Служил я когда-то в одной деревеньке. Деревня была совсем обычной по тем временам, ничего примечательного в ней не было. Стояла только на окраине её местная больница, не то чтобы прям больница по современным меркам, а так пункт скорой помощи. Хоть и расположена она была в старинном здании, верно, чьей-то ещё дореволюционной усадьбе. Несмотря на то, что обслуживала эта больница все ближайшие сёла, выглядела она тогда захудалой и заброшенной. Даже два этажа постоянно заполненных суетящимися докторами и озабоченными пациентами, не придавали ей никакой солидности, скорее наоборот.
И был в той больничке специальный пункт, где можно было сдать кровь, ну в качестве донора. Платили по тем временам рубь за 300 миллилитров, да ещё печеньем с чаем угощали. А как повезёт, и конфет с мармеладом дадут. А то и бутерброды с маслом. В общем, всяко было. Мы молодые тогда пацаны, конечно, частенько туда заглядывали. Бывает, повезёт и с молодым медсестричками пошутить, да поулыбаться удавалось. А за сдачу крови – ещё и дополнительный отпуск полагался. Так вот. Наведывался я, стало быть, туда частенько. Так часто, как позволяли тому медицинские показания – раз в два месяца для мужчин. А служба, как водится не сахар, оно, на то она и служба, потому посещение донорского пункта – было для меня главным развлечением на первых порах.
Но этот случай, который произошёл 23 июня на второй год моей службы, я запомнил на всю жизнь и даже могу сказать, он перевернул мои представления о ней.
Был солнечный летний денёк. Облака лениво тянулись по небу. И так же лениво тянулся 457-й день моей службы. Я сидел в тени дерева, на скамье и чистил сапоги, когда ко мне подошёл Айрат и сказал:
- Эй, солдат Иванов, пойдём в больничку, в донорский, говорят, сегодня паёк двойной дают. Да, и Машка сегодня. Идёшь?
Я лениво потянулся:
- Не охота что-то. Да, и сдавал я не так давно, нельзя, наверное, ещё.
- Да, ладно заливать, уже месяца три как прошло. Зажрался ты просто на столовских харчах, как в поварскую тебя перевели. Так и скажи! А это ж не просто так всё. Не просто кровь – ею жизни спасают. Дундук ты! Что с тобой говорить, - и Айрат обречённо махнул рукой, - пойду за двойным, я не зажрался, да и Машка давно мне улыбается.
- Ну, и иди, - ответил я безразлично и принялся дальше начищать свои сапоги. Меня вот в увольнительное отпустят, я в город к Наташке смотаюсь. Куплю цветов, конфет – сам. Да и в столовке сейчас неплохо кормят, меня, по крайней мере, - улыбнулся я уже сам себе.
Замечтавшись, я даже не заметил, как прошло время. Опять вернулся Айрат.
- Эй, ты – а у тебя какая группа крови? – спросил он.
- Первая отрицательная, а что твою уже не берут? – засмеялся я.
- Да, кончай свои шуточки! Тут серьёзное дело. Там девочка маленькая, ей кровь срочно требуется, а нужную группу найти не могут. Спасать её надо.
- А я-то что?! Я в этих группах ничего не понимаю. Вот, если б нашивку не дали, я б и не знал.
- Ну, так чего сидишь? Беги, узнай, по-моему, твою и ищут, олух.
- Да, ладно, тебе, не ворчи. Сейчас узнаю всё.
И я нехотя поплёлся в больничку.
На пороге я встретил ту самую Машу. Она была в слезах.
- Маш, а что случилось? – спросил с недоумением я.
- У тебя какая группа крови? – ответила она, быстро смахнув слёзы.
- Ну, первая отрицательная.
Маша засияла, быстро обняла меня и, схватив за руку, куда-то потащила.
Мы вошли в светлый медицинский зал. Там на кушетке лежала совсем маленькая девочка, к ней были подключены многочисленные трубки, в которых я не разбирался, и крутилось несколько врачей с каменными лицами, без единой эмоции.
Пока мне надевали халат, и мерили давление, я успел рассмотреть личико девчушки, на нём было немного веснушечек, у пухленьких щёк завивались непокорные русые локоны. Губки были упрямо сжаты. Казалось, она спала.
- А что с ней? – спросил я как-то неловко.
- Точно первая отрицательная? – спросил строго врач, протирая спиртом мою руку.
- Ну да, я вот сколько раз сдавал, у вас же тут, - немного смущённо и, заикаясь от его сурового взгляда врача, замямлил я.
- Маша, всё равно, сделай повторный анализ. Дело очень важное и серьёзное, тут не должно быть никаких недоразумений.
- А вы? Как вы себя чувствуете? - обратился он уже ко мне.
- Да, отлично, всё. Здоров как бык, гоняют нас, слава Богу.
- Вы не переутомлены? - спросил он напряжённо и очень строго.
- Давление у него нормальное 120/80 откликнулась Маша из соседнего кабинета.
- Хорошо, хорошо всё, - залепетал я.
Вернулась Маша:
- Да, Виктор Фёдорович, группа и резус подтвердились.
Они быстро засуетились вокруг меня, проделывая ещё какие-то необходимые для этого манипуляции.
- Будем делать прямое переливание, Дмитрий Владимирович, - сказал Виктор Фёдорович другому врачу, готовьте операционную.
Через некоторое время меня и девочку переместили в другое помещение, уложили на кушетку и подключили все необходимые трубки. Моя кровь стала поступать к ней. Я смотрел на это заворожено и всё ещё до конца не понимал, что происходит.
После процедуры, я пошёл в буфет, съел всё, что мне причиталось, получил свои деньги и вернулся в казарму. Какое-то внутреннее беспокойство поселилось в моей душе. И в эту ночь я долго не мог уснуть, хоть и очень устал и физически, и морально. На следующий день, не пошёл в увольнение, а пошёл в больницу. Меня пустили в палату к девочке, и я увидел глаза малышки. Тогда понял, как для меня это было важно – увидеть её глаза и её улыбку. Эти чистые голубые глазёнки детства я не забуду уже никогда. Когда она улыбнулась мне, совсем чуть-чуть слегка, я был счастлив, как никогда на свете до тех пор.
- Как она? – спросил я у Маши.
- Поправляется. Врачи дают хорошие прогнозы. Молодец, солдат.
- Это наше общее дело – Родине служить! – сказал я гордо и ушёл.
В следующее увольнение, на деньги, полученные от той сдачи крови, я купил в городе малышке конфет с мармеладом и маленького пушистого зайчика в голубой курточке. Отнёс ей в больницу, выздоровеет – пригодится всё.
Вскоре меня перевели в другую часть. Девочку эту я больше никогда не видел. Но эти детства чистые глазёнки я не забуду уже никогда.
Теперь прошло уже много лет. Я совсем взрослый, серьёзный дядька и почётный донор. Но я всегда говорю, что «Почётный донор со слезами на глазах…»
Ведь donare (перевод с латинского) – подарок, пожертвование, благотворительность.
Есть два дня, когда вспоминают о донорстве - ежегодно 14 июля отмечают Всемирный день донора. В России есть свой национальный день донора - это 20 апреля, который посвящен не только людям, пожертвовавшим свою кровь, но и докторам соответствующей службы. А я прошу вас, люди, помните о близких и даже совсем далёких людях, которым вы можете помочь прямо сейчас, не дожидаясь праздников, увольнительных, хорошего настроения и подходящей погоды. Будьте милосердны к окружающим вас людям. Да, и прибудет с вами добро.