Накрывшись снежной шалью до бровей
И утонув в сугробе по колено,
Гордясь в душе деревнею своей,
Изба стояла на крою селенья.
В ней по утрам всегда топилась печь,
И пламя языком в печи играло.
Струилась ручейком простая речь,
Когда Матрёна к чаю созывала.
Начищен самовар до блеска был!
Он, как купец, пыхтел и отдувался.
По всем углам дух мяты пряной плыл…
И привкус тот до сей поры остался.
Изба - то эта до сих пор стоит,
Но неприглядна, ветха, кривобока…
И огонёк в печурке не горит.
От этого мне грустно, одиноко.