Стёпа высунул нос из-под крыльца, шумно втянул горячий воздух, обиженно чихнул и нырнул обратно. Старые торфяники за болотами горели уже вторую неделю, и почти всё это время Степашка отказывался вылезать наружу, свив себе под домом нечто вроде гнезда на прохладном песке. Ребята с удовольствием последовали бы его примеру, но вынуждены были оставаться наверху, вместе с родителями. Горький, едкий, вездесущий дым окутывал дачи, точно сухой туман, и даже ясным днём солнце с трудом пробивалось сквозь его пелену.
- Ну когда же это кончится? – ныли ребята. – Уж лучше бы шёл дождь...
- Когда идёт дождь, вы тоже жалуетесь, - заметила мама, сонно обмахиваясь журналом. – На вас не угодишь...
- Нет, правда, это какой-то кошмар, - поддержал ребят папа, безуспешно пытающийся закончить новый рассказ. – Я совершенно не могу работать, совершенно. Иногда мне кажется, что я трубочист, а не писатель. Всё в дыму, всё!
- Ну так расскажи нам какую-нибудь историю, - предложила мама. – Только дорогой, умоляю, пусть там будет прохладно и никакого дыма!..
- Правда, пап, расскажи что-нибудь, - немного оживились ребята. – А то нам ску-у-у-учно...
- Хм-хм... – потёр нос папа, делая вид, что он вовсе не настроен рассказывать истории и его нужно долго уговаривать. – Знаете, это не так просто, рассказывать в такую дымную жару истории, в которых прохладно и дыма нет. Мне нужно сосредоточиться...
- Ну, пап, ну пожалуйста, - жалобным тоном попросила Варя. – Расскажи что-нибудь весёлое...
- Хорошо, - кивнул папа. – Попробую, но если что, я не виноват.
- Ладно, ладно, - обрадовались ребята. – А о чём эта история?
- О том, как важно мыть руки... - ответил папа и, заметив кислые лица ребят, усмехнулся и добавил, - если ты хочешь познакомиться со Снежным человеком. Или, как его ещё называют – Йети.
- Вау! – обрадовался Серёжа. – А они едят людей?
- Нет, нет, что ты, - замахал руками папа. – Они абсолютно мирные существа, просто... Впрочем, обо всё по порядку.
Папа отложил ручку и бумагу, расстегнул ещё одну пуговицу на своей рубашке и начал рассказ:
- Ганс Шуберт ненавидел лыжи с самого детства. Отец заставлял его вставать на них каждые выходные, пока снег хоть немного прикрывал землю, и с той поры Ганс их не выносил. Он так и говорил «В этом мире я не терплю только две вещи: лыжи и страусов». Почему Ганс не любил страусов, никто не знал и узнавать не собирался, потому что жил Ганс весьма уединённо и всё своё свободное время писал статьи в научные журналы. Он писал на разные темы, но более всего его занимал снежный человек. Дело было в том, что Ганс был абсолютно уверен, что он существует и пытался убедить в этом всех мало-мальски известных учёных. Но вот беда, почти все учёные требовали доказательств существования йети, а их-то у Ганса как раз и не было.
- Это чёрт знает, что такое! – возмущался он. – Эти учёные, точно попугаи, все заладили одно и то же: «Где ваши доказательства, герр Шуберт?» Как будто и без доказательств не ясно, что йети существует и отлично себя чувствует в Гималаях. Эх, если бы я только мог добраться туда, то уж точно бы нашёл его следы, а быть может, и целую стаю снежных людей, но, увы, там повсюду снег, а это значит, что нужно брать лыжи, а я их ненавижу...
Шли годы. Ганс продолжал писать свои статьи, но ответов ему больше ни от кого не приходило. Учёным до смерти надоел этот герр Шуберт со своим йети, и они попросту выбрасывали его письма в мусорный бак.
- Так больше не может продолжаться, - воскликнул однажды Ганс. – В прошлом году я написал и отправил более тысячи писем, я писал по три штуки в день и не получил ни одного ответа! Ни единого! Это немыслимо!
Ганс так разъярился, что немедленно отправился в ближайший спортивный магазин и приобрёл себе лыжи и всё необходимое для длительной прогулки в заснеженном лесу.
- Я им покажу! – грозил он своим маленьким кулачком неизвестно кому из окна авиалайнера, уносящего его в сторону Гималаев. – Я привезу вам столько доказательств, что вы в них утонете! Всё, что вам нужно будет делать, это выбирать самые лучшие и свежие доказательства и говорить мне «спасибо», что я не поленился встать на лыжи, которые ненавижу с детства, и доставил их вам прямиком в ваши тёплые кабинеты! Быть может, мне даже удастся привести с собой живого снежного человека или парочку малышей...
Мало что смысля в восхождениях, Ганс, тем не менее, был необычайно настойчивым и энергичным человеком. В первый же день он познакомился с торговцем открытками по имени Ло, который, обладая огромным опытом в таких делах, посоветовал ему взять надёжного проводника для такого дела. На вопрос Ганса, где тут можно найти такого человека, Ло широко улыбнулся и сказал, что знает одного и он как раз завершил все дела с прежней экспедицией и готов вновь отправиться в путь.
«Правда, его услуги стоят недёшево, - предупредил торговец открытками, - но поверьте, лучше отдать больше сейчас, чем потом...»
Ганс не совсем понял, что именно имел в виду Ло, но решил последовать его совету.
Проводника звали Кхура. По его словам, он принадлежал к немногочисленной народности шерпа, которые издревле населяли Гималаи и считались лучшими проводниками в этих местах. При первом знакомстве Кхура показался Гансу не слишком похожим на местных. По его мнению, Кхура скорее походил на уличного торговца пряностями, которого Ганс однажды видел на одной ярмарке, где у него украли кошелёк. Герру Шуберту даже почудилось, что он видит в глазах Кхура тот же хитрый и жадный огонёк, но юноша быстро развеял все его сомнения. Горделиво подбоченясь, он заявил, что в его жилах течёт кровь известного Ближневосточного путешественника Самана Салиба Нарсула Хасимата, который более 100 лет назад посещал Тибет со своей экспедицией. В подтверждение своих слов он показал Гансу старинную монету с арабской вязью, ржавый кинжал и крохотную, замусоленную миниатюру, изображавшую его знаменитого предка. «Видите, - сказал Кхура, тыча в грязное изображение усатого мужчины, своим толстым коротким пальцем, – одно лицо!»
Такие очевидные доказательства благонадёжности проводника практически убедили Ганса в том, что он сделал правильный выбор, однако, следуя своей врождённой педантичности, он всё же решился кое-что уточнить.
- Скажите, пожалуйста, любезнейший господин Кхура, а много ли в этих горах йети? – спросил Ганс.
- Полно, - небрежно произнёс Кхура, привыкший отвечать на подобные вопросы докучливым туристам.
Сдерживая радостную дрожь, герр Шуберт уточнил:
- А вы сами лично их видели?..
- Само собой разумеется, - не задумываясь, ответил проводник. – Говорю же вам, их полно в Гималаях. Нужно только знать, где искать.
- Чудесно! – захлопал в ладоши неисправимый романтик Ганс. – Всё, что мне нужно, это сделать несколько достоверных фотографий йети, собрать их шерсть, и, если получится, узнать их чуточку поближе. Как вы думаете, у нас будет какая возможность?
- Отчего нет, - ответил предприимчивый проводник. – Снежные люди иногда сами подходят к стоянке и просят сладкое. Я немного понимаю их язык, так что вы сможете спросить у них всё, что вам нужно, в обмен на карамельки...
- Превосходно! – заявил Ганс и направился в ближайший магазин, где скупил всю карамель и леденцы на палочке.
«Что если мы наткнёмся на целую стаю йети, а у меня закончатся гостинцы? – думал он. – Я же себе никогда этого не прощу! Как говорил мой дедушка – хорошая подготовка, половина успеха. Возьму-ка я ещё мармеладу и пастилы. Кто знает, что любят маленькие йети...»
После того как Кхура дал Гансу ещё несколько «бесценных» советов, они наконец-то направились в путь. Ганс думал, что они полезут высоко в горы, но проводник заверил его, что в этом нет никакой необходимости.
- Доверьтесь мне, герр Щербет, - сказал Кхура, таская тайком из рюкзака Ганса леденцы и отправляя их в рот. – Я отлично знаю эти места. Тут полно йети. Просто тьма. Случается, их даже приходится расталкивать, чтоб пройти...
- Я Шуберт, а не Щербет, - в который раз поправил Ганс своего проводника.
- Я и говорю, герр Щербет, - отвечал Кхура. – Волноваться не стоит. Всё будет хорошо.
- Но я слышал, что их осталось довольно таки мало, - удивился Ганс. - И лучше всего их искать высоко в горах, где почти нет людей.
- Простите меня, герр Щербет, но неужели вы, умный и образованный человек, верите в эту чушь? – сказал Кхура. – Все эти истории нарочно рассказывают туристам, чтобы вытащить из них как можно больше денег. Мы же с вами идём в настоящую экспедицию, не так ли?
- Ну, да... - неуверенно согласился Ганс.
- Так вот, - продолжил Кхура, - искать йети высоко в горах - пустое дело. Там полно народу, так что йети давно покинули эти места и спокойно живут у подножия Гималаев. Нам даже мусорные баки приходится делать с замками, чтобы они не разбрасывали мусор. Просто напасть какая-то...
- Но позвольте, - изумился Ганс, - откуда же высоко в горах так много людей?
- Ну как вы не понимаете, - воскликнул проводник, удивляясь несообразительности Ганса. – Высоко в горах полно людей, потому что все они ищут там йети, которых там давно нет, потому что там полно людей, которые их ищут! Это же очевидно.
Герр Шуберт был сражён убийственной логикой Кхура и зауважал его ещё больше. Правда, он не понимал, куда пропадают конфеты из его рюкзака, но когда он спросил об этой странности проводника, то тот сделал такое лицо, что Ганс опять решил, что он опять не понимает каких-то очевидных вещей, и больше про конфеты не спрашивал, боясь прослыть простаком. Идея, что искать йети нужно не высоко-высоко в неприступных вершинах Гималаев, а внизу, постепенно прочно овладела его разумом.
«Теперь мне всё ясно, - думал он, забывая даже о ненавистных лыжах на своих ногах. – Ну конечно же, как же это раньше никому не пришло в голову! Йети просто уходят из тех мест, где их ищут. И чем больше их ищут, тем меньше их там остаётся! Неудивительно, что их никто давно не видел. Они преспокойно сидят внизу и смотрят, как глупые туристы карабкаются наверх, подвергая свои жизни ненужному риску. Как же мне повезло, что я встретил Кхура. Без него я бы мог хоть сто лет кряду лазать среди вершин без всякой надежды встретить снежного человека. Ох, какую же прекрасную статью я напишу об этом, когда вернусь домой. Я назову её «Парадокс йети» и пусть только попробуют эти бездельники учёные возразить мне что-нибудь после этого... Им бы самим давно пора надеть лыжи и отправиться в путь, а не прозябать в своих душных кабинетах среди пыльных книг и заплесневелых рукописей. Уверен, после такого открытия мне обязательно присвоят докторскую степень, и я наконец-то смогу подписываться не просто Ганс Шуберт, а доктор Шуберт...»
Будущий доктор даже зажмурился от удовольствия, представив, как внушительно будет выглядеть его подпись, но споткнулся и упал лицом в снег.
«Однако, полевые исследования определённо имеют некоторые неудобства, - решил он, понимаясь на ноги и отплёвываясь от снега. – Впрочем, дело того стоит. Доктор Шуберт, подумать только. То-то все удивятся на почте...»
На исходе второй недели, когда ни одного йети так и не было встречено, герр Шуберт начал проявлять первые признаки нетерпения.
- А вы уверены, что мы достаточно низко у подножия Гималаев, - спросил он Кхура. – Просто мне кажется, что...
- Смотрите, - вдруг заорал Кхура, вскакивая на ноги и выплёскивая на колени Гансу горячий кофе. – Вон, видите?! Да вон же! Да прекратите же скакать, точно заяц!
- Я не могу! – кричал в ответ Ганс. – Кофе очень горячий! Ой, ой, ой!
- К чёрту ваш кофе, - вопил проводник. – Видите, вон там, за ёлками! Это йети! Клянусь вам, я их достаточно на своём веку повидал!
Забыв про свои обожжённые коленки, Ганс уставился в ту сторону, куда ему указывал проводник, но ничего кроме деревьев и снега не увидел.
- А вы точно уверены, что это был именно йети? – спросил он, наконец. – Может, это была белка?..
- Абсолютно уверен, - буркнул проводник, напуская на себя обиженный вид. – Если не верите, то сходите и убедитесь сами. На снегу должны были остаться его следы. И не забудьте свой фотоаппарат, а то их скоро занесёт позёмкой...
Не зная, чему верить, своим глазам или словам проводника, Ганс нацепил лыжи, схватил фотоаппарат и помчался в указанном направлении. Достигнув крайней ели, он ахнул: прямо перед ним, на глубоком, чистом снегу отчётливо виднелись отпечатки огромных босых ног, принадлежавших, без всякого сомнения, огромному самцу снежного человека. Следы плутали вокруг ёлок, а затем уходили в чащу леса. В одном месте было видно, что йети долго топтался на одном месте, и Ганс понял, что тот наблюдал за их лагерем. Мурашки ужаса и восторга побежали по его спине. Он сорвал с плеча фотоаппарат и начал фотографировать всё, что ещё не успела уничтожить начинающаяся метель.
- Кхура, - кричал он спустя час, когда следы окончательно скрылись под слоем снега и он был вынужден вернуться в лагерь, - Кхура, это же поразительно! Это просто чудо! Столько следов, я даже немного опешил! Он, должно быть, пришёл сюда ещё ночью и наблюдал за нами до утра, а когда мы проснулись, решил потихоньку улизнуть. Тут вы его и заметили. Но какова скорость?! Я примчался на это место меньше чем за две минуты, а его уже и след простыл!
- Эти йети жуть какие шустрые, - снисходительно улыбнулся Кхура, пытаясь языком сковырнуть с зубов застрявшую там карамель. - Но устоять против сладостей никак не могут.
- Так он пришёл сюда за конфетами? – удивился Ганс.
- Да, герр Щербет, - кивнул проводник. – Они за версту чуют сладкое и сбегаются, точно пчёлы на мёд. Только нужно быть настороже: если их напугать, то они могут здорово разозлиться и тогда нам обоим не поздоровится.
- А что если нам осторожно подманить их нашими конфетами, - предложил Ганс. – Как вам такая идея?
- Отличная идея, герр Щербет, - согласился Кхура. – И вот как мы поступим. Тут недалеко есть небольшая хижина. Мы разобьём в ней лагерь и будем подманивать к ней йети конфетами.
- Вы думаете, они подойдут к хижине? – с сомнением спросил Ганс. – Быть может, нам лучше остаться здесь, в лесу?
- Нет, нет, – запротестовал Кхура, уставший от ночёвок на открытом воздухе, - в лесу мы точно их не увидим близко. Поверьте моему опыту. Нам нужно идти в хижину и приманивать их там. Ручаюсь вам, герр Шуберт, они придут в первую же ночь, а если нет, то мы вновь отправимся в лес.
От такого предложения Ганс не мог отказаться, ибо и сам в глубине души порядком утомился от постоянного холода и пронизывающего ветра. При всём своём энтузиазме герр Шуберт был изрядный домосед, и мысль о том, что он сможет наблюдать йети, имея крышу над головой, покорила его.
- Ну, если вы так уверены... – пробормотал он.
- Уверен, - отчеканил Кхура и начал паковать вещи.
Хижина представляла собой небольшую, грубо сколоченную избушку, больше похожую на сарай, нежели на жильё, но после дюжины ночей на снегу обоим путешественникам она показалась дворцом. Они подлатали крышу, заткнули самые большие щели в стенах, укрепили изнутри дверь деревянными жердями и разожгли огонь в примитивном каменном очаге. Очень скоро внутри стало тепло и дымно, и Ганс с непередаваемым удовольствием стянул с головы шапку и расстегнул куртку. Мурлыча, точно кот, он уселся у самого огня с кружкой кофе и стал расспрашивать Кхура об их дальнейших действиях.
- Всё очень просто, герр Щербет, - объяснил Кхура. – Как только стемнеет, я выйду наружу и разложу вокруг хижины конфеты. Для начала я отступлю на сотню шагов, но затем каждую ночь буду выкладывать их всё ближе и ближе, пока йети не привыкнут и не будут подходить совсем близко. Тут-то вы их и сфотографируете, а может, если повезёт, то и поболтаете. До этого момента вам придётся ограничиться фотографиями их следов...
- Чудесно, чудесно, - бормотал Ганс, клюя носом. – Отличный план... Просто превосходный... Вы молодец, Кхура... Молодец...
Когда герр Шуберт уснул, проводник оделся потеплее, набил карманы конфетами, вытащил из рюкзака странные короткие лыжи и вышел наружу. Проваливаясь в снег, он направился в сторону от хижины и, отойдя на сотню метров, одел на ноги свои снегоступы и стал петлять вокруг деревьев, оставляя за собой чёткие отпечатки огромных босых ступней... Попутно он поедал карамель и разбрасывал вокруг фантики. После часа упорной работы, убедившись, что следов «снежного человека» вокруг вдоволь, он доковылял до хижины, спрятал снегоступы обратно в рюкзак и уснул под мерный храп Ганса.
На следующее утро герр Шуберт вскочил чуть свет. Он наспех выпил свой кофе, проглотил невкусный завтрак и выскочил за дверь.
- Пойду, проверю, не наведались ли ночью йети к нашему угощению, - сказал он. – Вы ведь разложили его, да?
- Конечно, - сонно отозвался Кхура. – Идите в лес всё прямо и прямо... Конфеты были там...
Ганс выскочил за дверь, а спустя несколько минут до хижины донеслись его восторженные вопли:
- Они были тут, Кхура, были! Они приходили! Боже, сколько следов!!! И фантиков!..
Ганс снимал следы до самого вечера и буквально обезумел от радости.
- Это же гениально, - тараторил он за ужином. – Я... то есть мы с вами, открыли новый способ приманивания йети. Мы доказали, что они не просто существуют, а охотно подходят к человеческому жилью. О, Кхура, что бы я без вас делал?!
- Лазили бы по горам в поисках снежного человека, герр Щербет... – задумчиво отозвался проводник.
Ганс выпучил глаза, а потом захохотал так, что стены лачуги затряслись.
- Превосходно, Кхура, - кричал он, держась за живот. - Лазил бы по горам, ха-ха-ха! А ведь точно! Вот умора! Хи-хи-хи, хо-хо-хо, гы-гы-гы...
Когда Ганс немного утихомирился, он спросил проводника.
- Сегодня я бы хотел лично разложить конфеты в лесу. В качестве, так сказать, научного эксперимента.
- Но герр Щербет...
- Нет, нет и ещё раз нет, - упрямо замотал головой Ганс. – Я знаю, что это опасно, и вы, благородная душа, хотите уберечь меня, но право, я могу за себя постоять! Я... Я... я занимался лыжами в школе! Одним словом, я пойду и точка. И к тому же не забывайте, что для чистоты эксперимента приманку должны раскладывать разные люди. В противном случае эти бумажные черви, эти кабинетные бездельники, эти бумагомаратели учёные обвинят нас в мошенничестве! Да, да, друг мой, я вижу, как вы побледнели. Я полагаю, что это от гнева. Я сам был в гневе, поверьте, но что поделаешь, не мы устанавливаем правила в научном мире. Пока...
Сказав это, Ганс оделся, взял кулёк конфет и вышел из хижины. Его не было около часа, после чего, замёрзший и улыбающийся, он ввалился обратно и сел к огню.
- Ну и стужа за окном, - сказал он. – И как йети не холодно босиком? Просто поразительно...
Ганс долго разглагольствовал на тему йети тем вечером, а Кхура сидел как на иголках. Ему непременно нужно было под каким-либо предлогом выбраться наружу, но герр Шуберт и не думал засыпать. Он пил кофе кружку за кружкой и к полуночи так взбодрился, что вовсе решил не ложиться спать.
- Я буду писать всю ночь, - сообщил он Кхура. – У меня уйма материала. Мне нужно всё записать сейчас же, пока все события свежи в моей памяти.
- Но герр Щербет, – умолял его проводник, - вам непременно нужно отдохнуть.
- И слышать не желаю, - смеялся Ганс. – Я буду работать, а вы спите.
Кхуре ничего не оставалось делать, как лечь и уснуть, а утром наблюдать угрюмое выражение на лице невыспанного Ганса.
- Ни одного следа... – бормотал тот. – Ни единого, вы представляете? Что-то случилось... Я чувствую, что что-то случилось... Мы чем-то обидели их или они просто ушли в другое место... Мы были так близко и вот... Что же теперь делать, что же делать?..
- Такое бывает, - пытался успокоить его Кхура. – Иногда их нет несколько дней кряду, а затем – раз, и целая стая прыгает вокруг вас. Не стоит так переживать...
- Нет, не успокаивайте меня, - стонал Ганс. – Они ушли. Они бросили нас! Боже, как я несчастен... Но знаете что, мы их отыщем!
Глаза Ганса внезапно загорелись фанатичным огнём, и он принялся собирать вещи.
- Одевайтесь, Кхуру, – воскликнул он. – Они не могли далеко уйти. Мы отыщем их и вновь приманим! Скорее, они не могли далеко уйти!
Проводнику вовсе не хотелось покидать уютную хижину, и он спешно пытался придумать нечто, позволяющее им остаться.
- Постойте, герр Щербет, - сказал он, когда Ганс уже пристёгивал лыжи. – Постойте... Я, кажется, понял, в чём причина их отсутствия...
- И в чём же, – спросил Ганс.
- Скажите, перед тем, как разложить конфеты, вы мыли руки?..
- Э-э-э, - почесал затылок Ганс, – не думаю... А что, это так важно?
Кхура рассмеялся сухим смехом и принялся распаковывать свой рюкзак.
- Раздевайтесь, герр Щербет, - сказал он. – Мы остаёмся. Йети никуда не уходили. Они тут.
- Ничего не понимаю, - удивился Ганс. – Вы можете толком объяснить, что происходит?
- Это моя вина, герр Щербет. Я забыл вас предупредить.
- Предупредить о чём?
- О том, что йети необычайно чистоплотны, - ответил Кхуру. – Они умываются по сорок раз на дню и никогда не возьмут конфет у человека, если он перед этим тщательно не вымыл руки.
- Вот оно что... – выдохнул Ганс. – Такая мелочь, подумать только...
- Такая мелочь может стоить нам обоим жизни, герр Щербет, - продолжил Ганс. – Грязные руки - оскорбление для снежного человека. Это как... это как грязные руки! Нет ничего противнее.
- А вы мыли руки, перед тем как раскладывали конфеты в прошлый раз? – уточнил Ганс.
- Конечно, а потом ещё четырежды протёр их чистым снегом, - с достоинством ответил Кхура. – И результат вы видели.
- Да, - покачал головой Ганс. – Но они же вернутся, да?
- Несомненно, - ответил Кхура, - но отныне конфеты буду раскладывать только я, и это не обсуждается! У йети превосходный нюх. Если они вновь почуют на угощении ваш запах – жди беды. Они соберутся в стаю, придут сюда ночью, окружат нашу хижину и заметут её снегом, так что мы окажемся в ней замурованы навечно... Я уже видел такие ледяные склепы. Ужасное зрелище, герр Щербет, просто ужасное...
Ганс поёжился и отважился на последнюю попытку.
- Но научное сообщество...
- Плевать на научное сообщество, - грозно прикрикнул Кхура. – Не им замерзать в плену у йети. Короче, либо вы подчиняетесь моим правилам, либо всё, я разрываю наш контракт и ухожу...
Кхура встал и начал рыться в рюкзаке в поисках контракта. Видя его решимость, Ганс покорно повесил голову и кивнул.
- Хорошо. Будь по-вашему.
- Вот и славно, - расцвёл улыбкой Кхура. – Будьте паинькой, герр Щербет, и можете снова смело готовить ваш фотоаппарат к завтрашнему утру.
- Вы думаете, они придут?.. – жалобно пропищал Ганс.
- Без сомнения. Они спят и видят наши карамельки, герр Щербет, - ответил Кхура. – Сами убедитесь.
Понятное дело, что следов следующим утром было в избытке. Ганс благодарил небеса и Кхура, и не расставался со своим фотоаппаратом. Вдобавок проводник развесил на сучьях куски пакли, и герр Шуберт, приняв её за шерсть снежного человека, заботливо переложил её в специальный конверт.
- Я отправлю эту шерсть в Британский музей, – гордо сообщил он. – Британские учёные вечно задирают нос. Это собьёт с них спесь...
Тем же вечером Кхура, которому стало лень забираться далеко в лес, сказал:
– Сегодня я положу приманку совсем рядом с домом. Думаю, они достаточно осмелели.
- А что если я попробую сделать несколько фотографий, когда они придут? – поинтересовался Ганс. – У меня на фотоаппарате есть отличная вспышка.
- Слишком опасно, - покачал головой Кхура. – Йети боятся молний. Если они внезапно увидят яркий свет, то побегут как зайцы, куда глаза глядят, и, что ещё хуже, расскажут всем своим знакомым, что к этой хижине лучше не приближаться. Тут даже тонна конфет не поможет...
- Ах, как жаль, - расстроился Ганс. – Мне бы так хотелось увидеть хоть одного снежного человека. Хоть краешком глаза!
- Краешком глаза... – задумался Кхура. – Есть у меня одна идея, но это очень опасно.
- Я заплачу любую сумму! – сказал Ганс. – Всё что у меня осталось, ваше! Пожалуйста, Кхура, помогите мне!
- Хорошо, - хмуро кивнул проводник. – Но вы должны беспрекословно меня слушаться, иначе нам не вернуться живыми...
- Я на всё согласен, - воскликнул Ганс. – Что я должен делать?
- Ничего, – ответил Кхура. – Просто сидеть в хижине совершенно неподвижно, с головой укутавшись в одеяло и ждать.
- Ждать чего?
- Ждать, когда один из йети зайдет внутрь... – ответил Кхура, переходя на шёпот.
- Боже, неужели он осмелится войти внутрь?!
- Если всё будет тихо, то да, - сказал Кхура. - Главное, ни в коем случае не вылезайте из-под одеял, а не то ваш запах его вспугнёт.
- Но как же я его увижу? – спросил Ганс.
- Я оставлю вам малюсенькую дырочку, сквозь которую вы его увидите.
- А где будете вы в этот момент? – захотел узнать Ганс.
- Снаружи, - сказал проводник.
- Почему?
- Во-первых, наша лачуга слишком мала, чтобы тут уместилось трое, - объяснил Кхура. - А во-вторых, должен же кто-то остаться снаружи и привести помощь на тот случай, если йети разозлятся и засыплют хижину снегом.
- Но как я увижу йети в темноте? – спросил Ганс.
- Я разожгу небольшой костёр напротив открытой двери хижины, а потом спрячусь на дереве, - сказал Кхура. - Огня они не боятся.
Ганс одобрил план проводника, и они приступили к его реализации. Первым делом Кхура заставил герра Шуберта раздеться догола и хорошенько растереться снегом, чтобы отбить запах.
- Ради науки я готов на всё! – сказал Ганс и начал стаскивать штаны.
С криками и охами он долго натирал себя снегом, пока не сделался малиновым и только после этого Кхура позволил ему вновь одеться.
- А вы знаете, - сказал Ганс, когда немного согрелся, - мне даже понравилось. Есть в этом что-то волшебное, голым скакать по снегу у подножия Гималаев...
Когда стало темнеть, Ганс лёг на пол, а Кхура тщательно завалил его сверху снаряжением и свежим лапником, оставив только маленькую дырочку для дыхания и наблюдения.
- Наберитесь терпения, лежите тихо и не ворочайтесь, - приказал Гансу проводник. – Йети долго будет ходить вокруг лачуги, принюхиваясь и присматриваясь, и только потом заглянет внутрь. Не упустите этот момент.
- Я буду начеку! – донеслось из-под груды вещей. – Я так счастлив!
Кхура прыснул в кулак и вышел наружу. Там он разжёг костёр, сделал себе ужин и неспешно поел. Затем он просто лежал у огня и ел карамель и только около двенадцати, встал, надел свои «волшебные» снегоступы и стал ходить кругами вокруг хижины, кашляя в воротник и шумно сморкаясь. Герр Шуберт, всё это время тревожно вслушивающийся в ночную тишину, вздрогнул:
- Так вот они какие, эти йети, - прошептал он. – Совсем как люди. Хорошо бы один из них заглянул сюда и полакомился бы конфетами... Уж я разгляжу его как следует...
Однако йети не спешил показываться. Он бродил вокруг хижины ещё почти час, пока у Кхура не закружилась голова, а Ганс не начал задыхаться под грудой вещей. Только тогда, проводник снял свою куртку, вывернул её мехом наружу, вновь надел на себя, повалялся немного в снегу и в таком виде протиснулся в хижину. Он хрипел и рычал, колотил руками по стенам и даже уселся на кучу вещей, под которой прятался ни живой ни мёртвый Ганс. В крохотную щелку он видел только большую тень, покрытую густым мехом, и от восторга грыз ногти, чего не делал с 5 летнего возраста. Кхура ещё раз потряс хлипкие стены лачуги, доел оставшиеся конфеты, громко рыгнул и вышел наружу. Там он вывернул куртку обратно, подбросил в огонь поленья и улёгся спать, оставив Ганса ворочаться в своём тесном укрытии.
Утром разговорам не было конца. Ганс с упоением рассказывал о гиганте, что вломился в хижину и весьма убедительно имитировал звуки, которые тот издавал. Он сфотографировал следы вокруг лачуги и расспросил Кхура, что тот видел.
- Он был только один, насколько я смог заметить со своего дерева, - сказал проводник. – Но он был очень большим. Он долго ходил вокруг лачуги, а потом ворвался внутрь и стал так страшно рычать, что я едва не скатился вниз. О, герр Щербет, вы необычайно храбрый человек. Остаться с глазу на глаз с рассерженным йети, это подвиг.
Ганс покраснел от удовольствия.
- Ну, что вы, что вы... – забормотал он. – Я же был в укрытии... Право, не стоит говорить о моей храбрости...
- Но есть одно но, герр Щербет... - грустным голосом сказал Кхура.
- Какое?
- Мои... то есть наши конфеты закончились.
- Совсем?!
- Полностью, – сокрушённо покачал головой Кхура. – Этот громадный йети вчера доел последние остатки. Нам больше нечем их подманивать. Пора возвращаться, герр Щербет...
- А нельзя ли их ещё как-то заманить к нам, - расстроился Ганс. – Может, они любят кофе или рыбные консервы?..
- Нет, - ответил Кхура, уставший от подобных приключений и желавший скорее попасть домой. – Либо конфеты, либо... свежие ананасы. У вас, случайно, нет с собой свежих ананасов?
- Нет...
- И у меня нет. Укладывайте ваши вещи, герр Щербет. У вас и так вдоволь материала.
– Да, вы правы, - согласился Ганс. – Да и деньги совершенно закончились...
- Тем более, - ответил Кхура. – Собирайтесь.
Ганс принялся складывать вещи, всё ещё думая о той удивительной ночной встрече с йети, когда Кхура случайно раскрыл рюкзак, и оттуда прямо ему под ноги вывалились странные снегоступы... В немом изумлении герр Шуберт поднял их и покрутил перед глазами. Затем приложил к снегу и увидел отпечаток босой ноги.
- Но... – пробормотал он. – Конфеты... йети... Британский музей... как...
Его глаза наполнились слезами негодования, а затем он издал леденящий душу вопль и, схватив горящее полено, бросился на своего проводника.
- Подождите, герр Щербет, - завопил Кхура, бегая вокруг лачуги на одной лыже. – Не всё так просто, герр Щербет! Дайте я вам всё объясню!
- Я тебе покажу конфеты! – не слушал его Ганс. – Я тебе покажу паклю! Я тебе покажу следы снежного человека! Стой, а не то хуже будет!
Видя, что Ганса не остановить, Кхура схватил вторую лыжу, кое-как нацепил её на ногу и помчался в лес. Ганс бросился за ним, но вскоре потерял беглеца из вида и остановился, чтобы перевести дух. Ярость пополам с обидой душила его.
- Каким же я был идиотом, - бормотал он. – Каким дураком...
Ганс отбросил дымящееся полено, сорвал с шеи и зашвырнул в сугроб свой фотоаппарат и понуро побрёл обратно к своей хижине. Он шёл, не разбирая дороги, проваливаясь в сугробы и не замечая ничего на своём пути, и внезапно почувствовал, что земля уходит у него из под ног и он падает в яму. Герр Шуберт испуганно пискнул, а мгновеньем позже оказался в большой берлоге. Близоруко щурясь, он попытался встать на ноги, когда услышал грозное рычание.
«Медведь! – пронеслось в голове бедняги. – Вот и всё...»
Он зажмурился, но, к его удивлению, рычание превратилось в ... смех. Он открыл глаза и увидел перед собой огромного покрытого рыжеватой шерстью человека. Тот смеялся, лежа на спине, и дрыгал в воздухе босыми волосатыми ногами.
- Ты и есть тот исследователь йети? – хохотал он. – Ой, не могу, не могу! Это тебя дурил Кхура, ходя в своих снегоступах вокруг избушки? Это тебе он подсунул паклю вместо шерсти? Это ты всю дорогу нёс конфеты, которые он сам и ел? Ха-ха-ха! хи-хи-хи! Га-га-га!
Ганс замотал головой, думая, что ему снится сон, но видение не пропадало.
- Думаешь, это сон? – ещё пуще развеселился йети. – Тогда дай-ка я тебя ущипну, герр Щербет!
Снежный человек протянул громадную ладонь и больно ущипнул Ганса за бок. Тот взвизгнул и разинул рот.
- Так вы существуете?!
- Как видишь, - весело отозвался йети. – Но как ты нашёл мою берлогу?
- Я гнался за Кхура и провалился сюда, - ответил Ганс. – Но откуда вы всё знаете? Я не понимаю!
Снежный человек потянулся, зевнул и удобно уселся на подстилку из сухих листьев.
- Всё просто, - ответил он. – Кхура, мой двоюродный брат.
- Ваш брат? – изумился Ганс.
- А что тут особенного? - насупился йети. – Я хоть и снежный, но человек...
- Но зачем тогда весь этот маскарад? – окончательно перестал что-либо понимать Ганс. – Не проще ли было...
- Показать меня? – завершил его мысль йети. – Мы тоже так думали сначала, но это оказалась плохая идея. Люди вечно всё портят... Они стали приезжать целыми толпами, делать фотографии, вытаптывать лес и мусорить в горах... Мне стало трудно жить той жизнью, к которой я привык. Я даже не мог спокойно прогуляться по лесу, чтобы кто-нибудь не начинал преследовать меня с криками и фотокамерами. Сначала я только смеялся тому, что про меня писали в газетах, но потом мне стало обидно. Тогда-то мы с братом и решили выставить всё это как розыгрыш. Фальшивку. Кхура сделал свои всемирно известные снегоступы, придумал дурацкую историю про конфеты и всё прочее. Он зарабатывает неплохие деньги на туристах и покупает мне на них орехи и ананасы, которые я очень люблю. В горах теперь стало трудно добывать еду...
- Так значит, все те фотографии из газет - фальшивка?
- Почти все, - криво усмехнулся йети. – Хотя иногда, когда люди окончательно перестают в меня верить и туристы не хотят больше сюда ехать, я вылезаю из берлоги и прогуливаюсь перед какими-нибудь зеваками, чтобы подогреть интерес.
- В жизни бы не поверил! – воскликнул поражённый Ганс.
- Иногда я сам в это с трудом верю, - признался йети и снова засмеялся.
Они долго просидели в берлоге, болтая на разные темы, и расстались как добрые друзья. На прощанье Ганс подарил снежному человеку свои часы, которые светились в темноте.
- Спасибо, - улыбнулся йети. – Теперь я всегда буду точно знать, когда нужно выходить, чтобы встретиться с братом. Он вечно ругается, если опаздываю...
В свою очередь, йети подарил Гансу амулет, который он смастерил собственными руками из своих волос.
- Вы можете отправить его в Британский музей, если хотите, - сказал он. – Только вам всё равно не поверят.
- Нет уж, - ответил Ганс. – Никаких больше музеев и учёных. Хватит. Мне это надоело. Мне понравилось путешествовать.
- И куда же ты теперь направишься?
- В Африку, - сказал герр Шуберт. – Хочу посмотреть, так ли страшны эти страусы, про которых мне в детстве рассказывала моя бабушка...
Папа хмыкнул и начал протирать очки.
- И они больше не виделись? – спросила Варя.
- Ну почему же, - ответил папа. – Герр Шуберт регулярно навещал своего знакомого, а если у него не было времени, то он просто отправлял посылку с консервированными ананасами и орехами на имя Кхура, на которого он больше не сердился.
- А страусы? Они ему понравились? – спросил Серёжа.
- Сказать по правде, нет, - усмехнулся папа. – Он их по-прежнему не любит. Как, впрочем, и лыжи.