РАУТ

               


   - Максим Аверьяныч, голубчик, не стесняйтесь! Проходите, душа моя, присаживайтесь! Как это говорят: с корабля и на бал!
   - Да как-то неловко, Эдуард Зиновьевич.
   - Полноте! Неловкость оставьте за порогом. Пусть ею забавляются ветер, метель и мороз.
   - Ну, что ж… Не буду себя долго уговаривать.
   - Любезнейший Максим Аверьяныч, без спешки; спешить нам боле некуда. Как говорил один великий человек: суета сует, - всё суета!
   - Позвольте немного польстить, Эдуард Зиновьевич.
   - Позволяю, сегодня можно. Но в будни этого не выношу на дух.
   - Всё, что вы говорите, заставляет восхищаться вами.
   - Премного благодарен, mon ami!
   - Это не всё: я обмираю от восторга от всей вашей эрудированности и энциклопедичности знаний!
   - Право слово, Максим Аверьяныч, милейший, вы меня конфузите.
   - Никоим образом, светоч вы наш! Примите от всей души un cadeau petit (маленький подарок).
   - Ого! «Апрау Тюрсо»! Максим Аверьяныч, вы можете удивить!
   - К вашим услугам ваш скромный слуга.
   - Не скромничайте.
   - Уж и не знаю…
   - Позвольте продегустировать, а?
   - Подарок ваш.
   - О-о-о! каков аромат, какие тона и оттенки вкуса! Ах, mon Dieu, где моя молодость, куда она ушла?! Где берег тёплого моря, девушки в купальниках от Мориса Дюпона, шампанское в серебряных ведёрках со льдом!
   - Как вспомню годы золотые, так и всплакну ненароком, Эдуард Зиновьевич!
   - Максим Аверьяныч, вы в курсе, что «Апрау Тюрсо» поставляли к столу Николая Александровича!
   - И Александры Фёдоровны!
   - Не произносите, прошу нижайше, при мне это имя.
   - Не подозревал, Эдуард Зиновьевич, что вы прожжённый германофоб.
   - Русскую душу не изменить… Впрочем, да что там всуе вспоминать…
   - Кто старое помянет, тому глаз вон, Эдуард Зиновьевич!
   - А кто забудет, Максим Аверьяныч, тому оба.
   - Тоже верно.
   - Ну что ж, mon ami Максим Аверьяныч, стол накрыт.
   - Садимся-с?
   - Позвольте погодить-с… Остался маленький une guillochure agr;able (маленький штришок), главное украшение праздничного стола.
   - Позвольте полюбопытствовать, что-с?
   - Une minute une patience (минуту терпения), Максим Аверьяныч! Я, как заправский восточный факир хлопну три раза в ладоши… Un coup, deux, trois, une merveille accomplit se (раз, два, три, чудо произойди)!
   Из-за тяжёлых матерчатых штор, закрывающих вход в соседнее помещение, украшенных праздничной мишурой вышли две блистательные особы в вечерних платьях, сражая наповал своею неописуемой красотой и блеском драгоценных каменьев.
   - Позвольте представить, Максим Аверьяныч, наших прекрасных, так сказать, половинок: рекомендую, Нинель Аркадьевна, ваш праздничный сюрприз, и моя пассия – Анастасия Львовна!
  Ловко обогнув угол накрытого стола, сконструированного из двух сигаретных ящиков, Максим Аверьяныч протанцевал вихляющей походочкой к дамам. Остановился в полушаге, весь сияя небритым лицом, низко поклонился каждой. Затем облобызал ручку, едва касаясь кожи губами, не переставая говорить при этом «Весьма-с рад! Очень очарован-с!»
   Привыкшие краснеть от сальных шуток, недвусмысленных предложений и дешёвого вина, женщины зарделись от непривычного галантного обхождения, прикрыв лица ладошками.
   В низком подвальном помещении засверкал далёкий фейерверк праздничных огней.
   Эдуард Зиновьевич тем временем бережно положил пробку от дорогого шампанского с резную шкатулочку. Затем взял в руки бутылку вина и привычным движением, прикусив пластиковую пробку, сорвал её с горлышка. Выплеснувшийся наружу аромат вина перебил все остальные запахи в помещении, заставив заработать на полную мощность вкусовые и обонятельные рецепторы, вызвал в памяти забытые мгновения.
   Отточенным движением Эдуард Зиновьевич расплескал вино по пластиковым стаканчикам. Поднял свой на уровень глаз, сгорая от нетерпения.
   - Ну-с, господа и дамы, чего мы ждём! С Новым Годом! – и по-гусарски, одним глотком осушил одноразовую посудину. И тотчас потеплело внутри, и затрепетали тонко души человеческих тел, и наполнился подвал теплом протопленной жарко печи. Из затенённого угла вышел Дед Мороз в красном халате, в красном колпаке, борода и усы в искрящемся инее. Подошёл к столу, стуча посохом, украшенным дивною резьбой, по полу.
   У Эдуарда Зиновьевича непроизвольно по щеке скатилась слеза.
   - Что плачешь, Эдик? – ласково спросил Дед мороз и погладил по голове. – Дедушка Мороз не забыл про тебя и про твоих гостей. Он ходил за вашими подарками. Вот, смотри, тебе самосвал. Две куколки нарядных Ниночке и Настеньке, барабан Максимке.
   Утирая слёзы, маленький мальчик Эдик в костюмчике белого зайки взял в руки автомобиль.
   - Спасибо, Дедушка Мороз! – дрожащим голосом произнёс Эдик.
   И нестройными детскими звонкими голосками подхватили Ниночка, Настенька и Максимка:
   - Спасибо, Дедушка!
   Эдуард Зиновьевич взволнованно вздохнул и провёл глазами тающее в воздухе волшебное видение, но его внимание привлекли восторженные ахи гостей. Из воздуха, распространяя аромат зелёной хвои и серебристого снега, появилась лесная красавица. На густых лапах висели, радуя взор новогодние игрушки, сияя в свете горящих свечей, а на вершине горела ярко алая звезда…

                Якутск. 2 января 2017г.