2 часть. ПРОВОДНИК
17 июля. НОЧЬ ПЕРЕД ГОРЯЧИМ КЛЮЧОМ ИЛИ ДВА МАТРАСА НА ПСЕКУПСЕ
Наконец-то я в Краснодаре, как южный сыч сижу на вокзале, продолжая мучиться от жары, в немом ожидании явления с тёмных небес светлого демона – моего большого Попутчика. На мониторе температура +32С, время час ночи, второй годины от прибытия моего полубессознательного тела в город. Вы не ослышались, а я не описа? лся – да, да, здесь даже ночью стоит жара! А о дневной норме температуры я даже и говорить не хочу. Попутчик на звонки не отвечает, эсэмэски не шлёт, я грустен и разбит, легко впадаю в депрессию, но тут же, подумав о чём-нибудь светлом, например, о белом сливочном мороженном, ещё легче из неё выпадаю. Парфе, айс-крим! Вы так похожи на волшебный мираж! Сладкий холод быстро растекается по моим горячим жилам, спасая кровь одинокого волка от закипания...
Мне очень понравилось здешнее обслуживание клиентов. Лишь только я подумал об эскимо – оно тут же появилось у меня в руках. Едва лишь произнёс: "Лимонад-лимонад, не бросай меня в ад"! — и хлопнул три раза в лапоши, как тут же жёлтая пластиковая полторашка не только упала мне в руки с обшарпанного потолка вокзала, но и горлышко её воткнулось мне в зубы, а живтельная влага полилась прямо в рот! Отлично придумано – ничего не надо делать, повсюду полный Дзэн! Сиди спокойно, наслаждайся жизнью и жди, жди… А может это и не дзэн вовсе, а новые технологии такие? Или я перегрелся? Снова мои мечты о великом переселении из Северных широт на юг, потерпели полное фиаско, полетев в моём слабеющем сознании кувырком в тар-тарары. Нет, никогда Сибиряк не привыкнет к круглосуточному зною, хоть ты жарь его в качестве тренировки целую эпоху кряду на раскалённой сковороде.
— Послушай, уважаемый хозяин, хватит брехать и нести всякую чушь, поговори лучше о насущном! — устав слушать мои телепатические разглагольствования, нетерпеливо взвыла первая, тёмная половинка меня, о которой я уже как-то упоминал, — Лучше расскажи всем о своём дальнейшем путешествии – пусть кто захочет, узнает о ваших планах! — заключила она.
— Иди в ад со своими спойлерами, проклятый демон! — подняла голову вторая, нерешительная четвертинка меня, о которой я уже тоже имел честь упоминать в первой части.
Признаться, их замечания заставили-таки мои извилины скрутиться в длинные тугие перепутанные между собой нити. Говоря более упрощённым языком, я серьёзно задумался. Пока они между собой разбираются, отвешивая друг другу оплеухи, а я нахожусь в режиме ожидания, мы с вами вкратце поговорим о наших дальнейших предполагаемых планах. И это будет вовсе не трейлер, а некий тизер, где вроде бы всё ясно, но на деле неясно ничего. Хотя, химера его знает, нужна ли кому-то подобная анти информация? Ведь мы с вами обычные люди, не Боги и даже не Герои, мы те, кто не может даже на пять минут вперёд предсказать своё будущее. И этот факт давно доказан всеми известными философами, географами и историками… И это своим рассказом попытаюсь подтвердить и я. В общем, наш предполагаемый план путешествия мог выглядеть примерно так...
Сначала мы поедем, да на велосипеде, скорей из Краснодара от тепловых ударов, через Горячий Ключ, и через лес дремуч… Через кусты колючие, через холмы могучие. И без проблем, без пробок! И буду я не ро? бок, гоня вперёд до моря, в пути не зная горя, несясь с горы-на взгорье – по узким серпантинам, смеясь в лицо машинам. Там будем мы купаться, пить пиво и смеяться, от зноя не застонем, ни разу не утонем, ни разу не споткнёмся, назад не обернёмся. Плескаясь, дни и ночи мы доползём до Сочи, потом вернёмся вспять, чтоб остальных забрать – Андрея и Кирилла, чтоб не катить уныло, чтобы душа не выла, чтоб веселее было… Пройдём мы через горы, плетя в пути узоры, на не простых дорогах, на золотых отрогах – пройдём столбы и знаки, Гуамку, Лаго-наки, и через перевалы, минуя лес и скалы. Затем вернёмся к морю, я хоть на что поспорю – никто не заболеет и даже не посмеет! И будем мы здоровы, будто орех кедровый, ведь мы ж сильны и кре? пки, ну как нога у репки. Порвав в лоскутья шорты, объедем все курорты, потом – что за оказия! – поколесим в Абхазию! Посмотрим заграницу, потом, как говорится, вдруг поспешим на Рицу, чтоб там объединиться и от мошки отбиться! А после будет Гагра, где лечится подагра, Пицунда и Цкуара, где пляжей три гектара, гостиница Грифон и водопад Афон! Так, не познав кантузий, мы допылим до Грузии. Затем вернёмся в Сочи мы, по городской обочине. Все улетят домой, но план то будет мой, ну… несколько иной. Забыв про дом, чёрт с ним, отправлюсь-ка я в Крым, чтоб там построить мост, в проливе – в полный рост. А нет, сначала в Керчь, если не сдует смерчь, если не стянет корчь, если не будет порчь. Потом пройду по Крыму, и не проеду мимо – Алушты и Гаспры?, летя, как конь с горы. Оттуда по прямой, будто ишак хромой, хромой и не весёлый, кляня холмы и долы, отправлюсь я домой…
Ну вот, как-то так должен был выглядеть наш первоначальный план. А теперь посмотрим, как всё получилось на самом деле...
Через энное количество времени, в поле моего ночного зрения появилось облако в полосатой майке. Облако помахало мне рукой, как бы маня меня в дальнюю даль. В дальнюю даль мы сразу не помчались, боясь заблудиться ночной тьме, среди незнакомых домов и улиц, но выводили несколько иные рисунки своего плана путешествия. Всю ночь, до утра мы простояли на площади перед вокзалом, общаясь с новым знакомым Владимира, Краснодарцем по имени… не важно, какое у него было имя, но он нам составил компанию и, возможно, охранял нас всю ночь от каких-либо посягательств со стороны негативных элементов. Но возможно, его из дома выгнала жена, и ему негде было ночевать. А может, он был холост, и ему нечем было заняться. Этого мы не узнаем никогда. Под утро, слегка вздремнув на противоположном жд вокзале, мы приняли новое решение, которое сразу же изменило описанный выше наш изначальный план*. Поразмыслив, мы решили доехать на электричке из Краснодара до Горячего Ключа, минуя ненужные не выспавшимся людям рельефы, дороги и мосты незнакомого города.
Никогда бы не подумал, что дорога от Горячего Ключа станет настолько жаркой, а лень настолько неодолимой. После того, как мы набрали стандартных 12 литров воды в кафешке недалеко от "Ключа", мы остановились на привал у берега реки с вполне купельным названием… только вслушайтесь: Псекупс! Купс. Уп-с, как не хочется дальше-то ехать! Кто бы знал… Вода манит к себе, не отпускает, зовёт нас в свои тёплые меловые воды… Да тут ещё во время купания встретились на реке ребята, местные спортсмены из бывшего спецназа, с которыми мы долго и упорно травили байки о своих былых жизнях. Точнее, в основном травил мой сверх разговорчивый попутчик, я лишь для разогрева немного поучаствовал. Дал, так сказать, толчок развитию беседы и незаметно улизнул в кусты, поближе к круглому эксклюзивному столу из огромной заброшенной катушки из-под электрического ка? беля. С наслаждением слушая, как команда, не вылезая из мутной воды, без устали трёт друг другу по ушам, я урчал от вожделения предстоящим обедом и резал помидоры для салата. Результатом долгого перекура стал перекуп*, затем — перекус с дальнейшим пересыпом каждого в личной палатке. Ближе к вечеру я снова залез в речку, ныряя и плавая в полном одиночестве в большой и глубокой каменной чаше реки. Вдалеке кто-то выл в караоке, старый рыбак удил рыбу на той стороне у посёлка. Рыбки тихо скользили по лодыжкам, покусывая кожу моей размякшей от отдыха плоти… Выйдя на берег, я увидел трёхфутовую чёрную змею, выплывшую точно из того места, где я только принимал купель. Выбросившись на берег, пресмыкающееся дунуло в береговые кусты, заставив меня отшатнуться назад. Мой план по повторению заплыва был безнадёжно сорван. Я не знал род и принадлежность рептилии, оттого рисковать дальше я не видел никакого смысла. С ужасом отгоняя от себя мысль, что по моим ногам скользили не рыбки, я вернулся к палаткам…
Отдыхая в тени деревьев и кустов, мы уничтожали запасы пищи — салатов, чая, тушёнки и прочих дорожных деликатесов и болтали без роздыха губами Владимира. Спасибо ему, мне не нужно ничего делать – он с этим легко справлялся один за двоих. Как вы уже догадались, за белым днём наступила тёмная ночь, мы легли спать, наслаждаясь тишиной и покоем.
Сноски.
… которое сразу же изменило наш изначальный план* — цитата: «Сначала мы поедем, да на велосипеде, быстрей из Краснодара от тепловых ударов».
Перекуп* — произвольное производное от слова "купаться", придуманное мной на ходу :)
18 июля. ВЕЧЕР НА ПАСТБИЩЕ БЛИЗ ДЕФАНЬКИ
Сегодня утром Владимир сварил суп. Для заманухи. Признаться, первое было довольно вкусным, но больше еды, приготовленной его лёгкой рукой, мне увидеть так и не довелось. Это значит, что на этом сезонная поварская деятельность Владимира была закончена. Я, как честный гражданин нашей маленькой вело республики, понял, что в следующий раз готовить будет очередь моя. Я имею в виду, всё время моя! А указывать старшему товарищу, что ему делать, было не в моих силах...
Всю дорогу от реки мы ехали в ужасающей пробке, что тоже шло в разрез с моими первичными представлениями о пути к морю* Так, жонглируя своими способностями в езде, как циркачи на арене, мы довиляли до некоей жилой материальной субстанции – деревни Дефановки, что в 42 километрах от Горячего Ключа разбросала по округе своё каменное тело. Надо сказать, в середине пути к посёлку, мы странным образом разошлись, и оставшийся отрезок ехали уже порознь. Владимир решил присесть передохнуть на складной стульчик возле кафешки.
— Езжай далее! – махнул Проводник мне рукой, когда я с ним поравнялся, — Я тебя догоню!
Но догнать рванувшего вперёд коллегу ему не удалось, ни через километр, ни через пять. Мои попытки дождаться нашего старшего дорожного сотрудника были тщетны; сначала я долго ожидал его на крутом подъёме у какой-то избушки с надписью, «мёд». Затем на самой высокой точке над уровнем моря – на оборудованном перевале перед Молдовановкой. Всё бесполезно, он как сквозь землю провалился! На въезде в посёлок я зашёл в магазин и насилу наладил с ним связь по телефону. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что он находится уже недалеко от Дефановки! Во время подъёма на перевал шла плотная пробка, может быть, в этот миг он обогнал меня и сам этого не заметил? Я потерял слишком много времени – не менее часа на общее ожидание товарища, поэтому теперь безнадёжно от него отставал. Правдивая информация об этом нелепом случае, не выходя наружу, канула в лету и мы теперь никогда не узнаем, как это произошло…
Повстречавшись в Дефановке, дорожные оппоненты глубоко использовали плюрализм мнений, без применения толерантности и терпимости друг к другу, чуть не спровоцировав первый конфликт. Каждый громко отстаивал свою правоту и левоту, вынося обсуждение на слух таджикского народа, отдыхавшего рядом в кафе. Разобравшись глубже в сути проблемы, мы смекнули, что оба не правы и решили дальше не спорить и не нести дурацкий маразматический бред. Расположились на отдых далеко от дороги, у реки да у Дефани, рядом с источником чистейшей серебряной воды, планируя продолжение пути лишь на завтра. Где находится источник, нам подсказали местные пастухи и ещё какая-то супружеская пара. Трое их весёлых и общительных детей – девчонок, приставали к нам с расспросами о путешествии, когда мы бултыхались с ними в луже реки...
С радостью бы назвал это место хутором, для благозвучности названия главы, но там не было рядом ни одной даже захудалой хижины. Пусть это место будет именоваться пастбищем, где пасутся коровы, но… так похоже на хутор! Темнело уже в 20. 30 и мы легли спать, в надежде на следующий день объехать чуть ли не половину побережья Чёрного моря. Но снова всё пошло не так, как планировалось изначально...
Ночью в лесу громкими ржавыми скрипучими голосами кричали жабы и лягушки, будто пытаясь напророчить нам не совсем светлое будущее. Огромные кузнечики прыгали так, что посбивали стоящие возле лагеря бутылки с водой и лезли на тенты палаток осаждающими членистоногими войсками.
Сноска.
… в разрез с моими первичными представлениями о пути к морю* — см. сравнение с планом на путь — "И без проблем, без пробок..."
19 июля. НА МОРЕ КАЧКА, А РЯДОМ – ТАЧКИ
Распрощавшись с Дефановским супер родником и прекрасным лесом, забросанным минами коровьих лепёшек, мы что есть силы, рванули в сторону Джубги. Мимо нас проплывали знакомые мне по прошлым путешествиям места, подъёмы, горы и леса. Наконец, мы докопытили до Лермонтово, где впервые ощутили волшебное прикосновение к Чёрному морю. Ощутить то мы ощутили, но по прозе жизни бескрайние воды моря оказались вовсе не лазурных оттенков, а грязно-серых тонов. Море сейчас не на шутку, а всерьёз подтверждало своё современное географическое название. Стояла солнечная погода, довольно сильный ветер дул в сторону юго-запада, поднимая вверх двухметровые волны, гневно несущие свои грязные пенные воды к берегу. Вы, наверное, подумали: ну, раз такая погода и такие волны, то на пляже никого не было, да и вам не повезло – сидели на берегу, совсем не купаясь. Ха-ха-ха! Очень смешно! Как говорил известный мэтр нашей отечественной юмористической страды? – готовы узнать правду и умереть… от удивления? Готовы увидеть непознанное? Так слушайте же… Как бы ни так! На-кося, выкуси! Народу на пляже было столько, как будто мы приехали в Гагру, в лучшие её дни! Кругом палатки, палатки, машины… Да, чуть не забыл! На опасных волнах тут и там качались десятки голов-смертников, с сумасшедшей скоростью носясь от берега, а затем обратно – к берегу. Да, Россию электронным интеллектом не понять, и общей линейкой в дубль-гисе уж точно не измерить! Где-нибудь на Западе при первых же всплесках волн всех бы давно уже, как ветром из воды сдуло. А наших, наоборот – задувает. Им, видите ли, интересно немного на волнах поколыхаться!
Я остался сторожить имущество, а Владимир пошёл елозить задом по каменистой наждачке дна. Затем была смена караула. Я попытался отплыть подальше от берега, качаясь на сёрфинговых волнах, словно на гигантской качеле. Возвращение назад было не из лёгких. Я чувствовал, как быстро кончаются силы из-за проклятых тягунов. Когда я был близок к цели, меня чуть не расплющило о бетонную ногу дамбы. Странно, но течение тоже, как и мы, было направлено в левую сторону, к далёкому Сочи… При выходе из воды, меня дважды опрокидывало, сбивая с ног и таская волной по прибрежному дну.
— Всё, я больше в шторм купаться не ходок! — кривясь от дискомфортного плавания, нервно заявил я напарнику, — Мне не нравится эта дрянная погода. Да и вода грязная, как будто на дне не песок, а помойка!
— Ну и чёрт с тобой, кретин набитый! — вежливо кивая, мягко отвечал большой Попутчик, — Если тебе нравится врать, то, пожалуйста! А я пойду ещё покупаюсь! Загорай дальше.
Как ни пытался я себя обмануть, но в душе я был таким же беспечным идиотом, как окружающие меня не прилежные в этом деле приезжие. Мне нравилось бултыхаться в грязных водах, качаться на волнах, рисковать своей… душой… Вот только усталость немного давала о себе знать, и долго плюхаться не доставало желания. Но это, вероятно, могло быть только к лучшему. Как всё-таки часто пересекаются, противоборствуя друг другу, эти два слова-не синонима – "могло" и "не стало"… Но об этом мы поговорим немного позже.
Прошло не более часу, как мы уже двинулись далее, в поисках нового пляжа для отдыха и нового места для ночлега. Мы вновь и вновь лгали себе, "ошибочно" полагая, что если приехать на другой пляж, то там будет ровная морская гладь и безветренная погода. Но всё было не так. Шторма к тому времени захватили всё Сочинское побережье, и ждать у моря хорошей погоды не представлялось возможным. Тогда мы решили поискать хорошее место для ночлега. Было ясно как день – торопиться нам совсем не нужно, ведь остальная команда прибудет в Горячий Ключ ещё ох, как не скоро.
Докатив до Новомихайловского, мы снова окунулись в штормовые волны дикого и пока ещё бесплатного пляжа. Но это нисколько не утолило нашу жажду к поиску наилучших решений. И мы поехали далее. Чертыхнувшись рядом с платным входом в лагерь Орлёнок, мы сделали оборот на 180 градусов и поехали назад, по дороге припоминая – где же это мы ещё сегодня видели предположительно неплохие места для стоянок? Всё побережье было захвачено дорогими кемпингами, мы долго не могли найти место для ночлега и я уже признаться немного приуныл. Но, проявив чутьё охотника, нашёл в лесу, подальше от дороги, надёжно припрятанную и оборудованную для отдыха стоянку.
Ур-ра, наши деньги спасены, ведь платить за сутки лишние 400 рублей на каждого было бы для нас настоящей катастрофой! Сегодня мы накрутили всего 35 километров.
20 июля. НЕЗАПЛАНИРОВАННАЯ ЛЕНИВАЯ ДРЁМКА
Лежу это я в палатке, не шевеля ни мозгами, ни конечностями, понимая, что, наконец, никуда не надо ехать, ничего не надо делать и даже, простите за повторение, думать совсем не обязательно… Вот приедешь домой, а там, дома, опять работать придётся, чтобы с голоду не помереть. На кого бы свалить свою работу, да так, чтобы он этого не заметил? Пока в жизни выходит всё в точности до наоборот… Может ворожба поможет? Работа, работа, перейди на енота, с енота на коня, а с коня на ме… Что? Опять на меня?! Замкнутый круг какой-то! А если так: работа, работа, сядь на бегемота! С бегемота на пня, ну а с пня… опять не та рифмочка! Размерчик не мой… Да и бегемота то не слишком загрузишь этой самой работой. Это он тебя может "загрузить" да так, что не поднимешься. Ибо ГРУЗный он. А может, ну их, этих енотов с бегемотами? Может, наслать её, как порчу на обормота? Ему обормоту, всё равно, какую работу "не делать" и какие дела "не вершить"! А на крайний случай, если не получится, банально свалим всё на Федота с Иаковом. Бедные Федот с Иаковым! Всю ту деятельность, (в том числе и ико? ту) что перекладывают на их хрупкие плечи тысячи лоботрясов по всей стране, им не осилить никогда. И не зря они её выполнять периодически просто отказываются! Вот и приходится этим самым лодырям, самим вершить свои дела… Мои мысли, совершив круг почёта, снова замкнулись на последней фразе: "… наконец никуда не надо ехать, ничего не надо делать..." То есть как это не надо?! – вскипел я, — Я с этим в корне не согласен! А как же завтрак?!
— Стоп, а как же завтрак? — зарычав, эхом отозвался во мне господин Желудок, скрытно подслушав ход возмущений мистера Мозга. Не успело моё многоуважаемое Серое Вещество переработать эту информацию, как тут же вздрогнуло от раскатистого гласа Велопопутчика, в миру Владимира:
— Встава-ай, бездельник, лоботр-ряс, пора за-автрак гото-овить! — заревел он, словно догадываясь, о чём я думаю.
"И ехать за продуктами, питьевой водой на пляж Новомихайловского тоже пора-а, капитан очевидно-ость"!!! — инерционно-телепатически закончил я за него.
— Вот ленивый окорок, сколько ж можно спать! — нетерпеливо ворчал он, — И не совестно тебе проводников, путь освещающих, гладом да мором изводить, а?!? Э-эх! — разочарованно закончил Владимир и трижды постучал себе по лбу.
Лишь только совершил он этот демонический обряд, произнеся всуе имя знаменитого доставщика халявных продуктов (в том числе пиццы) как он, друг Э-эх тут же явился перед его взором. Ну, то есть я.
— Я здесь!
— Я тоже давно уже здесь, чёрт подери!
И стал я с интенсивностью белки из Красной Шапки, опившейся кофе, строгать овощи, открывать банки, готовя разные блюда. Но вся эта суетная часть метаморфозы сырых продуктов в готовую еду, как-то промелькнула мимо невнимательного взгляда Проводника. Более заметным актом колдовства стало появление первого и второго блюд, а так же чая на столе...
К вечеру обе мои чёртовы камеры, полностью спустили (до сих пор не ясно – чёртовы они или мои) Пришлось вместо желанного отдыха заняться слесарным делом. Камеры были в решето, как будто мой конь, велосипедным йогом передвигался только по гвоздям. Вероятно, мой прошлый непростой путь давал о себе знать. Владимир, как настоящий друг отдал мне свои специальные заплаты и специализированные инструменты и сам профессионально заклеил одну из моих камер. Респект! Виват! Спасибо тебе, друг за помощь.
… Если возвратиться немного назад и вспомнить всё, то скоро станет ясно, что сегодня от нас не скрылся ни один близлежащий пляж, ни одна штормовая волна, равнодушно летящая к берегу. Правда, ездить на "курорты" со стоянки приходилось поодиночке… Э-эх.
Сноска.
Дрёмка* — в шутку переделанное слово "днёвка".
21 июля. В ЦАРСТВЕ ПОЛНОГО НЕДЕЯНИЯ И ПОКОЯ...
Два ленивых морских тюленя, подобно цирковым гастролёллерам, ехали на велосипедах. Ездой такое называть – то же самое, что определять жанром тяжёлого рока биение поварёшками по консервным банкам. Тем более что их рок* сегодня был вовсе не тяжёлым, а определённо наилегчайшим. Неспешные жители океанических отмелей, предавшие свои полуострова и морские впадины, заезжали во все встречающиеся по пути пляжи и курорты, изображая ностальгическую любовь к морю и нагло куражась на мелководье. Ожиревшим от безделья тварям удалось лишь пересечь Новомихайловку и недалеко от неё, прямо у дороги встать на стоянку. А проползли отрешённые от похода праздные нерадивые коалы сегодня лишь 10 сухопутных миль. А зачем им куда-то ехать, если у них в сумке лежит свежекупленная курица, килограмм помидоров, майонез и пинта кваса? Интересное кино! Надо срочно всё это употребить!
Трейлер к Триллеру. Фильм «Чревоугодники»:
Эти двое вскоре превратятся в двух спившихся… оп-с, простите — "в скормившихся" (или в съевшихся?) зависимых от еды и сна поросят, всесезонно уходящих в полный запой, простите в "заед", ради того чтобы перепробовать всю вкусную пищу на южном континенте. И заработают они самую страшную на свете болезнь – пищеголизм в четвёртой, заключительной стадии развития, когда из-за живота становится не видна даль, в которую нужно будет отправляться в следующем велопутешествии. И будут они теперь каждый день справлять "День Зависимости". По возвращению домой у них начнутся проблемы с родными, со здоровьем и с не писаным законом, гласящим: Не уверен – не ешь! Подсев на курицу-гриль, помидоры, майонез, йогурты и шашлыки, нагуляют они себе лишние центнеры. Затем, уйдя в последний, долгий заед, проедят мебель, дом, жену, машину, и в заключительном фрагменте ролика понуро отправятся на погост, копать себе ложками могилы...
Вернёмся в реальность.
… Какой-то праздношатающийся на четырёх резиновых колёсах террорист поджёг мусор, валявшийся рядом с дорогой. Тюлени, боясь стать заживо прожаренными морскими бифштексами, мгновенно превратились пожарных-спасателей, и с обезумевшими от радости глазами, стали тушить огонь ветвями от деревьев. Так два ленивца на время превратились в резвое МЧС, что явно пошло на пользу их размякшим было от безделья тела? м...
Главная достопримечательная примечательность и особенная особенность новой стоянки: вокруг щедро росли дикие яблоки и россыпи чёрной жемчужины Кавказа — ежевики. После сытного мясного обеда в кастрюле Владимира забулькал прекрасный дорожный компот. Это был второй поварской опыт моего напарника в нашем нелёгком многочасовом пути. И, пожалуй, последний.
Сноска.
Тем более что их рок* — в данном контексте «рок» в значении «судьба».
22 июля. ПЕРЕВАЛЫ, ПЕРЕВАЛЫ, А Я ЛЁГОНЬКИЙ ТАКОЙ…
Этот день был не настолько скучен, как вчерашний, но особых красок в нём тоже хронически не хватало. Среди виляющих гигантских серпантинов запомнились три крупных нелёгких перевала, которые мы имели смелость преодолеть, перед тем как попасть на Киселёвку. Как это ни странно, но в пути я чувствовал себя лёгким, как пушинка. Мои ноги вдруг перестали уставать, без большого напряжения налегая на педали. Ни разу не ведя "коня под уздцы", я выбирался к вершинам гор на пониженных скоростях. Чего не скажешь о моём попутчике. Сегодня он стал немного утомляться, поэтому на крутые подъёмы ему часто приходилось идти пешком. И вот наш язык, тот, что порой доводит кого до Киева, а кого до Третьего Рима, привёл нас в особый пункт назначения – к табличке с надписью — "Скала Киселёва". Выжатые, как половая ветошь в эпоху безводья, мы прошли через платный КПП, не заплатив ни копейки. И сейчас вы поймёте, почему.
Прежде "Киселёвка" под Туапсе считалась велосипедной и туристической меккой. Признаться, мы и ехали сюда, полагая, что попадём в тёплые объятия единомышленников. Но оказалось всё не так просто. Денежный Бог, бумажным смерчем пронёсшийся по побережью, превратил Скалу в банальный, ничем не примечательный авто кемпинг. И подобных ему, на побережье теперь были сотни. Ни одного велосипедиста или простого туриста с заплечным рюкзаком, мы там так и не встретили. Умирая от разочарования, мы расположили свои палатки в свободном месте, рядом с автолюбителями и профессионалами от вождения. Попутчик уговорил меня выпить с горя восемь глотков пива Балтика-тройка, чего я до сего момента ещё ни разу в путешествии не делал.
Всё было стандартно: я стандартно варил суп, Владимир стандартно беседовал со всеми близлежащими соседями, хвастая, сколько мы вместе в совокупности проехали и, показывая в тысячный раз глупому люду свой ремень; сколько дырок в нём стали лишними. Далее, когда стемнело, я трафаретно почистил зубы, шаблонно лёг полежать, неоригинально послушал музыку без наушников*, усреднённо сходил в туалет, квадратически пожелал спокойного сна соседям и дяде Вове, тривиально посмотрел на красный диск Солнца на закате и, до неприличия плоско лёг спать...
Сноска.
Музыка без наушников* — мои наушники просто сломались.
23 июля. ПОДВОДНЫЙ МИР ШИРОКО ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ
Пусть солнце не скрылось под толщей воды,
И море не дышало штилем,
Казалось – ничто не предвещает беды,
И было сто футов под килем...
И я ни откуда тревоги не ждал –
Купаясь в шторм неустанно,
И этою ночью вещим не стал
Последний сон капитана...
К одиннадцати утра кемпинговый народ словно обезумел. Если вчера лишь пара-тройка смельчаков отправлялась вниз, к морю, то сегодня это захотели сделать почти все. Когда-то, чтобы попасть на "пляж", нужно было спуститься почти по отвесным скалам и это считалось чуть ли не геройством. Но теперь, когда кто-то добрый протоптал вполне сносную для обывателя тропинку, а карабкаться по вертикальной стене и камням почти не приходилось, никто не мог бы похвастать экстремальным поступком спуск вниз, туда, где снимался знаменитый фильм Бриллиантовая рука. У меня сегодня отчего-то не было настроения для похода к морю. Но надо, так надо. Не позориться же, в самом деле, перед Попутчиком, который постарше меня и перед окружающими соседствующими элементами. Сказано – сделано, лени и разгильдяйству – бой! Вперёд, вниз, к морю пойдём мы с тобой!
Внизу, перед самым пляжем была построена с виду безопасная деревянная лестница. По ней нескончаемым потоком к морю шли паломники, то и дело, падая и гремя костями на её скользких ступеньках. Сделав пару снимков неандертальцев в угрожающих позах с камнями в руках и с одичавшими лицами, мы приготовились для очередной купели. Вперёд, как всегда, поспешил Попутчик, окуная своё мощное тело в крупные волны. Хитро плескаясь на глубине по грудь, он находился в относительной безопасности и покое. Если считать покоем захлёстывание волнами его головы и ежеминутный "вынос тела" на каменистый берег. Затем был я… Купаться сегодня я вовсе не собирался. Ну, то есть, вообще. Но снова всё пошло не по плану… Ведь не зря же говорят – хороший пример заразителен. Я что, хуже других? — думал незадачливый водоход, глядя, как "другие" борются с волнами рядом с берегом.
Первый раз я заплывал не далеко, лишь затем, повторюсь – чтобы снова немного покачаться на тёмных волнах. Возвращаться было не настолько трудно, как в Лермонтово, поэтому я тут же совсем позабыл про осторожность. Не помогло даже последнее предупреждение суровой госпожи Стихии, в миру Судьбы...
Это произошло на наших глазах. Метрах в тридцати от берега, юный парнишка не справился с управлением своим сухощавым телом в условиях шторма, и стал тонуть. На пляже случайно находился отдыхающий профессиональный спасатель со своим другом – парень, возрастом "четвертинка от века". Они вполне успешно вытащили нерадивого купальца на берег. Пострадавший, не покидая сознание, быстро пришёл в себя, даже отказавшись от квалифицированной медицинской помощи. Для меня это было, как кино, кощунственно говоря, как развлечение, но развлечение слишком уж экстремальное и даже страшное. Но всё же я сочувствовал пацану, внутренне уважая его за то, что он тогда взглянул в глаза само? й. Он, почти не шевелясь, лежал прямо перед нами, а Владимир и я уже без умолку судачили со спасателем о произошедшем, получая от него инструкции по безопасности во время плавания по волнам:
— Купаться во время шторма вообще нельзя! — тоном, не терпящим возражений, пояснял он, — Вон, даже надпись на скале висит. Всё равно лезут, бесполезно что-то говорить! За последнее время здесь шесть человек утонули. Никого не удалось откачать!
Переведя взгляды на гигантский плакат на скале, мы закивали головами как два Китайских болванчика, полностью соглашаясь с лектором.
— Да, конечно, нельзя! Совершенно с тобой согласны! Мы понимаем.
Я бы сейчас ещё добавил – понимаем, но, вы уж простите, ничего поделать с собой не можем! Как только спасатель отошёл в сторону, дядя Вова опять полез в воду. Через двадцать минут бултыханий у берега, он мокрый и довольный возвратился к сторожу своих шмоток. Ну, то есть, ко мне. Купаться в этот раз я снова не собирался. Но мне настолько прискучило ожидание выброски на берег "синего кита", что я, дабы развеять тоску, решил в последний раз окунуться в солёные воды Понтийского моря. Зря, что ли вниз спускался! Прав я оказался только в одном: этот заплыв сегодня у меня был действительно последним...
… Зачем полез, ответить не могу, но теперь вижу, что спасатель был полностью прав.
…Я чувствовал небольшую усталость от путешествия, наверное, моё тело требовало хорошего отдыха, но никак не занятий спортивным плаванием. За время пути я похудел с 83 до 70 кг, жира почти не было, а плавучесть моя и прежде, несмотря на то, что я хорошо умел держаться на воде, оставляла желать лучшего.
Итак, мой обычный коронный нырок в накатывающую волну, с быстрым проплывом под её кипящим гребнем… Как я обожаю это делать! Попытка совершить пару гребков баттерфляем, четыре гребка кролем… В довершение мой обычный стиль – плавание по-морскому. За пять секунд меня унесло на дистанцию, на которую я не рассчитывал и о которой никогда даже не мечтал! Обернувшись назад, я увидел, что берег находится далеко, о, боже – метров около ста от моего недоумённого взгляда! Но почему я проплыл это расстояние настолько быстро?! Как будто я не человек, а моторная лодка! Несмотря на то, что вода была холодной, моё тело обдало жаром ужаса. Я попытался взять себя в руки, развернулся и поплыл обратно. Ничего не выходит! Попытка качаться на волнах, для того, чтобы всегда оставаться на поверхности, тоже обречена на неудачу – я вижу, как полутораметровые тёмно-синие звери с белым гребнем, накрывают меня с головой, я раз за разом хлебаю солёную как тяжёлая кровь воду… Что за дьявол, я не могу стронуться с места! Тягуны от волн тащат меня обратно, сводя к нулю мои усилия, силы тают, как мороженное на солнцепёке, я снова ударяюсь в панику, но, превозмогая низменные инстинкты, всё равно продолжаю бороться за возвращение назад. Я всё ещё отказываюсь понимать, что сейчас происходит уже не просто борьба за возвращение, а реальная борьба за мою жизнь! Как же быстро всё произошло! Жи-ить! Проклятье, пять минут назад я был весел, бодр как молодой олень и считал, что буду жить долго и интересно! А сейчас злое проведение показывает, что мои прошлые измышления не стоят и выеденного яйца! Жить!!! Мышцы рук сильно устали и вместо взмаха у поверхности воды, они проваливаются вниз, как собачьи лапы! Жи-ить...
… Я продолжал хлебать воду, уже с трудом дотягиваясь до воздуха. Мечтать о жизни больше не хватает времени. Наверное, его осталось так мало, что даже некогда думать, как им распорядиться… Я уже полностью осознаю, что эти секунды могут стать последними. Запоздало, изо всех сил я выталкиваю из лёгких хриплый вопль, самообман, будто меня кто-то сможет услышать:
— Уста-ал! — вместо обычного "Помогите", страшным голосом в отчаянии хриплю я, захлёбываясь и сильно задыхаясь, — А-а-а-а… Володя… Я… уста-а-а-ал!!! Уста-ал...
Но мой голос теперь слышен только мне. Вокруг стоит шум от волн, как на оживлённой автостраде. Звуки голоса доносятся до меня как будто со стороны, с трудом узнаваемые, испуганные и немного жалкие… Господи, как же я мелок и ничтожно слаб по сравнению с этой дьявольской стихией… Меня здесь никто не видит из-за большого расстояния и высоких гребней… Никто не слышит из-за шума. Я ощущаю отчаянное мёртвое одиночество, будто я один в целом мире, далеко от людей, мой путь отрезан штормовыми волнами, и никто никогда мне не поможет. Я уже не плыву, а лишь просто с трудом удерживаюсь на поверхности, в безумном перенапряжении сил пытаясь продлить себе жизнь ещё хоть на пару мгновений, и отказываясь верить в то, что они последние. И вдруг ко мне неизбежно приходит отчётливое понимание своей обречённости. Я понимаю, что мне конец. Вот она и пришла… Это был самый страшный момент перед утоплением. Самый страшный в моей жизни. Не было даже последней надежды, как чаще всего считается в подобных ситуациях. Потому что я ТОЧНО ЭТО ПОНЯЛ. Это было похоже на предсмертный ужас. Это и была сама смерть. Весь окружающий мир умер в моих глазах вместе со мной, он превратился в бездушный, ничего не чувствующий труп, в зомби, способное только рвать зубами, все, что попадётся под руку, от чёрной зависти к жизни других. Все живые ищут друг друга, все мёртвые мстят за себя, — зачем-то без всякого смысла вспомнилась мне известная композиция*. Я почувствовал чудовищное опустошение, словно я был уже мёртв, а моя душа покинула меня. И лишь жизненные функции автоматически поддерживались в обескровенном теле. Мир последнего мига превратился в чёрно-белый закат, краски, словно с морского холста смыло роковыми волнами. Скоро я стану всего лишь частью подводного царства...
Но видно есть на свете Бог. Этот смертельный страх и это состояние ужаса продолжалось совсем не долго. Возможно, какие-то секунды. Но может быть, время ускорилось для меня в тот самый миг, превратив долгие минуты в быстротечные секунды.
Теперь я знаю, что это происходит примерно так же, как у человека, который мирно засыпает в постели. Ведь вы не помните тот момент, когда заснули, верно? При пробуждении вы никак не можете понять, когда вы заснули, помня только последние мысли, миг перед засыпанием. Точно так же происходит во время смерти. Я не помнил мига остановки сердца, я не помнил, как я "заснул". Я помнил только, что, даже когда пришло понимание бесполезности борьбы, я продолжал бороться со смертью, чем, возможно, не совсем ей угодил. Я уверен, что даже когда уже "дышал водой", я продолжал дёргать конечностями, тщетно гребя к берегу под водой. До последнего борясь за жизнь. Жить… Я хотел жить. Ведь не было никаких абсолютных предпосылок умирать. Не было и всё тут! И это моё верное ассоциативное восприятие. И я в этом глубоко убеждён.
Вы спросите, а как же ты пишешь, раз утоп? С того света что ли? Не волнуйтесь, я ничего не придумываю и не пудрю вам мозги. Я пишу "с этого света". А жив я или нет, судить вам. Просто будем считать чисто формально, что мне повезло. Я здесь, на поверхности земли, а не под ней, дышу воздухом, а не водой, сижу на стуле, а не раскалённой сковородке, говорю органами артикуляции, а не языком мыслей, как привидения, и ем курицу-гриль, а не только духовную пищу, как духи, перешедшие в мир иной...
Это невероятно, но возвращение оттуда по ощущениям выглядит не настолько уж радужным. Даже более того, возвращаться назад страшно и мучительно не только физически, но и психологически. Это трудно описать языком земных слов, но я всё же попытаюсь. Если есть такое чувство, как ужас, то при возвращении я претерпевал нечто в несколько раз ещё более сильное и худшее. Возможно, я сейчас во многом разочарую любителей альтернативных духовных наук*, но ТАМ я ничего не увидел. Но не теряйте надежды, возможно, там всё есть, просто я не успел ничего этого увидеть. Не успел перейти в тот манящий всех экстремальных теологов тонкий мир… Попробую объяснить, почему пробуждаться было так мучительно. Любой здоровый, в полном рассудке человек ощущает себя единицей мира, индивидуальной единицей, самостоятельной личностью, он точно знает и понимает, что он ЕСТЬ, что он существует в мире, знает своё имя, сознаёт своё "Я". Он знает, что он живёт во вселенной, знает свой пол, знает своё положение в этой вселенной. Поэтому он спокоен и может считать себя живым. У него есть все, хотя бы приблизительные ответы на вопросы бытия. Когда спасатели пытались завести моё сердце, я чувствовал и "видел" вокруг себя лишь разлитые чернила, плотную тьму, окружавшую меня и никак не мог понять или осознать, что я единица мира, личность, кто я, как моё имя, и вообще, что эти мысли, и я существуем в бренном мире. Что эти мысли исходят от моего рассудка. Что я есть. Я-а-а-а?! А это кто вообще? А если меня нет в мире, а эти мысли ничьи, то кто их тогда "думает" и откуда они взядись?? Бррррр. Или нет, не так. Если нет думающего объекта, то откуда взялись эти мысли?? Просто жуть какая-то… А если нет меня, то, как я могу их думать?? И вправду, как можно понять, что эти мысли твои, когда ты ещё не знаешь, что существуешь, что ты "есть" во вселенной, или ещё проще — что ты это ты*? Но ощущения и подобия этих утончённых вибраций — мыслей, уже есть. Вот в чём нонсенс. Вот отчего происходит ужас, взрыв мозга! Мозга?? Какого ещё мозга? Это как замкнутая цепочка ахинеи, кажущейся нелепицы, которая мелкозернистой тёркой абсурда трёт твоё наметившееся ментальное пространство и кажется, что это не закончится никогда. Одновременно всё это может пронестись в твоей голове за сотую долю секунды. Что, наверное, и происходило со мной во время сеанса пляжной реанимации. Поэтому моё психическое состояние в этот момент было далеко не комфортным. Вспоминая это в больнице и пытаясь всё понять, я чуть не свихнулся. И ещё, окружающая меня антрацитная тьма и голоса, ускоренно звучащие, где-то далеко. Да, я слышал чьи-то то ускоряющиеся, то замедляющиеся голоса, чёрная вселенная вертелась вокруг меня, как в медленной центрифуге. Но зрения ещё не было совсем. Затем секундными вспышками стало появляться "изображение", я успевал увидеть чьи-то фигуры, склонившиеся и суетящиеся надо мной. Я помню первый крик, чей-то радостный возглас:
— Сердце забилось, сердце забилось! — оповестил Вселенную чей-то мультяшный писк. Но чувствительность рецепторов тела ещё полностью отсутствовала, поэтому я не ощущал, что мне давят на грудь, делая массаж сердца.
Это смешно и невероятно, но как меня зовут, кто я в этом мире и то, что я тонул, я вспомнил ещё до этого возгласа! Получается, что мой мозг начал работать даже без сердцебиения! Невероятно!
Ещё смешней и невероятней, кажется то, что когда завелось сердце, я ещё не дышал! Только через несколько мгновений я почувствовал страшнейшее, дичайшее удушье, какого я ещё не ведал никогда. Уже осознанно вывалив язык наружу, ибо я понимал – так больше можно хапнуть кислорода, я стал с диким шумом втягивать воздух, раз за разом наполняя лёгкие и ткани О2, затем спрятал язык в рот, стараясь и далее дышать как можно глубже и чаще.
— Дышит, он задышал! У нас получилось! — снова радостно воскликнул тот же голос, — Правильно, вываливай язык, чтобы не мешал втягивать больше кислорода!
Из двигательных функций пока возвратилась только дыхательная и челюстная. Попытки встать или двинуть рукой не приводили ни к чему. Тело совсем не слушалось приказов мозга. Теперь я знаю, что если в это время не возвратить двигательные функции, человек может превратиться в растение. И для достижения этого прогресса, есть до одури простейший способ… Спасатели стали сильно щипать меня за кожу, даже за соски, скоро я почувствовал боль и стал в ярости от них отбиваться почти не слушающимися меня конечностями, пытаясь отбросить от себя их руки. Я был вне себя от гнева. Что-о?! Кто-то пытается на меня напасть?! Я порву всех!
— Он злится, злится! — ещё более радостно крикнул кто-то, — Это уже хорошо! Да, да, шевелись, дерись, к тебе должны вернуться рефлексы! Заставь себя двигаться, не останавливайся!
Сейчас я понимаю, что этот момент был не менее важен, что заведение сердца! И как всё это до смешного похоже на шлепки по заднице новорождённого, когда его держат за ноги, пытаясь помочь ожить, закричать и задвигать конечностями! Может быть, ему тоже это не нравится и он пытается отбиваться, но ручки то ещё плохо двигаются! Этого мы не узнаем никогда!
Мои руки шатались из стороны в сторону, я пытался встать, движения были, словно у пьяного в стельку человека, при отчаянных попытках встать я падал назад, а всё тело сводило конвульсиях. Этот фрагмент оживления напоминает мне другого новорождённого – но уже из мира газелей Африканской саванны. Но, наверное, со стороны я больше походил на больного с не шуточным ДЦП или на парализованного кашалота. Скоро движения стали амплитуднее, я нервно скидывал с себя одеяло, наброшенное на меня Большим Попутчиком. Почему-то мне вдруг стало жарко, хотя температура тела была не выше морской воды. Видимо, организм резко повышал "градус", чтобы спастись от переохлаждения — ведь сердце перед этим не работало около десяти минут. Я попытался что-то сказать, но сначала из моего рта вырывались только мычащие звуки – органы артикуляции ещё не срабатывали.
— Володя-а, — кричал я, как мне тогда казалось, — Володя, мне очень плохо, дай мне воды-ы!
— Чё, чё, чё? — в ответ трижды задал он свой любимый вопрос.
— Ы-ы-ыт! (Пить!)
Позже, когда он навестил меня в больнице, он рассказал, что я сначала не говорил, а лишь только мычал, как бык на пастбище, поэтому он ничего не мог разобрать. Но вскоре моя речь стала восстанавливаться.
— Пи-ить! — продолжал я отчаянно хрипеть, — Дайте мне воды! — мне чудилось, что если сей же час не волью в себя галлон "аш два о", то я снова впаду в бессознательное состояние и умру – таким сильным было ощущение жажды...
… Рука Владимира, одержимого тёмным морским демоном, вызывающим жалость и испуг, уже коварно протягивала мне руку с мёртвой водой в пластиковой бутылке. Вот она, моя любимая, такая мокрая и такая прозрачная! Я так хочу её… Как вдруг с небес раздался глас моего светлого Ангела-хранителя:
— Нельзя! — как топором отрубил Спасатель, — Если он сделает хоть глоток, то тут же умрёт! — пояснил он, — Придётся несколько часов потерпеть! — демон, испуганно вздрогнув, спешно покинул дрожащую плоть Владимира и скрылся в грязных волнах. Бутылка выпала из его рук.
Лишь только Ангел произнёс это заклинание, как меня обильно вырвало морской водой, густо окрашенной кровью.
— Так, морская вода пошла! Хороший знак! — снова сказал он, потерев руки.
Но в этом событии были и свои минусы.
— Чёрт, наверно мы ему грудь сломали! Кровь идёт! — разочарованно уронил старший ученик Спасателя...
— Воды не давать! — ещё раз для всех огласил Учитель грозное предписание.
Такой обескураживающей, изнуряющей жажды я не ощущал никогда. Ещё одна личная мед справка. Я несколько минут находился под водой, и в крови была передозировка не совсем чистой морской жидкости. Мой организм через почки быстро погнал мочу, очищая её от инородной скверны. Кровь начала обезвоживаться, густеть и появилось сильнейшее чувство жажды. Многие люди погибли после оживления, купившись по незнанию на этот безусловный рефлекс и попив воды. Но мне-то повезло больше других, рядом был опытный и профессиональный спасатель!
Физические муки после утопления были, мягко говоря, ужасными. Чем дальше я оживал, тем больше чувствовал различного рода боли. Кроме чувств тошноты и дикой жажды, болело всё тело, как будто меня накануне пинал ногами целый взвод солдат. Особенно сильно болели рёбра и грудь от последствий давления на неё тяжких спасательских рук. Я не мог сделать вдох даже вполовину амплитуды. Кроме всего прочего, язык по бокам, у основания был травмирован и исцарапан. Я думаю, он запал в глотку и спасатели экстренно вытаскивали его руками, чтобы искусственно вдувать в мои лёгкие воздух. Моя речь при пробуждении была затруднена и я им с трудом двигал. Со стороны казалось, что я говорю, как пьяный. На переносице располагалась огромная красная блямба. Видимо, когда море принесло тело назад, на тридцать метров к берегу, меня било волной о подводные камни. Они находятся в том месте, где в фильме "Бриллиантовая рука", мальчик шёл по воде аки Спаситель по суху. Но тогда они были скрыты и не торчали из воды, как сейчас.
Ещё одна некомпетентная мед справка. Спрашивается, откуда вначале появилось какое-то подобие "мыслей", если сердце ещё не сокращалось? Я думаю, это происходило потому, что мне в этот момент делали искусственное дыхание, вдувая воздух в лёгкие, давя руками на грудь, фактически на сердце, поэтому кислород с кровью стал немного поступать к мозгу, моё серое вещество оживало, отчего появились первые очертания мыслей. Но они, конечно, были настолько слабыми и размытыми, что я ничего не мог понимать и что-то разумно осознавать. Видимо, в этот момент возвращения я чувствовал уровень мыслительных вибраций и переживаний животного, ведь мозг братьев меньших менее совершенен, чем наш. Следствием протеста от этих "ограничений" был мой дикий, неосознанный страх. Моя суть рвалась кверху, к той высоте, на которой ей и было место. У животных такое наверняка не происходит, потому что их суть знает своё место, и положение её на столь низком уровне у них не вызывает ужаса. Далее, когда я вспомнил кто я, и что недавно утонул – это уже было следствие того, что только что начало сокращаться сердце – от большего притока кислорода, мой мозг заработал уже на уровне "человеческих" вибраций, когда ты всё понимаешь и сознаёшь себя, как Эго, как индивидуальную единицу.
Почему голоса окружавших меня людей звучали ускоренно, даже подчас на высоких частотах, как будто аудио диск или плёнку прокручивают быстро и на воспроизведении? Ведь обычно в книжных романах писатели в подобных ситуациях демонстрируют напротив – медленное и низкочастотное восприятие звуков в процессе реанимации или наоборот, неполной потери сознания. Я считаю, что я слышал эти высокочастотные звуки не совсем в реальном времени. А немного с запозданием, скажем, на несколько секунд. Процессы в моём мозге шли ещё медленно, заторможено и он "схватывал" и воспроизводил звуки не сразу. Затем, по мере его прихода в норму, как бы возвращая упущенное, мозг прокручивал диалоги уже ускоренно, навёрстывая и нагоняя "реальное время". Вот такая арифметика.
Почему я смутно ощущал, что вращался, как окорок на вертеле? Думаю, ответ на этот вопрос выглядит более утилитарно и приземлённо. Как-то позже Владимир мне рассказывал, что спасатели применяли разные известные им способы оживления – в том числе вертели меня на поверхности земли. Может я что-то напутал, но помнится мне, как он ещё упоминал о том, как они в спешке, под его психологическим прессом, пытались сначала вылить воду из лёгких, потом укладывали меня на землю для прямого массажа сердца, при этом вертя моё тело по земле, как скалку по тесту. Но теперь я вижу, что не делалось, всё делалось к лучшему – ведь я здесь и живой.
С той поры я часто задумываюсь о том, почему судьба оставила меня среди живых, ведь со слов Спасателя, шесть человек, утонувших до меня в этом сезоне, шесть душ так и не смогли вернуться в наш мир… Получается, что я единственный, кому среди них удалось выжить, хоть и не без помощи спасателей. Может быть, это было кому-то нужно? Кому-то, недосягаемому для нашего разума, недоступному нашему восприятию? И у меня на Земле появилось какое-то задание, и я его должен выполнить? Может, написать этот рассказ? Не думайте, это не тщеславие и не самомнение, а всего лишь размышления, которые могли прийти на ум любому здравомыслящему человеку на моём месте. Ведь в конце концов, как сказал мудрец, не столь важно, от чего умрёшь, гораздо важнее, для чего роди? шься. Важнее само? й смерти, это то, что ты делаешь в жизни. И что ещё более странно, даже не столь не важно, сколько проживёшь, гораздо важнее, смог ли ты понять, кто ты и для чего тебе дана жизнь. Видимо, я этого понять, ещё не полностью успел. Обсуждение смерти человека, так или иначе, находится на территории сплетен, это человеческий фактор низкого свойства, тогда как рассмотрение его жизни, уже похоже на беседу учёных мужей философского и жизненного свойства и значения. Поэтому, что из двух первее и важнее, волен для себя выбирать каждый.
НЕМНОГО ПРОКРУТИМ ВРЕМЯ НАЗАД
Когда я, как винтовой пароход погрёб за горизонт, Владимир вновь, в третий раз окунулся в солёную воду моря. На сей раз, безнаказанно поплескаться ему не удалось. Напрасно я кричал ему издалека, что устал и тону – он ничего не слышал. Более того, мой Попутчик сам в это время чуть не вступил в общество почётных слуг Нептуна. Он плескался у берега как обычно – по грудь в воде и его перевернуло волной с ног на голову, и в таком положении, с торчащими из воды мускулистыми колоннами, нахлебавшись воды, он с пассивной помощью упомянутого Спасателя, выбрался на берег. Он крупнее меня и вытащить его было не просто. Кроме того, он дёргался и, паникуя, осложнял спасателям их задачу. В отличие от меня, полностью обездвиженного. Володя утверждает, что его тоже вырвало, и ему тоже было плохо… Что ж, тогда нам обоим повезло. Ещё он говорил, что вспомнил о моём существовании только после осуществления рефлекторного акта выталкивания воды из желудка. Цитирую не дословно:
— Пристально вглядываясь в морскую даль, я не увидел ничего похожего на твою голову, и сообщил о том Спасателям, — пояснил он, — Все стали внимательно смотреть на море, но тебя нигде не было видно...
… Моё бездыханное тело принесло к камням подводных скал, торчащим из воды примерно в тридцати метрах от берега. Парни, внимательно вглядываясь в штормовое море, заметили мою колыхающуюся плоть, поплыли вперёд и, взяв меня с двух сторон за руки, оттранспортировали к берегу и вытащили из воды. Они ловко и профессионально вылили воду из лёгких и около пяти минут делали искусственное дыхание – до тех пор, пока не завелось сердце. Как только это произошло, отдыхающих с пляжа как ветром сдуло, видимо не совсем легко было смотреть на это страшное происшествие либо же все испугались, что с ними может произойти подобное. Дальше вы всё знаете. Скорая помощь, вызванная спасателями из Туапсинской больницы, приехала через 40 минут. Я почти не помню эти четыре десятка минут, для меня они прошли, как пара мгновений – всё это время я лежал на боку, светясь тёмно-синим просроченным окорочком, в полубессознательном состоянии. Чтобы я не умер от обезвоживания, мне во все вены ставили капельницы, организм через почки усиленно гнал воду, пытаясь очистить кровь от грязи и заражения, мой мочевой пузырь трещал по швам, утки в машине отскакивали от тужащегося из последних сил гражданина утопшего. Попасть в машину скорой помощи было делом непростым – она находилась наверху, в сотнях футов над водой. Как подняться неходячему человеку на такую высоту? Ответ прост – носилки с моим неподвижным телом по очереди тащили по отвесным скалам все молодые мужики, бывшие на пляже, работники скорой, спасатели и даже мой Попутчик. При этом меня трудно было не уронить вниз и не расшибить о скалы. Я чувствовал себя неловко, но шевелиться я не мог, а возражать не стал, ведь это был мой единственный шанс выжить… Когда меня только привезли в больницу, медсестра попыталась взять кровь из вены, но та не шла, настолько она была загустевшей. С третьей попытки она с трудом набрала в шприц жидкости какого-то жуткого тёмно-грязного цвета, из вены на левой кисти.
— А что вы хотели? — пояснила она, видя мои округлившиеся глаза, — Сколько вы проплавали под водой? Минуту? Две? Три? Теперь у вас в венах больше морской воды, чем крови! Ха-ха!
И действительно, я не ожидал, что кровь может быть настолько чёрной и неприглядной на вид. Почти полностью обескислороженная, она походила больше на полувысохшие чернила, чем на дарующий радость жизни вампирам, красный нектар. Как я ещё интересно до сих пор жив?! — ужасался я про себя, глядя на страшный адский шприц. Не буду подробно описывать, сколько мук я перенёс в больнице, пока дело пошло на поправку. Скажу только, что встать впервые я смог примерно через четыре часа. Я шёл, согнувшись до пола, как сложенный пополам лист бумаги, чтобы кровь не отливала от головы. Едва попробовав разогнуться, я тут же начинал терять сознание – кровь отливала вниз и в глазах темнело. Так, держась, как возможно, за стены и спинки кроватей, я самостоятельно доковылял до туалета. Тогда все соседи по койкам сделали одновременный вывод: да, у этого велосипедиста воля есть! Он точно поправится. В первый же час после госпитализации меня дважды вырвало прямо на койку, на сей раз одной кровью, без каких-либо примесей воды. Она, как и в страшном шприце, тоже была почти абсолютно чёрной – какие-то полузапёкшиеся сгустки кровавой каши были разбросаны по луже рвотной жидкости. Однако же, после этого у истыканного капельницами пациента, дело понемногу пошло на поправку. Ещё через сутки я впервые встал, выпрямившись в полный рост, и даже сходил в столовую, отчего у деда, соседа по палате и даже у старшей медсестры очки полезли на лоб.
— У тебя крепкий организм, — удивлённо сказала мед работник, — Простой человек, как все нормальные утопшие да-авно бы уже лежал в морге, а ты тут, понимаешь, ходишь почти сразу после реанимации! Столовую вон посетил. Да как посетил! Вполне себе эффективно. Молодец!
О столовой. Как только недовольная началом рабочего дня повариха узнала, что я утонул, как тут же подобрела, смягчилась и положила мне на тарелку большой кусок курицы, в противовес маленьким кусочкам минтая, что лежали в тарелках остальных пациентов. Никто против этого не возражал, вся больница знала, что я накануне пережил. Потом она принесла мне свои тапочки… Вот только с непомерным поглощением пищи были проблемы. Мой желудок и пищевод были порваны морской водой и через сутки, как только раны немного схватились, мой биологический пищеприёмник съёжился, как будто солидный его кусок только что был вырезан злым хирургом. Когда я съедал небольшую порцию еды, мне казалось, что у меня уже полный желудок и дальше продолжать приём пищи я боялся. Этот негативный эффект с каждым днём будет уменьшаться, пока через пару месяцев не исчезнет совсем. Вообще, в больнице ко мне было повышенное внимание, я здесь быстро стал легендой, и не только среди персонала – посмотреть на меня как на клоуна из бродячего цирка приходили даже пациенты из соседних отделений. Медсёстры мне первому ставили капельницы, врачихи к первому подходили при обходе, уборщица нашла чистую одежду и непомерно большие мужские тапочки, ведь меня привезли в одних шортах и босиком. В общем, в моём нескромном восприятии, сюжет походил на творящееся в известной песне: "ходил в меня влюблённый весь слабый женский пол, А ну, не утоплённый, давай-ка на укол"!
Сначала я наивно полагал, что вся память и мыслительный опыт возвратились ко мне сразу после прихода в сознание. Но потом, когда мозг действительно качественно заработал, я понял, что это далеко не так. Основная память возвращалась ко мне целые сутки, а то и больше. Я по частям вспоминал все события, произошедшие со мной незадолго до инцидента и после оживления. Однажды, на третий день я пару раз заметил у себя заторможенность мыслей, и уже было испугался безвозвратных повреждений мозга, вследствие временного кислородного голодания, и что я медленно превращусь в растение. Но, к счастью, этих заторможенностей не происходило больше ни разу, не происходит и сейчас...
Я заметил, что в последнее время, при воспоминании об этом страшном событии, я начинаю слушать одну из песен Бутусова. Я понимаю, что композиция посвящена неизмеримо более высокой сущности, чем моя мелкая проблема, но… я не могу не думать об этом. Вероятно, ассоциации, создаваемые при прослушивании её слов, философски напоминают мне о Скале Киселёва. Просто многие из фраз очень подходят для моего случая. Я даже жалею, что сам не сочинил нечто подобное. Но поздно – эти слова уже вычерпнуты талантом поэта из далёкого запредельного океана строк. Это конечно очень личностные ощущения, но хотелось бы поделиться и ими. Пусть меня простят поклонники великого творчества Вячеслава, но на то ведь и дано творчество, чтобы помогать людям и не давать сломаться от жизненных невзгод… Вот немного переделанный под себя текст песни, возникающий время от времени перед моим сознанием обрывками строф… Он воспринимается в моём случае более буквально и приземлённо, чем в подлинном смысловом значении стиха… Но это не так уж и плохо, как может показаться на первый взгляд...
Вылетела птаха — испарился страх… я упал на дно… Сердце не со мной… Моё сердце не с тобой… Сердце далеко...
Как тихие слова во сне, я выйду из воды и, вылившись в свою тетрадь, заполню все кругом… Я вынесу со дна её нелёгкие слова, мои воспоминания сплетутся в кружева...
Все ночи и сомнения, что ранили меня, небесные создания укроют под водой… Из ветреного облака появятся слова, и сказочная музыка возникнет на глазах...
Из водяного княжества исторгнутся слова, и сказочная музыка возникнет на глазах...
Толика за толикой, музыка за музыкой, капелька за капелькой, задержав дыхание тихо и легко… Тихо и легко...
Сноски.
Все живые ищут друг друга, все мёртвые мстят за себя, — зачем-то без всякого смысла вспоминалась известная композиция* — хотя по смыслу больше бы, наверное, подошла первая часть пятой симфонии Бетховена.
Возможно, я сейчас во многом разочарую любителей альтернативных духовных наук* — можно считать, что речь идёт об оккультных дисциплинах, не признанных официальной наукой, таких как, например, теософия или теология.
И вправду, как можно понять, что эти мысли именно твои, когда ты ещё не знаешь, что существуешь, что ты есть во вселенной?* — Вероятно, это подспудно похоже на рождение новой жизни, когда душу заталкивают в нерабочий ещё мозг ребенка, и он не может себя осознать, поэтому страдает и плачет при первом вдохе. Здесь, в моём случае, кроме сказанного выше ещё очень многое похоже на рождение. Те же и первый вдох, первое сокращение сердца, первый крик, первые неуклюжие попытки двигать руками. Даже отход вод ))) Только мамкину титьку мне заменяли капельницы, а саму мамку — мед работница, продолжавшая спасать меня на пляже. Не зря врачи в больнице предписали мне встречать теперь 23 июля, как второй день рождения. Простите за каламбур, но самое смешное, что это было произнесено без смеха. А теперь без "игры слов": "без тени шутки".
Если принимать во внимание и за чистую монету описанную гипотезу, то можно догадаться, почему плачет ребенок при рождении и какие он при этом испытывает страшнейшие физические и душевные муки. Правда, воспоминания прошлой жизни и прошлых навыков приходят к нему медленнее, чем спасённому утопшему, то есть, почти всю жизнь. Но это околонаучное альтернативное предположение я уже отсылаю больше к любителям оккультизма. (прим авт)
Ты это и есть ты* — осознание своего "я", своего эго, себя как личности, себя в мире, свойственное только человеку.
24, 25, 26, 27 июля. ГОРОДСКАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА ГОРОДА-ГЕРОЯ ТУАПСЕ
Лечили меня качественно, претензий к нашим врачам быть не может, но вот почему я пролежал в больнице вместо положенных двух недель всего четыре дня, это уже вопросы… только ко мне. Ибо в этом виноват только я. Итак, Владимир остался на Киселёвке сторожить вещи и велосипеды, а я продолжал паразитировать на теле нашей замечательной медицины в больнице. Только здесь, в палате №6 (ы-ы, символично, не правда ли, для человека, у которого только что чуть не отсох мозг!) я узнал, отчего я так быстро отдалился от берега во время плавания у Скалы. В палате кроме меня лежали только Туапсинцы, они то и пояснили мне суть происходившего со мной. Всему виной было довольно сильное отбойное течение, присутствующее в этом интересном месте и активизирующееся обычно во время непогоды. Местные жители никогда не купаются, если море хотя бы немного не спокойно. В особенности у скалы имени художника Киселёва. Они знают и про "отбойники" и про "тягуны", которые каждый год собирают урожаи нерадивых русоволосых голов. Если вы видите в шторм торчащие из воды бараньи головы – знайте, среди них нет ни одного местного. Одни приезжие идиоты. И их доверчивое стадо недавно имел честь пополнить и я. Мне пояснили, что тамошнее волновое течение иногда имеет свойство делать зигзаг и снова приближаться к берегу, и что мне нужно было не бороться с тягунами, а плыть вправо и далее, и в этом случае меня вынесло бы к берегу. Как сказал бы наш горячо любимый Остап Бендер — конгениально, предводители! Ну да, ну да, надо было расслабиться и ждать, когда тебя вынесет неизвестно куда! И я точно знал, что нужно рулить на право! Точнее некуда! Спасибо за дельные советы, господа местные умельцы! У меня были и время, и возможность подумать и узнать поточнее, как лучше поступить в подобной, особо опасной ситуации! Ага, ага, присяду-ка я на дно морское, сделаю умное лицо, помну подбородок и на консилиуме с подводными крабами приму решение… например, плыть на право, с последующим выгребом к берегу. Крабы нам помогут! Быстрее избавиться от ненужной более плоти! Когда я проворачиваю в голове разные варианты возвращения к берегу, всё время натыкаюсь на отсутствие каких-либо шансов. А интуиция меня редко подводит. Легко болтать, да выжить сложно! Тем более, не зная особенностей здешней природы. Бьюсь об заклад – не один из этих говорунов не протянул бы на поверхности и десяти секунд. Попутчик вон, даже на глубине по грудь чуть не о? тдал душу Дьяволу! Смешно, да только смеяться было бы не кому. Не смотрите, что я тут брызгаю иронией и сарказмом. На самом деле мужики в палате лежали хорошие, и я их всех помню и благодарен за просвещение Тёмного Пришельца. Зная, что мне никто не принесёт передачки, они часто угощали меня разными вкусностями, занимали моё сознание рассказами о насыщенной в прошлом, интересными приключениями жизни… У одного из них я даже на всякий случай взял адрес и телефон, как буду в Туапсе, обязательно загляну на огонёк, дорогой Виктор!!
В больнице медперсонал меня так и называл — Утопленник.
— О, глядите — странно, утопленники по отделению ходят! — по обыкновению приветствовала меня одна из вредных медсестёр.
— Вместо того чтобы как все утопшие, нормально лежать на дне морском, да рыбок кормить! — подхватывала другая.
— Да, да, я всё понимаю, леди, — отвечал я, кивая выгоревшей головой, — Рыбки тоже кушать хочут, но лучше уж я как-нибудь здесь перетолкаюсь! С вашего позволения… — а сам про себя мысленно восклицал, поправляясь: "Нет, нет, миледи, уж лучше вы к нам"! На крючок… — но вслух так шутить не решался, ведь всё-таки они меня лечат. Обозвать русалками юмористов-мед сестёр, хоть и фигурально, было бы слишком даже для меня.
На второй день госпитализации меня посетил Владимир. По нашему договору, он собирался привезти мне необходимые в быту вещи и документы для отделения. Правда, не привез ничего, что было нужно, а то, что привёз, было совсем не нужно. Ну да ладно. Глянув мне в лицо, он сослепу ошибочно решил, будто я в прекрасной форме и пребываю в больнично-курортном раю:
— Ты выглядишь лучше, чем до эпохи утопления! — прохрипел он, хлопнув меня по плечевой кости, — Прямо помолодел! — хвалил он человека, всего час назад первый раз вставшего на ноги, — А я вот что-то после того как нахлебался, совсем хвораю...
— Так тебе же предлагали госпитализацию — ты отказался, — удивлённо восклицал я.
— Да ну их, больницы ети, не люблю я их...
Но не ведал чудак-человек, что его единоверец сидит на обезболивающих и прочих средствах, отчего и чувствует себя сносно!
27 июля. НАЗАД, В ГОРЯЧИЙ КЛЮЧ
После четырёх дней стационара, когда я почувствовал себя довольно неплохо, я написал отказ от дальнейшего лечения. Не хотелось ломать себе планы. Да и мысль, что Володя сидит в скучном кемпинге, мокнет от дождей, корчится от недопития пива, в ожидании чуда – продолжения велопохода, на? чатого им месяц назад, исподволь подтачивала меня. Мои вещи гниют в палатке от сырости, а я здесь, лежу на койке, как пришлый йог на иголках. По плану, вскоре мы собирались встретить остальных участников будущего вело родэо – Горячий Ключ – Перевал Грачевского – Лазаревское, с последующим выходом в Абхазию. Пропустить такое мероприятие было выше моих сил! Эскулапы вежливо предупредили меня о возможных проблемах со здоровьем из-за не долеченной пневмонии – травмированных лёгких от гидравлического воздействия на них морской воды. Главврач отделения выписал лекарства, что я должен был принимать в пути, доводя лечение хотя бы до какого-то логического конца. Я получил больничные документы и примчался на городском автобусе в Киселёвку. Проходя мимо КПП, бывший утопший совсем не рассчитывал, что его здесь кто-то вспомнит.
— В кемпинге велосипедист ещё есть? — выдал я нечто корявое, видимо, волнуясь.
Охранник сделал хитрые глаза, и на его загорелом лице проступила самая загадочная из улыбок, что я видел за свою неоднозначную жизнь. Если быть более точным – это была даже не улыбка, а скорее, какая-то корчь, демонически ломающая черты его лица.
— Есть, есть, здесь всё есть — даже... дельфины! — его взгляд насильно проникал мне в душу, как лезвие острого железного зуба Книги джунглей в шкуру рыжего пса… Он явно что-то хотел этим сказать, вот только что? "Дельфины! — ошарашено подумал я, — Меня вытащили дельфины"! А может быть, он хотел цинично намекнуть, что здесь на дне морском кто-то может увидеть очень многое??
По прибытию на электричке в Горячий Ключ, я купил себе дорогих медикаментов, завещанных мне главврачом больницы. Увидев рецепт, мой впечатлительный спутник тоже поспешил обеспечить себя на всякий случай фармо-средствами, указанными на бумаге. Так, мы целую неделю принимали в дороге лекарства, долечивая после Киселёвского происшествия мой редуцент и страхуя Владимиров археоциат*. Уже в городе мы решили отметить моё воскрешение курицей гриль и классическим вариантом летнего помидорного салата, полностью проигнорировав алкогольные ингредиенты «застолья». Выбрав место для ночёвки в густых влажных зарослях под городским мостом, мы обнаружили там великое множество злых москитов. Но десятки предательских укусов мелкой летающей армады, не сумели сломить нашу волю и наше стремление к мечтам о новых дорожных победах. Ведь нас спасали сейчас, стирая все текущие негативы бытия, вкусный ужин и праздничное настроение. Даже марширующие по мосту группы не трезвых крикливых жителей города, не помешали путешественникам быть в психологической форме, а впоследствии быстро провалиться в богатырский крепкий сон.
Сноска.
долечивая мой редуцент и страхуя Владимиров археоциат* — заумные слова приняты мной, как смешные синонимы к слову "организм".
3 часть - http://www.proza.ru/2017/01/03/1312
Время написания, 8 ноября — 17 ноября 2016 г.