Существуют наивные люди, которые считают, что деревенский житель, не способен тонко чувствовать классические жанры искусств. Они де, только из дерьма куличики лепить могут. И только дураки приходят в восторг от их наивного искусства. Вот, например, ценить симфоническую музыку они не способны по определению. Истинный знаток наполняется ею с рождения, живёт с нею на протяжении всей жизни и, когда приходит пора, растворяется в ней без остатка! Где уж нам деревенским столько музыки хорошей услышать. У нас по радио транслируют только рекламу, ну и немного попсы и шансона. Однако мы не считаем, что мы уж совсем профаны в искусстве. У нас в деревне многие хорошо в нём разбираются. Например, я. Вот сейчас расскажу, как мы с женой ездили в Челябинск на балет.
Как-то раз, году эдак в 1998-м, мы с женой подумали: а не провести ли нам культурно время и не сходить ли нам, скажем, на балет. Желание это возникло как-то спонтанно и поначалу испугало нас. Такого ещё в нашей деревне не случалось. Мы надеялись, что сумеем подавить это, вдруг ни с того - ни с сего возникшее желание. Но со временем оно переросло у нас в навязчивую идею. Мы буквально не могли ни есть, ни пить. И, в конце концов, сдались. Пришлось нам ехать в ближайший город, где есть балет. Это Челябинск - город высокой культуры. В нём не то, что балет, там даже зоопарк есть!
Мы купили билеты в Театр оперы и балета им. М. И. Глинки на «Лебединое озеро». Ох, как нам понравился театр! Прямо с вешалки на нас обрушился шквал новых для нас эмоций. Здание понравилось своим оформлением: шторы, люстры и коврики. И буфет. В зрительном зале мы разместились в первом ряду перед оркестровой ямой, хорошо билеты были. Очень хотелось поближе увидеть артистов и очень обрадовались такой удаче. С первых же звуков увертюры мы оценили добротную работу музыкантов. Живая оркестровая музыка пронзила нас и растрогала. На моём мужественном лице даже навернулась слеза. Я не мог оторваться от музыкантов. Они в темноте ямы творили какое-то чудо. Да, такую палитру звуков по радио не услышишь. Нельзя сказать, что я игру оркестров никогда не слышал. Но всё это были военные оркестры. Они очень хороши при исполнении маршей, зори, а на праздниках им даже удаются мазурки и вальсы. И у них набор инструментов традиционно другой – трубы, флейты да барабаны. А в яме каких только инструментов нет! Скрипок больших и малых да по многу. И духовых инструментов тоже много и барабаны и даже треугольник. И играют все одновременно! А руководит всеми дирижёр. Он палочкой тыкает в музыкантов и показывает им: давайте – давайте, не подведите! Кричать-то нельзя - зрители услышат.
На сцене разворачивалось действие. Для нас было сначала не понятно: кто кому приходится. Сразу не догадались заглянуть в программку. Но, слава богу, разобрались. И сюжет стал захватывать. Для нас было откровением несколько обстоятельств.
Балерины не одинаковые
Откуда не знаю, но в сознании советских людей образ «Лебединого озера» ассоциируется многочасовым просмотром спектакля по телевизору, где все балерины одинаковые, как голубки в голубятне. А тут, смотрим, где верзила худая, где коротышка крепкая как репка. Хорошо, что их расставили по росту. А то совсем было бы заметно. Главные роли получили самые красивые. Кроме того, они в программке отмечены как заслуженные. Конечно: что бы получить главную роль, её надо заслужить. Без опыта на такую должность не возьмут, да и конкурс наверно большой.
Слышен громкий стук от сцены
Когда танцоры подпрыгивают, а подпрыгивают они в высоту почище футболистов, то ударяются потом о сцену с громким стуком. Такие же звуки издают и балерины, как бы изящны они не были. Как же им не больно? Ноги не защищены. Только носки. Артисты бегают, прыгают и никто вроде не замечает, каким это сопровождается грохотом. Все вокруг сидят с умным видом. Это не особенно мешает смотреть, но всё же как-то странно. И даже музыка не может заглушить эти стуки. Если бы разрешили танцорам надевать какие-нибудь тапочки на резиновой подошве, танцы, на мой взгляд, были бы значительно изящнее и суставы были бы защищены. На мой взгляд, вьетнамки - очень для этого подходящая обувь.
В составе труппы не все танцуют балет
Есть большая группа статистов, которые изображают двор. Именитые мужи и матроны прогуливаются на заднем плане и переговариваются между собой, иные даже флиртуют у всех на глазах. Я видел, как один дядя, ущипнул за зад барышню. Им всё дозволено, лишь бы не заигрывались и не слишком шумели. И это ошибка режиссера. Зрители отвлекаются от канвы действия и наблюдают за более интересной интрижкой на втором плане. И вообще кто эти люди? Актёры на пенсии, бывшие балерины и танцовщики, или актёры из другого (драматического) театра, на подработке? Но точно, что не с улицы. Уж больно хорошо играли, хоть роли у них более скромные и прыгать им не требуется. На сцене им разрешается говорить всё что угодно, лишь бы не громко. Поэтому они, наверно, говорят о своём о житейском: о внуках, кошке, подагре, даче и рыбалке. Один граф вдруг раскинул руки в стороны, радостно, что-то объясняя соседу, хотя по сценарию в этом не было никакой необходимости.
Не все музыканты одинаково полезны
Есть музыканты, которые дублируют друг друга, например, скрипачи. Моё мнение такое: они играют всё одно и то же. Я специально наблюдал за ними. Смычки двигаются у всех одинаково. Но я не буду слишком придирчивым, музыка-то отменная. А сколько человек её делают и кто из них лишний, не моё дело. Кроме того, одни музыканты ведут себя как дети и думают, что зрителям не до них и все смотрят на сцену. Я же гораздо больше смотрел в яму перед собой и всё видел. Я видел, как один трубач специально, наводил раструб своей валторны в ухо, сидящего рядом гобоиста. Тот уворачивался от назойливого соседа, умудряясь при этом красиво выводить свою партию. А дирижёр грозно потрясал палочкой, наверно сожалея, что она недостаточно длинная. Музыкант с английским рожком, вообще дремал, а тот, что с треугольником – читал газету. Когда надо было вступать рожку, его по команде дирижёра расталкивали. Дирижёр за всем следит, от него не ускользает ни один звук, ни одно движение. И надо ведь ещё так искусно погрозить проказнику, чтобы другие музыканты, следя за жестами маэстро, не сбились и не сфальшивили. Постепенно, стало понятно по какому принципу рассажены музыканты. Самые труженики, которые ведут музыкальную тему, сидят ближе к дирижёру. Это скрипки и трубы. Они постоянно в работе. А те музыканты, которые придают теме окрас и включаются в игру время от времени, сидят дальше. И тем дальше, чем реже вступает музыкант. У меня создалось такое впечатление, что некоторых музыкантов задействовали только для того, чтобы им за спектакль начислили зарплату. Ну, чтобы по миру не пустить. Вот, например, треугольник. В него надо постучать всего пару раз за спектакль, не больше. Так в него мог бы постучать музыкант с английским рожком. Он тоже слабо задействован. И вообще, если бы все музыканты работали с большей отдачей, используя весь имеющийся у них музыкальный инвентарь, музыка была бы на много богаче. Ещё. В некоторых местах надо было играть громче: на последних рядах, думаю, зрители сильно прислушивались. Но, ладно, Петру Ильичу очевидно виднее, как создавать шедевры.
Так, что мы с женой тогда здорово обогатились и, так сказать, приобщились к шедеврам мировой музыки. Много дней мы ходили под впечатлением увиденного и услышанного. Надоели соседям с рассказами. Музыка Чайковского ещё долго нас преследовала. И мы твёрдо решили ещё где-нибудь побывать. И через некоторое время мы побывали в Московском большом зале консерватории имени П.И. Чайковского. Но об этом в следующий раз.