Людмиле Х.
Кто стремится стать чем-то, не станет никем.
Маг
Он не был похож на обычного сотрудника. В фирме «Курсовик», помогающей нерадивым студентам писать всё: от контрольных до дипломов; давно сформировался свой неизменный по составу штат. Неудивительно, ведь история фирмы своими корнями уходила вглубь 90-х, когда этот вид интеллектуальной деятельности только начинал при-влекать внимание представителей малого бизнеса. Тогда у хозяина не было ни офиса, ни секретаря - только подержанный мобильный телефон. Заказы оформлялись по личному знакомству, и вообще предприятие носило характер мелкой подработки. Кто бы мог по-думать, что на это можно жить. Теперь же перед входом в 902 офис, расположенный на территории старой гостиницы, висела вывеска.
KURSOVIK
(дипломы, рефераты, курсовые)
с 1996 года
Она появилась сразу после поездки хозяина в Британию семь лет назад, там ему очень понравились лондонские пабы. Тогда же здесь появилась и Аллочка. Секретарь, офис-менеджер и менеджер по работе с клиентами. Работа для выпускницы филфака не была трудной, скорее нудной и томительной. Аллочку давно не занимали ни виды работ (что собственно в них меняется?), ни темы (а здесь?), ни клиенты, (бррр…), ни исполни-тели. Последние, правда, не сразу.
Иногда Аддочке казалось, что она одичала на этой работе: редко и мало приходи-лось говорить, писать тоже (отчётность требовалась нечасто, несистематически, потому-то Аллочка давно махнула на неё рукой: вспоминала редко, поздно и выполняла, как го-ворил начальник, халтурно). Уже в первый год она до тонкости изучила и клиентов, и сотрудников. Ни подвид, ни типаж, ни типчик с тех пор не добавился. Собственно, заказ-чики Аллочку никогда и не интересовали. Они были другого интеллектуального круга. Исполнители? Растрёпанные заносчивые вундеркинды студенты или нищие пенсионеры-преподаватели, перебивающиеся этой работой от случая к случаю, относились к этой ра-боте брезгливо. Это распространялось и на Аллочку.
Были, правда, ещё люди, сделавшие интеллектуальную халтуру своей профессией. Аллочке их вид казался столь жалким, что где-то в подсознании при появлении предста-вителя этой категории начинало пульсировать слово «НЕУДАЧНИК». А вот Ан-дрей…Андрей был другим.
Аллочка любила, когда он приходил. Андрей улыбался, что посетители делали редко, всегда пил с ней кофе (этого не делали никогда), не обращая внимания на грозное юлино лицо; угощал шоколадкой и охотно соглашался ждать (!), пока Аллочка найдёт нужное задание, фамилию клиента, деньги или выяснит, что ничего не знает. В целом всё это требовало не более чем полчаса. Обычно. И…он никогда не сердился на неё, даже, когда она в очередной раз не могла оплатить его работу и просила зайти позже Потому-то ей было очень жаль, что клиенты Андрея редко соглашались доверить ему свою работу во второй раз.
Он уже ушёл. На руках у Аллы лежал очередной диплом. Она мельком глянула на название и отложила в сторону. Андрей считался лучшим специалистом по научной ра-боте, хотя этот лакомый кусок ему давали в последнюю очередь (как самая высокоопла-чиваемая она сначала предлагалась друзьям и знакомым Юли). Отдавали ему только то, с чем никто справиться не мог.
Она отложила работу. Десять ноль пять. Мёртвое время. Кто мог забежать перед работой, уже были, а поздние птицы не появятся раньше одиннадцати. Перерыв. Кофе. Аллочка всегда читала до полуночи, потому вставала поздно, завтракала на работе ча-шечкой Carte Noire и пачкой овсяного печенья. Быстренько покончив со сладким, она прихватила остатки кофе и побежала в единственную на весь этаж туалет-курилку. В туа-лете Аллочка быстренько помыла чашки, выкурила сигаретку, причесалась, поправила размазавшийся контур губ и, вернувшись к металлическим дверям офиса, обнаружила за-казчика, красивого загорелого блондина в отороченной мехом джинсовой курточке. С завистью она отметила признаки естественного, не соляриевого загара, редкого в начале июня в уральских широтах. От растерянности Аллочка уронила связку ключей. Неловко, стараясь пальцами одной руки удержать кружки, подняла их, мм наклонилась и, придавив коленом строптивую дверь, вставила ключ в замочную скважину. Чёртова дверь открывалась наружу.
Аллочка торопливо прошла в комнату, стараясь не оглядываться. Блондин вошёл следом. Она аккуратно поставила кружки на подоконник и устроилась за своим рабочим столом, положив руки на клавиатуру. Блондин раскинулся в клиентском кресле.
- Тарасевич. Диплом. «Французская повесть восемнадцатого века».
Аллочка внимательно всмотрелась в монитор.
- Такой работы у нас в базе нет…
- Но я связывался с Юлией Владиславовной вчера, и она сказала, что работа уже готова. – Аллочка покраснела и снова уткнулась в монитор.
- Курсовая работа?
- Диплом.
- Ещё раз фамилия?
- Тарасевич.
- Название?
- «Французская повесть восемнадцатого века».
- Нету. – Аллочка развела руками.
- Этого не может быть. У меня защита. Завтра.
- Но в базе ничего нет.
- Должно быть.
- Я Вам говорю, что нет. – Аллочка разозлилась. На неё часто сердились и кричали Юля, заказчики, клиенты – все! Даже вахтёрша сегодня наорала. Подумаешь, забыла сдать ключ. Со всеми бывает. Этой же вахтёрши, кстати, всё время на месте не бывает, в обе-денный перерыв, так точно…
- Поищите. Юлия Владиславовна определённо сказала, что работа уже готова…
Аллочка задохнулась. Но она же не виновата, что его работы нет! Она снова про-листала список, сделанных работ.
- Нет… Конечно, Юля вечно наобещает всего, а с неё требуют…
- Звоните Юлии Владиславовне. – Нахал!
Аллочка с раздражением схватила телефон.
- Юля. Здравствуй, дорогая. Здесь Тарасевич, он диплом просит, его в базе нет. Как диплом называется? Сейчас… - Аллочка оглянулась на молодого человека.
- Как Вы сказали называется?
- «Французская повесть восемнадцатого века».
- «Французская повесть восемнадцатого века». Да. Да. Сегодня?.. Кто должен был принести?... Поляков…Да… Да… Пока.
Аллочка не помнила, куда положила принесённый Андреем диплом. Она загляну-ла на стеллаж, перебрала бумаги на столе, просмотрела содержимое полочек застеклён-ного шкафа и, в конце концов, обнаружила его под своей кофточкой на соседнем стуле.
- Держите, пожалуйста.
Когда за блондином закрылась дверь, Аллочка решила устроить себе перерыв, чтобы успокоиться Она достала сборник рассказов Довлатова и заварила новую порцию Carte Noire.
Юра Тарасевич в школе считался талантливым мальчиком. Подавал большие надежды на первых курсах ВУЗа. В этих надеждах его научный руководитель не разуве-рился до сих пор. Но в середине третьего курса, после смерти отца, Юра пошёл подраба-тывать, чтобы как-нибудь прокормиться и помочь матери, преподавательская зарплата которой была уж очень постной. Тогда-то и пригодились ему хореографические навыки бального танцора и красивое мускулистое тело. Он работал стриптизером в «Бионике», дорогом, статусном клубе краевого центра. С учебой разладилось быстро. Хотя иногда он мог выдать яркое выступление на отдельных семинарах, как правило, там, где курс толь-ко что начался. Продолжая учиться благодаря милости девочек–отличниц, осознавая это, он от души радовался, что пошёл на филологию, где девочек в разы больше, чем в любом другом месте.
Юра заскочил в «KEXX» (в моду только что вошел транслит) выпить кофе, пока в соседнем бюро копируют его диплом. Перехватил Espresso, с парой фирменных кексов после чего повёз копию работы в Тополевый переулок к Антонине Александровне. Вы-слушав упрек в том, что научный руководитель и рецензент должны в ночь перед защи-той читать его опус, извинившись, Юрик направился домой полистать диплом на сон грядущий. Выкурив за вечер изрядное количество сигарет, выпив литр кофе, он освоился с дипломом. Работа понравилась: добротно, изящно, занимательно (и по-научному, и ин-тересно). Ему всегда нравилось живое, не отдающие канцелярщиной изложение, которым грешили его соученицы. Хороший диплом. Именно такой, только поярче, ему бы и хоте-лось написать. Юрик продумал презентацию, постарался составить хорошую речь: на каждое положение по выразительному примеру. Чуть прорепетировав её перед зеркалом, он лёг спать, рассудив, что бодрствовать дальше не имеет смысла.
С утра он перечел работу еще раз. Шел дождь, и свет в комнате был серо-блеклым. От чего Юрик испытывал радость: его глаза отвыкли от света. Уже два года он редко вставал раньше трех и только зимой сразу раздвигал шторы. Сегодня работа показалась ему еще интереснее. Он увлекся описанием полифонии форм в рассказах Дидро и вспом-нил, что именно когда-то прельстило его в изящных новеллах XVIII в. Радостно было находить в этих несерьезных вещицах проблески будущих громадин типа Стендаля или Бальзака. Которыми, в отличие от своих серьезных сокурсниц, а, может, и в пику им, он не восхищался. Тогда, на втором курсе для него счастливо сплелись в одно имена Ватто, Прево, Лесаж и Мариводаж. Сейчас ему показалось, как часто казалось и раньше, что его роман с литературой только начинается, что в явленном нечто присутствует. Юрик при-чмокнул, слизнув с губ остатки кофе, сунул диплом в портфель, накинул отличный джинсовый Mexx’овский пиджачок (классические пары в его гардеробе давно переве-лись) и побежал на защиту.
Защита закончилась, возбужденный народ валом валил в буфет выпить по стакан-чику фирменного молочного коктейля. Староста Алексей (второй молодой человек в группе) с грустью вспоминал, доставая из кармана маленькую бутылочку с коньяком, что когда-то этот благородный напиток буфетчицы добавляли для вкуса в коктейли, правда, стоило это удовольствие на 15 руб. дороже, но…После развала девяностых в России начали закручивать гайки и коньяк, как и все спиртные напитки, исчез с территории уни-верситета. Он откинул полы своего длинного пиджака, опустился на стул и начал разли-вать содержимое бутылочки по протянутым к нему большим белым пластиковым стакан-чикам, подрагивавшим от возбужденных смешков девушек, радовавшихся, что испыта-ния закончились и прощавшихся с филологией навсегда. Юра подсел за другой столик, где верховодила отличница Маша. Народу здесь было меньше. Только две машины по-дружки, тоже отличницы: полненькая смешливая Маришка, из-за многочисленного пир-синга похожая на металлического ежика и симпатичная коротко стриженая шатеночка ( Юра уже давно плюнул определять натуральный ли у девушки цвет волос), фарфоровая темноглазка Катя.
Юрик никогда не стеснялся, сталкиваясь со своими «бывшими», а ими были обе машины подружки (с Катей они встречались пару месяцев на первом курсе; с Маришкой – хорошо отметили на базе экватор). Только вот общаться с этими бывшими он так и не научился, потому как его речь и манера держать себя с девушками носили наступательный характер. О чем говорить с покоренными, равно как и с теми, кто в будущем мог подвергнуться его атаке, он не знал. И потому общался он с Машей, перед которой всегда робел, не знал, что сказать, как подступиться, естественно не имея на неё никаких планов. Маше же льстило, что она единственная из подруг не поддалась на Юриково очарование и сохранила к себе его интерес, как к недоступной, но желанной женщине, в которую, может быть, и не влюблены, но от чьей благосклонности не отказались бы. Юрика она считала недалеким, предпочитающим объекты «ноги-талия-грудь-губы». Словом, типичным мужчиной. Не лишенным привлекательности. И, в принципе, была готова снизойти до него, если пред-ставится случай. Она с первого курса писала для него ответы на экзаменах, а когда он стал приходить только на первую пересдачу, давала ему свои конспекты. В редкие разы, когда Юрик появлялся в универе, они вместе пили кофе в буфете и с удовольствием бол-тали.
Тарасевич поздоровался и, не спросясь, придвинул стул.
- Уф… счастливо отделались, - он закинул руки за спинку стула, - скукота жуткая эти защиты.
- Странно, - ты выглядел очень живо, - отозвалась Маша.
- Ну, - Юра неопределенно улыбнулся и сложил руки на коленях, - все же знают, что я – так. Болтун. Ни о чем. Не то, что вы, девушки, настоящие профессионалы, будущее отече-ственной филологии.
Девушки не улыбнулись. Катя водила пальцем по краю пустого стаканчика, Ма-ришка, собираясь с мыслями, постукивала по столу остатками коктейля. Юрик извинился, что их покидает, и быстренько ретировался.
Юрик встал, как обычно, в три. Весело замурлыкал песенку–попурри из всех вспомнившихся музыкальных новинок. Сквозь звуки бьющих душевых струй и соб-ственное побулькивание он расслышал неприятное тарахтение старого телефона. Но не поторопился снять трубку. Телефон затих. Юрик завернулся в свой любимый купальный халат и заварил первую за день кружку кофе.
Телефон заверещал снова. Юрик плюхнулся на низенький диван, стащил телефон и поднял трубку. Звонила Даша.
- Мы не виделись уже два дня…
- Котенок, - Он представил, как она задумчиво разглядывает свой безупречный французский маникюр. Она всегда так делала, если думала или злилась. Размер ногтей пугал Юрика, только вот почему, он знал.
- Встретимся сегодня? Ты ведь не работаешь.
- Да, конечно, - Юрик уже давно не мог определенно ответить на этот вопрос утром. Со своим скользящим графиком работы он крепко подсел на ежедневник. Даше же не требовалось напоминалок: его расписание она всегда знала точно. – Мать на даче. Так что приезжай. Часиков в девять.
- О.К. в девять. – В трубке щелкнуло.
Юрик вздохнул, налил себе свежего кофе и повалился на диван с новым номером «G.Q.»
Он почти дочитал статью о «лучшем бюсте» современного кино (Скарлетт Йоханссон), как телефон зазвонил снова.
- Да, - у него не было настроения быть вежливым.
- Квартира Тарасевичей?
- Да, - Юра чуть смягчился, услышав взрослый голос.
- А Юрия можно услышать?
- Я Вас слушаю, Антонина Александровна.
- Узнал?
- Конечно, не так давно попрощались.
- Действительно, - Антонина Александровна помолчала и продолжила, - Юра, мы с Евгением Михайловичем переговорили, и он просил меня передать Вам предложение об аспирантуре. Он хотел бы взять Вас.
- А как же… Маша Смирнова?
- В этом году на нашу кафедру дали два аспирантских места.
- Почему два, - проговорил Юрик, пытаясь сообразить, что же ответить Антонине Александровне на это неожиданное предложение.
- В прошлом году мы никого не брали. Там поток неудачный был. Наше место отошло кафедре общего языкознания. Мы отдавали с условием, что они нам его вернут.
- А… Кого-то еще хотели брать в этом году?
- Думали Катю Жукову, но она под сомнением, - Катя, маленькая фарфоровая тем-ноглазка, - Так что, в принципе, второе место вакантно. И нам бы очень хотелось, чтобы Вы. Юра, его заняли.
- Но почему не Катю?
-У нее неплохие научные показатели, но ничего особенного. И, если уж говорить начистоту, Евгений Михайлович хотел бы подобрать молодого человека, а не девушку.
- Но почему я, ведь… я учился не очень… в последнее время.
- У вас лучшая дипломная работа из всех, что писались по нашей кафедре за по-следние пять лет, точно. Евгений Михайлович говорит, что такого прекрасного студенче-ского научного труда он не видел. Ваш диплом – на 60% сделанная кандидатская диссер-тация. Причем, не реферативного типа, как часто пишут, особенно сегодня, работа канди-датская не объёмом, а идейно. Там надо только дочитать некоторый материал и кое-что расписать. Вы подумаете над нашим предложением?
- Да, конечно.
- Только не очень долго. Можно будет позвонить за ответом, скажем, завтра?
- Нет, наверно.
- Хорошо. Тогда в четверг. Позже нельзя. В пятницу заседание кафедры. В четверг, в семь. Устроит?
- Да, спасибо.
- Всего доброго.
-До свидания.
Юрик повесил трубку.
Антонина Александровна в молодости подавала большие надежды. Ее кандидат-ская была блестящей, и многие полагали, что и докторская не заставит долго ждать. Но внезапная болезнь декана, а затем его заместителя, превратила ее сначала в и.о. зам. Дека-на, а вскоре и в зам. Декана без и.о.. Через год, когда родился второй ребенок (его при-шлось сдать на руки бабушки и дедушки) ей только сравнялось тридцать два года. О научной карьере пришлось забыть. Сейчас ей было сорок пять. Она занималась лекциями (лучший преподаватель кафедры истории мировой литературы) и административной ра-ботой (факультет выбрался из финансового кризиса), отдаляясь от науки, тем паче, что из студентов доставались ей крепкие, хорошие середняки, не без всплесков, но и без той ровной стабильности, что создает настоящих мастеров. Блестящий стилист, Антонина Александровна правила их работы, дотягивая до высшего из возможных для них уровня. Но превратить их в таланты не могла. Закревский всегда брал в аспирантуру своих уче-ников или студентов Мальцевой Валентины Николаевны (бывшей студентки Антонины Александровны и, по- видимому, его преемницы), к которой тоже иногда попадали «звездочки». Студенты, задумывавшиеся о науке всерьез, оказывались у них не позднее третьего курса. Одним предлагали сразу (научная деятельность на филфаке начиналась на втором курсе) по результатам академической успеваемости, другие переходили к ним позже от других преподавателей. Многие ушли и от Антонины Александровны (такой студенткой была как раз Катя Жукова). Она уже давно не стремилась прививать интерес к науке, а не редко и игнорировала уже имевшийся (всё равно возьмут других). Потому разговор с заведующим ее удивил, и она обещала поговорить с Тарасевичем.
Когда-то Юра с интересом приглядывался к научной карьере, примерно до середи-ны второго курса. Может быть, поэтому он и не ответил прямым отказом на предложение Антонины Александровны. Однако соблазн был невелик и недолог. Юрик решил быстро В четверг вечером опять зазвонил телефон.
- Алло, здравствуйте, Антонина Александровна. Да. Да… Я подумал. Нет, мне придется отказаться. Нет-нет. Это не мое. Да, спасибо большое за предложение. Нет, я не передумаю. До свидания.
- Кто звонил? – осведомилась мать с кухни. Она всегда спрашивала. Потребность эта была абсолютно необъяснимой. Ведь мать никогда не запоминала ни вопрос, ни от-вет. Может быть, она их и не слушала.
- Научный руководитель.
- Зачем?
- Предлагала аспирантуру.
- И?
- Я отказался.
- Но почему? – Мать вышла из кухни.
- Не хочу, - тут Юрик понял, что совершил промах, по инерции не солгав, и умо-ляюще посмотрел на мать. Она была школьным филологом с тридцатилетним стажем и зав. методическим кабинетом, ее сын не мог отказаться от науки, - это не мое, мам…
- А ты бы подумал, в конце концов, диплом кандидата всегда пригодится.
Мать была убеждена, что Юрик будет работать по профессии. Она мечтала видеть его ре-дактором одного из региональных изданий. Юрик, зная это, никогда не касался столь ще-котливой темы, как свое будущее трудоустройство, и мать в свои планы не посвящал.
- Хорошо, мам.
-Ты перезвони, скажи, что еще подумаешь.
- Конечно. Завтра позвоню. Сегодня как-то неудобно. – Юрик помнил, что завтра будет уже поздно. Конечно, он не перезвонил. Юрик надеялся сказать матери, что опоз-дал, что на заседании кафедры утверждена другая кандидатура ( благо, мама ничего не понимала в распределении аспирантских мест).
Ночь с пятницы на субботу одна из самых заводных. Все дискотеки и клубы, не работающие неделю, открываются в четверг, наполняясь самыми нетерпеливыми. Но апофеоза ночная жизнь достигает в пятницу, когда люди еще жаждут праздника и не пре-сытились им, а для отдыха впереди ещё целые выходные. Эта ночь тяжелее, чем другие. Часто работу клубов продляют «до последнего клиента», и некоторые задерживаются до десяти утра, до одиннадцати…В субботу Юрик проспал до пяти и встал только для того, чтобы сполоснуться и снова идти на работу. Сегодня он работал сверх смены. Какая-то торговая сеть заказала стриптиз для своего коммерческого директора, молодой тридцати-летней дамочки. Подчиненные ей менеджеры и, по совместительству, подруги, долго об-суждали предложенные кандидатуры и остановились на Юрике, как наиболее подходя-щем.
Мать поставила на стол любимые оладьи со сметаной и чашку свежесваренного какао.
- Тебе вчера звонила Антонина Александровна.
- …И?
- Просила передать, что Евгений Михайлович предлагает тебе еще раз подумать до октября, до самых вступительных аспирантских экзаменов. Она перезвонит через неделю.
В офисе было жарко. Аллочкина белая блузка намокла из-за палящего солнца и ее бесплодных усилий опустить сломавшиеся жалюзи. Ожидавшая заказчица подсказывала разные варианты по устранению неполадки, большей частью невозможные. Наконец, ко-гда ясно стало, что механизм не поддастся, Аллочка спустилась со стола и начала записы-вать данные и пожелания клиента.
- Фамилия?
- Егошкина.
- Вид работы?
- Курсовая.
- Название?
- Туристический потенциал Пермского края.
- Срок?
- Неделя…
- Сумму с Юлией Владиславовной оговорили?
- Да. Две тысячи.
- Хорошо.
Клиентка ушла. Из старого холодильника «Юрюзань» Аллочка извлекла бутылку минералки. Стащила босоножки, скрестила на них ноги и зашуршала страницами «Парм-ской обители».
Ее счастливое существование прервал Андрей. Она выплатила ему гонорар за оче-редную курсовую. И со вздохом передала слова Юли о том, что им придется отказаться от его услуг. Никто из его клиентов во второй раз не доверяет им своей работы, те же, кто не отказался от услуг самого бюро, своим условием ставят другого исполнителя.
На прощание она угостила его сигареткой, добавила свои сожаления и пожелания удачи. Андрей ответил что-то вежливое, согласился покурить. Попрощался и, побрезго-вав лифтом, начал спускаться по лестнице бывшей гостиницы, механически читая назва-ния офисов, арендовавших здесь площади. Он вспоминал телефон иностранного читаль-ного зала, куда недавно требовался сотрудник с хорошим знанием немецкого языка.