Ночник над кроватью разбрасывал причудливые тени по стенам.
Оконная занавеска вздувающаяся потоком свежего воздуха,как надутые ветром паруса ,добавляла сказочности небольшой комнате .
Старые настенные часы с монотонно качающимся маятником ,равнодушно отсчитывали бегущее время. По комнате плыл пряный запах сирени источаемый кустом,росшим под приоткрытым окном.
На широкой, аккуратно застеленной кровати, на высоких подушках лежал старик..
Глаза его были закрыты и только прерывистое дыхание,дававшееся ему с трудом,нарушало тишину комнаты.
Сухие руки исчерканные прожилками вен,подрагивая кончиками пальцев ,лежали на впалой груди.
В комнату ,неся поднос с едой,зашла женщина невысокого росточка,примерно его возраста .
Поставив поднос на тумбочку ,впритык стоявшую к кровати,она наклонилась к нему ,вытерев салфеткой проступивший на лбу пот и проговорила.
- Гриша,я тут тебе супчику сварила...такого,как ты любишь...а нук поешь маленько...потом еще маленько.
- Настюнь...да не голодный я еще...не давно ел же...- послышался тихий ответ.
- Нет,нет...и не перечь даже...несколько ложечек ,а съешь.
- Да не перечу я...тебе по перечишь...- улыбнулся сухими губами старик.
Проглотив несколько ложек бульона, он устало откинулся обратно на подушки. Захватив дрожащими руками ее руку,поднес к своим губам.
- Ну,ну...Гриша...все хорошо...сам же видишь...на выздоровление все идет...будет и на нашей улице еще праздник.
- Посиди со мной,Настюш...пока задремлю...мне с тобой лучше.
- Ту та я ,Гриша...ту та...куда я денусь.- она присела на край кровати и подтянув одеяло,укрыла ему руки.
Потом незаметно ,краешком фартука ,вытерла набежавшую слезу.
" Господи,как же давно это было...а вроде недавно..."- подумалось ей и память начала выуживать из подсознания даже мелкие,запомнившиеся на всю жизнь детали.
В тот день почти всем селом провожали уходящих на фронт мужиков.
Перрон еще до прибытия состава был забит голосящими бабами ,бегающей ,не понимающей всей сути малышней,сновавшими туда-сюда военными.
Она с подружкой Лизой тоже была там. Прижимая к груди веточку сирени ,с набежавшими на глаза слезами, смотрела на сельчан и понимала,что кому-то возврата не будет,что кто-то в последний раз прижимается к мужниному плечу,кто-то в последний раз обнимает жену и своих ребятишек.
- Гришка,смотри какие девчата пришли нас провожать...а ты говорил,что никого не будет.- взмахнув головой,прогоняя захватившее ее волнение ,она обернулась на голос.
- Можно таки подумать,что у таких парней и нет никого. - ввязалась в разговор ее подружка.
- Таки и нет ...таких именно нет...- балагурил один из них.
Второй,худощавый с большими грустными глазами ,стоял чуть поодаль и не отрываясь смотрел на нее.
Ее тогда поразили его глаза. Столько грусти в них было и бьющей через край нежности.
- И откуда же такие будете...не наши ведь,не сельские.- продолжала расспрос Лизка.
- Городские мы,детдомовские...если что и поплакать не кому будет.- как-то враз посерьезнев ,он взяв Лизу за руку и отводя в сторону кивком указал на них,неотрывно смотрящих друг на друга.
- Я Григорий...ты уже слышала...тебя то как зовут? - немного волнуясь начал тот разговор.
- А я Настена...ну Настя значит...
- Красивое имя...и сама красивая.
- Да ладно тебе...не заискивай.- ответила она немного смущаясь.
- Я не балую...что вижу,то и говорю.- упрямо возвестил он. И немного помолчав ,продолжил.
- А что...будешь меня ждать...я тогда вернусь...если ждут,как не вернуться...слово даю...
- Буду...честное слово буду...чтобы ты знал,буду...- внезапно тогда прорвало ее.
Все остальное пролетело короткометражной лентой: оглушительный свисток паровоза,короткие,как свист бича, выкрики военных ,лязг вагонных колес и первый его поцелуй.
- Настена...ты жди,я вернусь...я слово дал...- эти слова и ощутимое, до сих пор тепло его настойчивых губ ,напрочь засели тогда в ее сердечке.
Промокнув уголком, свисающего с головы, платка повлажневшие глаза она тихонько встала и стараясь не делать лишнего шума,вышла из комнаты.
Она выходила из комнаты не зная,что старик приоткрыв глаза, дрогнувшими губами улыбается ей вслед .
Выпростав руку из-под одеяла он с силой ,на какую был уже способен ,протер лицо. На том вокзале он ее сразу приметил.
Маленькая,с большой косой летающей при повороте ,с веточкой сирени у груди она враз запала ему в душу.
Друг перехватив его взгляд ,понимающе улыбнулся.
- Да зараз...тут дело техники...смотри и запоминай...- и взмахнув стриженной головой по забывчивости,как чубом,направился к девчатам.
Убили Степана,через полгода убили.
Умирая на его руках с рваной раной в груди,бьющей фонтаном кровью,весь какой-то побледневший он успел прошептать.
- Все Гришка...дарю тебе оставшиеся года жизни...поклянись,что проживешь и свои и мои в придачу...поклянись...- сказал и уставился немигающим взглядом в проплывавшие мимо в небе облака.
- Степка...дурак,что ты наделал...- кричал он не своим голосом ,размазывая пилоткой по своему лицу пот,грязь и кровь закадычного друга.
Настюхино -"буду ждать",да Степкино - " живи и мои" ,не раз выводили его живым из таких передряг,что вспомнить даже страшно до сих пор.
Два с половиной года войны,да девять месяцев госпиталя,где его собирали по кусочкам,оставили неизгладимый шрам в его душе.
Последний раз ранили его в сентябре 1944 года под Варшавой. От тяжелого ранения в бедро и множество осколочных,он потерял сознание.
Очнувшись,услышал немецкую речь,понял,что фашисты прочесывают поле боя,подбирают своих и пристреливают стонущих русских раненых.
Превозмогая нестерпимую боль,держась на одном желании - выжить,сполз он в воронку и прикинулся мертвым.
Сутки лежал истекая кровью,надеясь на чудо да на молитвы Настены. Заметил его офицер из проходившей мимо колонны.
И начались для него мытарства по госпиталям. Девять месяцев пролежал на больничных койках,последнее пристанище - госпиталь в Самарканде.
А в начале 1945 года учившейся заново ходить,был доставлен в родное село сопровождающим санитаром.
Проклятая война сделала его инвалидом второй группы в неполных 25 лет.
А с Настеной встретились не сразу.
Не в один военкомат писал запросы,не одному пороги оббил пока не прояснилось немного.
Воевала Настя и все тут,никакой зацепки больше не было. Приходилось ждать и он ждал и верил в встречу. Ждал и верил.
Женщина выйдя из комнаты ,тихонько притворила дверь и обернувшись трижды перекрестила ее.
- Господи,уйми ты его боль,не давай так страдать...пусть ему станет хоть немного полегче...- прошептав, она подошла к окну.
Отвернув край занавески до рези в глазах всматривалась в ночную темень.
А настойчивая память опять взялась теребить незабываемое прошлое. Окончив курсы по подготовке снайперов,сидела она у окна ,а тоскливые пейзажи, разрывающие сердце в клочья , мелькали за окном поезда увозящего ее во фронтовую часть.
Всматриваясь в лица враз повзрослевших подружек ,она мысленно желала им остаться живыми и невредимыми.
Но судьба тогда распорядилась совсем иначе.
Первой не вернулась с задания Ася,чернявая балагурщица,неунывающая сама и не дающая поддаться унынию подругам.
Что стоило им ,девчонкам ,пережить эту первую смерть ,никогда не выветрится из ее памяти.
С каждым новым заданием мужали девчата,уже не дрожали так руки и палец сливаясь с курком плавно нажимал его,посылая смертельную пулю врагу.
Каждую свою вылазку в тыл врага она хорошо помнит,даже очередность помнит.
Но это задание память вырисовывает уж очень яркими красками.
Поступил приказ убрать зарвавшегося полицая ,так рьяно помогавшего немцам.
Уж столько смертей людских висело на нем,что дать ему ускользнуть из поля видимости было бы преступлением.
А его последнее вообще не поддавалось никакому объяснению.
В одном селе лично сгонял малых детей,скидывая их за шиворот в погреб,вырывая из рук матерей ,добивая тех на земле прикладом автомата.
Потом с каким-то остервенением ,под одобряемый хохот немцев,наносил туда соломы и поджег.
Женщина зябко передернув плечами от нахлынувших воспоминаний,отошла от окна. Подойдя к часам ,висевшим на стене между проемами окон,подтянула гирьки.
На работу,так они шутили,она отправилась поздно ночью с таким расчетом,чтобы до утра успеть приготовить себе лежбище.
Его приметы прочно засели в ее голове: носил немецкую фуражку и заметно прихрамывал на левую ногу.
Облюбовав себе кустарник ,на пригорке перед въездом в село, она принялась ждать, наблюдая в бинокль выискивая здание пригодное под комендатуру.
Машина попавшая в поле ее зрения,как раз и привела куда надо.
Из здания сильно прихрамывая на левую ногу,любезно кланяясь,выбежал мужчина. Наведя на него бинокль,пытаясь лучше рассмотреть черты его лица ,она почувствовала как ее лицо становится деревянным,как-будто не ее.
Окуляры бинокля ясно высветили знакомые до боли черты лица,соседа дядьки Василя, с дочкой которого были лучшими подругами.
Ей захотелось сильно зажмуриться и открыв их вновь ,ничего этого не увидеть.
Но она не могла так сделать,не могла его потерять . Никак не могла.
Она в детстве его даже боялась,часто ощущая на себе тяжелый взгляд всегда чуть прищуренных глаз.
- Здрасте...дядько Василю,Лиза выйдет на улицу...-.вспомнился ей один эпизод.
- Ага...щас выйдет...вот задеру ваши юбки,я вам погуляю.- он сидел за кухонным столом и ел. Может даже шутя ,облизав деревянную ложку ,замахнулся на нее.
Ее тогда из комнаты,как ветром сдуло.
Очнулась на крутых ступеньках чуть не скатившись с них кубарем..
А вслед гремел какой-то дикий хохот,от которого мурашки по спине сползали к пяткам,заставляя ноги спотыкаться на ровном месте.
Сузив глаза от ненависти ,распирающей ей душу ,она молила " Ну повернись ко мне...я не хочу стрелять тебе в спину...повернись же...ирод ты этакий..." .
И тот ,будто услышал ее слова,повернулся.
Ей тогда показалось,что даже посмотрел в ее сторону своим прищуренным взглядом.
Не отрывая взгляда от прицела мягко,чтобы наверняка и не ошибиться,нажала курок.
Облизывая покусанные губы со злорадством смотрела,как тело бывшего соседа,дядьки Василя вдруг взбрыкнуло,как молодой конь и пролетев метра два грохнулось под ноги его кумирам.
Что там мой Гриша...пойду посмотрю...небось проснулся уже...- женщина разговаривая сама с собой ,поправив на передничке складки,встала.
" Сыновьям о болезни отца сообщила...те прилетят сразу...не заставят долго ждать..." - тепло улыбнувшись своим мыслям ,женщина потянула за ручку двери.
Старик лежал как-то не так,что сразу бросилось ей в глаза.
Немного приоткрытые его глаза смотрели немигающим взглядом и куда-то мимо нее.
Это до того удивило ее,что ей стало очень плохо. Колючка попав в ее сердце не выходила оттуда,а продолжала буравить его.
- Гриш...Гришенька...ну зачем же ты вот так,без меня...зачем...- женщина прилегла рядом, обняв тело уже холодного мужа.
- Как же мне больно,Гриш...немножко полежу...сыны приедут...Лиз,это я его убила...я...
Р.S....Рассказ выдуман... (эпизод про сожженных детей в погребе извлечен из памяти прочитанных в детстве книг,название уже не помню.)...может даже немного не реален...но я верю в такую любовь...в жизнь прожитую вместе с начала и до конца...даже в смерть в один день...верю.