Отар тихонько раскачивался на качелях на детской площадке у Ирининого дома. Он ждал её, она должна была ему вернуть забытые в ванной часы. Для него это был лишь повод ещё раз увидеться. Поджарый и всё ещё красивый для своих пятидесяти лет, он вызывал интерес у многих женщин, видевших в нём кто интересного мужа, кто видного зятя, а кто не растратившего пыл любовника.
К качелям подбежал мальчонка:
- Слезай, моя очередь… Ты большой… - и вытер рукой сопливый конопатый нос.
Отар с улыбкой отошёл в сторонку, ища глазами маму малыша, но тот, судя по всему, выбежал во двор один. Отар прислонился к тополю, закурил, глядя, как малыш раскачивается и, подлетая к небесам, весело смеется. Вот и его Гурамчик мог бы так же раскачиваться на качелях, если бы…
Гурамчик был пятым ребёнком в их с Нино дружной семье. Тогда Отар считал Нино идеальной женой, любимой и единственной, он был в этом уверен, пока у них не стряслась беда. Последним и неожиданным родился Гурамчик – самый сладкий из всех пятерых. Да и могло ли быть иначе? Остальные кто в школу ходил, а кто и в институте учился.
Старший, Автандил, был студентом Гнесинского училища, он с детства обожал скрипку и играл необыкновенно. Сам Спиваков пригласил его в свой Оркестр виртуозов Москвы. Теперь уж сын счастлив в браке, его Ани тоже музыкант, но всецело посвятила себя мужу, семье, считая его интересы и уют семьи превыше всего.
Но первой у Отара с Нино родилась черноглазая Софико. Красавица, умница, худенькая, как тростиночка, она уже закончила медицинский и работает стоматологом в НИИ челюстно-лицевой хирургии, делает пластические операции детям с врождёнными дефектами. Отару она напоминает французскую актрису Анук Эме, и в кого только такой уродилась?
Софи легко было растить. Послушная и мудрая не по летам, она в семье была палочкой-выручалочкой. Если мама заболевала, Софико легко соглашалась приготовить еду на всю семью, и у неё это ловко получалось и всегда вкусно. Создавалось впечатление, что ей стряпать в радость, она любила экспериментировать с продуктами, внося в привычное блюдо какую-нибудь изюминку, например, в капустное блюдо обязательно добавляла кислое яблоко, что придавало вкусу шарм.
Миха рос шалопаем, дома его было не застать, вечно возвращался с ранами на ногах и руках, с фингалом под глазом, всё прыгал с сараев да гаражей, допрыгался до лётного училища. Теперь вот лётчик-испытатель, военный, засекреченный. Дома бывает налётами. Никак не выберет себе жену. Значит, ещё не нагулялся.
А Манана, названная в честь своей бабушки, внешне и вовсе как неродная: синеглазая и курчавая – не расчешешь, с ямочками на щеках, папина лапушка, в этом году окончила школу и поступает на факультет невест МГУ – филологический. Умница редкая, стихи сочиняет, и их даже печатают.
Сейчас Гурамчику исполнилось бы десять. Не ребёнок - светлый ангел, да не уследила за ним Нино. Тяжело далась ей эта нежданная беременность, откуда-то взялась гипертония, появились отёки, врачи выписали кучу лекарств, она их принимала и после родов – то и дело подскакивало давление. Вот и нашёл Гурамчик те злополучные таблетки, когда стал на ножки и залез к маме в сумку, а никого рядом не было. Нино не сразу хватилась. А когда хватилась, то о таблетках не догадалась и врачу скорой не могла объяснить, почему ребёнок лежит без движения. А те пока разобрались, уже не смогли спасти. Нино враз будто умом тронулась, не могла себе простить смерти сына, из одной больницы её везли в другую… Девочки вели хозяйство, навещали маму. Так прошли три нелегких для семьи года.
Отар тоже тяжело перенёс потерю последыша. Как многие мужчины, он стал заливать горе вином, пока не попал в больницу с алкогольным отравлением. Там и встретилась ему Ирина. Она работала медсестрой и, выполняя назначения врача, делала ему уколы, ставила капельницы. Однажды он взял её за руку, и у него будто глаза открылись – у Ирины были руки его молодой мамы, такие же нежные, которые умели успокаивать и вселять уверенность, обещая, что всё будет хорошо и жизнь продолжается.
С тех пор они с Ириной стали встречаться. Отар узнал её историю, помогал растить сыновей, хотя в их доме на глаза детей не считал нужным попадаться, и мальчики его не особо знали и жаловали. Виделись с Ирой они регулярно, но без свидетелей, хотя квартиры для свиданий у них все эти годы не было.
А Нино, когда, наконец, пришла в себя, потянулась было к Отару за прежней лаской, и он её не оттолкнул, не отказал, но любящая женщина сразу почувствовала, что у мужа появилась другая, причём уже давно, со своим почерком интимной близости. И когда муж уснул, Нино расплакалась, а наутро попросила: «Отвези меня домой, боюсь, не успею попрощаться». - «Приснилось что?» - беспечно спросил муж, не подозревая, что Нино была серьёзно больна и жить ей оставалось недолго.
Когда три года назад Отар от горя запил, то потерял престижную работу адвоката. После лечения пришлось перейти на вольные хлеба. Устроился риэлтором, поэтому сейчас ему не нужно было ни у кого отпрашиваться, брать отпуск. Он повёз жену на родину, в отчий дом. В Москву Нино уже не вернулась – она сгорела там за две недели. Оказалось, у неё давно уже была онкология, но она не хотела говорить об этом мужу, да и воли к жизни у неё больше не осталось, а без этого победить такую страшную болезнь невозможно. Там, на родине, среди родных могил её и схоронили.
Через год после смерти Нино родители Отара под предлогом якобы приютить на время гостью стали присылать ему невест. Но Отар жениться не собирался. Он не хотел огорчать своих детей. Да и ни к чему не обязывающая связь с Ириной его вполне устраивала, снимая напряжение и удовлетворяя его сексуальные желания. Кстати, Ирина тоже особо не рвалась в жены к многодетному Отару. Как и он, она боялась чужих детей, да и опасалась за своих мальчиков, была уверена, что дети Отара её не примут.
Увидев вышедшую из подъезда Ирину, Отар помахал ей рукой и двинулся навстречу. Она протянула ему горячие от жаркой ладошки часы – подарок Нино на десять лет их с Отаром свадьбы. Он надел часы на руку.
- Я не нарочно, прости, - примирительно сказал он.
- Их нашла Даша. И я теперь не знаю, когда и с кем в разговоре эта находка всплывет…
- Ириш, послушай, я снял квартиру.
- Да что ты говоришь? – ответ был полон сарказма.
- Здесь недалеко. Давай сходим. Глянешь. Мне важно твоё мнение…
- Меня ждёт Даша, мы собрались ехать в институт.
- Пять минут погоды не сделают…
- Ну, ладно. Веди, Сусанин… А то теперь нам видеться точно будет негде… Дорого?
- Не очень. Зато работы там непочатый край.
- Так всё убито?
- Увидишь. Настраивайся на ремонт…
- Что значит «настраивайся»?
- Нет-нет, ты только скажи, чего бы ты хотела. Ну, там, какие обои, цвет…
- Ты меня пугаешь, Отарчик.
- Не пугайся. Всё поправимо. Главное – чтобы ты в принципе согласилась…
Продолжение http://www.proza.ru/2017/03/10/1942