Понятия не имею, сколько прошло дней. Не знаю, как много ещё осталось. А самое важное – никак не пойму, в каком месте лежит точка опоры, от которой тянутся всё подобные отсчёты.
Сегодня, как и вчера, позавчера, завтра, а также в остальном множестве прожитых дней лета у меня есть важное дело. Я размеренно карабкаюсь на гору отрешённости, чтобы закрепить за собой статус почётного репрессора собственного настроения. Продавливая кровать, мы с гравитацией сладились куда лучше, чем с Дашей.
Кое-кто уже готов переспать с ней, вместо Даши.
С силой притяжения.
Ведь от моей бывшей девушки она отличается только тем, что принимает искреннюю любовь. Ну, и, вроде, ещё тем, что первое это просто физически-механическое взаимодействие центра планеты с земными материалами и телами, а второе – разумное млекопитающее из отряда приматов.
Но кого волнуют эти мелочи, когда речь идёт о взаимопонимании.
Погода в доме безветренная. Течение событий – как пульс мёртвого, растянувшийся по экрану кардиомонитора. То, что вселилось в меня, последние четыре месяца не даёт хоть как-то повлиять на мир за пределами семьи. Эффект бабочки тут не работает. Потому что он работает где угодно, только не в реальности.
Всё настолько плохо, что я даже умудряюсь помолиться человеку из своего сна. Который предлагал помощь по совершенствованию увлекательной части жизни.
Где-то в середине ничего Марти приходит в гости и заставляет противопоставить нежелание попасть в армию устоявшемуся принципу праздности. Дело непростое. Но во избежание негативных эффектов от протаптывания плаца и одноразового за семь дней душа приходится срочно распихать копии бесценных бумаг по самым эталонным ВУЗам страны.
В приоритете государственный университет нашего города. Факультет иностранных языков.
Когда одна проблема решена, тут же находится другая. Всё дело в том, что канал теряет прежнюю популярность. Люди уходят, не желая наблюдать разложение трупа былой увлекательности. Застой в выпуске выпусков заставляет идти на серьёзные меры. Приходится делать Киру ведущей проекта. На то время, пока я не разберусь с подростковыми проблемами. Но для того, чтобы она узнала о таком решении приходится сообщить ей о нём
С моей стороны переговоры проходят в режиме «без галстуков». В толстенном махровом халате. Возвращающим к детским воспоминаниям. Когда с помощью такого халата можно было построить себе целое убежище.
– Блин, ну, прости. Дом стоит недёшево, поэтому денег на твою роль не осталось.
Заливая в себя кофе, посреди собственной широкой кухни, которая отъемлемая часть гостиной, как бы непреднамеренно предлагаю ей:
– Забирай моё шоу.
Направляясь в гостиную, которая четверть дома, информирую о всех плюсах предоставляемой профессии:
– Пятнадцать процентов от просмотров твои. Там неплохая сумма выкатывает под конец месяца.
Сидя на диване перед телевизором, разжёвываю должностные обязанности:
– Сценарий буду писать сам. Тебе остаётся только улыбаться на камеру и ртом воспроизводить текст с бумажки.
И что-то там ещё:
– Ты приходишь на всё готовое, поэтому даже не думай требовать больше. Найдётся миллион других, кто захочет занять это место.
Она даже не думает, когда соглашается. Две секунды, и её губы шевелятся, порождая положительный ответ.
***
Меня позвали. Оторвали от дел. Притянули за уши. В смысле, не как притянули историю за уши, а как притянули за уши к столу, чтобы я начал писать то, что я сейчас пишу.
Шучу. Я сам пришел.
Что мы делаем? Придется потрудиться. Видео не с канала Киры. А с канала того шоу, которое хрен знает, как называется. Почему придётся потрудиться? Потому что нужно искать канал с этим шоу.
Кстати. Спроси у меня, почему главный герой не имеет имени. Ты уже знаешь ответ? Как прогрессивно. Просто я слишком большой фанат Бойцовского клуба? Да. Но нет. Дело в том, что главный герой не должен быть подвержен образам, сохранившимся в твоей памяти. Понимаешь, о чём я? Допустим, ты знаешь Никиту. Не больше одного Никиты за всю твою жизнь. Если больше, то не страшно. Но если ты знаешь только одного Никиту, то и все остальные Никиты будут такими же, как твой первый Никита. До той поры, пока ты не узнаешь их получше. Но лучше не рисковать. Пускай Никита остаётся Никитой, а никто останется никем.
Короче говоря. От меня требуют провести парную главу. Нет, не герои. Они вообще не в курсе. Просто требуют, и все. Кто? Не важно. Так неинтересно – если всё знаешь. Представляешь, у тебя рак. Отставить. У тебя непонятное образование на коже. И ты паришься. Думаешь, что это такое. А это рак. Но ты не знаешь этого. Что лучше: прожить ещё пару недель в более-менее спокойном неведении или бояться смерти? Вот и не спрашивай, кто мне приказывает. Иногда опасно – знать всё.
Да никто мне не приказывает… Я просто объём забиваю.
Давай лучше дадим шоу название. Я уже вижу его. Вот оно, прямо в моём воображении. Всплывает в эпичной заставке, которую тебе пора наблюдать на своём воображаемом планшете. Называется оно: ни о чём. У нас могут быть проблемы с авторскими правами. Первый альбом одного из российских рэперов носит точно такое же название. Но разве рэперы читают что-то, кроме рэпа? Поэтому вероятность-то мала.
Кира в кадре. У неё серьёзное лицо. Суровый взгляд. На заднем фоне небольшой беспорядок.
– Добрый день, вечер, ночь, утро. – Обрезка. Она смеётся. Опять обрезка. Теперь она продолжает уже с адекватным выражением лица и небольшой улыбкой. – Простите, я не могу так. Не могу быть такой серьёзной.
К слову, она думает, что у неё очень удачно выходит пародировать предыдущего ведущего. Но по правде говоря она просто афигела. Обычно шоу не такое уж и серьёзное. Да, наш дядя «хрен знает, как его зовут» поднимает важные вопросы, но это не значит, что он делает это с хмурым выражением. Очень часто обсуждение разбавляется смешными миниатюрами, видеовставками, да и мимика ведущего тоже способствует хорошему настроению.
Погоди. Что? Кто-кто настойчиво пытается вернуть своё место. Не буду ему мешать.
***
Толстый организует свет в моём гараже. Помещение есть – машины до сих пор нет.
Это крайне эксцентричный выпуск с грязными металлическими стеллажами от старых хозяев на заднем плане. Подходящая настройка камеры исправит картинку. Замылит все проблемы.
Мы снимаем тут, потому что тащить Киру в квартиру Толстого нет смыла. Они не ладят так хорошо, чтобы находится наедине в замкнутом пространстве.
Кира говорит Толстому:
– Кстати, ты очень понравился Ире.
Кто такая Ира. Ира – это лишний пласт информации в моей памяти. Если у меня спросят, кто самый ленивый до запоминаний человек, я покажу на кого угодно, кроме себя.
А кому оно надо – вываливать свои недостатки на всеобщее обозрение.
Ира – подруга Киры, что спала на первом этаже её дома, после пьянки.
Моя исключительная проблема в том, что Первая девушка у Толстого появилась, когда ему было двенадцать лет. А первый половой контакт у него произошел в четырнадцатилетнем возрасте. Никто не знает, как это работает, но он постоянно стесняется незнакомых девушек. И он постоянно – первый, кто их трахает.
Господи, инопланетяне, вселенная, я тут вообще-то жалуюсь.
На мне всё тот же халат. В руке тот же сорт растворимого кофе. Это уже другой день. Четвёртый, после того, как я предлагаю Кире вести своё шоу. Но халат с кофе неизменны до конца лета.
Не то чтобы я делаю вид, что мне лень переодеваться, но именно так я и поступаю.
Сейчас нужно сказать пару реплик на камеру. Прикинуться безразличным человеком. Короче – наврать.
Прочитав сценарий, Кира выражает недовольство необходимостью использовать именно его, а не свои собственные помыслы.
Кто её слушает?
Мы готовы. Информация о том, что подача должна быть менее девчачьей и более комичной донесена до ведущего.
Три.
Два.
Один.
Запись пошла.
Честно признаться, всё очень плохо. Она нарочно гиперболизирует образ, принижая всех адекватных парней и возвышая глупых дурочек. Так я вижу всех умных парней, и такими мне кажутся все неоригинальные девушки, когда гляжу на себя и на неё.
Затем она смеётся над собой. И говорит, что не может быть такой серьёзной.
Сама пошутила – сама посмеялась.
Думаю: «Как я мог полюбить её?». Спрашиваю у себя: «Что заставляет людей верить в то, что она может жить со всеми на одной планете?». Отвечаю себе: «Вокруг одни идиоты».
Может быть, кто-то и утрирует. Возможно, это даже я.
Но.
Это норма.
***
Эй. Вот не надо мне тут. Тема с видением ситуации от лица разных персонажей пошла не из гта. Я ещё с 2006-го о таком приёме узнал. А потом восемь лет задавался вопросом, почему никто не повторит эту гениальную идею. И вот поэтому сейчас, когда у меня появилась возможность сделать что-то похожее, я делаю. А не потому что я малолетний школьник, следующий за заезженными концепциями. Который не может жить без мэнстримных цитат из пабликов второсортного качества. Хоть я и спёр задумку, но она грелась в моей голове восемь лет.
Прости. Немного отвлёкся. Как-то подгорело у меня.
Продолжим, пожалуй. Кира в кадре.
– Это второй сезон. – Знаешь, что сейчас? Ага. Обрезка. – Был небольшой перерыв, и вот мы снова с вами. – Перебивка. Она, типа, перебивает саму себя. Ну, ты чё, не понимаешь? Да это та же самая обрезка. – Всё старые лица тут, только одна я здесь новенькая. Но, надеюсь, вы не будете сильно злиться на то, что я заняла такое почётное место. – Обрезка. – Сегодня мы поговорим об.. – О чём? – …об отношениях. – О каких? – Об отношениях между парнем и девушкой. – Обрезка. – Отношения – это плохо. Особенно в раннем возрасте. – Обрезка. Она говорит почти шепотом, прикрывая рот рукой: – Вообще-то, я так не думаю.
Так. Ты же знаешь, как работает это шоу? Ты уже давно изучаешь каждый его выпуск. Как нет? Ничего не знаешь о нём? Вполне ожидаемо. Хорошо. Зато я знаю, как оно работает. Есть один паренёк. Он ведёт это шоу. Вёл раньше. И всё, о чём он рассуждал, обязательно случалось с ним или с его знакомыми. Что? Ты уже в курсе? Эх, я чувствую себя лишним. Ладно, тогда давай продолжать.
Из-за кадра доносится:
– Давай по сценарию.
И она продолжает по сценарию.
– Один независимый эксперт согласился сегодня прийти к нам, чтобы помочь разобраться в этом важном вопросе. Он расскажет, каким образом строились его сложные отношения и чем всё это закончилось.
Двигаясь прерывисто, при помощи нескольких глупых склеек, под невнятное музыкальное сопровождение, в кадре появляется главный герой.
Пока он заходит в область действия объектива, звуковым фоном подаются аплодисменты и восторженные крики. Смейся. Это ведь чертовски смешно. Хотя бы представь, что ты смеёшься. Потом он пьёт что-то из кружки. Отдаёт её Кире. И наконец начинает рассказывать.
– Полгода я встречался с одной особой. Спустя эти полгода я решил признаться в каких-то, возможно, обидных фрагментах наших отношений, глупо полагая, что честность будет залогом хорошего будущего. – Обрезка. – Но. Нет. – Обрезка. – Да, рассказанная мною правда была неприятной, но в ней не было ничего, что могло бы сравниться с изменой.
Обрезка. Кира спрашивает.
– Так, и что в итоге?
ГГ отвечает.
– В итоге я хочу сказать этой девушке: спасибо.
Он показывает замазанный жест неприличия. Это не будет слишком сложно для тебя? Что если я скажу напрямую – средний палец. Ты не обидишься на то, что я слишком скрупулёзен? А потом, при помощи отточенных навыков монтажёра, делает вид, что стирает эту размытость второй рукой. Ну, типа, стекло тряпочкой протирает. Только рукой, а не тряпочкой. И не стекло, а другую руку.
Обрезка
– Спасибо за то, что не дала мне загнить в обществе однолюбов. – Обрезка. – То есть, дала, на пару месяцев, но это пройдёт.
Обрезка. Кира в кадре одна. Поправляет волосы. Делает то, чем никогда ещё не занималась до этого в кадре. Я знаю, что тебе плевать. Знаю, что ни один нормальный человек не обратил бы ни малейшего внимания на эту неувязку. Но мне же надо как-то показать, что что-то не так. Хорошо, что если она будет поправлять волосы немного смущённо? Так уже заметнее? Договорились. Если не договорились, то всё, уходи, давай, никто тебя не держит. Проваливай.
Ладно, извини.
Ну, и, в общем, она продолжает. Доводит выпуск до конца. И, собственно говоря, моя работа на сегодня закончена. Спасибо за внимание. Увидимся позже. Спишемся.
***
Время показать свою наглость. Пора явить себя всему миру в одном халате. Никто известный ещё не поступал так дерзко.
Кроме Лебовски.
Но это выдуманный персонаж.
И кроме тех голливудских баб. Обнажённые фото которых постоянно утекают в интернет. Господи, я слишком неоригинален.
Банален.
Тривиален.
Вхожу в кадр. Пью кофе. Слушаю вопрос. Кира ошибается. Смеюсь над её ошибкой. Смеюсь над тем, что это не смешно. Думаю, что становлюсь похожим на Киру. Упрекаю себя.
У меня нет сильного желания делать то, что должно быть сделано. Но нужно уничтожить всё, что мешает продолжать нормальное существование. Валяться на кровати, заматывая себя в ковёр из лени и самокритики – не то, чем я собираюсь заниматься всю оставшуюся жизнь. Не то, что обычно называют существованием. Пора восстановить былое величие, приумножив его на действие. Подарить миру результат своих деяний, а не слов.
Поэтому сейчас, стоя между дверью в кухню и новой версией старой девушки моей мечты, я решаю провести операцию по воскрешению шоу, где мы с Марти ломали автомобили.
Толстый говорит:
– Ну ты чё?
Отрываюсь от мысли. Продолжаю по тексту. Забываю текст. Прошу помочь вспомнить.
Толстый говорит:
– Ну ты чё?
Мне самому противно от того, во что я превратился. Умное лицо, поток пресного выпендрёжа и оскорбление девушки, ради которой ещё пару месяцев назад я был готов пойти на всё – вот что увидят полтора миллиона постоянных зрителей этого некогда вполне разумного проекта.
Они должны лицезреть, чтобы дать мне перегореть.
В итоге это то, что спустя день вижу я, наблюдая за тем, как Толстый монтирует полученный материал. Он намеренно зацикливает повтор момента, где я чересчур нагло отношусь к праву Киры на владение личным пространством.
Марти смеётся с дивана:
– Ну ты даешь. Красава. Только что отошел от одной бабы, как тут же суёшь язык в рот к другой, чтобы получить по морде и протупить ещё пару месяцев.
Это точно не то, чего я ожидал, после прочтения её блога.