Я тих сейчас внутри белых стен.
В них столько мерзких болей.
А я сижу смирен,
Но все-таки собою не доволен.
Ехидная улыбка на лице,
Сражается с покоем,
Лететь мне хочется в неволе
В безымянный край с запоем.
Но я под стражей белых стен,
Сижу, стою, лежу и боле.
Не могу смириться с тем,
Что друг мой за стеною.
Не могу смириться с тем,
Что прописали мне...
Нельзя ни гавкать, ни шуметь, ни прыгать, матом не ругаться.
А то придёт главврач извне
И скажет, что пора сдаваться.
Но нет, я ж не сошёл с ума,
Не потерял рассудок...
Хотя кричал об этом лишь я один,
Пока вводили мне "Пантокрин" под кожу.