ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Что делать, Глеб не решил и поэтому не находил себе места. Жениться на Вере, женщине, которую он полюбил, он, конечно, мог, но офицеры Балтийского флота были элитой русского общества и в брак могли вступать с разрешения начальства по достижении двадцатитрехлетнего возраста. Им запрещалось жениться на актрисах, цыганках и разведенных женщинах или, как их называли в обществе, "разведенках". Помимо этого, необходимо было письменное согласие родителей, нарушение этих правил могло привести и к отставке. Примером для высшего общества, своих подданных являлась императорская фамилия. Но Николаю Второму родственники с самого начала его правления преподносили сюрприз за сюрпризом. Первым отличился великий князь Михаил Михайлович, который женился на простолюдинке, затем черногорская великая княгиня Анастасия, которая развелась с Юрием Лейхтенбергским и вышла замуж за великого князя Николая Николаевича. Еще дальше "пошел" дядя Николая Второго, который взял в жены бывшую жену адъютанта одного из великих князей. Но хуже всего поступил родной брат Николая Второго Михаил, который женился на дважды разведенной Наталье Шереметьевской.
И Глеб решил, что если Вера ответит согласием на его предложение, он женится на ней, несмотря ни на что, хотя большая часть его жизни связана с флотом.
Семья у Глеба была очень хорошая: родители очень любили друг друга, что по тем временам было большой редкостью. Зиночку они баловали, к Глебу были в меру строги. Зиночка получила домашнее образование, особых способностей у нее не наблюдалось, но она из-за этого не переживала, рано вышла замуж, жила в Петербурге. Глеб же с удовольствием учился в гимназии, точные науки давались ему легко, увлекался он географией и историей и обладал прекрасной памятью. В двенадцать лет он поступил на подготовительное отделение Морского кадетского корпуса, блестяще сдав вступительные экзамены. Уроки проходили в классах, остальные занятия в ротных помещениях. Учиться в корпусе было нелегко, за время учебы изучали двадцать восемь предметов - специальные и другие: артиллерия, механика, навигация, морская эволюция, география, история, фехтование, танцы и т.п. Трудно было привыкнуть вставать в шесть сорок пять, а ложиться в двадцать один тридцать. В корпусе проходили строевые учения, в старших классах - штурманская практика, изучение устава и видов оружия. Младших кадетов называли "рябчики", а старших - "старики", фискальство не поощрялось.
Шестого ноября проходил праздник Павла Исповедальника: утром богослужение, затем парад, потом банкет. На праздничном столе по традиции - жареный гусь. Воспитанникам в подарок - коробка конфет, на которой герб училища, вечером - бал. Этот бал в Морском корпусе открывал сезон в Петербургском дворянском обществе, на нем бывали и члены царской фамилии. Бал начинался в девять-десять часов вечера, а заканчивался в два-три часа ночи.
Воспитывались будущие офицеры на славных боевых традициях русского флота - на примерах Нахимова, Ушакова. Офицеры были вне политики, они служили "За веру, царя и отечество".
Тем сильнее было потрясение от русско-японской войны. В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое января 1904 года японцы атаковали русскую эскадру в Порт-Артуре. Два броненосца и крейсер получили пробоины. Уже на следующий день Петербург было не узнать - все улицы были заполнены толпами патриотически настроенных людей, студенты с национальными флагами в руках у стен Зимнего дворца пели Гимн. В апреле при выходе из гавани Порт-Артура подорвался на мине флагманский корабль-броненосец "Петропавловск" и затонул. Погибло более семисот моряков и прославленный русский адмирал Макаров. В январе 1905 года Порт-Артур пал.
Для поддержания превосходства на море на Дальний Восток в октябре 1904 года под руководством адмирала Рождественского была направлена Балтийская эскадра. Броненосцы и крейсера отправились в дальнее плавание, на одном из кораблей был и Глеб. Путь предстоял долгий - Немецкое море, Атлантика, мыс Доброй Надежды, Индийский, Тихий океаны. Лишь в мае 1905 года русская эскадра вошла в Цусимский пролив. Японской эскадрой командовал адмирал Того. Русскую эскадру встретил шквальный огонь снарядов - корабли взрывались, переворачивались, тонули. Погибли все русские броненосцы, семь из двенадцати крейсеров, шесть из девяти миноносцев. Корабль, на котором был Глеб, несмотря на ряд повреждений, уцелел и ушел в нейтральные воды. Горек был путь на Родину. Здесь он узнал о подвиге крейсера "Варяг" и канонерке "Кореец" - в конце января 1904 года четырнадцать японских военных кораблей напали на "Варяг" и "Кореец". Русские моряки приняли неравный бой - им удалось потопить японский миноносец и вывести из строя два крейсера. "Варяг" получил серьезные повреждения - на верхней палубе бушевал пожар, в пробоины хлестала вода. Капитан корабля Руднев отдал приказ затопить корабль, а команда "Корейца" взорвала свой.
Революционные события вообще и на флоте потрясли Глеба не меньше, чем гибель самого флота. На военном корабле-броненосце "Князь Потемкин Таврический", одном из самых современных по тем временам боевом корабле Черноморского флота, вспыхнул бунт. Была убита часть офицеров, которым матросы припомнили все - побои, зуботычины, издевательства. Он длился одиннадцать дней, после чего корабль ушел в Румынию, где сдался властям.
В Севастополе тоже произошло восстание: в порту и на крейсере "Очаков", лейтенант Шмидт объявил себя командующим флотом. Восстание было подавлено, а Шмидт расстрелян. Также восстание было в Кронштадте, Свеаборге, Ревеле.
Все это не укладывалось в голове у Глеба, воспитанного на верности присяге и долгу, традициям русского флота. И в то же время он знал многих офицеров, в том числе, и тех, с которыми учился, не чуравшихся мордобоя, знал также, что на многих кораблях матросов унижали - называли "быдлом" и "свиным рылом". Но на "Стремительном", где служил Глеб, такого не было, и эта была заслуга командира корабля - капитана первого ранга Петра Алексеевича Родионова.
Смятение чувств, хандра, щемящая боль утраты - таким было тогда состояние Глеба. Лишь дома, у родителей в Пскове, он находил успокоение, именно там он познакомился с Верой, но до чего ж, как он понял потом, был глух и слеп, что даже в себе не смог разобраться.
Прошло три месяца с той ночи в Павловске, а выбраться в Псков не было никакой возможности - предстояло длительное плавание.
В тот вечер его вахта подошла к концу. Начался шторм, спускаясь в каюту, Глеб почувствовал сильный толчок, шум, затем взрыв - один, другой, вероятно, в машинном отделении. Начался пожар, по левому борту была пробоина, ликвидировать которую не удавалось, корабль начал погружаться в воду. Он, боцман, корабельный кок и несколько матросов были в предпоследней шлюпке. Сколько времени их носило по морю, они не знали, холодные волны окатывали их с ног до головы. Последнее, что помнил Глеб, - лодку понесло к скалам, удар, и все...
Нескоро Глеб пришел в себя.
Удивительным было то, что все из их шлюпки уцелели, хотя в той или иной степени пострадали. Больше всего досталось Глебу: у него была сломана нога и разбита голова, не считая мелких ушибов и порезов. В то время вода не располагала к купанию, все были сильно простужены. Сколько времени они пролежали на берегу, никто сказать не мог. Подобрали их норвежские рыбаки. Первым поправился кок Семен, затем боцман Афанасий Иванович, тяжело и долго шел на поправку Глеб. Живы ли остальные члены экипажа, они не знали, всех разбросало в разные стороны. Теперь предстоял долгий путь домой.
КОНЕЦ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ