Боже! Сколько раз мы чувствовали себя умным человеком в сравнении с собеседником. Мы самодовольно ощущали его ограниченность и глупость. Но проходило время и мы со стыдом и раскаянием убеждались в обратном. Реалии жизни поправляли нас, что именно тот собеседник, которого мы считали недотепой, оказывался прав. А мы, мнящие себя на голову выше его, оставались в дураках.
В былое время свой летний отпуск я непременно проводил на рыбалке. С предрассветной поры до наступления сумерек сидел на колхозных прудах, редко – со скромным успехом, а чаще – впустую.
В этот раз на утренней зорьке удалось поймать с десяток карасиков с пол-ладошки. Потом – как отрезало. Клев прекратился и поплавки замерли над зеркальной поверхностью пруда. Пруд был запущен, с грязной водой, истоптанными коровами пологими берегами. Но в нем водились крупные карпы. Только мне они никак не попадались.
Часам к одиннадцати пастух пригнал стадо на водопой. Это был тщедушный мужчина лет тридцати, малорослый и рыжий. Коровы сразу устремились в воду. К этому времени установился зной. Жара и жажда тянули в пруд.
Пастух подошел к моему стойбищу и уселся прямо на землю. Об улове он спрашивать не стал. Садок лежал на мелководье и мой скромный улов был хорошо виден. Он просто сказал:
–Жарко.
Мне ничего не оставалось, как подтвердить очевидное.
Пастух продолжил:
–А ты знаешь, тут под плотиной родничок есть. Если пить захочешь – имей ввиду. Его еще мой дедушка выкопал. Вкусная там вода.
Я знал, что эта семья – потомственные пастухи. Все их мужики лето проводят со стадами. Так что авторство деда никак не мог поставить под сомнение. А пастух, видать, соскучился в одиночестве по разговору. И потому голос его не прерывался ни на минуту. Я узнал, как раньше тут было неуютно без родниковой воды. Жажда мучила, а воды нигде рядом не было. Вот и страдали люди от жажды. Дед пастуха долго мучился в поисках ключевой жилы. Сколько было вырыто ям у подножия плотины. Люди знающие говорили деду, что он старается напрасно. Тут ключевой воды отродясь не было. Но дед был упрям. И, в конце концов, добился своего. У семьи было прозвище – Абудьяновы. Вот и стал тот родник называться Абудьяновским.
Я больше слушал этого простоватого на вид и по своей внутренней сути мужика. В меру поддакивал. Немногословно выражал свое согласие. Он радовался тому, что есть повод отвести душу. С коровами много не поговоришь. Пастух от одной темы переключался на другую:
–Вчера со стадом моя баба была. Я ездил в райцентр масло сливочное продавать. Только все бестолку. Не берут. А масло-то у меня свежетопленое. Никто и грамма не купил. Говорят, если бы оно не топленое было. Сколько ни пытался убедить, что топленое лучше – не понимают.
Я поддакнул. Но в душе подивился наивности рассказчика. Кому не известно, что к утреннему чаю масло требуется, но только не топленое. Никто топленым хлеб по утрам не намазывает.
Мы расстались с пастухом в полном дружелюбии. Что он думал обо мне -- мне не ведомо. Свое мнение о нем я изложил выше. Надо сказать, что о той встрече я тут же забыл. И не вспоминал вплоть до одной телепередачи. В ней шел разговор о сливочном масле. Передача была на медицинскую тему. Потому ведущий ее основное внимание уделил полезности и вредности потребления этого продукта. И я с большим изумлением услышал, что самый полезный продукт – топленое масло. Оно практически не содержит вредных для человеческого организма веществ.
Тут-то я и понял, кто из нас с пастухом выглядел дураком в том давнем разговоре..