Он был в том возрасте, когда дети уже чрезвычайно проницательны, но окружающими еще воспринимаются как совершенно дети. Интуитивно мы ясно понимаем, что 5 лет – это иной мир, со своей неповторимой закономерной непредсказуемостью.
В Science, помнится, была опубликована замечательная статья о возрастных изменениях трех китов развития мозга: нейронов, синапсов и миелина. Судя по всему, в возрасте 5 лет проходит пик роста количества синапсов, а процесс удаления неиспользуемых связей еще не стал так эффективен, как у взрослых.
Он начинал понимать, что мамина нарочитая небрежность создается перед зеркалом часами. Новая одежда дважды стирается на максимальных оборотах с отжимом, чтобы не была такой безвкусно новой. Ему начинала нравиться ее особая холодная харизма ироничного садиста и лаконизм ее реплик. В его любимый Рыцарский зал Эрмитажа они зайдут под самый конец, сразу после зала Рембрандта, в котором он будет радовать маму, с закрытыми глазами безошибочно перечисляя порядок картин за зелеными перегородками: Флора, Снятие с креста, Даная… Пятнадцатиминутное созерцание Возвращения блудного сына в обычной для таких мест компании юношей с длинными волосами и девушек с короткими было бы для него совсем невыносимым, если бы не любопытная деталь в левой верхней части картины – от темного, едва различимого силуэта девушки с красным медальоном в форме сердца, отделялась рука и опиралась на раму поверх самой рамы. Это был недвусмысленный намек мастера на то, что он знает, в каком положении оказался, и что понимает, что другие это тоже понимают.
Рыцарский зал, конечно, был для него гораздо интереснее. Но мама знает лучше.