прошлой зимой я жутко заболел. стал беспокойно спать. просыпался посреди ночи в необъяснимой панике, после чего не мог уснуть до первых лучей солнца. они еле-еле просачивались сквозь небольшие щели моих плотных штор и каждый раз, как в первый, бойко плясали на моём бледном лице и ярко выраженных скулах. я почти не выходил на улицу, мало ел. мог целыми днями валяться на диване за просмотром телепрограмм и сериалов, названий которых сейчас даже и не вспомню. днём был жутко сонлив и едва находил силы сходить до ближайшего киоска за пряными булками и свежим хлебом. моя жизнь превратилась в бесконечный, беспробудный сон наяву. я всегда бодрствовал, даже когда необходимо было спать. болезнь поселилась глубоко в моем подсознании, что даже в сонном царстве Морфея от неё было не сбежать, она всегда наступала мне на пятки. в конце концов, я перестал отличать реальность от добровольной выдумки. день ото дня я медленно сходил с ума. и ни один врач не мог поставить мне точный диагноз. никто не был в силах мне помочь, но я и не просил о помощи. я утопал в своей болезни, и мне начинало это нравиться.
одним январским днём я лежал на своей кровати, беспричинно пялясь в белый потолок и старую стеклянную люстру, точно пережил громадную потерю. подобное занятие стало неотъемлемой частью распорядка моего дня, но это седьмое января я ясно запомнил. время было около двух часов дня, я только съел свой поздний завтрак и так как никаких особо важных дел не планировалось, а настроения свершать великие подвиги не было, мне жутко захотелось полежать и подумать. за окном тогда, наверное, было градусов минус пятнадцать, по крайней мере так вещал метеоролог на пятом канале новостей. меня забавлял этот старик в всегда идеально выглаженном костюме, белоснежной рубашке и галстуком в тон пиджаку, объявляющий осадки, температуру и скорость ветра. он говорил с такой манерой речи и выражением лица, будто бы преподносил обществу смертельно важную информацию, и я почему-то в это верил. приятный мужчина и работу свою видно, что любил, а такое удаётся не всем.
крупные белые хлопья со стремительной скоростью падали на землю. по-зимнему прохладный северо-западный ветер создавал небольшие воронки из снежинок, но они быстро рассасывались и укрывали улицы города, подобно белому пуховому одеялу. за окном было невероятно чисто. такая белоснежная блестящая свежесть вокруг - удивительное и редкое явление для этого города. обычно он насквозь пропитан грязью и желчью, но этой зимой случилось чудо и всё переменилось. пропала напряжённость и давление, что всегда витали в воздухе, испарилась суета. несмотря на то, что праздник уже неделю как прошёл, атмосфера оставалась по-прежнему сказочной. во дворах играли радостные дети, что лепили снеговиков, скатывались с горок и делали снежных ангелов на земле. те, кто был значительно старше и нёс на своих плечах бремя отвественности и вот уже сколько лет подряд тащил за собой чемодан с личными проблемами, почувствовали дух краткосрочной свободы и безмятежности. все отдыхали то дома, то в гостях, то на свежем воздухе. все, казалось, были необычайно счастливы и удовлетворены своей жизнью. всем было хорошо.
я и сам не заметил, как мои веки значительно потяжелели, а рассудок перенеся в то место, где не было ничего невозможного. я сладко задремал.
ослепительно яркий белый свет заставил меня моментально проснуться. я лениво потянулся и, протерев глаза, оглянулся вокруг. уютная небольшая комната, от и до заполненная тёплым солнечным светом, миниатюрная мебель, фотографии в рамках, развешанные на бежевых стенах, ваза прекрасных роз на комоде и приоткрытая стеклянная дверца балкона. с улицы доносилось утреннее пение птиц. я хотел разглядеть лица на фотографиях, но мне это никак не удавалось. хотя я точно знал, что на них изображён я и кто-то очень важный мне. на душе было невероятно спокойно и хорошо. вскоре повеяло вкуснейшим ароматом готовых блинчиков, да так, что у меня заурчал от голода живот. я незамедлительно накинул на себя хлопковую футболку и шорты, умыл лицо, почистил зубы и спустился вниз. на уютной кухне стояла спиной ко мне девушка, щепетильно занимаясь готовкой. она явно услышала мои шаги и тут же обернулась. я потерял дар речи.
длинные волнистые темные волосы красиво обрамляли изящное бледное личико. большие, насыщенные голубизной, глаза излучали столько любви и тепла, что ни один мастер слова не смог бы это описать. аккуратной формы нос, подбородок, пухлые алые губы и точенные скулы делали эту девушку точно ангелом, сошедшим с небес. в свету солнечных лучей она была ещё совершенней. она улыбнулась и тихонько засмеялась, в то время как я стоял словно вкопанный. "моя милая и драгоценная Эмили, неужели это ты?" - вырвалось у меня из уст. "а кто же ещё?" - она выключила плиту и подошла ко мне настолько близко, что я мог чувствовать её дыхание. в это мгновение я почувствовал нечто неземное, такое, что я никогда в жизни своей не ощущал. внутри словно пал прежде несокрушимый барьер и всё стало предельно ясно. исчезло недомогание, лишние мысли в миг испарились, в животе запорхали сотни бабочек. за долю секунды во мне зародился другой человек - счастливый и по уши влюблённый. Эмили обвила мою шею руками, страстно взглянула в глаза и наши губы соприкоснулись в нежном танце поцелуя. боже, я бы всё на свете отдал за бесконечность этого "сейчас". чтобы переживать его каждые день, час, минуту и секунду. сколько я себя помню, меня не покидало чувство неподдельной пустоты внутри, словно моя душа - огромный пазл, фрагмент которого давно утерян, а найти его никто не мог. я всегда необъяснимо по кому-то тосковал, а понять по кому - не мог. это ощущение жгло меня изнутри, я медленно и мучительно сгорал дотла. и вот, сегодня весь тяжкий груз в миг исчез и тот утерянный фрагмент встал на своё место. на самом деле, всё встало на свои места и я обрёл бесценный внутренний покой и гармонию.
моя милая и драгоценная Эмили, неужели это ты? я никогда, слышишь, никогда больше не разомкну наших рук, не упущу наше счастье. ты - моя жизнь, моё сокровище, моё всё. я пуст, несчастен и никчёмен без тебя. Эмили, душа моя, я так тебя люблю. так люблю. прости меня, глупца, за всё. пожалуйста, прости.
громкий противный писк будильника. я, сам того не ожидая, резко вскочил с постели и выключил источник шума. за окном было темно, горели лишь фонари и неоновые вывески разных магазинов и развлекательных заведений. в голове стоял непонятый шум, по телу пробежала ледяная волна мурашек, я вздрогнул. я направился прямиком в ванную комнату, включил тусклый свет, схватился за края раковины и уставился на собственное отражение в зеркале. сердце билось с невероятной скоростью. этот сон...он казался таким реальным. я был счастлив. был! а теперь что? всё тот же жалкий, нестатный и, по собственной вине, больной тобою человек. мною овладело ужасное отвращение к себе, так не могло больше продолжаться. очнувшись сегодня от дневного сна, самого лучшего, что со мной когда-либо случалось, я почувствовал огромную потерю и необходимость позвонить ей. кинувшись искать в записных книжках её номер, я ничего не нашёл. от полного бессилия я опрокинул прикроватную тумбочку, точно с ума сошёл. было ли это самым настоящим чудом или простым везением, но среди многочисленных фотографий, бумаг и вырванных из газет страниц, лежал потрепанный билет в кино. именно на его обороте в день нашей с ней встречи она записала свой номер. с глупой улыбкой на лице я взял билет в руки и начал набирать номер. неприятное чувство волнения разъедало меня изнутри, но я обязан был это сделать. обязан даже не сколько себе, а сколько ей.
гудки...гудки...гудки...ало?
до боли родной голос прозвучал по ту сторону провода. я впервые за долгое время услышал её. боже, боже, как я жил без неё?
мы разговаривали всю ночь напролёт. говорили обо всём, что произошло с тех пор, как обстоятельства и собственная глупость разделили нас. я много извинялся, но она говорила, что не стоит. она много смеялась, я много улыбался. за эту ночь мы вспомнили всё и словно восполнили тот промежуток времени, что были порознь. на следующий вечер мы договорились о встрече.
с дня нашей последней встречи, она стала ещё краше. увидев её, я почувствовал точь-в-точь тоже самое, что и в своём сне. я исцелился. она с разбегу кинулась ко мне в объятия и я обнял её так крепко, так сильно, словно она единственная моя ценность, хотя так оно и было. мы не обмолвились ни словом, они были ни к чему. Эмили на секунду отстранилась от меня. её голубые глаза заблестели от слёз, губы задрожали и она снова крепко ко мне прижалась. она заплакала так безутешно, что мне самому хотелось сделать также. я гладил её по голове и спине, вдыхал аромат её яблочного шампуня и аккуратно сжимал миниатюрные ладошки. я не знал, почему она плачет, но точно знал, что так правильно и без этого никак не обойтись. всё-таки слишком многое произошло тогда и бесследно пройти оно не могло.
наконец успокоившись, она, всхлипывая от слез, протерла мокрые и раскрасневшиеся щёки. она выплеснула всю скопившуюся боль и теперь так наивно и по-детски улыбалась. весь оставшийся вечер мы пили горячее какао, гуляли по парку, говорили о нас и в полночь - поцеловались. вся боль, обида, нерешенные вопросы и проблемы были исчерпаны. теперь осталось лишь неукротимое желание быть счастливыми и любимыми.
и оно в ту зиму осуществилось.
---
спустя столько времени, два человека, пережившие так много бед и потерь, наконец победили в борьбе за собственное счастье и преодолели все преграды. любовь бережно окутала их с ног до головы и придала сил для новых сражений, но теперь уже вдвоём. в эту зиму они окончательно нашли друг друга. под хруст снега под ногами и праздничные песни, они обрели счастье.
---
свершилось настоящее новогоднее чудо.