Нева, погружённая во тьму петербургской ночи, поблёскивала отблеском фонарей. Мы стояли на набережной и наблюдали, как разводят Дворцовый мост. Последние полчаса мы молчали. Бесконечность споров, столкновение характеров превратили эту ночь в пытку души. Аня опустила глаза и поглядывала на маленький катер, на котором весело отмечала какое-то событие небольшая группа людей. Шампанское, девушки в легких платьях, не мёрзнущие только потому, что им было искренне весело, и их волосы, длинные и красивые, терзаемые северным ветром, проходящим по глади Невы.
- Я не жалею о своей жизни. Ни об одном из дней не жалею, - внезапно произнёс Саша, и, слегка усмехнувшись, продолжил, - Я сыграл несколько ролей. У меня впереди ещё так много времени. Люди меня узнают. Я деньги зарабатываю. У меня всё хорошо. Почему я мучаю сам себя?
Аня отвернулась, я промолчала. Мы снова погрузились в тишину нашей групповой пытки. Но что-то внутри меня, постепенно нарастающей волной, двигалось изнутри, по горлу и выходило внезапными, жестокими, но справедливыми словами:
- Почему? Ты правда не понимаешь? Ты сыграл в трёх десятках фильмах и все они на один раз. Твои фильмы не хочется пересматривать. Они ни о чём. Пустая трата кадров, времени, ресурсов, денег. Для девушек от шестнадцати до двадцати. Что ты совершил в жизни к своим тридцати пяти? Я скажу тебе: ничего. Пустоту. Ни один стоящий режиссёр не пригласит тебя на значимую роль, потому что тебя и не воспринимают, как серьёзного актёра. Что ты есть, что тебя нет. Ты легко заменяемый продукт кинематографа. А, следовательно, и легко заменяемый человек в жизни. Вся твоя слава строится на бездарности. Но ты не одинок в этом. Сейчас процент именно такой славы многократно превышает известность благодаря истинному таланту. Вот и сейчас, вместо того, чтобы готовиться к завтрашним съёмкам, ты напился, встретил двух девушек и гуляешь с ними по Питеру только потому, что осознаёшь, что если сыграешь в этом фильме, то на твоей карьере можно поставить крест. Да что там на карьере - тебя, как человека, можно перечеркнуть.
Я остановилась. То, что внутри меня двигалось и выходило, вдруг исчезло. Я осознала, какие болезненные слова я произнесла для того, кто сам осознавал всю правду о себе.
Я ожидала, что Саша взбунтуется. Что оттолкнёт меня, начнёт кричать, что я не права. Я не просто ожидала этого - я этого хотела. Хотела, чтобы меня унизили за мои слова. Хотела увидеть в нём желание борьбы против таких, как я, умеющих только ненавидеть других. Но он сдался. Молча смотрел на разводящийся мост, а в глазах ничего, кроме боли. Потом он застегнул пиджак и, не взглянув на нас, развернулся и побрёл прочь. Никто не пытался его остановить. Все всё понимали.
Я подумала, что на этом наша ночь закончилась. Что все эти часы встреч и откровений перечеркнула правда, которая была ничем не лучше ненависти. И что я только что, возможно, убила человека и всё святое в нём. Ведь, если задуматься, даже путь Христа ложится на любого человека: открывшаяся истина, с которой трудно жить и ещё труднее донести до других; предательство близких; смерть души, которая страшнее смерти тела; и, если повезёт, воскрешение из мёртвых, и новое откровение, но уже совершенно бездушное.
- Ты не права, - внезапно нависшее молчание оборвал тихий и спокойный голос Ани, - если человека лишить цели ещё при жизни, значит убить его. Что есть человек без цели? Ничего. Лишь кожа, мясо да кости. А почему мы вправе говорить другим, что у них ничего не получится, если завтра всё может измениться? Лягут карты, звёзды сойдутся, Бог поцелует в макушку. Не знаю. Но что-то может произойти и у человека всё получится. А даже если и не получится, и человек так и умрёт в бесконечности своих попыток, то он хотя бы жил, пытался. Боролся, в конце концов. Но лишить человека веры в завтрашний день... Это жестоко. Это выстрел в спину. Подлая и наглая ложь, убивающая душу, подписывающая смертный приговор. Ты не знаешь, что будет с ним завтра. Может, он откажется от этой роли, и какой-нибудь режиссёр оценит его поступок, и пригласит к себе? Человек обязан жить с верой, что завтрашний день всё изменит! И каждый раз, когда моя мать приходит домой пьяная, я не устаю повторять себе, что завтра всё изменится, она одумается, найдёт в себе силы. И если я сдамся, и уверую только в её слабость, то я перестану уважать сначала её, а потом и себя. А пока я люблю её. Люблю за неизвестность будущего, за возможность изменения. А вот ты - человек мёртвый и убивающий других. Живи с пониманием этого.
Аня замолчала, и, бросив на меня презрительный взгляд, зашагала вслед за Сашей. Я осталась одна. И мне стало страшно...