Выглядел он забавно. На голове смешная пуховая шапка, похожая на снежный сугроб. Видавшая виды куртка, из которой он явно вырос, начала разъезжаться по шву. За плечами - плотно набитый рюкзак. В руках норвежские палки, модные в этом сезоне. На ногах ботинки с ледоступами. Мы стояли у открытой двери в коридоре. Мы прощались. С минуты на минуту он должен был уйти, но было видно, что ему этого очень не хотелось.
- Расскажи о себе, - попросила я. – Сможешь сам оценить свой характер, поступки, настроение?
Он задумался, нахмурил лоб. Показалось даже, что стал старше. Потом сказал:
- Не шестнадцатым я себя чувствовал, а шестнадцатилетним. Таким, каким может быть акселерат без царя в голове. Рвался в бой, размахивал кулаками. Трудный возраст. Ещё труднее, чем переходный. Чувствуешь себя совсем взрослым, а в глубине души таится детство. Кажется, что уже выбрана дорога в жизни, но детская агрессия, задиристость, непослушание никак не проходят. Хочется драки, хочется боя. Был уверен, что утвердить собственное «Я» можно только силой, мощными мускулами, а не мудростью и добрыми поступками. И потому детские игрушки превратились в настоящие штурмовики, пушки, танки и снаряды. Ими я гордился во время парадов. Их и бросил в настоящий кровавый бой.
Даю себе отчёт в том, что люди не простят мне ни войн, ни трагедий, произошедших в последние дни моего пребывания на земле. Но, умоляю, поймите, разве может быть причиной обрушившихся бед только одна моя високосность?! И всё же я виноват. Виноват, что никого не уберёг от страданий.
Он замолчал. И я молчала, обдумывая услышанное. Я была благодарна ему за откровенность. За честность, за беспощадный анализ собственных деяний. Мы знакомы с ним целый год – ведь был он шестнадцатым сыном двадцать первого столетия. В день его рождения я говорила: «Здравствуй, маленький!» Дарила ему весёлые огоньки на ёлке, конфеты и пахнущие праздником оранжевые мандарины.
Тогда он смотрел на меня с фотографии совсем не детскими испытующими глазами. На меня смотрел, на вас, на всех нас! Он от нас ждал мудрости. Ещё тогда ждал! А сегодня в легкомыслии своём мы сваливаем на него беды и собственные грехи.
Я прощалась с ним. В комнате звучала музыка, звон бокалов, весёлые голоса друзей. А мы оба были грустны. Но почему-то, несмотря на рюкзак за его плечами, тяжкий груз, собранный из ошибок, людских страданий и собственного раскаяния, несмотря на его готовность в дорогу, мне казалось, что Он, шестнадцатый, не хочет уходить.
- Я останусь, - сказал Он вдруг. – Останусь в вашей памяти, в истории останусь. Через несколько минут уже другому исполнится сразу семнадцать. Вы назовёте его семнадцатым годом. Я хотел бы радоваться его взрослению и надеяться на вашу мудрость. И вдруг под звон курантов улыбнулся и, как школяр, закукарекал Петухом. А я, как и год назад, сказала: «Здравствуй, маленький! Ты другой, Ты продолжение жизни на земле! Мы тебе рады».
PS. Начало: см. "Скажу ему: "Здравствуй, маленький!"
Фотография из Интернета.