Однажды утром Софья Михайловна позвонила Асе и взволнованным голосом заговорила:
- Ты, наверное, ничего не знаешь?
- Нет, - привычно ответила Ася, потому что действительно никогда ничего не знала.
- Я так и думала, - проговорила Софья.
- А что случилось? - заинтересовалась Ася.
- Как, что случилось?! Наш город должен посетить Моисей Мамонтов-Сахалинский!
- Ну и что? - не поняла подруга.
- Как, ну и что!? - возмутилась Софья Михайловна. - Это же легендарная личность. Странствующий писатель и провозвестник новых идей. Можно сказать, пророк. У него нет ни одной нормально изданной книги, нет даже приличной брошюры, но его рукописи ходят по России уже тридцать лет и будоражат умы людей. Их передуют из рук в руки, читают и перечитывают. Мы обязательно должны встреться с ним. Это наш долг.
- Для чего? - снова переспросила Ася.
- Как, для чего!? - снова возмутилась Софья Михайловна. - Чтобы узнать, о чем он сейчас думает. О чем пишет. Как представляет себе наше будущее?
- И где состоится эта встреча? - скептическим тоном поинтересовалась Ася, ища подходящий повод, чтобы от этой встречи отказаться.
- Точно никто не знает. Но предполагают, что в нашем метро на станции «Кировский завод». Он там уже выступал когда-то... Мне одна институтская подруга только что позвонила. Она тоже будет там... И не только она. Все почитатели его таланта соберутся. Все здравомыслящие люди этого города.
- Но я о нем впервые слышу, - неуверенно проговорила Ася. - И почитательницей таланта себя не считаю.
- О... Это вовсе не новость для меня... Но мы не можем игнорировать такое явление как Моисей Сахалинский. Мы не имеем права проходить мимо таких важных событий, если считаем себя интеллигентными людьми.
- Я понимаю…
- Тогда выходи. Я никаких возражений не принимаю, - отрезала Софья.
В общем, часа через два Софья Михайловна и Ася были уже в просторном и светлом зале станции метро «Кировский завод». Стояли на холодном темном граните под аркой из белого мрамора и смотрели в ту сторону, где находится бюст Ильича. Почему-то Софья Михайловна решила, что странствующий писатель должен появиться именно там. Туда же смотрели и все другие люди, которых с течением времени становилось всё больше и больше. Софья Михайловна при этом опиралась одной рукой на старый черного цвета зонт, чем-то напоминающий располневшую клюшку. Ася на всякий случай придерживалась за мраморную колонну основания арки.
В ожидающей толпе Софья Михайловна вскоре увидела Маргариту Абрамовну, которая беседовала с каким-то седовласым мужчиной театральной наружности. Мужчина при разговоре сильно наклонял голову к собеседнице, а Маргарита Абрамовна смотрела на него снизу вверх.
Потом Софья Михайловна обнаружила среди собравшихся несколько видных артистов и писателей, лица которых видела только по телевизору. Своим присутствием эти люди вдохновили её. Она сейчас была уверена, что поступает правильно. Она вместе с народом.
Неожиданно толпа притихла и устремила взоры к тому месту, где на темном подиуме возвышался бюст вождя. Туда сквозь толпу продвигался невысокий худой человек в странным темном одеянии чем-то напоминающем рясу. Голова его была совершенно седой. Длинные волосы картинно пошевеливал теплый вентиляционный ветер. В правой руке этот человек держал деревянный посох, на который почти не опирался, а нес перед собой, как некий атрибут власти или сана. Потом человек в рясе остановился на фоне бюста вождя революции и произнес:
- Здравствуйте, братья!
Возбужденная толпа ответила негромкими аплодисментами. Софья Михайловна машинально передала Асе зонт и тоже принялась хлопать в ладоши.
- Здравствуйте, дорогие мои! - повторил странствующий писатель. - Я пришел к вам, чтобы сказать правду.
На этот раз аплодисменты оказались более громкими и продолжительными. Оратор стал что-то говорить собравшимся, а Софья Михайловна слышала только голос полного полицейского в синей форме, который орал в рацию где-то за её спиной: «У нас чепе, у нас чепе! Станция «Кировский завод», стихийный митинг. Срочно высылайте подкрепление. У нас чепе, у нас чепе. Прием».
Когда полицейский утих и к Софье Михайловне снова вернулся слух, Моисей Сахалинский уже поставил в сторону посох, прислонив его к бюсту вождя, воздел худую руку к мраморному потолку станции и громко сказал:
- Если вы думаете, что живете в большой и богатой стране, в бывшей империи, то вы глубоко ошибаетесь!
- Маетесь, маетесь, маетесь, - повторило эхо поземного зала.
- Россия бедна и унижена! - продолжил оратор.
- Она, одна, одна, одна, - повторило эхо...
- Её нынешние правители решили, что могут противостоять всему миру... Но это неправильно, это непродуктивно, говорю я вам! Услышьте меня! Плывущий против течения, только зря теряет силы. А силы России небезграничны... Я видел её поверженные леса, где вековые сосны и кедры вывезены за рубеж и проданы за гроши.
- Шиши, шиши, шиши, - откликнулось эхо.
- Я видел её заросшие сорняками поля, где весной гуляет пламя пожаров. Я видел её обмелевшие реки, ставшие непригодными для судоходства. И поэтому я говорю вам, долго так продолжаться не может.
- Может, может, может, - уверенно повторило эхо.
- У всяких амбиций есть невидимый рубеж, переходить который нельзя. И этот рубеж - мнение народа.
- О… да, о… да, о… да! - повторило эхо.
- Нужно научиться видеть и слышать его. Нужно научиться его выражать.
- Рожать, рожать, рожать...
- Надо слышать гул опустевших недр земных, заброшенных полей, вырубленных лесов... Надо вернуть Россию на путь добра и прощения, на путь примирения и согласия. Только на этом пути ждет её удача.
- Плача, плача, плача...
- Иначе темная река лжи затопит Россию. Море лжи раскинется так широко, что поглотит великие просторы её.
- Горы её, реки её, - повторило эхо.
- И помешать этому можете только вы! Вы - народ её, дети её и внуки, сыны и дочери, матери и отцы... Сейчас всё зависит от вас! Сейчас всё зависит от того, за кем вы пойдете. Куда и для чего!
Так узрейте же свет истины, пока можете видеть. Освободитесь от пут лжи, пока она не сковала ваших детей и внуков! И я пойду с вами! И я укажу вам верный путь...
Не надо революций, не надо войн, не надо новых кумиров! Просто не стойте на одном месте. Не бойтесь сделать первый шаг. И вы узнаете вкус настоящей свободы...
Моисей говорил что-то ещё, но нарастающий гул электрички, прибывающий на станцию, заглушил его слова. Ася приставила ладошку к уху, чтобы лучше слышать оратора. Софья Михайловна убрала с головы платок, но слов Моисея разобрать уже не смогла. Только видела, что он продолжает говорить и размахивать правой рукой, как древком знамени.
Потом он отошел от бюста Ильича, взял в руку посох и двинулся к выходу. Толпа ринулась за ним. Софья Михайловна и Ася последовали вместе со всеми. Какой-то странный азарт овладел ими. Им казалось, что это ещё не всё, что должно произойти что-то ещё. Может быть, более важно, чем мудрые слова этого человека. В суматохе зонт Софьи Михайловны попал кому-то под ноги. Это человек споткнулся и упал. Ася, не успев отреагировать, спешно перешагнула через упавшего человека.
На эскалаторе Моисей Сахалинский, наконец, остановился. Повернулся лицом к людям, воздел руку и перекрестил последователей своих со словами:
- Оставайтесь с миром, дорогие мои. Читайте мои книги. Верьте в себя и не бойтесь сделать первый шаг. Это сейчас важнее всего. Сделать первый шаг к настоящей правде, к настоящей свободе.
- Ещё, ещё, - закричали люди. - Говори. Мы слушаем тебя.
Но странствующий писатель уже отвернулся от них и зашагал вверх по эскалатору, возносясь к свету. Прочь из красивого и помпезного подземелья.
Люди удивленно и растерянно смотрели ему вслед.
Когда его спина затерялась в толпе, Ася мельком взглянула на Софью Михайловну и призналась:
- Ничего не поняла я. К чему он призывал? Какой первый шаг просил сделать?
Софья Михайловна даже не повернула к ней лицо, чтобы ответить. В глазах её стояли слезы. Ася пожевала губами и на всякий случай перекрестилась.