Вечером решили пойти на море.
День выдался суматошным. В Сухуми их встретила чёрная «Волга», а в Эшери начались неприятности.
В санатории поселили в мрачноватый сырой номер. Днём малолетний сын резво носился по субтропическому раю, но к вечеру притих от неожиданно поднявшейся температуры. Остаток дня Степанов потратил на поход к начальнику санатория - седому красавцу с невыговариваемым абхазским отчеством и с вполне православным именем Виталий. Виталий выслушал, покивал и пообещал принять меры. Вечером ребёнку сделали укол и он заснул. Степанов с женой решили пойти на море.
Дыхание большой воды чувствовалось уже при подлёте к Абхазии. Море заполнило все иллюминаторы при заходе на посадку, а после дразнило мозаикой под горным серпантином дороги. В санатории запах и звук моря были везде. Они пошли по дорожке вниз к лодочному причалу, потом вдоль берега, пересыпая гальку босыми ногами.
Солнце встречалось с морем... Степанов очень любил такие минуты. Здесь и теперь никуда спешить уже было не надо.
На безлюдном пляже белела женская фигура - маленькая абхазская женщина в медицинском халате стояла, поднявшись на цыпочки и напряжённо вглядываясь в море. Это была врач-педиатр, что делала укол их ребёнку. Степанов открыл было рот, чтобы поблагодарить, но все внимание врача занимало неспокойное темнеющее море. Неожиданно женщина начала раздеваться. Сняла халат и осталась в непарадном светлом бельишке.
- Там гости, - показала рукой в море, - они не доплывут! Теперь и Степанов разглядел чёрные бусины голов, качающиеся поплавками среди резвых «барашков» волн. Ветер крепчал.
Дальше об этом вечере в голове остались яркие, но разрозненные картинки. Вот он бежит к лодке. Вот с ним в лодке плечистый парень на вёслах. Вот они уже в лодке с пловцами подходят к причальной стенке. Внезапно волна ставит лодку вертикально, и на Степанова отвесно целится мокрый борт. Он вдыхает и глубоко ныряет, стараясь уклониться от неотвратимого удара. Вынырнув, неподалёку различает пузо перевёрнутой лодки и ... одну, две, три головы! Потом плывет и тащит одного утопающего к сходням пристани, но у того нет сил взобраться и Степанов,поднырнув, сажает бедолагу на плечи, и вместе с ним поднимается по железной лесенке...
Утром море безмятежно ластилось к берегу, ничем не напоминая вчерашнее безумство. Степанов присел под зонтиком прибрежной кафешки и к его столику подошёл вчерашний крепкий парень, познакомились. Гена оказался нефтяником из Самары, отдыхающим в одиночку. За кофе обсудили вчерашнее происшествие, счастливо завершившееся для всех его участников.
- Ты не вынырнул! - жарко рубил Гена, - я очканул, думал, лодкой накрыло!
Беспечными пловцами оказались командированные строители, приехавшие класть плитку в санаторском бассейне, обильно выпившие дешевого абхазского вина и не рассчитавшие сил в борьбе с бушующим морем. Выяснилось, что Гена отдыхает здесь второй год подряд, парню явно не хватало компании, и они со Степановым быстро подружились, как это бывает в поездах дальнего следования и на курортах. В санатории Гена пересел за их столик, и каждый обед приносил на пробу новую бутылочку чачи. Они в охотку пробовали образец, закусывая лиловым развалистым инжиром и овечьим сыром.
Неутомимый Гена организовал рыбалку, и с его легкой руки они поймали несколько катранов - небольших черноморских акул. За половину улова улыбчивый повар Арщак закоптил несколько рыбин, потом устроили пир в кафешке с красным вином, принесенным с базара в трехлитровых банках.
Абхазия казалась сплошным теплым садом, населенным красивыми и благородными людьми. Сначала Степанова удивляла привычка местных таксистов округлять сдачу. Казалось, в республике в обращении только бумажные деньги. Но когда в маршрутке приезжая дама стала требовать сдачу, а водитель, тормознув на серпантине, не считая отсыпал ей горсть мелочи, Степанов почему-то почувствовал укол стыда за туристку. Постепенно втянулся, ему нравилось спросить на набережной чашку кофе, сваренного на раскалённых мелких камешках и небрежно отдать потом пару рублей, не спросив даже о цене.
Атлет Гена закрутил курортный роман и регулярно опаздывал на завтраки. Степанов с упоением лупил мячами в стенку на корте. Сын выгорел макушкой. Спины распрямились. Море уже принимало их как родных. Солнце и вино густо перемешались с кровью. Спешить не хотелось никуда, однако пришла пора возвращаться.
В аэропорт привезла знакомая «Волга», они зарегистрировались и сдали багаж. Осталось только выпить «Апсны» на дорожку, когда к ним подошёл грузный милиционер и попросил документики. Не ожидая подвоха, отдали паспорта. Потный страж порядка внимательно изучил документы и объявил, что они задержаны.
Обратную дорогу жена прорыдала в самолете. Оказалось, в одном паспорте не была вклеена новая фотка. Все это выяснилось в прокуренной милицейской дежурке, когда потеряв лицо Степанов орал на ментов, что они ответят за «превышение» и рвался кому-то звонить. Позже ему объяснили, что в Абхазии милиционерами служили грузины, а их, дескать, раздражали московские туристы. Грузия доживала последний мирный год.
Степанов рассчитался за бензин и, обходя соленые лужи из воды и снега, затрусил к машине. Машинально сунул мелочь заправщику. Сегодня это была невысокая женщина в несоразмерно большом оранжевом комбинезоне. Она кивнула и, что-то напевая, поднялась на цыпочки, выглядывая следующую машину. Степанов почти узнал врача, которая пошла в штормящее море за пьяными строителями. Опустил стекло и помахал рукой:
- Что это Вы напевали?
- Так… Церковная песня.
- Вы же из Эшери?
- Это неважно.