из цикла "Это было недавно
Моя сестра постарше меня. У нас с ней семейное - любим поговорить сами с собой. Особенно на даче, на свежем воздухе, когда рядом никого нет. Но всё равно все слышат - родные, соседи. И переживают за нас. Но мы-то знаем, что делаем.
Известно, что мысль материализуется. Восточные мудрецы легко могут себя прокормить год-другой, не выходя из пещеры, кельи или квартиры. У нас такие серьёзные мастера давно перевелись. А по мелочам - пожалуйста.
Вот и Галина, сестра моя, залезет в парник и кудахчет там с каждым помидором. Глядишь, а урожай приличный - помидоры её слушают, матереют на глазах соседям на зависть, а когда она их собирает, чуть ли не говорят ей "пожалуйста".
Такая вот материализация - сам свидетель.
Но я с овощами возиться не люблю. И разговоры на мичуринские темы меня немножко раздражают.
...Раз курим на лестничной клетке в Госстрое, мне Павлинский всё про эти помидоры: жу-жу-жу, жу-жу-жу - все уши прожужжал, а когда, наконец, иссяк, устал и нечего больше сказать, спрашивает:
- А ты не знаешь, как выращивают синие помидоры? Я фотографию в журнале видел, в метро женщина читала и я вроде как-бы подглядел, а спросить - неудобно.
И так, полусогнувшись, мне в лицо заглядывает, а рожа у самого, точь-в-точь, как груша с маленькими глазками, прямо "король буржуйский" Луи Филипп с картинки старика Домье.
Меня немного покоробило - достало его занудство, сигарету погасил и говорю:
- Вот, ты вроде умный человек, Павлинский, тебя коллектив уважает, а простых вещей не знаешь, голова садовая.
Он весь подобрался, глазки загорелись, чуть за грудки меня не хватает, умоляет: расскажи!
Я, чтобы он отвязался, возьми да и скажи ему поубедительней, безапелляционно и уверенно так:
- Поставь в парнике по углам четыре отражателя с лампами синего света. И ещё одну сверху, как люстру, это обязательно! И все дела. Читай литературу, двоечник!
И, пока он с открытым ртом стоял, ушел к себе в кабинет и забыл о своей шутке, ну а ему, видно, стало потом обидно, что он весь из себя начитанный, всеми обожаемый, а я его так изящно унасекомил - хорошо еще, что без свидетелей...
Месяца три прошло, я успел в две командировки слетать и курю как-то на площадке с нашим спецом по изысканиям, Володей Дубиняком. Он вдруг спрашивает:
- А ты знаешь, что Павлинский у нас чокнулся?
Я испугался и интересуюсь, конечно, что случилось.
А Дубиняк - сосед Павлинского по даче, рассказывает такую страшную историю.
В общем, Павлинский сделал всё, как я сказал. Только он захотел меня переплюнуть сразу, потому что старше меня по должности и думает, что умнее. А может быть, жадюга, хотел деньжат подзаработать на своих синих овощах.
Короче, он все свои шесть соток, умник, оборудовал сине-фиолетовым освещением, чуть ли не прожекторами. Ну и, не успеет стемнеть, как он всю эту арматуру врубает по полной программе.
Соседи заволновались, подходят к нему:
- Ты это чего!?
А он только посмеивается и молчит,
Дачники его всегда уважали, за советом к нему ходили по огородным делам, поэтому, хотя соседям, конечно, неприятно было спать с синим освещением, но долго терпели. И не сразу поняли, что он свихнулся. Некоторые даже сами стали потихоньку устанавливать синие лампы на своих огородах. Так что еще немного, не только бы он один в психушку загремел, а с ним еще пол-посёлка как минимум. Это так мне Володя преподносит.
Мне, конечно, неприятно всё это, но я помалкиваю.
К тому же я чувствую, что Дубиняк мне чего-то не договаривает, нервничает, что ли. Ну, я говорю:
- А ты-то чего?
Володя посопел носом и затянулся покрепче, чуть не поперхнулся:
- Я-то сам ничего. Батька у меня влип. Я ведь, с дури, когда Павлинский только-только первые лампы подключил, позвонил к себе на Полтавщину. Ну, батька вроде как бы загорелся, дело открыл, да поторопился, чтобы сезон не проспать. Снял две теплицы в аренду под синие кабачки...
Я хоть в этом деле ничего не понимаю, но удивился:
- Зачем же под кабачки! Баклажаны всегда были подороже, так они сами по себе фиолетовые и на Полтавщине без всяких теплиц растут замечательно.
Володя согласно кивнул головой, усмехнулся невесело:
- Да кто ж их разберёт, - хохлы! Им рупь покажи только...
Мне стало не по себе, хотя, конечно, нельзя же так не понимать шуток - это я о Павлинском.
Но нет худа без добра. Пока Павлинского подлечили немного, меня повысили, как раз его должность дали - он то всё равно теперь не работник. Через недельку-другую, говорят, появится у нас, я уже коньяк приготовил...
Опять я отвлёкся. Так вот, я сам с собой разговариваю больше в лесу, когда грибы ищу. И вот позавчера спешу на машине рано-рано, подъезжаю к даче почти, и захотелось так заглянуть в лес на минутку, оглядеться немного. Пора уже тормозить - а тут по обочине какой-то негр идёт с пол-ведёрком грибов.
Я не шучу, настоящий негр. Такого у нас еще не было, я распереживался и проскочил последнее место грибное. Ну и пошел, конечно уже в совсем не грибной лесок.
Ладно, думаю, подышу воздухом добрым, и то хорошо.
Грибов, конечно, нет и быть не может. Иду не спеша, сам с собой обсуждаю негра с грибами, но на душе светло. Вижу, стоит здоровущий мухомор передо мной - серый в точках.
Я-то считаю мухоморы самыми красивыми грибами в наших краях, правда, красные. Белый гриб и подосиновик тоже красавцы хоть куда. Но мы, когда их видим, сразу чувствуем добычу, и эффект красоты получается с привкусом: я тебя съем! А у мохомора красота - чистая, истинная. Без примеси меркантильности.
Вот я и распинаюсь перед своим красавцем:
- Расти-расти, никто тебя не тронет. Ты - молодец и умница. Мы тебя уважаем, ты белые грибы охраняешь. Красавец ты мой неописанный, чудо-юдо ты моё лесное...
Ну и так далее, пою дифирамбы, знаю, как с ним разговаривать.
Смотрю, а за мухомором, действительно - белый гриб, шляпка в три мои кулака, как я его зразу не заметил!
А за ним ещё и ещё. Всего двенадцать. И все - разные по форме, каждый со своим характером. И стоят не вразброс, а как по линеечке, а это - редкость. Как будто идут куда-то гуськом, а мухомор у них за проводника.
Последний белый такой же большой, что и первый. Посерёдке же - интересный такой гриб: ножка, как матёрая груша, на груше располагается малюсенькая шляпка -шевелюрка. В общем, грибной Луи Филипп, как его француз Домье изобразил по подсказке своего начальника лентяя.
Больше ни одного гриба не нашел - пусто.
Приехал на дачу, сдал грибы сыну и рассказываю ему эту историю. А сыну завидно, что это я нашёл, да ещё в таком бестолковом лесу. Посмотрел он на грибы, потом на меня, и говорит:
- Так ты же материализовал их своим ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля ля!...Тебя в лес нельзя пускать!
Да-а-а... Вот такие дела, такая вот материализация!
* * *