чтобы вскоре дружно уснуть сном младенцев. Место было в десяти километрах от озера Рица, где находился наш конечный пункт назначения.
14 августа. РИЦА-ЦА
Ближе к утру зарядил долгий летний дождь, колошматя крупными каплями по тентам палатки. Иногда он превращался в сильный ливень, вокруг сверкали яркие молнии, наводя путешественников на мрачные размышления. Дразня нас, небесный поток то вдруг заканчивался, то начинался снова. Вокруг стояла сильная влага, наше место отсыревало медленно гидрологизируя в болото. Небесная хлябь закрыла свою уникальную задвижку только к часу дня. Велуны медленными тёмными тучами стали выплывать из своих укрытий...
Говорят, у Абхазов до сих пор существует языческие религии. Как-то не увлекался этим вопросом, не знаю точно, каким явлениям предписывает молиться местная политеичная вера, но глядя на красоту здешней природы, и, судя по тому, как трепетно Абхазы к ней относятся, у меня не остаётся других предположений. Я и сам готов был упасть на колени под впечатлением этих видов и молиться морю, небу, горам и рекам. Кстати, если бы это помогало от мокрой погоды – почему бы нет, я бы обратился к сущему и всеслышащему Анцва с петицией хотя бы о небольшой засухе. Но, к примеру, если Единый и Верховный сегодня будет очень занят, тогда можно по вопросам дождей обратиться к Афе или к её заместителю – Айе? ргу. Правда, здесь нужно проявить такт, ведь без участия Дзызлана – матери воды, такие вопросы решать будет чревато. На случай, если все эти Боги осерчают или проигнорируют меня, то явлюсь я с поклоном пред светлы очи Анана-Гунда – покровительницы людей и животных, прося защиты у доброй Богини. Ну, много денег Анана-Гунда, наверное, не даст, так что умолять я её об этом будет не этично. Не до жиру – пусть она тогда хотя бы тогда после Рицы доставила меня и моих друзей домой, живыми и невредимыми. Если же на меня прогневается весь Абхазский Понтеон, то у меня есть запасной вариант на случай полного провала на местном дворе – я сбегу на Север в Скандинавию, к Локи, прося защиты от высших сил у озорного и весёлого Бога юмора и сарказма...
Абхазия, наверное, одна из самых демократичных стран в мире. Опять-таки, в особенности в области религий. Здесь люди все вместе, дружно и за одним столом справляют праздники, связанные с любым вероисповеданием. Христианин здесь может привести в дом язычницу или женщину, исповедующую ислам, и никто его за это не осудит и не проклянёт. Ислам же здесь не имеет никакой коренной радикальной ортодоксальной основы. Глубокое моё уважение Абхазскому менталитету за толерантность и за столь передовое видение сути бытия. Кстати сказать, первым в истории человечества столь демократичным в вопросах религии был Чингисхан.
Ну вот, пока мы с вами болтали, незаметно доехали до Рицы. Признаться, я немного не так представлял себе в своих фантазиях это озеро. Во-первых, оно больше моих прошлых необоснованных предположений. Во-вторых, даже красивее и грандиознее. Лучше. Мы втроём успели обойти озеро лишь с одной стороны, оставив Владимира на смотровой площадке, посасывая пиво, сторожить наши велосипеды. Промаявшись возле огромного горного хранилища пресной воды, мы отправились назад – искать место для новой ночёвки. Ехать далеко вспять не хотелось, а найти хорошее место близко, оказалось весьма сложно. Мы остановили свой выбор на бывшей свалке, рядом со сливовыми деревьями, в полкилометре от основной дороги. Место немного неприглядное и даже презренное, но нам ничего не оставалось, как расположиться именно там. Вольным художникам не хотелось подпадать под обычное стандартное обдиралово – платить немалые деньги за кемпинги и гостиницы, что рядом с озером Рица. Это нежелание подчиниться системе, ночью чуть не аукнулось нам нарождающимися с вечера проблемами.
Местные "крутые" недалеко от этого закутка пили горькую, а также водили туда, этим ПУТём разных бесПУТных ПУТан, ПУТём амПУТирования этого куска земли от нормальных ПУТних ПУТешественников, туристов и простых мирных жителей. Место нашего лагеря располагалось напротив пересечённой дороги, выходящей прямиком на свалку. Что реально угрожало нашим жизням. Какой-нибудь ночной пьяный шофёр мог легко проехаться по нашим головам, спьяну даже не разглядев палатки. Ближе всех к опасному месту стояла именно моя палатка. Но ровное поверхность было только на этой ограниченной площадке, и мне ничего не оставалось, как смириться с таким расположением. Тут же, как посланные с небес благодати, валялись двадцатилитровые использованные баллоны для газа. Ровным солдатским строем мы их расставили у входа на свалку, при этом ещё и связав между собой найденной тут же проволокой. Это возможно и спасло нас от травм, при въезде сюда ночных джигитов на джипах...
… Ещё не проснувшись, я уже понял, что произошло. Грохот был такой силы, что я подпрыгнул до "потолка" палатки, рефлекторно смещаясь в сторону от неизвестных колёс. Моя палатка заходила ходуном. Услышав рёв тормозов, я не стал экстренно расстёгивать полог и выпрыгивать наружу. Баллоны, разлетевшись куда попало, улеглись по разным сторонам лагеря. Фары ярко освещали внутреннее "убранство" палаток, как днём, двигатели нервно тарахтели, навевая разные мысли о настроении их владельцев. Скользкий тип негражданской наружности, шурша берцами, быстро подошёл к палаткам. Наш старшой, отвечая за свой народ, быстро вынырнул из палатки и, сильно сдерживая гнев, стал говорить с неизвестным. Я прирасстегнул полог, снизу вверх оглядывая противников и подслушивая нервозный диалог Владимира с представителем чёрт его знает чего. Я понимал, что недруг чувствует на себе мой взгляд снизу, но вёл он себя по отношению к этому мелкому обстоятельству подчёркнуто равнодушно. Представившись то ли Абхазской курортной охраной, то ли органами МВД, но, не предоставляя никаких документов, делегат сначала сдержанно, потом требовательно стал качать права, добиваясь нашего выхода на оплачиваемую зону Рицы. Владимир стойко, но всё же с трудом отбивался от наседавшего на него самоуправного секьюрити. Хитро пообещав вскоре отправиться в кемпинги, он образно и вежливо послал представителя дальше и выше Малой Рицы.
— Да, да, сейчас мы только своего ребёнка разбудим, а то он устал от вчерашнего большого перехода! — кричал Володя, как щитом прикрывая наши головы призрачной тенью Кирилла.
— Додуматься, на свалке устроиться спат! — лез из кожи вон злой представитель, — Вы кто, блин, бомжи?! А если здесь с вами что-то случится, придут бандиты, мы за вас отвечат будем что ли?!
В конце концов, гости, рассматривая возможные повреждения на бамперах, рыча моторами, отчалили от берега нашей свалки на вольные хлеба. А мы вновь попытались уснуть в переносных домах матерчатого типа...
Это наша свалка! Ё-о. Потому что мы – команда!
15 августа. МАЛАЯ РИЦА
Из сегодняшнего крепко установившегося над горами вёдра, следовало – мои молитвы упали-таки в уши Богов Абхазского происхождения. Дожди и холод ушли, совсем, однако, не уступив место жаре. Установилась хорошая комфортная погода. Такая, о какой мы и мечтали. Мы возвратились к озеру, сделав круг почёта вокруг обозреваемого. Затем тронулись по пересечённой местности в гору, намереваясь пешком посетить ещё одну жемчужину высокогорного ландшафта – озеро малая Рица. Владимир, снова вызвался охранять вещи и коней, аргументируя это тем, что уже не раз бывал на озере. Но ведь, если бы не это, разве смогли бы мы посетить её? Очевидно, нет.
Если бы я знал, что придётся столько карабкаться вверх, даже не знаю, пошёл бы я к младшей сестрёнке большой Рицы или нет. Подъём был довольно крут, мы пыхтели в гору, сжигая лишние килокалории, где-то или что-то около часу. Андрей и я по очереди тащили рюкзак с водой, и ещё бог его знает, с какой начинкой. Это была очередная глупость, тренинг с утяжелениями, немного, но не существенно осложняющий подъём. Странно, но на Малой Рице тоже нашлись кемпинги и отдыхающие романтики. Забавно, почему я так сказал? Ведь и так понятно – они там должны быть и они там есть. Они там просто не могут не быть и не есть! И тем более, не пить. Озеро особо не впечатлило. Наверное, я уже к тому моменту был пресыщен всем, чем только можно. Новые проблемы, связанные с возвращением домой, серыми тараканами лезли в голову, терзая мой размякший мозг. Я всё чаще ловил себя на мысли о полном утолении жажды дороги этим не коротким велопутешествием. Я был весь, как священная чаша до краёв наполнен впечатлениями и событиями похода. И, наверное, морально немного подустал.
Скоро я отремонтирую свой очерк, состоящий из трёх частей, закончу велосипед и покачу на остров Татышев по зимнему снегу и льду...* (кто найдёт переставленные фразы в этом предложении, тот молодец) Сегодня планировалось наше возвращение тем же путём в сторону России, через Гагру, Пицунду, в Адлер, для ожидания скорых пассажирских поездов. Они развезут наши тела по разных крупным городам, (блин, хорошо, что ещё не сказал – части наших тел) но навсегда оставят наши сердца здесь, на маршрутах странных незабываемых велопутей...
Сноска.
покачу на остров Татышев по зимнему снегу и льду...* — зимняя езда на велосипеде на огромном парковом острове Татышев, на реке Енисей, в Красноярске.
АРХИВНЫЙ ДОКУМЕНТ
18 числа месяца серпеня сего года, тёмной Адлерской ночью со слезами на глазах отправили мы Андрея с Кириллом в неблизкий путь в город Оренбург, стоящий на реке Яик-Урале…
Я как обычно не позаботился заранее о билетах на обратный путь, поэтому мне пришлось каждое утро в 9 часов ожидать от кассиров жд вокзала благой вести о наличии билетов. Ночевать на вокзале я больше не хотел, уговаривая Владимира поехать со мной за? город, и найти там хорошее место для спокойной ночёвки. Не знаю даже, стоила ли игра свеч? Накупавшись на пляже напротив вокзала, мы одолели 15 километров труднейшей дороги к Казачьему броду. Ближе к концу вылазки за Адлер, мы поднимались в гору с большим наклоном через деревни, с названиями, не удерживающимися у меня в голове. Да это и не нужно сейчас. Есть интернет, и есть карты, но принесёт ли это какую-то пользу? Можно передать привет людям, встретившимся нам по пути и помогавшим нам водой, фруктами и советами. Привет, добрые люди! Мир вашему дому и многие лета!
Прибыв на место, мы свернули на пересечённую дорогу в правую сторону, и поволочились в горно-лесную зону туристического экстрим-отдыха. Доехав по камням и колдобинам до стоянки, где автолюбители оставляют машины и идут по горным тропам, мы поволокли своих коней вверх, по лесной каменистой почве. На высоте в несколько десятков метров мы и нашли с большим трудом более или менее ровную площадку для ночлега. Этот последняя путевая акция походила на контрольный выстрел в голову… В мою голову. Сейчас я попытаюсь объяснить, почему. Владимиру было совершенно некуда торопиться – он мог зависать на этой горе ещё двое суток, вплоть до 22 августа, до числа, когда пребудет его поезд. Мне же пришлось вставать в пять утра и галопом нестись на вокзал Адлера, где, отстояв в очереди, узнать у кассиров, не отказался ли кто от билетов поезда Красноярского маршрута. В это утро я успел на вокзал к девяти, с часовым запасом и мне сразу же крупно повезло: вчерашняя кассирша нашла для меня желанный билет на одиннадцать часов текущего дня. Закупив в супермаркете «Магнит» продуктов на четверо суток, я в последний раз пошёл на пляж, планируя ещё десятью заплывами погладить тёплые воды Чёрного моря… Можно понять моё желание наверстать потерянные во время простуды купальные часы, но… как говорится, перед смертью не надышишься, а перед поездом не накупаешься. Сколько ни старайся. Всё ещё опасаясь получить водобоязнь, я хорошо понырял и поплавал в спокойных водах Чёрного моря, утюжа и без того гладкую поверхность воды, и… О Боже! Ничего не произошло, я не стал в этот раз тонуть, борясь со стихиями, и уже спустя час катил домой в плацкартном вагоне без кондиционера, спокойно засыпая на верхней полке старого раскалённого вагона...
15 сентября – 2 декабря 2016.