Следующий день с утра не задался – рухнул плетень во дворе, пришлось Агнияру сотоварищи браться за его починку. Пока сходили в лес, нарубили кольев, пока установили и скрепили всё сооружение ветвями, уже завечерело. Мать с отцом вздохнули с облегчением – боги миловали, сын не отправился вдругорядь к дому тысяцкого. Рано радовались… знали ведь – сколь он упрям.
Увидев, что Агнияр опоясался мечом, мать заволновалась.
- Сынок, ворота уж скоро запрут, ну куда ты на ночь глядючи?
- Эка невидаль – ворота запрут! Да сейчас в стене столько проёмов, что никаких ворот не надобно. Не кручинься, матушка, всё будет хорошо.
Но разве ж обманешь женское сердце, а тем паче материнское? Друзья молча присоединились к Агнияру, так втроём и пошли, лишь тогда у матери от сердца немного отлегло.
Закатное солнце вновь выглядело кроваво-багровым, явно предвещая непогоду. Подходя к первым городским воротам, троица услышала за спиной топот копыт.
- А ну – посторонись! – раздался зычный голос.
Обернувшись, Агнияр обомлел – сам Цветимир во главе княжеского коша, разгоняя люд, скакал по дороге. Поскольку богатырь остался стоять столбом, кош волей неволей остановился. Вперёд выехал крепкий десятник.
- Эй ты, никак оглох? Так ведь не ослеп же – разве не видишь, кто перед тобой? Ещё светло – разуй глаза и пшёл прочь с дороги!
- А то что? – холодно поинтересовался Агнияр.
- А то плётки отведаешь!
Десятник начал теснить Агнияра конём, но тот слегка толкнул плечом – конь едва удержался на ногах.
- Что, Цветимир, украл чужую невесту, да так боишься, что и не выпускаешь её никуда? – вновь холодным тоном поинтересовался богатырь.
- Ты говори, да не заговаривайся! – выкрикнул десятник.
- Погодь, Буян, - остановил его тысяцкий, - я сам разберусь с этим наглецом, чтобы никому впредь не повадно было поносить меня на людях.
А вокруг действительно уже собралась толпа. При последних словах Агнияра, раздались смешки. Легко спрыгнув с коня, Цветимир обнажил меч. Агнияр не был готов к поединку – ни кольчуги на нём, ни щита, ни шлема, однако не отступать же перед этим надутым индюком.
- Желаешь биться? Изволь.
Мечи скрестились. Да, Цветимир был знатным бойцом, вряд ли лучше Волка, с которым вообще мало кто мог сравниться, тем не менее всё-таки весьма умелым. Впрочем, Агнияр тоже уже был вовсе не тот кмет, что когда-то уходил на поиски средства для исцеления Айки, хотя до сих пор значительно уступал тому же Волку. Получив пару лёгких сечек на груди, он понял, что фехтованием ему тысяцкого не одолеть. Цветимира сгубила его гордыня, убедившись, что фехтует он значительно лучше, тысяцкий расслабился, ухмыляясь и поигрывая мечом, он начал наносить удары с изрядной ленцой. В результате после того, как Агнияр заблокировал очередной излишне медленный удар, он провернулся и попотчевал ненавистную морду локтем.
Цветимир отлетел, из рассечённой скулы заструилась кровь. Его противник стоял, дожидаясь, пока тот поднимется, в этот момент в грудь Агнияру вонзилась стрела. Резко выдохнув, богатырь остался стоять на ногах, но о каком-либо преимуществе можно было забыть. Вскоре меч Цветимира упёрся ему в шею. Проныра с Волком мгновенно выросли по обе стороны от друга. Десятник направил было своих на дерзких парней, но Проныра метнул один из ножей, вонзившийся в горло тому самому дружиннику, что пустил стрелу.
- Мы с другом легко уложим здесь весь твой кош и тебя заодно, - весомо произнёс Волк.
Взглянув в зажелтевшие вдруг глаза товарища своего противника, Цветимир убрал клинок.
- Забирайте своего друга, пока я добрый, пусть ещё малость поживёт, - сквозь зубы процедил тысяцкий, - а тебя, парень (кивок в сторону Проныры), за убийство княжеского дружинника ожидает суд.
Дома все мигом засуетились, принесли таз с водой, Волк надрезал Агнияру грудь и извлёк стрелу. Затем рану смазали гномьей мазью и перебинтовали.
- Уходить вам надобно, - выслушав рассказ о похождениях сына, хмуро заявил отец.
- Зачем? – подивился Агнияр. – Виру за того дружинника мы выплатим. Пусть её назначат даже в тридцать гривен серебра, один самоцветный камешек дороже стоит.
- Экий же ты у меня, сын, дурень! Да не дожить вам до суда.
- Твой батя прав, - присоединился к мнению Агниярова родителя Волк. – Прикажут сдать оружие, а после порешат где-нибудь в тихом переулке.
Котомки собрали быстро. Агнияр протянул отцу свой зелёный камень, но тот наотрез отказался.
- Куда нам его? Не поверят ведь, что честным трудом заработан, ещё в разбое тебя обвинят.
- Ну тогда хоть серебряную чашу возьмите, она гривны три весит, а стоит и того дороже.
- Чашу оставь, она похожа на степчакскую, её ты мог в походе добыть.
Вскоре друзья огородами уходили из посада.
- По дороге не ходите, - напутствовал напоследок отец.
- Это ж надо, - поддерживаемый Волком, ворчал Агнияр, - из собственного града крадусь, аки тать в ночи.
Наутро к его родителям нагрянули стражники.
- Где твой сын с его друзьями, мужик?
- Так вечор ещё ушли, а что случилось?
- А то ты не ведаешь! Один из друзей твоего сына убил дружинника, а сам сынок напал на самого тысяцкого!
- Откудова известно? – хитро сощурился отец.
- Люди рассказали.
- Так вы поспрошайте лучше, люди вам скажут, что тысяцкий первый обнажил свой меч.
- Поговори нам ещё! Отпирай подклеть, и погреб тоже.
Перевернув всё вверх дном, стражники, разумеется, никого не нашли. Айка каждый раз вздрагивала, когда сапоги "злых дядек", пришедших арестовывать её брата, топали мимо неё.
- Так, эту чашу мы изымаем.
- Почто?
- Надобно ещё выяснить – откудова она.
- Разве ж не видно – от степчаков, из похода сын привёз.
- Пойдёт вирой за укрывательство тобой убийцы.
- Ну, служивые, виру суд назначает. Да и потом – рази ж я знал, что дружок мово сына кого-то порешил? Кабы знал – сам бы запер всех в прирубе.
- Тьфу ты, ишь какой… грамотный.
Обозлённые стражники покинули дом, всё-таки это не были люди Цветимира, а то вряд ли бы всё завершилось столь мирно. Тысяцкий же, узнав новость, пошёл к воеводе, но тот уже и сам приказал послать на поимку беглецов конную полусотню.
- Они не могли далеко уйти, - напутствовал командира полусотни Цветимир, - с ними тяжелораненый. И с вами пойдёт мой кош, так надёжнее. Собак захватите.
- С утра дождь идёт, от собак мало проку будет.
Рана у Агнияра, однако, уже почти затянулась, и беглецы к утру отмахали по лесу десяток вёрст.
- Ну, что порешим? – задал правомочный вопрос Волк, когда несколько поприщ спустя они устроились уже в ином княжестве.
- Волк, мне бы это, - исподлобья взглянул на друга Агнияр, - таким как ты стать.
- Что, никак желаешь по новой с тем тысяцким схлестнуться?
- А и желаю!
- Не советую. Добро бы с ним одним, но чую – придётся, ежели чего, со всей княжеской дружиной дело иметь.
- Так не отведёшь меня к своему учителю?
- Отчего же? Отведу, но дальше он уж сам будет решать – брать тебя в ученики, али нет.
- Далеко ли идти-то?
- Да как раз где-то посерёдке будет от твоего родного княжества до моего.
Мрачная, приземистая изба напоминала скорее избу какой-нибудь лесной колдуньи, нежели человеческое жильё. Сам волхв – высокий старик, такой же сухопарый, как и Волк, носил странно пошитую одежду, состоящую из двух раздельных половин, по бокам скреплённых между собой хлястиками, на плечах его покоилась волчья шкура, голова волка служила капюшоном. Оглядев Агнияра, он задумчиво постукал посохом.
- Ты очень силён, скорее уж тебе подойдёт в качестве второго тела не волчье, а медвежье.
- Так сила-то, сам говоришь, у меня имеется. Мне бы прыти добавить.
- Ты что – на медведя никогда не хаживал? Он вовсе не увалень, хоть в скорости да выносливости волку и уступит. Но твоего желания тут мало, надобно смотреть по внутреннему соответствию. Не желаешь обучаться на беролака – стал быть проваливай.
- Согласный я, учи на беролака.
- Это не ко мне, завтра отведу тебя к другому.
Спозаранку старик потащил Агнияра к неведомому учителю. В сумрачной чаще ели трясли своими лапами, путь преграждали буреломы, недовольно скрипели вековые кедрачи. Шли долго, не один день, наконец пришли к подобной же избе. Этот волхв являлся противоположностью первому – не столь высокий, но "что вдоль, что поперёк", с лопатообразной седой бородой, медлительный и степенный. Единственное, что роднило обоих старцев – покрой одежды, только второй вместо плаща, не смотря на летнюю пору, использовал медвежью шкуру.
Хмуро взглянув на возможного ученика, старик спросил:
- А за учёбу имеется чем расплатиться?
- Вот, это пойдёт?
Агнияр протянул свой камешек.
- Хмм, смарагд*? Сойдёт, - камень исчез в складках одежды старика. – Я гляжу, в твоей жизни произошли две важных встречи с сильнейшими существами. Они оставили светящийся след в незримой людскому глазу оболочке. Что ж, тем легче пройдёт обучение. Обычно оно занимает до года, да не всяк сумеет обучиться, потому и берём мы не всякого. У тебя получится, и, как я мыслю, намного быстрее. Пойдём, попьём чайку.
Чай у старика был на травах, с каким-то странным привкусом, от которого враз онемело нёбо. Голова у Агнияра закружилась, он хотел врезать старику за его коварство, однако же рухнул без чувств. Очнулся совершенно голый, в берлоге с медведем, но страха отчего-то не возникло. Медведь вылизал Агнияра с головы до пят, потом вытолкал наружу. В тот день они много ходили, Агнияр дивился тому – сколько новых запахов, звуков и красок в лесу. Дни тянулись за днями, когда же туман в голове начал рассеиваться и там возник вопрос: "А почему, собственно, я живу с медведем, и меня это нисколечко не напрягает?", появился старик-волхв со своим чайком, и всё завертелось по новой. Они ходили с медведем на охоту, ловили рыбу, лакомились малиной, ели жучков и выкапывали какие-то корешки. Старик со своим чаем появлялся ещё пару раз. Наконец Агнияр, проснувшись очередным утром, совсем не удивился, увидев у себя вместо рук медвежьи лапы. Он вылез из берлоги и взревел. Да, из него получился очень крупный медведь, куда там обычным. Так и Волк в теле волколака был гораздо крупнее волков. Засыпал той ночью Агнияр уже не помня – кто он, а проснулся от ударов по морде, хотел подняться, но всё тело словно охватил паралич.
- Очнись, очнись, очнись, - бубнил надоедливый голос, лицо Агнияра окутал едкий дым. – Ты не медведь, ты – человек, - тревожил крепко заснувшее сознание голос.
Так продолжалось довольно долго, наконец в голове забрезжили какие-то проблески мыслей. А голос всё не унимался, иной раз кто-то вливал Агнияру в рот вонючую жидкость. Но вот обрывки мыслей начали сцепляться друг с другом, складываясь в картины, нахлынул поток воспоминаний. Агнияр продрал глаза, рядом с ним сидел его учитель.
- Вот и славно, - пробасил старик, - вижу, разум к тебе вернулся. Чуть было не опоздал я, но кто же знал, что ты настолько быстро превратишься в беролака?
- Так обучение завершено?
- Э нет, брат, шалишь. Ещё предстоит обучить тебя пользоваться медвежьим телом, аки человечьим. Оно в процессе немного изменится, станет подобием человечьего, чтобы в лапах мог оружие держать, а то мало от тебя проку будет в бою. И надобно ещё обучить перекидываться по собственной воле, а не по воле случая. Сколь раз уж такое случалось, что люди, пренебрегшие сим умением, становились непредсказуемыми оборотнями, ведя себя в селениях подобно хищникам. Таковых как правило убивают.
И процесс обучения продолжился. Старик запретил Агнияру перекидываться без него до тех пор, пока воин не научится полностью контролировать разумом своё умение. Волхв поучал:
- В зверином теле оборотень не чувствителен к боли и может перенесть даже смертельные ранения, всё это скажется после. Посему и в большой сече роль беролаков с волколаками иная, нежели у простых ратников. Оборотень бросается в самую гущу врагов, разя во все стороны, не выбирая какого-либо одного противника. Главная задача – выключить из сечи как можно большее количество неприятельских воинов, посеять среди них панику. Ежели потребуется, то добьют их уже иные, те, кто идёт следом. Всего четыре-пять оборотней способны изменить ход большого сражения. Бывали случаи, когда даже один единственный сильный оборотень обращал в бегство целую рать.
Спустя некоторое время Агнияр обучился требуемым навыкам. Звериное тело и впрямь трансформировалось – лапы стали цепкими, словно человеческие руки, ходить прямо стало столь же привычно, как нежели бы он находился в обычном людском теле. И сознание уже не норовило соскользнуть в звериное, пользуясь всеми преимуществами оного – чутьём, зрением, слухом. Как ни странно, но даже в своём прежнем теле Агнияр постоянно ощущал присутствие зверя, словно тот жил где-то внутри него. Сила возросла, интуиция, коей звери пользуются, не осознавая сего, тоже стала работать более явно.
Наконец настал момент прощания. Поклонившись учителю в пояс, Агнияр направился к избе волхва-волколака, где она находится он каким-то образом точно знал. Друзей в той избушке не оказалось, волхв сказал, что они отправились в ближайшее городище, там их Агнияр и нашёл.
- Наконец-то! - обрадовался Проныра. – А то проклятущий перевёртыш меня совсем загонял – с самого раннего утра уже тренировки!
- Ну, сие тебе на пользу. Спасибо ещё ему скажешь, когда навыки тебе жизнь в брани сохранят.
- Так я что? Я ничего, сам понимаю, что на пользу.
Волк уже давно обменял свой камень на серебро и злато. Отдал он в починку и свою броню, найдя достойных мастеров. Создать нужное качество металла, подобно гномам, те не сумели, однако в конструкции разобрались и повреждённые пластины заменили.
- Твою кольчугу я не стал отдавать в починку, - говорил Волк. – Тебе она сейчас без надобности, поелику не выдержит напора твоего нового тела, буде тебе доведётся им воспользоваться. Да и… на счёт обычной одёжки. Ты можешь выбрать из двух вариантов. Я выбрал носить с собой сменную, но, как ты видел у волхвов, можно пошить и другую. Хлястики при перевёртывании обрываются, сама же одёжка остаётся целой.
- Ну, так-то сподручнее.
- Верно, но от зоркого ока сие не скроется, а значит – потеряется фактор неожиданности. Иной раз некоторые обычные ратники таковым методом пользуются, дабы обмануть врага и нагнать страху – мол видите, сколько среди нас оборотней, бегите-ка прочь отседова.
- Хитро.
- Ну что, возвращаемся к тебе?
- Нет… пока нет. Не могу обещать, что как только не увижу Цветимира, так сразу же не обернусь беролаком.
- Тогда куда?
- А пошли-ка в чужие земли, заодно и попрактикуюсь.
- Чужих земель много, в какие именно хочешь двинуть?
- В те, что поближе к родному княжеству – к каштам, либо хванам.
- Отсюда до хванов ближе.
- Вот и решено. Проныра, ты что скажешь?
- А что я? Мне всё едино – где бродить.
Кольчугу всё же решили починить – хорошая кольчуга, прочнее её не сыщешь, в обычном бою сгодится. Как и за починку брони Волка, мастера за эту работу также запросили немалые деньги. Весь драгоценный камень ушёл на восстановление всего двух доспехов. После чего маленький отряд отправился в путь, на встречу новым приключениям.
*Смарагд – изумруд.