Господь – Пастырь мой;
я ни в чём не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях
и водит меня к водам тихим,
подкрепляет душу мою,
направляет меня на стези правды
ради имени Своего.
Псалом 22
– Ты вот, брат, говоришь: «радикальное прощение», все люди – братья, мы – часть вселенной. Можешь читать мне эти проповеди всю ночь, можешь петь с целым оркестром – не верю! Ну, как я могу кого-то простить, если даже мои близкие становятся для меня проблемой, разрешить которую я могу только, расставшись с ними на какое-то время. Хотя, может, всему виной моя профессия.
Я – моряк. Половину жизни провожу среди волн: четыре месяца – на суше, а четыре – болтаюсь в железной коробке, которую давно уже пора списать на металлолом. Но самое удивительное: я настолько свыкся с этим распорядком жизни, что даже сейчас, после получения пенсии по выслуге, не могу бросить к чёрту море. Пусть работа моряка – тяжёлая, опасная, но не только я – все родные свыклись с этим, и когда приходит время очередного плавания, мне дома не сидится – мне просто тесно в четырёх стенах. Можно, конечно, на пенсии собирать из деталей модели парусных кораблей и продавать их любителям, как старый Лонгрен, моряк из «Алых парусов» Грина, можно работать где-нибудь сантехником или охранником, можно крутить баранку такси или пойти на ремонтные шабашки, ведь я рукастый, и на судне плотником не раз бывал. Но, пускай глаза мои ослабли, пусть после травмы руки около Италии, я уже не так уверенно чувствую себя, как раньше, – оставаться на берегу для меня – кранты. Шторм, качка, авралы, вахты, нагрузки – всё это, как ни странно звучит, компенсируют домашние отношения, которые трудно назвать идеальными.
Когда-то я мечтал увидеть дальние страны, испытать ощущения покорителя морской стихии. Именно поэтому, когда на допризывной комиссии мне сказали, что с моим плоскостопием одна дорога – в стройбат, я решил пойти в матросы – пусть меня научат. В Архангельске жила моя тётушка – и это определило мою судьбу: я поступил в мореходку. Морем я бредил с детства. Читая книжки, часто в ущерб учебе, я представлял себя, то пятнадцатилетним капитаном, то юнгой из «Острова сокровищ» Стивенсона. Позже меня увлекли герои книг Конецкого и Крона. Детские альбомы для рисования были забиты набросками старых кораблей с полным парусным вооружением. «Катера и яхты» был единственным журналом, который по моей просьбе постоянно выписывал отец. А сколько я намалевал парусников своим друзьям и подругам. Даже стены комнат в доме, где обитала наша дружная семейка, я разукрасил гордыми бригантинами и весёлыми мультяшными морячками. Три года морской службы на большом противолодочном корабле только укрепили меня в желании связать свою жизнь с морем. Смешно, но неисправимым романтиком я остался на всю жизнь, – и именно это стало причиной вечных скандалов с женой.
Вот, брат, считается в народе, что основная проблема моряков – это неверность жён, ну, и соответственно, все уверены, что в каждом порту у моряка есть жена или, по крайней мере, любимая женщина, либо на худой конец, экскьюз ми, за каламбурчик, знакомая шлюха. Что касается моей семьи, да и не только моей, – этот шаблон не работал, хочешь верь, хочешь не верь, хотя в интимном плане всё было «чинно-благородно», как писал Зощенко.
Здесь другое… Я даже не могу сказать, что была любовь. Познакомились мы с Галей в самолёте Днепропетровск – Мурманск. Вместе возвращались из отпуска, и места, как на грех, оказались рядом, ну, слово за слово – разговорились. Вообще-то я по жизни малоразговорчивый, а тут меня как с тобой, случайным попутчиком, сегодня, просто прорвало, и я разболтался не в меру. Но она тоже трещала всю дорогу. Сейчас я очень жалею, что не обратил на эту её особенность должного внимания. Поскольку в дальнейшем, когда мы уже вместе жили, кто бы к нам ни приходил, и куда бы мы ни ходили в гости, говорила, в основном, Галюся. Но даже не это самое страшное – вся беда в том, что она во время разговора просто никого не слышала, кроме себя… И это, как оказалось позже, неизлечимо. И с фэйсом я тоже маху дал: мне даже одна из тётушек, бывшая фронтовичка, простая, как двери, говорила перед самой свадьбой: «ты же художник, как ты мог выбрать этакую красавицу?» А я знаю как? «Мы выбираем» или «нас выбирают» – одному Богу известно. Действительно, сколько я в детстве и юности фотокрасоток перерисовал фломастерами из польских киножурналов, которые мне по блату оставляла соседка-киоскёр – обалдеть! А тут – облажался. Фигурка у неё, конечно, была в те годы ничего, стройненькая, но лицо слишком уж непропорциональное, глаза какие-то разные и подбородок большой. Но тут наверно, феромоны сработали – раз и на матрас, в общежитии, короче… Радости и восторгов – никаких, но появилась какая-то определённость и перспектива, правда, не совсем понятно какая… Однако, когда через месяц уже определённо решил с ней разбежаться, так как мы совершенно разные люди, она почти с радостью объявила, что залетела от меня… А так как чувство ответственности у меня всегда верховодило над здравым смыслом, я тут же, не задумываясь, сделал ей предложение. А дальше пошли дети: сначала мальчик, а потом через три года – девочка. Я свыкся с ролью отца семейства и добытчика и, действительно, к концу каждого контракта с нетерпением ожидал встречи с родными. Но не проходило и трёх месяцев, как меня снова тянуло в море и не только для того, чтобы заработать на семью – ведь жена после того, как мы получили квартиру от её организации, уже практически не работала. Мне просто было душно дома, доставала однообразная болтовня о деньгах, которые можно сэкономить, о вечном ремонте новой квартиры, о том какой я бестолковый хозяин и какие у нас умные и практичные соседи… Характерно, что я никогда с ней не спорил – я вообще не конфликтный по натуре и спорить не умею. Она легко давила любые мои попытки проявить своё мнение. И, чем больше мы жили, тем больше я свыкался с ролью козла отпущения. Ведь во всех неудачах и проблемах семьи виноват был только я. И, хотя иногда у меня внутри всё кипело, я сдерживал себя, потому что твёрдо знал: пройдёт пара месяцев, и «ловите ветер всеми парусами» – я по любому буду в море. При всём том Галочка – действительно заботливая мать, хозяйка, и контакт у неё с детьми был стопроцентный, особенно с сыном Сергеем. Правда, сейчас они уже совсем взрослые, закончили вузы в Москве. Еще семьями не обзавелись, но живут с партнёрами гражданским браком, а, может, и правильно – куда спешить. Вот я поторопился, а теперь – мученье. Мне ближе была и остаётся дочка – она и школу-художку закончила, и в институт поступила, связанный с дизайном, и такая же непрактичная, как и я. Зато сын – деловой. Прямо воплощение Галиной мечты. Крутится, как может. Ещё во время учёбы в институте умудрился две иномарки поменять и начал дом загородный строить. В двух местах подрабатывал и при всём при том прилично учился. Хотя, как сказал один из моих друзей, препод из вуза: «Это раньше студенты учились и подрабатывали, а сейчас они подучиваются и работают».
Сам-то я начал было заочно учиться на штурмана, но потом бросил. Особенного карьерного роста у меня по жизни никогда не наблюдалось, что заметно удручало Галюню. Просто по натуре я исполнитель и для меня сущее наказание кем-то командовать. Сейчас я по сути самый старый из команды за исключением капитана и стармеха. Даже от должности боцмана я отказался: напрягает меня власть, несмотря на лишние двести баксов – ведь это ж надо прогибаться самому и нагибать других, что для меня – напряг, особенно когда нужно создавать видимость работы … Раньше, само собой, наша профессия считалась престижной, что ли. Можно было не только за границей чего иносранного прикупить, но и отовариться в магазине моряка или там «Берёзке», что было довольно круто в эпоху глобального дефицита. Может Галюха на это и клюнула, когда охмуряла меня, о чём, наверно, потом не раз пожалела… Ведь теперь практически всё можно купить на родине – было бы за что покупать. И, когда видишь, что на берегу люди зарабатывают больше тебя, абсолютно ничем не рискуя, начинаешь задумываться: а может сменить профессию? Но с другой стороны, море для меня – отдушина, это место, где за меня думают другие, а я чётко исполняю то, что делал тысячи раз: отдаю или принимаю швартовы, стою на вахте (на руле) или занимаюсь покраской. Я спокоен, как удав, поскольку знаю: придёт время – и меня сменят. Я сяду за ноутбук, через скайп пообщаюсь с домашними, дважды в неделю посижу в сауне с пивком, а то порисую для души пастелью или маслом. Романтика давно уже испарилась.
Вот я за тридцать лет побывал почти в сорока странах: и в Африке, и в Америке, и в Индии, а что я реально видел, кроме волн до самого горизонта да задрипанных портов? Не так уже и много: ну там Александрию, Иерусалим, Неаполь, Чикаго, Сингапур... А теперь нашим туристам дешевле в Турцию слётать, чем в Крым или на Кавказ. И кто больше увидит в мире?
Насчёт опасности, то это у каждого своя судьба. Вот был случай. Однажды в Атлантике наш кок вышел на палубу с мусорным ведром, споткнулся – и остались у борта одни шлёпанцы. Заметили его исчезновение только через час. Сразу же повернули назад и пошли обратным ходом, хотя найти человека даже в солнечный день на таком участке – всё равно, что иголку в стоге сена. Кричи – не кричи, шанс выжить – один из тысячи. Хотя почти вся команда стояла вдоль борта – заметили совершенно случайно. Вытащили смертельно уставшего, обгоревшего на солнце, охрипшего, но живого. «Что, – говорит, – черти, проголодались?» Юморист. Мы с ним на этом же судне ещё пару контрактов ходили.
Однажды мне приснился умерший полгода назад отец. В каком-то сером плаще он быстро прошёл мимо меня и едва заметно кивнул. На следующий день вовремя шторма в одном из трюмов сорвались плохо закреплённые двухсотлитровые бочки. Кошмар! Страшно вспомнить… И когда мы закрепляли их, лавируя в этом броуновском движении, я чуть не остался без нижней конечности. Одна из бочек придавила мне ногу… Вначале я думал, что перелом, но, когда по приходу в норвежский порт с агентом компании побывали у тамошнего травматолога и сделали рентген, вроде ничего страшного не оказалось. Правда, сильный ушиб. Само собой, как и многие наши в таких случаях, отказался от предложения компании отправиться на родину, ведь до конца контракта ещё полмесяца. А учитывая, что следующие три месяца я ни черта не заработаю, терять копейку – резона не было. Скрепя сердце и скрипя зубами от боли, работал дальше. Иностранные моряки получают значительно больше. Ещё слава Богу, что мы в северных морях ходим, пусть и холодно, да пираты не мурыжат. Хотя риск всегда есть: пару лет назад захватили такой же, как у нас, сухогруз люди в масках, но то история больно тёмная: сын нашего боцмана был штурманом на том судне. Ну, а группу ту, судя по всему, навели из самой компании для каких-то неизвестных целей, а иначе как бы они сумели выйти из Балтики,пройти Ла-Манш, Бискай… Ведь им аж возле Африки наши военные мареманы мозги вставили. Короче, работёнка наша – не пыльная, но и не сладкая…
Галка за жизнь, наверно, и двух книжек не прочитала – одни тупые бесконечные сериалы на уме. А я, что в море, что дома фильмы кой-какие с дисков просматриваю, но вообще, больше читать люблю. А именно своего одного автора, а может, нескольких авторов под псевдонимом Гая Юлия Орловского, в стиле фэнтези – и путешествую с его крутым современным героем по разным эпохам, смакуя юморные философские реплики и замечания. Побеждаю с ним врагов и ублажаю достойных женщин. Хотя понимаю мало там от реального, вот одна из этой серии книг посвящена морским приключениям – такая шняга, как у нас говорят, сразу видно: писака представления о море не имеет. Но, как бабам женские романы, так и мне эти «гаи-юлии» помогают «уколоться и забыться», то есть, уйти от всех проблем…
А думаешь, я не хотел начать личную жизнь с нуля? Представь, когда я гостил на родине у брата, встретил свою первую любовь. Кстати, весьма интересная, в меру полноватая женщина. И она была совсем не против – начать отношения, хотя ничего особенного у нас с ней в юности не было. Любовь какая-то односторонняя была: в смысле с одной моей стороны… А теперь у неё взрослые семейные дети. С мужем – не лады. Ещё не развелись, но живут отдельно. Смотрит в глаза так завлекающе, воркует, ластится. И у меня внутри всё встрепенулось, ну, не только в сексуальном плане, а в перспективном, если можно так сказать. Ну, очень захотелось поверить, что передо мной – действительно близкая душевно женщина… Обменялись номерами мобил. Я сутки после встречи, как на крыльях летал. А потом пригласил её в кафешку посидеть. И вышел после этой рандевушки, мягко говоря, разочарованный, а точнее – просто убитый. Только она пригубила бокал вина, как начала стрекотать о ценах, о жадных подругах, о недотёпе-муже, о тупых начальниках... Чем больше я смотрел на неё, тем больше мне казалось, будто передо мной сидит моя хорошо загримированная супруга… Самое поразительное, что даже в тембре голоса я начал улавливать знакомые нотки. Как на автопилоте, проводил её до дому и, сославшись на плохое самочувствие, отказался от чашки кофе. Я же прекрасно понимал, что вечер мы неминуемо должны были закончить в горизонтальном положении в её уютной спаленке, которую она так классно отремонтировала в этом году… А вдруг, извлекая из нижнего белья свою первую любовь, я обнаружу знакомые до боли формы...
Короче, перестал я ей звонить – что-то у меня внутри оборвалось. Неужели все они одинаковые? Не решился я больше с ней встречаться и, по всему, тут дело даже не в том, что побоялся развода – просто стрёмно… попасть из огня да в полымя… Уехал «по тихой воде» из родного городка, и, наверно, не скоро там появлюсь, тем более родители мои уже давно в другом мире.
Впереди меня ждёт медкомиссия, перелёт в Москву, потом в порт, куда прибудет мой пароход. А через пару дней я буду сидеть в своей каюте и размышлять: ну, вот сотворили для себя счастье супер-верой в чудо гриновские Ассоль и Артур Грэй. А были они всё-таки реально счастливы всю свою долгую жизнь? И действительно ли умерли они в один день?...
5. 01. 2012 год.