Петька стоял углу, ковырял в носу, пока никто не видит, и разглядывал узор на огромном ковре. По самому краю затейливые переплетения складывались в очертания принцессы с короной, в пышном платье. Принцесса напоминала ему Ирку Венкову, которая сидела за партой в соседнем ряду и жила в доме по-соседству. Ирка нравилась ему с первого класса. А ещё она училась в музыкальной школе.
Когда Петька встречал её на улице со скрипкой в коричневом футляре, с двумя огромными белыми бантами, похожими на пионы, которые каждый год высаживает его мама на даче, сердце его замирало, и он краснел до самых корней волос от желания, которого до ужаса стыдился. Совсем недавно Петька сменил октябрятский значок на пионерский галстук, и думать о таких вещах просто не имел право по определению. А хотел Петька больше всего на свете идти с Иркой рядом, держа в руках волшебный инструмент. Но рядом с Иркой вышагивала невозмутимая прямая и сухая как палка её бабушка. Вылитая Ирка в старости!
И тут Петьку осенило:
- Ма-а-ам! Мама! – взвыл Петька не своим голосом.
Он вспомнил, как отправляясь по поручению мамы в магазин за молоком и хлебом, держал в одной руке ключ, а в другой бидон и авоську под хлеб. За последние три месяца он потерял уже два ключа, поэтому страшно боялся потерять его вновь, отчего крепко зажал в кулаке. Но так нести его было неудобно, и Петька сунул в карман кулак, который тут же застрял в огромной дырке.
Петька разглядывал кулак, думая, куда бы ещё деть ключ, и тут из-за угла выплывает Ирка Венкова с бабушкой и скрипкой! Петька по обыкновению превратился в соляной столб, но перед этим успел машинально сунуть ключ… в пустой бидон! После чего он погрузился в нирвану созерцания, и у него начисто отшибло память. Потом, купив молока и хлеба, он спохватился, сто раз прошёл путь до магазина и обратно в поисках злосчастного ключа, но так и не нашёл, за что и был поставлен отцом в угол.
Нет, всё-таки взрослые ничего не понимают: ковырять в носу очень полезно – это заставляет шевелиться мозги. И ещё этот узор на ковре…
Петькина мама вышла из кухни, где на плите готовился обед.
- Что ещё?
- Я вспомнил! – вопил радостный Петька! – Вспомнил где ключ! Он в бидоне!
- В каком бидоне? – удивилась мама.
- Ну, в этом, - вдруг осёкся Петька, - Ты молоко вскипятила? Значит он теперь уже в кастрюле, в молоке!
Мама всплеснула руками, быстро вернулась на кухню, Петька – за ней следом.
Когда мама половником вытаскивала утопленника из кипящего молока, папа в ожидании обеда, оторвался от чтения прессы и съехидничал:
- Бух в котёл, и там сварился! Тут и сказочке конец!
- Я же говорил, говорил, что он не потерялся, - тарахтел взволнованный Петька.
- Ну, да! Самое место ему в бидоне с молоком, - отрезала возмущённо мама.
- Но вы меня наказали за то, что я ключ потерял. А я его не потерял! Выходит меня наказали зря!
- Вперёд наука, - смеясь, встал на сторону мамы отец.
- Какой такой вперёд? Что это значит? Я ключ не терял! – настаивал на своей правоте сын.
- А то и значит что, когда в следующий раз провинишься, наказывать не будем - спишем долг.
- Я может, ещё не скоро провинюсь, а вы забудете, - буркнул Петька.
- Ладно, не дуйся. Тащи бумагу и ручку. Распишемся за твой грех, - хохотнул в ответ отец.
Через пять минут на вырванном из тетрадки листочке в клеточку размашистым папиным почерком сверху в центре было написано: «Охранная грамота». И ниже: «Подателю сего прощается 1 (одна) любая провинность ввиду понесённого ранее наказания». Внизу стояли две подписи: папы и мамы. В качестве печати папа намазал кулак свёклой, предназначенной для борща, и приложил внизу листка круглый отпечаток. Самый настоящий документ получился.
Листок Петька сложил вчетверо и засунул для верности в почтовый конверт. Конверт спрятал на самом дне под тетрадями в верхнем ящике письменного стола. Красота! Теперь можно совершить любую проказу и ничего за это не будет! Петька аж вспотел от мысли о такой перспективе. Чего бы такого противозаконного совершить?
Можно теперь, например, не бояться потерять ключ. Однако стоит ли вот так безоглядно разбрасываться неограниченной возможностью? Петька тут же вытащил шнурок из старого ботинка от той пары, что стали ему малы и подёрнул через отверстие в ключе. Будет носить на шее. Раньше он стеснялся этого - одноклассники засмеют, когда увидят, дразнить будут, будто он совсем маленький. Ну и что? Серёга вон тоже носит. Посмеялись над ним и забыли. А драгоценная «Охранная грамота» останется в целости-сохранности.
На следующий день было воскресенье. Петька уже решил задачки и примеры по математике. Осталось выучить правило и выполнить три упражнения по русскому, когда сосед Толик позвал его на улицу. Панировалась войнушка в «Русских и немцев». Толик был боевым командиром партизан и определил Петьку в засаду возле гаражей. Там рос старый ветвистый тополь – идеальное место для дозорного.
Однако дерево видно из окна кухни. Увидит кто-то из родителей, что он лазит по деревьям – получит нагоняй, как это было не раз. Воспользоваться «Охранной грамотой» и всё-таки залезть? Нет, слишком мелкий грех, за это в угол не ставят, а грамоту предъявить придётся. Лучше посидеть в кустах между гаражами.
Война закончилась к вечеру, как и положено, полным разгромом немцев и водружением на вражеском штабе боевого красного знамени.
«Наплевать, русский делать не буду, воспользуюсь Грамотой!» - решил Петька, - «Двойка по русскому того стоит, это серьёзно». Он открыл верхний ящик стола и достал заветный конвертик, чтобы ещё раз удостовериться, что договор в силе. Однако вспомнил, что в понедельник должен быть диктант по этой теме. Если не выучит, будет вторая двойка. Это перебор! Второй «Охранной грамоты» у него нет, и конверт отправился обратно в стол. Вздохнув, парень вытащил учебник по русскому и тетрадь.
Через полчаса в комнату заглянула мама:
- Ужинать иди. Всё уже на столе.
- Я занят пока, - деловито ответил Петька, - Вот закончу упражнение, тогда приду.
- Ангел, а не ребёнок, - тихо ахнула мама, закрывая дверь в комнату.
*****
Пётр Павлович Тимошин, разбирая старые семейные фотоальбомы и документы, выронил на пол пожелтевший конверт без адреса. Он нагнулся и извлёк из него знакомый листок в клеточку, вырванный из старой ученической тетрадки, на котором сохранился знакомый почерк отца и отпечаток его кулака, от времени потемневший и ставший коричневым.
Пётр Павлович усмехнулся в пышные усы, пригладил расползающуюся по темени лысину, плюхнулся в кресло, которое раньше занимал его отец, и сладко окунулся мыслями в своё далёкое детство. Он так и не нашёл применения этой «Охранной грамоте», зато научился взвешивать каждый свой поступок, просчитывать наперёд его последствия, чтобы в жизни совершать как можно меньше ошибок.
Отца уже четыре года как нет в живых, а мама постарела, сильно сдала после смерти мужа, но по-прежнему воспитывает уже внучку, как две капли воды похожую на Ирку Венкову.
08.02.2016г.