Солнечный блик.
"Все это сравнимо с движением на велосипеде по цирковому канату, который достаточно широк у основания и очень тонок в конце, но тонок не по своей структуре, а по мнению многих, считающих пространство вне каната не существующей бездной, когда стоит только поверить, что и там можно прекрасно перемещаться, имея под собой незыблемый слой человечества."
ТГ. Колесо
ЧЕРНАЯ НЕДЕЛЯ.
Е! Рюкзак скрывал ее практически в полный рост, так что сверху виднелась только объемная пальма волос, скрученных дредами и стройные ноги с красочным тату в светло-коричневых адди казалось подходили больше для вечерних платьев с роскошной парой туфель. Но что то непомерно тянуло ее покинуть этот сладкий комфорт, удобную квартиру, свой родной дом чтобы обрести, найти и познать путешествие. Кем-то уже давно пройденный путь еще со времен первокругосветства, кем то но еще не тобой.
Несанкционированный
Дорожный знак 40. Асфальт, политый дождем в субботу вечером. Долгий разговор в прихожей, сбитое самочувствие, состояние, раздробленность мыслей. Стекло дребезжало формами музыки в окне. Они сидели в большой белой комнате. Энергии не было, погода не баловала, решено остаться дома и пройти акклиматизацию. Ветви на березе размахивались хаотичным образом, температура внутри тела и снаружи улицы резко упала, происки Юрала. Пару часов назад машина неслась асфальтом на скрости 140-160, повышенное внимание Арума и полный контроль. Тягочи оглоблями металлических оков полу-прицепов раскручивали огромные свои шасси, клетчатый плед покрывал светлую простынь географической мозаикой квадратных, шерстяных насаждений. Лампа отражала кусок пола, По находилась на расстояние 600 км. Водительское сидение решительно опущено вниз, руки касаются рулевой кожи. Ноги плавно реагируют педалями. Мимо проносятся тысячи бит информации. Последняя остановка перед черной неделей на песчаной отмели разбитой дороги, солнце светило приветливо по летнему, уже усталый капот Рапида покрывал толстый слой пыли. Арум загадочно департировлася изнутри и сел на песок. М достала еду, Ю, утомленный дорогой, как некоторые бывают солнцем стоял рядом. Уютные поросли окружили нас своей заботой, а лучи самой жизнью.
По прибытию
Высокий, загорелый, мускулистый. Длинный волос едва касается плечей. Рот наполненный набором медицинской чебатни- последствие ночной питерской прогулки-следствие сломанная челюсть. Старт из Магнитогорска. Легкий дискомфорт заднего сидения шкоды рпид Арума для Ю. Для меня сложность завязки 4 энэрго-центров летящих 160 км/ч. Бесконечная игра в обгоны, спонтанное торможение. Остановка на песчаном могучем солнце, потом последний бросок до Екатеринбурга. Высадка на трассе. Ожидание автобуса, к которому мы бежали с Ю как к кораблю нашего спасения среди бушующего шторма автомобильного выхлопа и рева моторов. Посадка на сиденье, легкое мандражирование по поводу груза, взятого с собой. Комфортная поза Ю в спортивных шортах, баскетбольно-серых найках и майке. Встреча с Бро на вокзальной префектории, длительное ожидание медлительного такси, летящего в итоге в белой тоге по сумеречным улицам столицы Урала. Начало череды флэшев было положено на заднем сидении шевроле, конечно уже совсем не того, что в 50ых. Остановка, продуктово-водный магазин. Маленькая пальма на столе, проецирующая в дальнейшем Психоделический пляж с кружками чая.
И. Пальма
На стене висело две картины черно-мелованного фона. Шумно работал холодильник, как старый дизельный мотор. Он жил тут уже как почти целый год и город в этой части постепенно затихая никогда явственно не проявлял себя. Кировский продуктовый и семь пятниц-водочный сидели на углу вытянутого квартала. Деревья стремились попасть на балкон, а утренняя пасмурность иногда сменялась солнечным лучом. Высокий и худой, он беспечно курсировал по квартире. Лампа-мангуста смотрела своими черными глазами-патронами с потолка.
Встреча есть встреча и ром есть ром. Расчет 4 на одну заправочную станцию. Знакомство с Молодым. Сигаретно-кухонные разговоры и дружественный настрой, обрадованный тост где то в толщи стекла бокала и хмельном цвете:
!Стоп огни, окна, луна.
Ночь летит по растеряным улицам.
Выпей стакан до дна
Улети к стертым лицам
И городским пейзажам
И пусть тебя не тревожит ничто
Включи любимую музыку
Атмосферу создав инкогнито.
Думай о космосе и сатори
Сотри все ненужное
Повторять, что жизнь игра
Думаю не имеет смысла
Вы уже познали сполна.
От станка и до Машинста
Скоро не будет предела
Расслабься, это новая эра
Постигай дальше
Постигай глубже и чаще.
Исеть медленно тянула жидкую воду вдоль каменной набережной. В стороне от бара на стене раскрывались разноцветные, небольшие со взглядом широкого формата жуки, они говорили друг другу: The love you take is equal to the love you make. Туман накурил атмосферу плотной завесой и увесистый, каменный мост терял свою вторую часть в пустоте. Машины входили и выходили оттуда. Господин колесо вкатил туда на велосипеде и потеряв ориентиры своей широкополой шляпы, зрения, ощущения пространства двигался ведомый невидимой нитью своего чутья и спасателем его явилось движение, иначе встав на месте и начав думать о пути, он несомненно бы с него сбился, излишне разрабатывая маршрут.
Дендро-жизнь
Вечер, дендро-парк, воздушные ароматы цветов. Каменный пруд. Бро рядом на скамейке. Свежесть листьев, питающих огромный город.
- Ты часто здесь бываешь?
- Не очень.
Утки стройным рядом, плавно рассекая водное зеркало, стремились к берегу за кусочками белого хлеба.
-Как у тебя с той мадам?
-Все под контролем, но движение не торопится.
-Значит это возможно и не надо.
Сказалось куда то в пустоту аллеи.
Он улыбнулся и пложил руку на подлокотник скамейке, удобно державшей нас в себе.
Инстинктивная сущность человека настолько сильна, практически во всех ситуация может запросто общеголять умственно-разумную структуру. У женского пола эта сущность выражена гораздо ярче, в отличии от мужского. Но как часто бывает, яркие краски на солнце сливаются в одну разноцветую структуру, затрудняя восприятие граней, так и в женщине за плотным слоем многообразии порою сложно отследить инстинкт, превышающий мужской в несколько раз. Превышающий именно по тому, что она является первоначальным источником жизни, когда мужчина в свою очередь только способствует зарождению нового. Женщина это вечная константа, мужчина это вечный поиск. Это движение, которое конечно же не мыслимо без константы, так как каждая структура нуждается в фундаментальном основании.
Е! Блиц n1
Темно-синяя тарелка медленно выскальзывала у него из рук, описывая дугу в воздухе и приземлилась на стол продолжая вращение, мышцы лица мгновенно обмякли, глаза расширились с поднятыми веками и бровями. Звук движка холодильника стал быстрее и громче, стена приобретала очерченную фактуру, исцеляющий испуг метался в мыслях. Квартира вошла в оборот качения. Жидкость черного пакетированного чая стремительно летела в желудок, ударяясь о внутренности. Ю сидел на диване, Молодой допивал утро. Образовались стремительные сборы за префекторию входной двери. Искали рубашки, пиджак, джинсы, носки. Ноги плотно вошли в 4 пары обуви, уверенно щелкнуло ключом туда, куда невозможно будет вернуться ближайшие 3 часа, ближайшее никогда. Ничто не входит туда откуда вышло. 8- ногая машина двинулась в путь, Ю сидел рядом со мной на пассажирском сидении, Бро с Молодым на заднем. Улыбающиеся губы, задорный шум города. Пит стоп, отворот за жидкостью. Движение вглубь индустриальной зоны, фабрики, жд пути, раскур бензина-газа-дизтоплива автомобильными трубами. Загадочный оранжевый трамвай, странный асфальт, красный кирпичный остов советской эпохи. Близость вокзала. Возможность сдвинуть обычную ось на несколько градусов в сторону может неожиданно таиться в обычном завтрашнем дне. Кавардак картины, слишком много информации на один импульс. Голова с трудом терпит нагрузку. Пассажиры заднего сидения вынуждены остаться поблизости двух маленьких сосен, которые по возможности будут двумя точками опоры в бесконечном потоке сознания. 200 шагов, зал ожидания- отбытия- приобретения, дурного самочувствия, Ю крепче обычного ясно стреляет мыслью далеко за грань воздействия социума, плавно повышая обороты, дабы справиться с давлением. Гул рупора объявления посадки превращается в дикий вой, врезающийся прямо в уши, Кассир-контролер мгновенно увеличивается на своем рабочем месте, раздуваясь как шар с маленькой шапочкой наверху, Ю балансирует на грани, резко сворачивая на свою волну пускает поток в занос бросая управление, обретает новую точку опору локтем и вновь повышает обороты до красной зоны. Место вокзала сродни последнему кругу ада не отпускает, решая бюрократический вопрос, рупор вновь атакует, неожиданно появляются пассажиры заднего сиденья, ситуация полностью без контроля, Молодой ошеломлен мягко говоря, тысячи лучей и звуков вдребезги разлетаются в него, выбегая вмести с ними из зала будто он должен взорваться Ю прихватывает красный документ. Обороты медленно падают, ведем Молодго в убежище близлежащего квартала, сквозь оглушающий взрыв общества, двор скрывает плотной стеной дома, ожидаем эвакуации, помощь запаздывает, из за угла выезжает лд10 пакуемая вчетверо на заднее сидение, стремительно двигаемся туда откуда начинали.
Блиц n2
Война с действительностью при помощи психоделических элементов не что иное как слабость собственного начала.
Вещества только лишь раскачивают беспомощное тело и сознание как ветер осыпает листья по осени с деревьев.
Ты впускаешь его в себя по тонкому проводу своего тела и все.. На тебя перестает более каким бы то ни было образом воздействовать этот мир. У тебя образуется твой, совершенно иной мир вечного добра, прекраснейшего чувства и красивейших красок фантазии. Это образ чистого, абсолютного...
Но в то же время во круг тебя реальность применяя облик совершенно одичавший, внедряясь в твою жизнь. Ты переходить на слишком тонкую грань между абсолютной чистотой и мерзкой гнилью. Баланс становится таким невероятным, что его уже практической невозможно соблюдать, в следствии чего следует неминуемое крушение в определеный срок, индивидуально отмеренный.
Listen to the music.
Точные струи воды входили в гранитный сосуд, преломляя солнечный прожектор, закрепленный чуть выше деревьев. Ноги печатали брусчатку разнообразными следами. Ароматы лета лавировали между счастливыми лицами. Толпы стройных изгибов женщин и мускулистых мужчин жили в 5.00 вечера. Крыши домов наслаждались теплом и город с жителями раскрыв себя, принимал счастье обычного дня. Ветви раскачивались в такт ветра. Тшшшшшшш.
Двигатель плавно вращал пластинку, диван принимал нас в свои мягкие объятия, размазывающие звуки проваливались в уши и наслаждали странствующее сознание. Мы пели легкими, вдыхая накуренную комнату, собаки выли электро. Мы то сидели, то лежали, время отсутствовало. Горел только маленький свет над пальмой, напоминая о жизни. Холодный воздух окутал из балконного отсека. Органы сжимались от него. Но точные рифы и колокольные слова возвращали обратно все глубже и глубже.
Свет пробивался дневным шумом, но не мог преодолеть вакуум плотно окружающий нас. И все в этом пространстве подчиняющимся только тебе, смотрело на тебя твоими собственными глазами. Пугало, по тому что ты не знаешь собственного взгляда, не чувствуешь веса и не следишь за словом. Но тут ты немой посетитель, шокированный, соображающий ничем. Lp стала вращаться быстрее, быстрее, быстрее, казалось что она хочет сойти со своей оси, не желая быть прочитанной кем попало, но попало то, что не просто кем-то поэтому ей пришлось преодолеть центробежную силу и играть. По тому что жизнь ее и наша как было уже упомянуто-просто игра. Бро забуксовал в собственном потоке, как бывает у машины с не подготовленной подвеской и недостаточно мощным двигателем. Сцепление скоро начало дымится и мысли стали слетели с обводного канала.
Ж ( feel the time inside your head)
Закат пурпурного оттенка и широкополая шляпа, непринужленно зависая на ней, скрывала шелковый волос от европейского летнего солнца. Немецкие структурные фасады играли многообразием. Какой то мужчина фотографировал ее слегка грустную улыбку.
Вечер вращается в канителе автомобильных звуков, обрывках чьих то разговоров и мыслей. Гладкая череда мощеных булыжников пускает по себе нескончаемые потоки всевозможных подошв. И она тоже идет где то там, одна или с кем то. По вечерам быстрой рукой пишет картины и разговаривает в скайпе на кончике грифеля. Пишет на заказ, но и конечно что-то для себя себе.
Эскалатор лениво тянул людей вниз, вверх, прямо, право как угодно. Белели притворные вывески магазинов, противные видимо из за отсутствия денег, общесвенная музыка, общественный туалет и все вполне сносного качества, блеклые люди? Мозаичный пол и стеклянная крыша, отражающая этот странный Свердловский закат, после вечернего дождя на сумрачном полу-солнечном небе.
Дзззз т дззж т дззззззжз.
-Добрый вечер
-Привееет. Секундная пауза. Это ты? Знакомо-зимний женский голос.
-Да. И она возможно хочет, даже не возможно, а точно. Многие другие этого тоже хотят, задаются вопросом, а можно ли? Ответ ясен и прост: априори женщина никогда не будет другом мужчины. По тому как сути эти хоть и схожи, но пропасть между ними куда колоссальнее хрупко-подвешенного, гнилого канатного мосточка. Мало кто из них(женщин) могут быть друзьями и со своим полом, дух соперничества там гораздо сильнее и ярче. Он залегает на уровне инстинкта, берущего свои корни все от того самого воспроизводства потомства, его охраны и выпуск в этот мир. Роль же мужской особи или мужчины заключается в том, чтобы помочь ей его зачать, просто помочь, явится источником, но не потоком. Познавать и открывать новые призмы вчерашнего дня.
Ночные огни
Вечернее солнце после дождя пробиралось крышами. Люди, кажется счастливые шли по улицам и внимали его лучам. Парковое пространство между Ленина покрывали благородно-ветееватве заросли, скамейки и скачущие воробьи. Дорога была ясна и оставалось каких то 15 минут до Г.Х. По приближению вход нашелся не сразу, он выглядывал из толщи каменного массива на узкий проход между двумя высоким форменными зданиями. Поверхность покрывала отполированная гранитная брусчатка. Ветер пронизывал тонкую, одолженную куртку. Череда автобусов заслоняла остановку. Она перепуталась уже с тремя. Время шло. Каменный глаз уралгаха пристально смотрел на меня, курсирующего по плиточной тропе, будто в ожидании посадки нужного положения стрелки часов. Забавные студенты индивидуальной, как им казалось тенью скользили вдоль стены. И вот с совершено неожиданного ракурса появляется эта стройная, длинногая походка в черной, тонко облигающей ткани, темный пиджак подчеркивает изящный изгиб спины. Рука-талия. Разговор начинается с глупой шутки, видимо от незнания как начать. Ведь самое важное это наметить почву, остальное сложится само сбой. Плотинка, огни галограмм, темные выразительные глаза. Музейные сооружения, разряженная ночь, чугунный мост. Ноги, ноги, кроссовки, зебры, подземные переходы, машины, фары. Легкость, пронизывающая тела. Высокий чугунный забор парка, ветви деревьев, выглядывающие из первобытного мрака. Взгляд, украдкой желающий что то узнать. Уставшие прохожие. Внутренняя растерянность состояние отражалась спутанностью мыслей. А она в этот вечер твердо решилась взять ситуацию под свой контроль, мягко и надежно обвила руку и повела что то показывать, постоянно заводя в новые места. Огни улиц укладывали людей в летние постели. В воздухе носилась терпкая прохлада. Мы вошли в высоко-10ти этажно-стеклянное сооружение. После первых ступеней нас встретил винтажный Ford Ranger, отражающий десятки маленьких подсветок. Она подбежала, безумная от наслаждение хромированным телом и сделала пару снимков. Следом произрастал из толщи кафельных плит взлетно-посадочный холл карзин, сумок, тележек и потерянных кошельков, поддавшихся искушению деликатесов. Витрины вращались в головах посетителей, симпатичные продавщицы улыбались и деликатно желали доброго вечера. А мы все шли куда то и вдвоем. Проспекты уводили вдаль. Глубокие, сумеречные очертания деревьев скрывали тайну природы за высоким, чугунным забором дендро-парка. Терпкий запах подземных переходов-намеков на метро уводил все дальше в какое-то там и какое-то где, которое никогда не знает ответа и не задает вопроса, это уводило нас в жизнь. Черная неделя осталась на перепетии кировского и семь пятниц, на деревянном балконе так и не нашедшем сатори, но обредшим спокойствие и свою гармонию, на тесной кухне возле холодильника зил и одинокого старенького советского буфета. Все это просто рассеялось как один большой сон в сумерках вечерних дорог - путей наших уставших рук и ног.
Маленькая студия быстро обозначила усталость, на пол приземлился сдутый, двухместный плавательный элемент, свет выключился аккуратной рукой и ночной воздух сжимаемый поршнем пластмассового насоса мощно вхошел в тот самый элемент. Молекулы движимые трением наслаждение начали свое незабываемое путешествие. Продолжающееся до полного уничтожения граней реальности. Итог зафиксировался проточным течением воды ванной и перевел систему в авио режим.
В ее ветреных руках вспыхнула спичка на кончиках пальцев. Пламя неуверенно затлело, цыпляясь за тонкое древко. Она аккуратно подожгла сигарету, и отвернувшись чуть в сторону закурила табачную гильзу. Скамейка стояла спиной к солнцу, которое едва грело, отдав погоду ветреным нагромождениям, налетающим время от времени. Ее синее пальто выглядело слегка уставшим и небрежно расстегнутым.
- Совсем не плохой вид, говорил я, изучая длинные улитки застекленных балконов блочных многоэтажек. Она была чем то растерянна, не знала что сказать и не знала зачем выкурила эту одиноко-архаичную сигарету.
- Кажется мы совсем одни, а вокруг все просто плавают на спасательных жилетах. Время от времени кто то тонет в своем или чужом лицемерии. И ей было грустно и тяжело от этой мысли, как бывает тяжело от болезни или усталости. День медленно вращался на исходе, готовясь остановить движение и упасть в смеркающийся вечер.
Строгая внешность, мягкий голос, вечерняя прохлада. Огромный парк среди домов, похожих на космические ракеты и ты стоишь совсем никчемный и ничего не стоящий в эпицентре мегаполиса. Стоишь и просто читаешь стихи возле одинокого фонаря, который почему то не горит в эту ночь, а она Фотографирует улыбаясь, снимает панораму и смеется.
Слова улетают куда то вдаль вместе с паром изо рта. На автомобильной парковки кто то жгет резину своей старенькой BMW. Мягко мерцает неоновая рекламам. Меняться панорама, исчезают дома-ракеты из тепла и света. Начинается индустриальная зона. Мимо проскальзывают уставшие машины и их водители. Перехватывая инициативу разговора на 40 минут, утомленное сознание начинает заплетаться, тихие улочки с двухэтажными домами похожими на Пушкин. Мимо приезжает пара на велосипедах. А мы все идем, просто и непринужденно куда то вглубь июньской ночи. Волос беспечно развивается, подхваченный свежим ветром. Вся суть теряет значение и растворяется в одном прекрасном моменте на ее загорелом лице где внутри самой улыбки, в глубине ее сознания расширяется новая вселенная, микро космо и нас затягивает туда с неимоверным волшебством. Проектируя новое, она рисует линии, окрашивая их цветом-психологическим состоянием момента, цветом-зеркалом души. Воздушный аромат парфюма.
Ночь уходила на стрелках часов. Прошлая суть таяла в ослабленном теле и выходила через бесконечное трение-движение ног об асфальт. Терять без сожаления чтобы обрести новое и не важно лучше оно или хуже сторого, ведь все это как взглянуть- просто витки на бесконечной спирали.
Южный.
15 этажной точкой высился жилой дом на излучине Исети. Похожий на Адлерский санаторий, вырванный из южного контекста он скучал среди строительных заборов и серых облаков.
Космологический сон резко прервался одной мощной мыслью, глаза быстро открылись, рука дотянулась до ее телефона: 6.18
Время подъема опоздало на 18 минут без звука будильника. Пытаясь разбудить ее начинаю одеваться, высказываю упрек будильнику Ж и схожу с этого черноморского корабля из каюты на 1ой палубе. Приплыли. Местонахождения неизвестно. Радует одно, светит солнце, оно же подгоняет скорее найти авто- остановку. Дивигаясь интуитивно, встает незамедлительный вопрос: "налево или прямо?". Внутренний динамик глухим голосом в голове подсказывает: "прямо". Взбираюсь на пригорок, встречая мужчину вопрсом об остановки. Двигаюсь по направлению его руки. Серый холодильник на колесах с усталыми глазами не заставил ждать. Вхожу в узкие двери, сажусь к грязному стеклу. Через 15 минут или около того, потому что время приходится определять тоже интуитивно, фоно 4 решил сесть еще вчерашним вечером. Холодильник загружен продуктами и везет их по местам питательных дел. Питательных для работадационных боссов, и расточитальных для мятых продуктов. Каждый фрукт разнообразен в частности, но схож в целом и составляет ежедневный рацион города. Проскальзывают мимо дома-ракеты, парковки, гипермаркеты и вшивые торговые точки. Серо-солнечное утро тянет пленку на реверсе и маленькая точка, очевидно пленочный брак не засвеченная аппаратом движется по направлению вокзала. Мысли о времени отброшены и остается только наблюдать за всем происходящим. Постепенно неуклюжий холодильник въезжает на центральные улицы. Солнца тут кажется больше по тому что его хитро отражают зеркальные высотки. Старые купеческие дома стоят архаичными элементами как монахи-долгожители, некоторые из которых пустили в себя гос организации получив в замен уход сносного, а где не очень качества. Другие же постепенно вростают в землю и уничтожаются за надобность ценного места. Маршрут в голове расходится с реальносетью и начинает мотать бабину прошлой недели, вспоминая неспешные прогулки вдоль реки с Бро, попытки залесть на старую-недостроенную тв башню, гудежки Ю, мрачно-белую квартиру и общую картину свердловского микро мира.
Последний сейчас, но не последний после.
Искра запустила зажигание, топливо хлынуло в камеру сгорания и отработанный осадок вышел на белый задний борт. Большие колеса тронулись от вокзального остова и мы вновь поплыли мимо зданий, окон и людей. Ю осушал Ригу, слушался Help и Animals, в безмятежном полете обсуждалась черная неделя, социум Бро, Керуак с Кэссади, их путь.
Дорога расплывалась в солнечном безмолвии золотистой пылью. Незаметно город сменило степным ландшафтом и наше внушительное судно покачиваясь на шероховатостях полотна двигалось в сторону Каменного Уральска.
Временный пункт К.У. Автобус дизельным питоном входит в аккуратный город, пересекая мост и живую реку, взбирается по спине горы и медленно обвивает шею Каменска. Высадка внутри его головы. Решаем стремительно двинутся сквозь рот, но альвеолярное существо указывает подняться к глазам. Ю идет первый, я за ним, глаз неодобрителено пикает, но система потерянная в собственной бдительности выпускает нас на свой солнечный нос. Арум с Мари ждут нас на аэро экспрессе. Настроение: отъезд. Разогнанные посещением К мы с Ю оживленно обмениваясь мыслями, завлекаем Арума и Мари в поток. Механическое звучание, стрелка не успевающая за оборотами и мы вновь плавно летим, но уже домой. Местами светит солнце. На крошечном корабле Арума мы покидаем что то важное, трепетным чувством вымощенное в нас и качественно записанное на хорошую кассету Maxell. Заканчивается нога и мы выходим в открытое пространство, набирая 170 и покачиваясь на волнах степей уже Южного Урала плывем вдаль. Находясь внутри и одновременно вне ведь E! Общество это огромная куча песка и мы индивиды-песчинки движимые воздействием импульса-толчка, пересыпаемся с одного места на другое, при высокой температуре и низкой влажности становимся более инертными, при холодной же влажной погоде замираем на месте увеличиваясь и набирая опыта в заморозке, чтоб потом двинутся дальше к невозможной вершине согретой новым солнцем. Земля тянет нас все ниже и ниже к самой кромке кучи, и только спустившись на столько чтобы не ощущать гранями другую песчинку и не быть замкнутым в системе кучи песка мы осознанным свою истинную суть. Осознаем, что вершина не конус, выстроенный квинтэссенцией систем, а нечто за пределами всего этого. Осознаем, что пика не существует, ибо куча под импульсами земли и прочих других воздействий разрастается, вновь покинувшими кромку. Что кромка это рубеж геометрической прогрессии, которой противостоят много факторов. По тому как какой хозяин хочет потерять свой песок,не применив его в строительстве. Но отважные всегда расширяли горизонты песочных граней своего разума, пересыпая их из одного в другое, разбавляя новым и уподобляясь кристаллам вечной чистоты.
Астрономически-красивая призма солнечного блика секундно появилась на лобовом стекле сознания и мощным вакуумом втянула в следующее разноцветное кольцо света формата широкополосного восприятия. На Юг!