Роуминг

           Утро выдалось звонкое, солнечное. Воздух в лесу еще не прогрелся с ночи, дышал сыростью и близкими заморозками. Еще хранящие свою яркость осенние листья сбило дождями в плотное упругое полотно, слегка пружинящее под ногами. Самая погодка для грибной охоты. Алекс шутливо погрозил ореховым посошком, срезанным на ходу, крепкой семейке опят, поджидавшей дневного тепла на полусгнивших бревнах у тропинки. Еще спускаясь к лесу от шоссе Алекс мог бы набрать пол корзины отменных грибов, но ему не хотелось обижать Ринку. По честному - так по честному! 
    А сговорились они встретиться на полпути от Ринкиной дачи к заброшеной военной части, и проверить, кто из них лучший грибник. Ринка мотала головой с пестро-рыжими прядками, разводила руки и обещала приволочь не меньше ведра, да еще и поздних белых на суп разыскать. Алекс же только посмеивался. Он не считал грибничество особым талантом, просто он умел и любил собирать грибы, как другие люди умеют петь или рисовать.
   Под разлапистой коряжиной, покрытой ярко-зеленым мхом, плескалась вода. Не мутная лужа от недавних ливней, а кристальный глаз лесного родничка. Алекс не спеша зачерпнул ледяную воду, попробовал. Конечно, пригородные леса уже пропитались всякой гадостью, но тут, в двухстах километрах от города, еще можно было пить воду без опаски.
   Под кустами лещины глазированными керамическими блюдечками стояли свинушки. В шляпках некоторых сидели крохотные лягушата. Алекс задумался – а как быстро растут лягушки? Успеют ли до морозов? Покров не за горами. Впрочем, осень выдалась сырая и теплая, с резкими перепадами капризной погоды. После недели солнышка поливали затяжные крупные дожди, потом снова теплом высушивало вянущую траву и поспешно доцветали поздние луговые цветы.
   Уже недалеко от разбитой асфальтовой дороги, где должна была поджидать его Ринка, Алекс едва не влетел в узкую траншею, непонятно почему не заросшую травой. На склизких стенках канавы поблескивали металлические жилы проводов, а где-то на дне, на глубине добрых полутора метров, потрескивали крошечные голубые искорки.
   Шарахнувшись от техногенного шрама на шкуре леса, Алекс сердито сплюнул.  Ясное дело, что эта гадость осталась от военных. Они и технику-то свою не всю вывезли, бросив остовы громадных неуклюжих машин догнивать возле заколоченных облезлых казарм. Местные, по извечной привычке брать ничейное, за пару лет растащили все мало-мальски пригодное по своим хозяйствам, оставив от казарм лишь голые стены и разбитый шифер на крыше. У военных монстров посрезали все, что только отделялось от стальных остовов, вплоть до толстенных покрышек. Порой в деревне можно было увидеть мостки через грязь из кусков рифленой черной резины или необычной формы кормушку для кур возле чьей-нибудь избы.
    Ну а до проводов не дошли руки ни у прежних хозяев, ни у хозяйственных мужичков. Хотя электрические столбы давно спилили и проволоку, как полагается, сдали в цветмет. Скорее всего, никому в голову не приходило, что вояки протянули какие-то подземные коммуникации в глухую чащу – а именно туда тянулась узкая канавка.
   Алекс всмотрелся. Над щелью в земле словно висел голубоватый туман. Пахло озоном, как после грозы. Наверное, отсветы короткого замыкания отражались в туманной дымке, колыхавшейся  над этой поляной. А коротит там потому, что после дождей земля расселась и где-то лопнули жилы проводов. Скорее всего, это подводка к запасному генератору – иначе откуда там ток? Может, сохранился ветряк где-то на дереве? Или в лесу, на редком холме из слежавшихся и заросших травой валунов? Алекс глянул в направлении, которое указывала щель. Нет, сегодня они туда не пойдут, иначе прощай грибы. Над этой частью леса словно прошел когда-то железный град. Тут, пожалуй, кроме поганок ничего не сыщется.
   На дорожке у проржавевшего указателя с облупившейся надписью «Кривцы 5 км» Ринки еще не было. Алекс не спеша выкурил сигарету – единственную за день, дань дрянной привычке, которая никак не отпускала его. Потом достал из внутреннего кармана куртки новенькую «Нокию». Ринка сомневалась, стоит ли в лесу рассчитывать на мобильники, но Алекс только махнул рукой. До сих пор тщательно выбранная трубка его не подводила, пусть порой роуминг и обходился дороговато. Перед поездкой он на всякий случай кинул побольше денег на счет: мало ли, занесет в лакуну, откуда связь будет как от антиподов. Потом доказывай провайдеру, что ты грибы собирал.
   По всем прикидкам, Ринка должна была уже топать где-то по лесу, приближаясь к бывшему секретному объекту со стороны светлого березняка. Алекс набрал ее номер, заодно прислушиваясь – не раздастся ли электронная мелодия из-за ближайших кустов. Ринка ответила не сразу, и голос у нее был растерянный.
– Приве-е-ет... Ты откуда звонишь?
– Я уже на месте! – бодро отрапортовал Алекс. – А ты скоро дотопаешь, а то грибы вот-вот попрячутся.
– М-м... – Ринка замялась, и у Алекса мелькнула шальная жгучая мысль, что вот сейчас девушка начнет длинно объяснять ему, почему сегодня никакого соревнования грибников не состоится. Мама заболела. Или ногу подвернула. Или еще что-нибудь банальное, возможно правдивое, но скучно-противное. И утро будет безнадежно испорчено этим объяснением, этой скукой. И грибы станут не нужны, и вся поездка обернется напрасной тратой времени. А ведь дома на ноуте остался болтаться недоделанный проект, и ребята звали сегодня на преф с пивом... Хоть зашвыривай мобилку в ближайшие кусты, чтобы ничего не слышать...
   Но Ринка сбивчивым голосом выдала совершенно неожиданное:
– Алешка, ну я вообще-то уже стою на месте, так что ты не выпендривайся и скажи честно, ты далеко?
– Что-о? – опешил Алекс, стремительно озираясь по сторонам. – Ты тут прячешься, что ли?
   Это был глупый вопрос, потому что в лесу стояла особая звонкая тишина, в которой треск сороки на опушке и стук дятла разносились на сотни метров, и было прекрасно слышно, как неподалеку распевается какая-то птаха. А голос Ринки в трубке звучал не приглушенно, в полную силу.
– Н-нет, – Ринка растерялась еще больше. – Я вот прямо на дороге стою, возле знака. Ой, Лешчик, только не выпрыгивай ниоткуда, ладно? – поспешно добавила она. – За мной и так какая-то собака от опушки шла, я даже подумала, что волк может быть...
– Я не выпрыгну, – машинально пообещал Алекс. – Знак, говоришь? Ну-ка подойди и посмотри на него.
   Может быть, на этой военной тропе знаки понатыканы каждые 500 метров? Просто Алекс ни разу не приближался к заброшенному военному городку по дороге, вот и запомнил только этот указатель на Кривцы, от которого начиналась едва заметная грибничья тропка через березняк. Вот дорогу к поваленному забору на задах бывшего хоздвора он знал отлично. Там сохранился навес из рифленого железа и крохотный тесный нужник в углу этого навеса. Для застигнутых ливнем грибников – отличное убежище.
– «Кривцы пять километров», – послушно прочла Ринка в трубке. – И дырка такая, вогнутая.
Дырка на знаке действительно была. От пули. Алекс потрогал ее, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Ринка никогда не шутила над ним. Их отношения с самого начала были построены на необъяснимом доверии, возникшем от пары брошеных в шумной толпе студенческого Нового года фраз. Нет, она была очень веселая, но ее веселье не имело ничего общего с подколками, розыгрышами, обманом и дурацкими буффонадами. Надежная она была, как растущая на солнечной полянке крепенькая березка. Если бы решила пошутить, то выскочила бы на него из кустов сразу, с радостным визгом и смехом, не устраивая никаких мистических звонков. Впрочем, и выскакиваний Ринка не любила, очень пугалась, когда в коридоре института он догонял ее и бесшумно клал ей руку на плечо, ойкала и хваталась за Алексов рукав. И уж точно не стала бы пугать кого-то другого. Поэтому Алекс сказал ей то, что никому другому говорить не стал бы:
– Ринка... я сейчас стою у знака «Кривцы 5 км» и пальцем в эту самую дырку тыкаю. Если ты мне можешь объяснить, что происходит, то скажи скорее, а то у меня мозги не справляются.
– Алеш, ты шутишь так? – с надеждой спросила Ринка.
– Нет, в том-то и дело. Ну давай проверим. Вот возле знака на земле лежит половинка кирпича.
– Лежит, – потвердила Ринка серьезно. – На ней сидит лягушонок, такой крохотный.
– У меня не сидит, – возразил Алекс и как-то внезапно и резко понял, что все это происходит на самом деле. Никто не шутит. Они находятся с Ринкой у одного знака, но почему-то не видят друг друга.
– Рин, ты только трубку не вешай, – торопливо сказал он. – Ну, на всякий случай.
– Не буду, – согласилась Ринка. – Как это такое? – тут же спросила она. Тоже поверив.
– Не знаю. Тумана нет, солнце светит, я трезвый, ты тоже, остается предположить, что мы попали в какую-то аномалию...
– Это про которые разные уфологи рассказывают? – слегка хихикнула Ринка.
– Ну, я думаю, что летающие тарелочки тут не при чем. Может, какое-то искажение пространства, складка, лакуна...
– Ерстка... – хмыкнула Ринка скептически. – Грани великого кристалла.
– Хорошо, у тебя другая версия есть?
– Есть, – Ринка подумала несколько секунд. – Например, ты пропустил первый автобус и сейчас со всех ног чешешь по лесу, а мне морочишь голову, потому что эти места знаешь как свои пять пальцев.
– Если бы я мчался со всех ног, я бы в трубку сопел, как паровоз, – усмехнулся Алекс.
– Ну, не мчишься... степенно шагаешь, – поправилась Ринка. – Неспеша, вальяжно... заодно прикалываешься.
– Ну, я же не могу знать каждый камень и каждый куст, – Алекс снова изучающе огляделся. По дороге-то кто-то ездил недавно! И не на телеге, а на грузовиках – несколько раз, не всегда попадая в заросшие колеи. Неужели в развалинах еще осталось что-то полезное? Или деревенские уже стены по кирпичикам разбирают? А что, кирпич там хороший, довоенный...
– Следы на дороге видишь? – спросил он Ринку.
– Не-ет... – протянула она. – Какие следы?
Алекс некоторое время пытался объяснить ей, как различить отпечаток протектора, но потом сдался. Ринка то видела след, то нет.
– Давай так, – предложил Алекс. – Время-то идет. Раз мы с тобой на связи, значит где-то эта аномалия заканчивается. Там сигнал и проходит. Пойдем, как собирались,  в сторону березняка. Будем собирать грибы. Трубку не вешаем. Где-нибудь обязательно выйдем за пределы этой зоны и встретимся.
- Ладно, – неуверенно согласилась Ринка. – А я вижу лисички!
   Алекс тоже видел эти лисички, они постоянно отсвечивали желтыми пятнами на границе насыпи, когда он расхаживал туда-сюда возле знака. И теперь он прикипел к ним взглядом, ожидая, что яркие шляпки начнут сами собой исчезать в воздухе. Но ничего не происходило, только Ринка пыхтела в трубке. Алекс поставил телефон на грумкую связь, заблокировал кнопки, чтобы не отключить связь ненароком, и аккуратно опустил Нокию в нагрудный карман с клапаном. Ринкино сопение теперь раздавалось от его груди, словно он нес девушку на руках. Непрошено подкатил к горлу ком. Он ее любит? Все-таки любит? Второй год убеждая себя, ее, всех вокруг, что они просто друзья – все-таки любит?
– Ух, штук двадцать наверное... – Ринка явно распрямилась. Алекс продолжал пялиться на лисички. Ни одна не исчезла. Он достал ножик и быстро срезал всю семейку. Возможно, Ринка пошла чуть левее или чуть правее. Вообще самое правильное в необъяснимой ситуации – сохранять полное спокойствие.
– Ты там где? – спросила Ринка из кармана. – Я лисички у тебя увела, да?
– Не... – отозвался Алекс слегка ехидно. – Я уже успел другие найти.
– Где? – в голосе девушки зазвенел азарт.
– Так тебе и скажи! Хитрая какая. Ищи сама!
– Ах так? Ну ладно!
   Грибы они собирали больше часа. Несколько раз Алекс просил Ринку описать, как выглядит найденный ею пень с опятами или поваленное бревно, под которым прячутся свинушки. И видел то же самое. Только с нетронутой добычей, с нетоптаной травой и несбитой паутиной на ветках. Словно никакой Ринки в лесу и не было, только звонкий голос в кармане его куртки. Тем временем алексова складная походная корзинка из синтетической ткани светлой камуфляжной расцветки уже заполнилась. Пустая и сложенная она умещалась в широком кармане куртки, а полная выглядела как здоровенная брезентовая торба, пряча в швах свой тонкий проволочный каркас. Время от времени он неспеша выуживал из полегшей слипшейся травы то подосиновик, то крепенький белый, но грибную мелочь уже оставлял нетронутой.
– Алекс! – жалобно позвала его Ринка. – Мы идем-идем, а я все равно тебя не вижу. Что же это такое, а?
– Я тебя тоже не вижу, – успокоил ее Алекс. – Значит, с нами все нормально, просто с видимостью проблемы. Делиться с девушкой своими наблюдениями о нетронутых грибах и отсутствии ее следов он не стал.
   Сам же лихорадочно думал: во что это они умудрились вляпаться?
   Версия аномалии выглядела наиболее успокоительно. Аномалия должна была где-то закончиться. Потому что звонок сотового не прерывался. Потому что это был самый утешительный вариант: раз – и все закончится, они выйдут вместе из леса и отправятся к Ринке на дачу, разбирать и жарить пахучую лесную добычу.
   Гораздо тяжелее было воображать, что это, допустим, галлюцинация. Какой-нибудь газ, голубое свечение над узкой канавкой – и вот они с Ринкой уже лежат на опавшей листве и видят фантастические сны. Каждый свои, разумеется. И никакого телефона нет, вернее, есть, но он молчит глубоко в кармане. И нет россыпи лисичек, и нет только что срезанного белого гриба – маленького, со светлой, еле-еле бежевой бархатистой шляпкой.
   И никто их с Ринкой не найдет, во всяком случае, довольно долго не найдет. Потому что никого они, разумеется, не предупредили, куда собрались. И родители у обоих спокойно относятся к ночевкам у друзей, поездкам в какие-то интересные места, ночным посиделкам на кухне.   
   Хватятся их через три-четыре дня, если не через неделю. Батя вроде собирался в четверг в деревню смотаться, помочь родне убрать картошку. Конечно, он позвонит сынке, мол, давай помогай, парень. Но если не дозвонится,  вряд ли отложит поездку. Значит, не раньше понедельника... А Ринкина матушка вообще сейчас «на этюдах» в Карелии, у какой-то своей подруги, в домике у озера. Отец то ли работает, то ли собирался ехать к матушке. В целом, когда они обсуждали это с Ринкой, Алекса волновало только – будут ли ее предки на даче, а в подробности он не вдавался.
   По всему выходило, что неделю или около того никто их особо искать не станет. Ну а через неделю, если они так и останутся валяться в лесу, вероятность их спасти будет практически равна нулю...Не люди, так звери, не звери, так ночные заморозки...
   Алекс попытался вспомнить различные способы проверить – спишь ты или нет? Щипки, попытки давить на глазное яблоко и резко закрыть и открыть глаза его не убедили. Он с детства привык видеть сны яркие, объемные и осмысленно-сюжетные. Хотя и редко запоминал их. В его сне щипки ни к чему бы не привели. Тем более, если это какая-то отрава, организм может быть просто не в силах проснуться.
  – Алеш, может к дому уже поворачивать? – Ринкин голос прервал его размышления. Она была такая запыхавшаяся, такая близкая, будто доносился сквозь пластиковый динамик ее знакомый солоноватый запах.
– Ты набрала ведро? – уточнил Алекс, - Готова?
– Ну, я не полное... – Ринка вздохнула, и ему стало ясно, что она устала и немного напугана. Вероятно, только его уверенность ее и успокаивала. – По дороге еще доберу. Тут белые попадаются! Один такой – совсем почти бесцветный, как печенько!
– Угу, – Алекс покосился на бесцветный боровичок в своей торбе. – Давай напрямик, через военную часть срежем, выйдем на ту же дорогу и там до шоссе.
– Ладно, – Ринка помолчала и все-таки спросила. – А может это военные невидимость испытывают.
– Да запросто, – весело отозвался Алекс. – Или у них она включается сама собой. Коротнет где-нибудь – и она срабатывает. Наверняка до шоссе не добивает, иначе машины бы врезались, ты прикинь.
– Машины да... – Ринка задумалась. – Тут, кстати, опасное место считается. Аварии довольно часто. Может все-таки добивает и до шоссе?
– Вряд ли. Поворот тут неприятный, слепой. И разметки не видно совсем, кажется, что дорога однополосная. В Европе в таких местах зеркала вешают на обочине, круглые такие. Чтобы водители из-за поворота друг друга видели.
   За этими разговорами они подошли к забору воинской части. Алекс шагнул было к знакомому пролому и тут же остановился. Что-то было не так.
- Ринка, – позвал он вполголоса. – У тебя там забор лежит или стоит?
- Лежи-ит... – протянула Ринка. – Ну, тут вот прямо кусок стоит и дырка наша, которая к туалету, а дальше весь лежит, где бревна навалены.
   Алекс собрался с духом и как можно спокойнее произнес:
– Вот видишь какая штука... У меня-то забор стоит. Не новый, а такой же старый и ободранный, но стоит. Дырка есть, но поменьше, я бы сказал, такая нормальная потайная дырка, как положено дырке в заборе быть. И бревен никаких нету. И колючка по верхам натянута.
   Колючку с объекта деревенские уволокли чуть ли не в первую очередь. И ржавую советскую «тип глидден», которой военные штопали дыры в рабице и скрепляли выбитые доски, и новую оцинкованную «Егозу», пущеную незадолго до расформирования части по верху забора. Тонны металла. А сейчас перед Алексом маячили свежие серебристые витки – никакой ржавчины. «Егоза» или «Концертина», с плоскими четырехлучевыми шипами, похожими на сросшиеся лезвия крохотных открывалок.
– Мы, наверное, разошлись... – неуверенно отозвалась Ринка. – Ты к туалету подошел?
– Да, Рин, я подошел к туалету. Ничего мы не разошлись, тут что-то другое. Давай так – ты пока не отключайся и молчи, пока я к тебе по имени не обращусь. Я попробую пройти к дороге, как мы собирались, погляжу. Конечно, эту землю мог кто-нибудь выкупить. Но я не верю, что тогда один кусок забора обмотали бы колючкой, а другие оставили валяться.
– Может, просто еще не успели починить и обмотать... – вздохнула Ринка. – Ну ладно, давай, разведывай. А мне тут ждать или тоже к шоссе двигаться?
– Двигайся, – Подумав, решил Алекс. – Тем более если у тебя все выглядит по-прежнему.
– У меня... Лешчик, как это – «у меня», а? – голос Ринки стал слегка жалобным.
– Ну я не знаю, Рин, я же не физик, – он по прежнему сохранял слегка шутливый тон. – Параллельные миры, возможно? Развилка реальности в геопатогенной зоне?
– А телефон?
– Ну что телефон... телефон вот работает. У меня же роуминг.
– Ага... роуминг... – Ринка тихо хихикнула. – Ладно, версия принимается. Ты там осторожнее, не наткнись на разумных динозавров. Я буду тихо, ты если что, позови.
   Алекс протиснулся в дыру, осторожно протащив в узкую щель свою торбу с грибами. Больше всего на свете ему теперь хотелось, чтобы территория военного городка оказалась по прежнему пустой и заброшеной. Тут, у забора, росла крапива и чертополохи почти в человеческий рост. И за ними ничего не было видно. Звуков какой-либо человеческой деятельности тоже не доносилось. Откуда-то по самым верхушкам деревьев наползала сырая хмарь, глуша лесные голоса.
   Когда Алекса резко хлопнули сзади по плечу, он едва не выронил грибы. Испугаться или разозлиться он не успел, потому что в мыслях сразу радостно вспыхнуло: Ринка!
   Это была не она. Перед Алексом, хмуро и слегка насмешливо глядя на его торбу, стоял солдатик с непонятной короткой двуствольной стрелялкой на груди. Не то обрез, не то неизвестной марки хауда... За спиной служивого бесшумно возникли из крапивных кущ еще двое. Один бубунил что-то в крохотную, не больше спичечного коробка, рацию.
– Кто таков? – произнес первый солдат, едва не зевая. Алекс мельком осмотрел его форму и запутался еще больше. Значки на лычках, покрой, эмблема на пуговицах – все было незнакомым. Одеты бойцы были в камуфляжную форму непривычного окраса, сделанного точно «под осенний лес». В результате, стоящие поодаль парни казались словно полупрозрачными. Хотя, сейчас охранных агентств развелось – и у каждого своя униформа, свои эмблемы.
– Пойдем, что ли, – солдат переглянулся с товарищами и махнул хаудой в сторону едва виднеющегося из-за бурьяна знакомого железного навеса. – Там попить можно...
   Алекс пытался сообразить, что лучше сказать. Попытка пролезть на объект, явно хорошо огороженный и охраняемый должна иметь под собой какую-то причину. Заблудился? Очень уж по-идиотски звучит, торбу грибов набрал – ничего, не блуждал, потом забор увидел и заблудился. Ногу подвернул? Ну, позовут фельдшера или медбрата, кто тут у них, он скажет, что нога в норме. Сама собой от испуга вправилась? Попить... да тут родников полно! Наплести почти правду: что шли с девушкой и она пропала? Ну, этот вариант прибережем напоследок. Если окажется, что влип. А пока будем отмалчиваться и старательно валять дурака.
– Грибы собирал? – спросил тем временем топающий сзади солдат.
– Грибы... – эхом отозвался Алекс.
– А что, все точки на соревновании уже прошел? – в голосе бойца послышалось уважение.
– Ну, вроде... – Алекс постарался произнести это неуверенно.
– Эх, салага, – разочарованно вздохнул собеседник. – Небось сошел с маршрута, да? Первый раз на соревнованиях? А рацию-то не потерял?
– Ерема, отстань от парня, – вмешался передний конвоир. – Видно же, что он не местный. Ты, парень, наверное, новый техник?
– Новый... – снова кивнул Алекс изо всех сил пытаясь разобраться в ситуации.
– А тебя в Зареченский колхоз прислали или в Раздолье? – уточнил служивый.
– В Раздолье, – более уверенно ответил Алекс. Раздолье лежало от военного городка километрах в двадцати, за рекой. К тому же, он там пару раз затоваривался продуктами, когда приезжал к Ринке на дачу. Так что поселок более-менее представлял. Вот только никакого колхоза там давно уже не было. Было там фермерское хозяйство, с переменным успехом боровшееся за выживание, да еще отгрохали пару лет назад заводик по производству пластмассовых мелочей – тазов, мисок, тапок для душа... С немецким оборудованием, кажется. Создали в Раздолье рабочие места, заодно напрочь загадили луговину за деревней.
– Ну, так тебе повезло! – воодушевился солдатик. – Сегодня к вам как раз грузовик пойдет, за продуктами, заодно и тебя прихватят. Ну, сначала с тобой батяня побеседует, конечно, сам понимаешь, время военное.
   Поскольку Алекс не ответил, словоохотливый солдатик уточнил:
– Капитан, ротный наш. Хороший мужик, душевный. Вас, колхозных, никогда не обижает. Говорит: они всю страну кормят, понимать надо! Во!
   Алекс невнятно угукнул, перекладывая торбу из одной руки в другую. Он начал надеяться, что болтливые и расслабленные солдаты либо подскажут ему, как действовать, либо выпустят незадачливого грибника из части без особых неприятностей.
   Под навесом стояли листы фанеры, толстого пластика и лежали штабеля досок. Пить Алексу налили из огромной бутыли, литров на пятнадцать, стоявшей на сколоченной из горбыля подставке. Вода была ледяная и вкусная.
   Выйдя из-под навеса, Алекс так резко остановился, что в спину ему ткнулся короткий ствол.
– Осторожней, деревня, – это был третий конвоир, с рацией. – Оружие у нас заряженное, по уставу. Бабах – и нету!
– Это... секретный объект, да? – сипло спросил Алекс у словоохотливого парня, впервые глянув ему в лицо. Лицо как лицо, рыжие конопухи, бритая голова под непривычной пятиугольной шапкой с козырьком, в одном ухе явственно зияла пустая дырочка от серьги.
   А осип он от открывшейся картины. Вместо кособоких бараков на территории стояли легкие, вроде бы пластиковые, домики в два и три этажа, аккуратные, словно игрушечные. Между ними тянулись прозрачные трубы переходов, на высоте 3-4 метров. Там, где в Алексовой реальности ржавели остовы тягачей и прицепов, здесь нестерпимо сияли какие-то сложные конструкции из прозрачных кубов и гибких, ритмично подрагивающих шлангов. Кубы были размером с дом, а шланги толщиной с Алекса. Все это было обнесено прозаичной сеткой-рабицей, на которой хлопала на ветру табличка с рисунком, похожим на родимый значок радиоактивности. Только вот изображала она круг с маленькими красными точками внутри. Из точек сквозь черную окружность били красные стрелки. Всюду передвигались военные: в камуфляже, в серебристых защитных балахонах, в синих с белым спортивных костюмах, у которых на плечах тоже поблескивали круглые знаки различия. При этом было настолько тихо, что когда Алекс для пробы зажмурился, он не ощутил присутствия такого множества народа.
– Ну так! – с гордостью отозвался в это время рыжий солдат. – Сам понимаешь, столицу стережем. Сюда-то еще ни разу не докатывало, но мы на тыщу километров, если что, можем жахнуть!
– Болтай больше, тоже мне, охрана... – пробурчал сзади тот, что с рацией.
– Да ладно, ну что я сказал, что? – завелся рыжий. – Мы же  оборона! Это всем известно! Сюда экскурсии возят, между прочим. На той неделе канадцев, на этой финнов. Все равно технологии наши самые передовые, на глазок их не разгадаешь. Ты сам-то знаешь, что там за хрень в этих установках?
– Не знаю и знать не хочу, – отрезал радист. – И ты кончай трепаться,  Фрол, чай не экскурсовод.
   Алекса подвели к одному из домиков и , постучав, буквально впихнули в небольшой светлый офис. За столом сидел офицер без головного убора, стриженный почти под ноль, записывая что-то стилом на электронной планшетке. У Алекса на миг шевельнулось чувство зависти к технологиям этого мира. На экране поворачивалось объемное изображение какого-то автомобиля, играя яркими красками. За автомобилем шевелилась трава, бегали дети, пролетел воздушный шарик. Это все было так отчетливо видно, как будто на столе помещалось небольшое распахнутое окно. Если бы не стило, заставлявшее машинку на экране послушно крутиться туда-сюда, и не строчки, написанные ровным почерком на белом фоне над картинкой.
– Ну, что там? – офицер поглядел на Алекса внимательно и сочувственно. – Опять грибник?
– Грибник, товарищ капитан! – хором отозвались бойцы за спиной Алекса. – С соревнований, похоже. В нагрудном кармане рация, в сумке нож, в кармане брюк зажигалка. Сам из Раздолья, недавно приехал, техником в колхоз.
   Алекс оглянулся на солдат с уважением. Они только казались расслабленными и простодушными.
– Спасибо, ребята, – то, что капитан говорит совершенно неуставным тоном и простыми словами, заставило Алекса снова насторожиться. – Ступайте, перекусите, потом вторую тройку смените.
– Рад-старать-гар-гар-гар... – выкрикнули солдаты. 
Потом дверь хлопнула, с улицы долетела фраза: «Ну, батяня, человек...», – и тут же оборвалась, как обрезанная.
– Садись, мил человек, рассказывай. Тебя как зовут-то?  – Капитан встал из-за своего стола и прошелся по офису. – Сам понимаешь, у нас тут военный объект, а ты на него через дырку пролез, как мальчишка. Приходится тебя допрашивать. Документы с собой имеются?
– Н-нет... – Алекс даже хлопнул себя по карманам, чтобы убедиться, что нету их, документов. Оставил в городской куртке. И внутренне обрадовался. Вот порадовался бы капитан-батяня российскому паспорту или пластиковым водительским правам! – Зовут меня Леша... Алексей то есть...
– Леша... А я буду Никанор Сысоевич, ротный у охраны. Ну, ты парень взрослый, и, я смотрю, серьезный человек, раз из города в колхоз решил перебраться. Поэтому уж извини, что я тебе как школьнику втолковываю... Сразу как вернешься сегодня в Раздолье, иди к председателю и требуй свою приписку. Паспорт у тебя уже забрали?
   Алекс кивнул, боясь сказать лишнее.
– Ну вот, они телятся там обычно, а ты без приписки получаешься как будто бродяга. Не боись, я-то все понимаю. Значит, военный билет тебе там выпишут и колхозное приписное свидетельство, а когда будешь за пределы колхоза выезжать – даже за грибами, парень, слышишь? Так вот, бери от председателя бумагу, что он тебя отпустил на такой-то срок. Он там на то и посажен, председатель-то, чтобы руководить, вот пусть рукой и водит, – капитан усмехнулся. – Не то смотри, можешь попасть в неприятности. Тут еще тихо, но сам, наверное, знаешь, возле Воронежа уже было два прорыва.
– Слышал, – уклончиво ответил Алекс.
– Ну то-то, Алексей... У меня прадед был Алексей, – капитан покачал головой. – Сейчас редко кого так называют, тебя, небось, тоже в честь прадеда назвали.
– Деда, – выдавил Алекс. У него появилось отчетливое ощущение, что добродушный капитан его проверяет.
– Ну, бывает, – покивал офицер. – Ребята тебе сказали, что у нас машина к вам пойдет. Сразу хочу извиниться – ты на службе, я на службе, поэтому не обижайся. Я тебя в Раздолье велю доставить как положено, по уставу. Сдать председателю лично. Пусть немного понервничает, в другой раз будет бумаги выправлять вовремя.
– Й-эх... – махнул рукой Алекс. За словами капитана слышался намек на некие неприятности, реагировать нужно было соответственно. – Ну что за невезуха, а? С маршрута сошел, грибы все помялись, теперь еще и вы...
– Что, деваху там уже присмотрел? – подмигнул ему капитан. – Не бойся, мои тебя сразу у правления высадят, никто и не заметит, машина наша там через день к лабазу вашему мотается, за провиантом.
– Ладно, если так... – Алекс коротко кивнул, глядя на капитана с выражением облегчения на лице. В голове мелькнула мысль, что если Ринка сейчас хотя бы кашлянет... но отключить телефон было еще страшнее.
– Ну, ступай, парень, – капитан вытянул стилом из стереоскопической глубины своего планшета зеленого человечка и несколько раз нажал на него. – А в лесных соревнованиях я тебе советую раньше чем через пару лет не позориться. Местные ребята в лесу с рождения, их обставить сложно.
– Да я сразу понял. – повесил голову Алекс. – Только в лес вошли – и их нету. Ну я плюнул, после второй точки начал грибы собирать.
– Ладно, Ефросинье Архиповне там привет передавай, мол, от капитана Талызина. Ты ведь у Ефросиньи остановился, Алексей? – капитан прищурился.
– Нет, – решительно ответил Алекс. – Я у Тимофеевны...
– А-а... – капитан окончательно помягчел лицом и закивал. – Тогда понятно, чего ты так ершишься. У Третьяковых, видно, дочка подросла? – он понимающе усмехнулся.
– Дочка, – опять коротко ответил Алекс. – Только вы не подумайте... она на меня даже не смотрит!
– А что ты хотел? – изумился офицер. – Она ж колхозная девочка, парень. Тут так воспитывают – в строгости, в послушании. И не посмотрит, пока не посватаешься. Привыкай, здесь вам не хип-хопы городские.
– Ну... как же так, – Алекс хитро глянул на капитана исподлобья. – Сразу свататься? Надо ж познакомиться, поговорить.
– На посиделки сходи, – посоветовал тот с серьезным выражением лица. – Сходи-сходи, понятно, что по первому разу тебе местные дадут шороху. Ну потерпи, это ж как боевое крещенье. Ты для них человек новый, пройдешь насмешки и испытания с достоинством – и девушки с тобой будут болтать, они сами рады-радешеньки о городе поспрашивать, вот увидишь.
– Крещенье... – эхом отозвался Алекс, не зная, куда дальше повернуть беседу.
– Ну сам знаешь, как космонавтов в воду кидают или как мы молодых бойцов в расстрельные команды ставим на первый месяц. – пожал плечами капитан. – Сейчас война, нежничать нельзя. Ну ступай. Машина через двадцать минут, а я с тобой заболтался. На свадьбу приглашай, грибник.
– Ладно, – изобразил смущение Алекс. – Всего вам хорошего.
– И тебе не кашлять. – кивнул капитан, снова усаживаясь за планшет.
   За дверью Алекса ждали двое незнакомых бойцов. «Не из расстрельной команды, надеюсь» - подумал он, оглядывая конвоиров. Парням с натяжкой можно было дать лет по пятнадцать. Ни пробивающихся усов, ни следов бритья на подбородке. «Тонтон макуты какие-то» – Алекс ощутил, как стало зябко и сыро за то время, пока он общался с капитаном, невольно передернув плечами.
   Его подвели к крытому грузовику. Возле двери водителя топтался еще один безусый парнишка.
– Этого – в Раздолье, – короткими фразами пояснил конвоир. – По уставу. Проник на объект. У председателя выяснить, кто таков. Заставить выправить парню документы. Копии документов привезти назад. Капитан ему по первому разу засчитает внушение. Ну и... смотри, мясо получше выбирай, а то в тот раз один жир в супе плавал, – он хлопнул водителя по плечу и кивнул Алексу в сторону кузова.
– А... я один  поеду? – невольно вырвалось у того.
– А куды ты денешься? – изумился юный солдатик. – Наручники я тебе надену, конечно, так положено. Не вздумай сам вылезать из машины, сломаешь ногу – нам отвечать.
   Оказавшись в кузове грузовика, на сваленных в кучу пустых мешках, с потертыми наручниками на запястьях и многострадальной торбой в ногах, Алекс осознал, что дело принимает нехороший оборот. Кузов закрывался таким высоким бортом, что оставалась лишь узкая щель на самом верху. Перебраться через нее в наручниках на полном ходу не стоило и пытаться. Первый же раз, упав на дно кузова, он привлечет внимание шофера. А у того тоже болтается хауда на груди. Конечно, наручники выглядели несерьезно, и ключ от них был похож на чемоданный. Алекс вспомнил, как открывал когда-то в школе свой капризный дипломат, у которого вечно заедало кодовый замок. Наклонился к торбе и осторожно нащупал в боковом шве кончик стальной проволоки каркаса. Ему пришлось изрядно повозиться, и запястье оказалось расцарапанным, когда наконец замок стальных браслетов глухо щелкнул и открылся.
   Алекс как можно тише подскочил к борту грузовика и, подтянувшись, выглянул наружу. Машина катила по лесной дороге – той самой, где началось сегодня утром это невероятное приключение. Алекс замер, прислушиваясь к себе. На решение у него считанные минуты. На шоссе, тем более в людных местах выскакивать из военной машины чревато неприятностями, это очевидно. Значит, сбежать можно только здесь. Но – куда бежать? Самое простое решение – шаг за шагом вернуться по своим следам. Мимо раскрошенного пня, поваленной сосны, родничка... мимо канавы с проводами... Алекс вспомнил голубоватое сияние над узкой щелью. Скорее всего, это как-то связано с происходящим... не может быть не связано!
– Ринка, – тихо сказал он в сторону кармана.
– Да, Лёшчик.. – отозвалась девушка безмерно усталым и тусклым голосом.
– Я вот что подумал... это действительно другой мир. Совсем другой. Может, мне попробовать тут остаться? А потом наладить связь между мирами... Представляешь, какое открытие?
– Леш, тебе там никто не поверит, – вздохнула Ринка. – Они тебя слушали и говорили свое. Как только ты перестанешь отвечать какому-то их стереотипу... они решат, что ты шпион, или вредитель, или беглый каторжник.... не знаю кто! Ты никогда не докажешь, что просто шел-шел по лесу и оказался в другом мире. У тебя из всех наших технологий – мобильный телефон, который они считают рацией. А все остальное – лишь слова...
– Да, правильно, – Алекс кивнул, словно Ринка могла его видеть. – Тогда я попробую вот что. Я двинусь в лес, точно по своим следам, как я шел утром. И попытаюсь пройти это... этот барьер в обратном направлении.
– Давай! – обрадовалась Ринка. – Скажи, куда идти, и я тебя на том конце буду ожидать.
– От нашего знака за дорогу в ельник, мимо такого здоровенного гнилого пня, который весь крошится, потом будет поваленная сосна, свежая, там еще смола на изломе. За ней смотри под ноги – там траншея такая глубокая и в ней провода. Провода коротили, аж искры видно было. Я думаю, где-то там переход...
– Ну, я пошла, – Ринка заметно оживилась. – А то я тут три часа сижу у знака и слушаю, что там с тобой происходит. А крыша моя едет и едет...
– Знаешь, Рин... – Алекс посерьезнел. – Ты когда к траншее подойдешь, за нее не переступай. И вообще, отойди вбок метров на двадцать. Вдруг в меня стрелять будут – ну и могут попасть в тебя.
– Ладно, Лёшчик, я отойду, – в тон ему ответила Ринка. – А потом, чур, ты мои грибы понесешь. – пошутила она. – За все мои страдания.
– Понесу, Риш. Я теперь тебе... все понесу, – сумбурно высказался Алекс, понимая, что нужно действовать. Он ощупал борт машины и обнаружил защелку. Железная петля слегка заскрипела, но из-за влаги, осевшей на металле, провернулась без труда. Алекса слегка мотнуло, когда угол борта отошел. Открывшаяся щель была достаточной для побега. Если же пытаться открыть борт целиком, то он, во-первых, бухнет по корпусу грузовика, а во-вторых, Алекс буквально вывалится на дорогу с высоты. Вот только грибы...
Алекс взвесил торбу в руке. Грибы было жалко. Страшно хотелось увидеть лицо Ринки, когда он будет показывать ей одинаковые белые и подосиновики, сорванные в соседних реальностях. Ладно, если помнутся – так ведь не все!
   Торбу Алекс просунул вперед, через более широкий верх. Шагнул на трясущийся край кузова, цепляясь за брезент. Собрался с духом и... ощутил, как машина плавно сбавляет скорость.
   Следили ли за ним в кузове, засекли попытку открыть борт или шоферу просто приспичило отлить, Алекса уже не интересовало. Он сиганул на дорогу, сразу выпустив торбу из рук, стукнулся коленями, взвыл, подхватил свои грибы и метнулся в сторону ельника.
   Сзади хлопнула дверь машины. Алекс прибавил ходу. С дороги раздался невнятный, явно сердитый, вопль и почти сразу же – выстрелы, какие-то непривычно-визгливые, словно оружие нарочно посвистывало и шипело.
   Проскочив мимо гнилого пня, Алекс из последних сил всматривался в пеструю мешанину кустов. Он понятия не имел, тот ли пень попался ему на пути, и скоро ли будет траншея. Бежать по лесу было неудобно, ноги то и дело проваливались в невидимые ямки или цеплялись за скрытые травой корни и побеги. Но Алексу повезло ни разу не упасть. Правда, он один раз влетел в круглую лужу, оказавшуюся ему почти по колено, но от ледяной воды, как от удара хлыстом, только рванулся вперед, не потеряв равновесия.
   Поваленная сосна показалась на прогалине, когда сзади снова раздались выстрелы. И тут Алекс осознал, что делает. Если он с легкостью перешёл из одной реальности в другую, параллельную или перпендикулярную, неважно, то и тонтон макуты с хаудами сделают это так же легко. А до шоссе, где можно надеяться на помощь других людей, еще несколько километров. До станции на другой стороне леса и того дальше: семь остановок автобуса.
И еще – там Ринка. Она не сможет ни убежать, ни спрятаться от солдат в своей ярко-красной ветровке. Вот если бы можно было выбежать из этого мира, как из комнаты, и захлопнуть за собой дверь...
   Алекс на минуту присел за пестрым красно-оранжево-зеленым кустом жимолости. Нокия в кармане нагрелась и слегка подрагивала.
– Ринка, – сказал Алекс совсем тихо. – Ринка, уходи. Уходи к дороге. За мной погоня, я их уведу, а ты постарайся привести помощь. Скажи – напали пацаны в камуфле с обрезами. Они именно так и выглядят, эти солдаты. Они бегут за мной от дороги, поэтому обратно не повернут. А ты по дороге в нашем мире быстро выйдешь к шоссе. Найди...
– Никуда я не пойду, – тоже шепотом отозвалась Ринка. – Я нашла эту твою канаву. Там трещит так, что волосы дыбом. По-моему это точно переход.
– Да ты пойми, если я перешёл, перейдут и солдаты, – попытался втолковать ей Алекс. – Они в лесу не поймут, что это другой мир. Поймают меня. Потащат в часть. Потащат наверняка другой дорогой, я за траншеей резко вбок уйду. Увидят развалины своей части – сразу начнут меня слушать...
– Или сразу расстреляют, – всхлипнула Ринка. – Лучше давай беги сюда, и мы эту канаву закопаем.
– Чем, руками? – Алекс ощутил, как нервный смех рвется из горла. Где-то в отдалении снова грохнул визжащий, похожий на жужжание, выстрел,  но не успел он обрадоваться, что мальчишка-шофер, кажется, потерял его, как со стороны дороги раздалось еще несколько таких же выстрелов. Начиналась облава.
– Нет, Лёшчик, я тут нашла лом и лопату без ручки, – гордо сообщила Ринка. – Ну правда, давай попробуем.
– Хорошо, – согласился Алекс. Он подумал, что у них будет только один шанс – не засыпать, конечно, траншею с голубыми искрами, а засунуть туда, в сплетенье проводов лом. Если это не сработает и проход не закроется, они потеряют драгоценное время. И тонтон макуты возьмут из прямо возле траншеи, потащат в часть через окно перехода, и доказать что-либо станет уже невозможно. А за время, пока Алекса и Ринку будут допрашивать и передавать сведения о них по инстанциям, возможно, пройдет очередной ливень и траншею зальет водой. Окно закроется и они навсегда останутся в том мире, где в армии служат с подросткового возраста, где выезжать из колхозов без подписи председателя нельзя, где деревенских девочек воспитывают в строгости, а под Воронежем идут бои неизвестной войны.
   Да, но останутся вместе. Проклиная свой эгоизм, Алекс буквально пополз на четвереньках в сторону траншеи, прислушиваясь к каждому шороху. Ринка его простит, если они будут вместе. Он не может бросить ее одну. Ни в том мире, ни в этом. Шанс будет один на двоих – и неудача пускай тоже на двоих.
Он останется техником в колхозе, он посватается через строгую Трофимовну к Ринке, которую тем временем научат вести себя с колхозным достоинством...
   Крутящиеся в голове глупости отвлекали от главной мысли – мысли о выстреле в спину, который может прозвучать в любую секунду. Алекс надеялся только, что  у неглупого батяни-капитана мальчишки с хаудами не приучены бить по колхозным без разговоров. Оглушить, повязать, допросить... Если только он не переступил некую невидимую грань, за которой  уже не задерживают и не допрашивают.
   Траншею он опознал по голубому отсвету на ветках кустов. А еще – по ринкиной красной ветровке, которая маячила за этим голубым светом, то исчезая, то появляясь. Алекс подкатился к узкой щели, перенес на ту сторону тяжелую торбу и перекатился сам.
   Сразу исчезла висевшая в воздухе морось. День был по-прежнему прозрачен и свеж.  Алекс вгляделся в кусты на той стороне траншеи – никто еще не мелькал в чужом лесу, но теперь он отчетливо видел границу перехода – границу сухих кустов, озаренных солнцем – и мокрых, расплывающихся в сумеречном свете.
– Лёешик... – Ринка помогла ему подняться и не обняла, а как-то тесно прильнула к его боку, будто спрялась за Алексом. – Лёшик, ты живой...
– Пока – да... – усмехнулся Алекс. У него появилась надежда, что тонтон макуты могут и не попасть в окошко перехода. Вот сейчас шагнуть в сторону, так чтобы их не было видно со стороны прогалины, и солдаты пройдут мимо, обшаривая свой мокрый и безлюдный лес. Но тут издалека раздался новый звук: собачий лай.
– Где твой лом? – спросил Алекс, озираясь. Повинуясь его жесту, Ринка отошла в сторону. Она тоже косилась на мокрые кусты посреди сухого леса. И собак она тоже услышала.
– На дерево можно залезть, – прошептала она. – Позвонить кому-нибудь.
Алекс машинально вынул нагревшуюся Нокию из кармана. Телефон смотрел в небо слепым глазом погасшего экрана. Возможно, на роуминг между мирами хватило денег на счету. Но не хватило аккумулятора. Сотовый отрубился буквально несколько минут назад.
- А твой? – спросил он у Ринки, показывая ей обморочный мобильник.
- Не видит сети. – вздохнула та, вглядываясь в мелкие значки на экране.
– Позвонить не получится, – подытожил Алекс. – Поэтому давай попытаемся... – он с натугой поднял тяжелый лом и резко опустил его в земляной провал. Голубое мигнуло, мокрые кусты стали прозрачными, открывая молоденькую елочку, потом чужое пространство снова налилось цветом.
   Алекс ударил в сплетение проводов еще раз, и еще. Ему уже было не до того, чтобы смотреть на проход. Главное – погасить этот голубой свет, тогда все будет хорошо, все будет замечательно...
   Сначала он решил, что его достало пулей. Пуля дура... в белый свет, как в копеечку. Падая навзничь, попытался крикнуть Ринке, чтобы она бежала, но не смог. Небо потемнело и налилось багровым. Где-то скребли по металлу гигантские когти, с визгом разрывая жилы проводов. Стеклянные кубы размером с деревенскую избу, падали с неба. Потом хлынул ливень.
   От запаха дыма защипало в носу так, что слезы хлынули из глаз раньше, чем он чихнул. Он лежал в темноте возле костра. Все тело ломило, как избитое. А может быть он и был избит. Где они? Где Ринка?
– Лёшчик? – Ринка заботливо наклонилась над ним. – Ты в порядке?
– М-м-м... – ему показалось, что рот забит чем-то, но это просто пересох язык. – Нормуль...
– На, попей, – Ринка протянула ему пластиковый стаканчик с холодной водой. Алекс приподнялся и жадно напился. – Ты идти сможешь, Лёшчик?
– А что со мной? – прохрипел Алекс.
– По-моему, тебя током ударило, – всхлипнула Ринка. – Ты долбил-долбил эти провода, потом вдруг словно молния сверкнула – и ты упал. Я тебя за капюшон куртки потянула, пока ты лома не перестал касаться. Потом уже отволокла к этой ели.
– Спасибо... – Алекс покрутил головой, но за пределами плящущего отсвета костра ночь стояла плотной непроницаемой стеной. – А эти... солдаты?
– Я их не видела, – пожала плечами Ринка. – Я думаю, что эта штука закрылась. Света голубого больше нету, и никто нас не догнал.
– Закрылась... Хорошо... – Алекс с усилием поднялся. – Да, идти я смогу. Грибы нести – нет.
– Да какие теперь грибы. – махнула рукой Ринка. Я белые отобрала в свое ведро, там немного их, ну и ладно. Остальное тут высыпала, под дерево.
–  Жалко.
– Да ладно...
   Они помолчали. Алекс рассматривал Ринку с таким удовольствием, будто не видел ее несколько лет.
– Надо будет днем еще раз там глянуть... – пробормотал он.
– Хорошо. – с сомнением в голосе согласилась Ринка. – Только я эту канаву водой залила, из родника, ну и забросала чем попало: камнями, палками. Лом тоже туда спихнула.
– А... ну тогда фиг с ней. Давай-ка выбираться, а то нас какой-нибудь лесник засечет и притопает штрафовать.
– Да ну, какие тут ночью лесники, – отмахнулась Ринка.
   До шоссе они шли молча. Алекса заметно качало, и он радовался, что Ринка в свете маленького налобника не видит этого. Осенняя ночь была темной, рассвет не торопился. На шоссе, разумеется, никого не было. В такой час даже отчаянные дальнобойщики встают на ночлег.
   Они двинулись в сторону Ринкиной дачи, по прежнему не произнося ни слова. Только когда показалась знакомая бетонка и разномастные крыши дач, Алекс перевел дух и подхватил Ринку за талию:
– Ура! Мы выбрались! – он лихо крутанулся с ней и бережно прижал девушку к себе.
– Да уж, на колхоз Раздолье это не похоже, – хихикнула та, кладя ему голову на плечо.
   Отперев дверь своей дачки, Ринка сразу загремела в сенях какими-то ведрами, срочно заливая спасенные грибы водой, а то до утра не доживут. А Алекс задержался на крыльце, оглядываясь в сторону леса. Не пойдет он больше к той траншее. Ни за что не пойдет. Хватит. Наприключался.
   Он уже закрывал за собой дверь, когда далеко-далеко в лесу прозвучал выстрел. Один-единственный визжащий выстрел из хауды.