v Глава 23. Перед концом армейской службы.
В начале1955 года стало известно, что продлевать призывникам 1951 года ещё год службы нет законного основания, да и смысла. Мы, старослужащие, стали менее дисциплинированными, что плохо влияло на новых призывников. Было решение отправить нас в какие-либо ремонтные базы.
Задолго до отправки на новое место службы, экипаж самолёта Ли-2, в составе которого я летал ни один год, расформировали.
У меня появилось много свободного времени для занятий спортом.
Любимым моим видом упражнений стал турник, на котором выполнял не только «склёпку», но и крутил «солнце».
В тот период моя служба ограничилась в основном дежурствами на аэродроме.
В выходные и праздничные дни, как правило, в в/части не было по-лётов, а на аэродроме следовательно работ: оставались только двое дежурных и на стоянке самолётов охрана из солдат караульной роты. Дежурные сидели на КПП у аппаратов связи и скучали или играли в шахматы, шашки и карты.
На дежурство по аэродрому нас всегда назначали в паре двух быв-ших бортмехаников самолётов Ли-2, которые последний год дослужи-вали в армии.
Моим партнёром по дежурству был товарищ и преданный друг сержант Дроздов Василий, тоже из расформированного экипажа второ-го Ли-2 нашего подразделения штаба армии.
На дежурство требовалось брать с собой личное оружие лётного со-става ВВС – пистолет Токарева «ТТ-2» с 8-ю патронами марки 7,62х25 ТТ вставленные в магазин-рукоятку.
У меня сохранились три коробки патронов к пистолету «ТТ-2» по 20 штук в каждой, которые достались мне, как находка при передислока-ции моей в/части из Пярну. Давно я должен был сдать эти патроны, но боялся, что замучают вопросами их приобретения.
И вот теперь они, наконец, нашли своё применение: при дежурстве на аэродроме стали дополнительными боеприпасами.
– Ты почистил свой «ТТ» после прошлой стрельбы? – спросил я Дроз-дова.
– Конечно, почистил, – ответил он, – разве ты не чистил свой? – задал Дроздов встречный вопрос. – Как же лейтенант Кузьмин принял его у тебя?
Подставишь ты нас при таком разгильдяйстве!
– Кузьмин не смотрел мой «ТТ»: взял и положил в ячейку шкафа на место,– успокоил я Василия. Ты лучше, чем трусить, скажи – будем стрелять сегодня или нет? В прошлый раз ты прострелил мою пилотку и я горю желанием взять реванш и поэтому вызываю тебя на дуэль. Пойдем, пока на КПП и рядом никого нет, – предложил настоятельно я Дроздову, и взяв свой пистолет, проверил все ли восемь патронов в патроннике и, поставил «ТТ» на предохранитель.
Открыв окно в комнате КПП, чтобы слышать звонки аппарата связи, если они будут, мы вышли на аэродром и остановились у кустов ака-ций и сирени, которые окружали несколько административных зданий.
Был солнечный безветренный летний день, оглушивший нас своей тишиной. Подыскав место возле одного из кустов сирени, и отмерив от него двадцать шагов, я вынул из кармана монету и предложил разы-грать очередность стрельбы: – «Выбирай «орла» или «решку»? – пред-ложил я Васе и после того, как он выбрал «решку», подбросил монету вверх.
Монета упала «решкой» вниз, давая мне право стрелять первому.
Дроздов вернулся к кусту сирени и повесил на его ветки наши пилотки. Затем по моей просьбе отошёл в сторону.
Передернув затвор пистолета, и загнав первую пулю в ствол, я под-нял руку и начал неспеша целиться. Васина пилотка висела справа, а моя слева. Поймав правую пилотку на мушку, я, остановив дыхание, медленно указательным пальцем нажал на курок. Раздался не очень громкий выстрел.
Дроздов, осмотрев обе пилотки, объявил, что в них прострелов нет.
При первом выстреле и пуля Василия, как принято говорить: «Ушла в молоко», он тоже промахнулся.
Наши стрельбы продолжались до тех пор, пока я, наконец, я попал в его пилотку и сделал в ней дырочку.
Мой реванш был победным, а самовольная стрельба из личного оружия, за которую требовалось наказание, стала полезной. Она по-могла мне выиграть приз на соревновании по стрельбе в своей в/части и получить от командования благодарность.
Заменить испорченные пилотки нам с Василием не стоило большого труда, так как интендантскими делами занимался наш друг старшина Абросимов, списывая прострелянные, как утерянные или изношенные.
Вернувшись с дежурства, мы узнали, что подписан приказ нашим Главкомом генерал-полковником Красовским о проведении лётным со-ставом очередных, ежегодных парашютных прыжков.
Нам с Дроздовым приказали подготовиться к ним и пройти меди-цинское обследование состояния здоровья.
Попытки избежать этих прыжков, сославшись, что мы исключены из лётного состава, не были успешными.
– Вы оба в составе бывшего экипажа включены в списки, приложен-ные к приказу, и их исправлять никто кроме самого Главкома не имеет права, – сказал майор Чунь и объяснил, – приказа не было об удале-нии расформированных экипажей из лётного состава. Не исключается, что завтра вас привлекут к выполнению летного задания в качестве бортовых авиамехаников. Мне вспомнился мой первый прыжок с па-рашютом. Каким он был желаемым! Я тогда добился попасть в первую партию прыгающих. Посещал по несколько раз проводимый инструк-таж. Тренировался на специальных стендах. Присутствовал при укладке своего парашюта, что в наше время требовала инструкция.
Наконец, моё желание исполнилось: в составе своих двенадцати сослуживцев сижу на металлических сидениях вдоль стены внутри фюзеляжа самолёта, который набирает высоту и выходит в зону вы-броса парашютистов.
Ответственный за проведение прыжков офицер даёт команду: «Вни-мание! Первая группа из трех человек приготовиться к прыжкам! В ка-бине звучит сирена. Тройка участников встают со своих мест. Каждый парашютист крепит свой карабин (спецзамок с защёлкой) к стальному канату, протянутому поверху вдоль фюзеляжа самолёта. Карабин имеет трос, связанный с куполом малого первичного парашюта.
После прыжка маленький парашют наполняется воздушным пото-ком и вытаскивает основной купол парашюта, затем трос с карабином обрываются, и остаются на стальном канате в самолёте.
При первом моё1мпрыжке офицер прошёл вдоль выстроившейся группы, осматривая каждого, и открыл дверь самолёта. Начались прыжки.
Подойдя к открытой двери, я не стал дожидаться команды ответст-венного офицера: « Пошёл!» и выпрыгнул за борт самолёта, закрыв глаза.
Меня закрутил воздушный поток от летящего самолета, и первые секунды было непонятно куда я лечу – вниз или вверх. Но в следующий момент
ощутил толчок и над моей головой раскрылся большой белый купол парашюта. «Слава Господу, – подумалось мне, – осуществилась мечта прыжка с парашютом». Сверху и снизу от меня раскачивались под такими же белыми куполами два мои товарища. Я окликнул ближайшего из них, и он ответил мне тоже. Под нами лежало поле нашего аэродрома, где на зеленой траве стояли сослуживцы, ожидая своей очереди прыжков, а на стоянке я увидел свой Ли-2. На душе стало легко и радостно. Время готовиться к приземлению и определить направление ветра, чтобы развернуться к нему спиной, обеспечивая нормальную встречу рекомендуемую инструкцией. В противном случае можешь оказаться на спине и ветер, надувая купол парашюта, потащит тебя неизвестно куда. Необходимо обратить внимание и на положение ног, которые должны быть готовыми к приземлению со скоростью 4 метра в секунду.
После первого и последующих прыжков у меня стали болеть ступ-ни ног, поэтому прыжки с парашютом перестали мне нравиться.
Но приказ Главкома 26-ой Воздушной армии о проведении очеред-ных прыжков с парашютом летного состава, в список которого внесена моя фамилия, надо выполнять.
Из самолёта, на котором мы снова поднялись в небо, выпрыгнула первая партия из 3-х человек.
В составе второй очереди я стоял уже у открытой двери и ждал ко-манды: «Пошёл!» и легкого толчка в спину офицером, проводившим прыжки.
Вместо них вдруг в кабине завыла сирена, и командир экипажа громко объявил: «Получена команда срочно прекратить парашютные прыжки. У одного парашютиста из трёх, прыгнувших в первой очереди из нашего самолёта, не раскрылся парашют и он погиб»
Трагический этот случай стал причиной несостоявшегося последнего моего прыжка с парашютом в ВВС Советской армии.
Через неделю, забрав свою гражданскую одежду, хранящуюся у на-шей официантки Раисы, я с другими товарищами отправился на новое место службы в белорусский небольшой городок Новоельню Гроднен-ской области.
В этом курортном городке было много достопримечательностей, но самой глупой оказалась, мобильная база по ремонту реактивных авиа-ционных двигателей, размещенная в железнодорожных вагонах и на платформах.
Тихий городок содрогался от нестерпимого гула и воя, когда турбо-реактивные двигатели типа Тр-1, ВК-1 и Р11Ф»с-300 после ремонта за-пускались для испытаний или на обкатку.
База располагалась в железнодорожном тупике станции Новоельня за забором войсковой части, где мне предстояло закончить службу в армии.
В этом белорусском городке я и нашёл свою половину – единствен-ную в своей жизни супругу.
Небольшая танцплощадка, рядом с нашей в/частью, стала местом первого знакомства с моей будущей женой.
В тот вечер у меня не было настроения идти на танцы, но товарищ по службе очень просил составить ему компанию и я согласился исполнить его просьбу и мы пошли.
Оркестра не было: танцевали солдаты нашей части и местные де-вушки под музыку, исполняемую с пластинок на проигрыватель с усилителем.
По периметру танцплощадки были вкопаны в землю скамейки, на ко-торых сидели девушки. Рядом с ними стояли парни в гимнастёрках с расстегнутыми подшитыми белой тканью воротниками и на ногах на-чищенными до блеска кирзовыми сапогами.
Чувствовалось, что многие присутствующие знакомы между собой.
Мой товарищ подошёл к трём девушкам, поздоровался и стал с ними беседовать.
Поскольку он забыл пригласить меня с собой, я остановился в сто-роне и стал наблюдать за всем, что творится на площадке.
Раздались звуки танго, мой товарищ пригласил свою знакомую, и они очутились в толпе танцующих. К двум оставшимся её подругам подо-шла пара сержантов с приглашением на танец. Одна из подруг встала и приняла приглашение, вторая подруга отказала сержанту, и он пошёл искать себе другую партнёршу. После танго зазвучал быстрый фокст-рот. Та же девушка снова отказала парню в танце.
Меня заинтересовала эта девушка: «Может она не умеет танцевать танго и фокстрот», – подумал я и решил пригласить её на вальс.
Недолго пришлось ждать, когда поставят пластинку с вальсом,
Быстрыми шагами, чтобы никто не опередил меня, я подошёл к этой «недотроге» и, глядя прямо в её глаза, сказал: «Приглашаю вас на вальс и надеюсь, что не откажете мне, как отказали двум предыдущим парням».
Она несколько секунд помолчала, глядя на меня, как мне показа-лось, несколько испуганным взглядом и потом громко и уверено отве-тила: «Нет, не откажу! Мне нравится вальс»
Танцуя, мы познакомились.
Гаданье, кудесницы цыганки Азы из Казатина предвещало, что имя мо-ей невесты, жены и спутницы всей жизни должно начинаться с буквы «Р». Имя моей новой знакомой – Розалия Станиславовна.
Розалия была заочной студенткой Брестского педагогического инсти-тута, а работала в средней общеобразовательной школе села Данило-вичи сначала секретарём, а потом там учительствовала.
– Вечерами я занята на занятиях в школе, поэтому нет времени ходить на танцплощадки, – рассказала мне Розалия, а завтра в районном цен-тре Дятлово состоится педагогическая конференция, на которую я пой-ду со своей сослуживицей Ниной, а сегодня ночуем у нашей общей знакомой у Кати.
О себе я не стал много рассказывать: назвал своё имя и то, что за-канчиваю службу в советской армии.
В это время музыка вальса замолкла и вместо неё голос ведущего в усилителе объявил: «Дорогие, гости! Танцы закончены. Военнослужа-щим сообщаем, что до отбоя осталось 40 минут. Необходимо вернуться в казарму».
Ко мне подошёл мой товарищ: «Сержант, пора в казарму», – наполнил он. Я посмотрел на него, улыбнулся и спросил: «Кто меня привёл сю-да?» Здесь я встретил девушку, которую обязан проводить домой, по-тому что она мне очень понравилась. Скажи Дроздову, он сегодня де-журный по нашей казарме, что сержант Носов задержится на час по причине, которую я тебе назвал. Пусть сообщит об этом и дежурному офицеру по части. Скажи, чтобы оба не беспокоились: всё будет нор-мально.
Проводив Розалию с подругами, и прощаясь с ними, мне захотелось поцеловать новую знакомую, но она уклонилась и сказала: «Не порти моего впечатления о себе, Марат
Розалия, давай договоримся, где-то ещё встретиться, – попросил я.
– Мои близкие зовут меня не Розалия, а Рузя,– вдруг сообщила она, – если хочешь, можешь и ты звать меня Рузей, а насчёт встречи я поду-маю, – закончила она свой разговор, и хлопнув перед моим носов ка-линкой, скрылась за дверью дома, где жила её подруга Катя.
Из последнего сказанного я понял, что Рузя записала меня в список своих близких.
На этом моё первое знакомство с будущей женой закончилось.