- Привет.
- Привет. Где она?
- Лежит на кровати, периодически ее трясет.
- Что с ней?
- Вот тебя и позвали узнать, что с ней, сделай что-нибудь, а?
Снял пальто и повесил на переполненную вещами вешалку. Зима и народу в квартире вероятно живет много. По узкому коридору, стены которого украшали куски старых обоев, вперемешку с кусками голых стен, прошел на кухню извилистым путем коридора. По дороге встретилась блеснувшая глазами кошка, которая ощетинилась и одним прыжком спряталась под столом. Помыл руки на кухне, открыв разномастные краны. Старая раковина с налетом ржавчины у самого основания крана и вода там же. Кран протекал и уже наверно давно. Мельком оглянув кухню, увидел типичную картину недорогого, съемного жилья. Вытер руки серым кухонным полотенцем, которое уже невозможно было отстирать до первозданного белого цвета. Глазами спросил у хозяина - куда идти? Он указал рукой на дверь в комнату. За ним в коридоре показались еще люди. Немного задержавшись перед дверью, вошел.
Та же бедная обстановка, старость предметов, стен и в целом обшарпанность жилья, уже должны были вселить в душу депрессию любого, кто вошел бы сюда.
- На кровати лежит, не встает, вся бледная и трясется, но температуры нет. - сообщил мне хозяин квартиры.
- Врача вызывали?
- Да, скорую. Они сказали, что она здорова, ни температуры, ничего другого. - сообщил мне, зашедший за мной в комнату, тот кто меня пригласил и за ним столпились еще персонажи.
- Понятно. Тарелку дай.
- Что?
- Тарелку, говорю, дай!
- А, сейчас принесу.
- Теперь идите все отсюда. - сообщил всем, взяв тарелку из рук принесшего.
- Хорошо.
Все, кто смог войти в комнату, вышли и закрыли за собой дверь.
Вздохнул и посмотрел по сторонам. Старье вокруг. Шкафы, книги в них и просто шкафы для вещей. Стулья разного стиля и патологической обшарпанности. Как все эти предметы поместились в комнате, было сложно представить, но расстояние между стулом и кроватью было минимальное. Присев, я уперся коленями в край. Вставать не пришлось. Все можно было найти, не вставая со стула. Взял, из стопки старых газет, одну. Скомкал пожелтевший от времени первый лист, с ярким когда-то заголовком и положил в тарелку. Перебирая в куче старых вещей, ниток, кусков материи, карандашей, статуэток и еще какого-то мусора, выбирал разные предметы, которые казались нужны сейчас. Складывал постепенно в тарелку, вместе со скомканной вначале газетой. Пуговица с отломанным краем, кусок тряпки от старого летнего, легкого шарфа, кусок тонкой веревки, иглу с ниткой, старый проездной билет, высохший уже огрызок яблока. Взял ножницы за кольца ручек, торчащие из стопки книг и вытянул. Ухватив покрепче пальцами, протянул руку к волосам лежащей девушки и выловив прядь, быстро отрезал ее, бросив туда же, где уже лежали собранные со стола предметы.
Девушка почувствовала, что лишилась только что пряди своих волос. Незаметно обычному глазу, но легко заметному движению для меня, вся подобралась и стала чуть более напряжена, явно стараясь не выдать себя. Она намеренно сдерживала дыхание, чтобы оно было ровным, но ее волнение чувствовалось мною очень отчетливо. Двумя руками я отодвинул другие, лишние для меня предметы от тарелки, поставленной посередине стола. Завершающим действием было плюнуть в центр композиции, что и было сделано с многозначительной паузой до и после. Достал зажигалку. Посидев так, выжидая, зажег пламя и медленно поднес к уголкам газеты, выступающим за край тарелки. Медленно занялось ленивое пламя, поглощающее газету своими спокойными волнами огня. Слюна шипела в огне. Дым постепенно распространялся по комнате. Из равнодушного напряжения, поза девушки стала меняться в позу испуганного существа, готового к прыжку, при внешней отрешенности той части лица, которую уже стало видно, из-за поворота ее головы так, чтобы ей было лучше слышно, что же происходит в комнате. А потом она резко вскочила и с совершенно нормальным лицом, вполне здорового, но испуганного существа женского пола, воскликнула:
- Что? Что ты делаешь?
- Полегчало? - спросил спокойно я.
- Нет! Что это? Зачем? - и понимая, что надо опять сыграть болезненность, снова попыталась накинуть маску усталости на лицо, при живости возбужденных необычностью обстановки глаз, неотрывно смотрящих на пламя и дым из безумного винегрета вещей, бумаги и мусора в тарелке.
- Все в порядке, просто немного пожгли мусор на столе. - ответил я девушке.
Встал и отправился к двери. Открыл ее и увидев любопытные глаза и лица других поселенцев и гостей квартиры, сообщил:
- Затушите огонь, а мусор выкиньте вместе с тарелкой. Все в порядке.
- А что ты делал? - спросил меня удивленный хозяин.
- Не знаю, просто брал предметы и делал с ними то, что подсказывала интуиция.
- Это магия?
- Не знаю, наверно нет, просто ритуалы, а вам всем кажется, что это магия. Непонятное иногда лучше помогает, обманывает сознание. Человеку плохо, он не может выйти из этого состояния, не хочет, а эти странные для него магические действия, ну, как он думает, что магические, это внимание, которого ему не хватало, что-то особенное, только для него одного. Вот это, наверное, помогает встряхнуться.
- Что правда?
- Да.
- А ты откуда знаешь?
- Учиться надо. Темнота. Книжки читать. Психология...
- Да ладно?
- Вот тебе и ладно. Пока, до скорого. Пойду я.
- Пока. А что с ней теперь делать?
- Чаю дайте, а завтра я тебе скину телефон психолога, пусть к ней походит, отличная тетка, точно поможет.
- А ты, тогда что делал?
- Ты же сам сказал - магия.
- Ну ты шаман...
Вышел из квартиры одев на ходу пальто, не застегнувшись. Вынул пачку сигарет из кармана и вытащив ловким, привычным движением сигарету, зажег ее пламенем шипящей зажигалки. Выдохнув дым во влажный воздух теплой зимы, произнес сам себе вслух:
- Симулянтка!
Запахнув пальто и спрятав руки от ветра в карманы, аккуратно переступая через лужи со льдом вперемешку, пошел в наступающую темноту улиц.