Жесткая вода

                Глава 1.

 - Ромка, ну поехали! У меня пятнадцать дней отпуска! Я прошу тебя! Погнали! – не унимался я.
- Кореш, отвали! Я не могу, - ругался в ответ на меня мой лучший друг и размахивал руками. – Санек, не могу я, у меня Анька двойней беременна, на десять ночей не брошу, давай на ночку. Ты мне и так душу травишь, знаешь как мне охота?
- Ладно, я поеду один. Вернусь, с тобой на ночь тогда съездим.
- Попрешь один, на десять дней?
- Ромашка, я в отпуске не был три года. Не хочу на доме вкалывать постоянно, устал. Хочу уехать от машин, от людей и города. Достали меня все эти чиновники со своими администрациями, и больничная бюрократия. Минздрав! Росздрав! Нафиг всех! Я медик, а не бумажный клерк!  И Галька надоела, четвертый год в любовниках хожу у нее, она только завтраками кормит, что от мужа уйдет, ко мне придет, ребенка родит.
- Ладно, приедешь, позвони, там видно будет. Налови побольше щучки, успехов.
Тепло простившись, я плюхнулся на сиденье автомобиля и покатил в гараж. Упаковав рюкзак с вещами и второй рюкзак с лодкой, я закинул весь скарб* в машину и не спеша поехал домой. Там меня ждала палатка и удочки. «Так, вещей много, не дотащу, с едой придется ужать себя на максимум. Что буду ловить, тем буду и питаться». – Подумал я и набрал номер знакомого шофера.
- Да-да! Кто-кто? – услышал я.
- Петрович салют, не занят? – улыбаясь, спросил я.
- Саныч, для тебя всегда свободен. Чем могу уважить?
- Отвези на речку, с пожитками.
- Куда?
- На реку Торю*.
- Саневич, туда почти триста верст.
- Я плачу бензином твоей тачанке, и тебе жидким золотом в размере четырех бутылок водки. Хочешь еще денег дам.
- Денег не надо, а вот бутылок надо шесть! Назад-то тебя тоже надо привезти?
- Конечно надо.
- Ну, давай прокачу. Когда и во сколько?
- Завтра, часов в шесть утра.
- Ох, Саныч, может сегодня вечером, в ночь? Мне завтра ехать далеко.
- Добро! Я за хлебом в магазин и жду тебя.
- Не забудь к хлебу водки, буду через час.
В магазине я прикупил не только хлеба, но все же решился на три банки тушенки, бомж-пакеты «Ролтон», пачку заварного чая, сахар рафинад, пакет пряников и блок сигарет. «Мало ли, рыбы не сразу наловлю», - подумал я, и ко всему захватил еще бутылку водки для себя. – «Круто Санек, не банку тушенки лишней, а водки, да уж, логичен ты. Ёлки зеленые, еще соль нужна и, хотя бы килограмм картошки».   Вернувшись домой, я плотно все упаковал по рюкзакам, водку перелил во флягу, проверил батарейки в двух фонарях и уткнулся в карту Калужской области, выискивая место, откуда лучше бы меня забрать через десять дней водителю.
   В дверь позвонили, улыбчивый Петрович громко пробасил:
- Саныч, давай помогу, грузимся и поехали! Давай не телись, не с бабой! Молодой, а вялый ты что-то.
- Не могу, никак настроится, что я свободен от работы.
Киевское шоссе, встретило нас, к нашему же удивлению свободой, и УАЗ «Патриот» буквально долетел за два часа до Калужской области, где мы свернули на узкое Медынское шоссе, которое вообще оказалось пустым.
- Ты смотри Саныч, - удивленно сказал шофер. – Шикарно-то как, я так лет сто не ездил. Лепота.
Износовский район, куда мне было нужно, встретил нас, простыми русскими деревеньками, стадами коров, ребятишками, играющими прямо на дороге, свободно бегающими курами и пылью от тракторов, едущих по обочине дороги.   
- Эх, русская глубинка. Москва такой жизни не видит, - улыбаясь, продолжил Петрович. – Дачку бы здесь купить. Далековато конечно, но вон смотри, машины, то есть, с московскими номерами. Саныч, перекресток, куда нам?
Сверившись с картой, я указал направление и буквально через полчаса, мы уперлись в брод* реки Торя. Довольно оглядевшись, мы вылезли из машины, и я подошел к воде.
- Петрович, брод то какой глубокий, наверно для тракторов только, на легковушке на ту сторону не проехать, - сказав это, я удивленно вытаращил глаза, так как в опровержение моих слов, с другой стороны реки выехала старая, ржавая, песочного цвета  советская копейка и смело ухнула в воду, почти по самые фары. Мотор сбился с ритма, но не заглох, автомобиль, раскидывая брызги в разные стороны, вылетел на наш берег, чихнул, громко стрельнул, выпустил из глушителя сизое облако и спокойно покатил дальше, поднимая за собой, теперь уже облако дорожной пыли.
- Вот это да, - только и выдавил я из себя.
- Вот это местные дают, - так же робко сказал Петрович. – Интересно, а я на своем агрегате проеду?
- Слушай, не надо а?
- Не буду, мне еще назад пилить.
Надув лодку, и упаковав в нее все вещи, мы слегка перекусили. Петрович взял с собой бутербродов с чаем. Затем закурив, обозначили место, где меня нужно будет забрать, когда и во сколько, и  тепло, попрощавшись, водила поехал в обратный путь, посигналив мне три раза.
«Ну, вот Сашка. Ты один, наедине с природой и водой. Дождался. Твою же мать!!! А на что живца* ловить будешь? Про червя даже и не вспомнил. Приперся за триста верст почти»!!! Быстро схватив свою финку*, я отыскал небольшой холм и принялся с остервенением его ворошить. К моей великой радости, я нашел несколько достаточно жирных, белых червей. «Не густо, но хотя бы, для начала. Буду их делить на кусочки и ловить». Засыпав приличным количеством земли пластиковое ведерко и поместив туда найденную драгоценность, я уселся в лодку и отчалил.   

                Глава 2.

Несмотря на вечернее время, было жарко, водная гладь воды радовала глаз. Чистейшая, прозрачная вода, достигавшая местами трех метров глубины, спокойно открывала взору дно, местами песчаное, местами каменистое, с огромными валунами, из сочной, зеленой тины и другой растительности, то и дело выплывали косяки рыб, и пугливо разбегались в стороны, от моих весел. Вдалеке от меня, плескалась более крупная рыба, кто именно я не знал, возможно, голавль или жерех, в такие моменты более мелкая рыбешка, на которую нападал хищник, выпрыгивала из воды и блестела серебром.  Река часто сменялась на быстрые, узкие  перекаты, идущие среди высокого тростника, с обеих сторон берега, с небольшой глубиной и быстрым течением. На одном из таких перекатов, с песчаным дном,  я остановился, слез прямо в воду, наладив удочку, бережно насадил «золотого» червя, «золотого» в том плане, что у меня его фактически не было, и забросил снасть. Поклевка последовала сразу, и в мой садок с речной водой, упал первый жирный пескарь. Я был очень рад, и довольно прищурив глаз, закинул снасть снова. Поплавок вновь ушел под воду, я подсек, и жирная, красноглазая плотва, размером с ладонь, так же отправилась плавать в мой алюминиевый аквариум*. На этом, все и закончилось, больше не было ни одной поклевки, червя принялась теребить мелочь, чему я собственно был не рад, и было принято решение, плыть дальше. Я любовался берегами. Непроходимые заросли ракиты, плотно обросшие крапивой и вьюном, в простонародье зовущимися бешеным огурцом, из-за того, что их семена в большом количестве,  находятся в зеленом крупном мешке, сильно похожим на обычный огурец среднего размера, не оставляли никакого шанса пробраться двуногим к воде. С плакучих ив, в воду, то и дело, капала вода, выделяемая ими же, создавая ощущение мелкого дождя. Я попал в полную глушь, и моей радости, не было предела. Отпив немного воды прямо из реки, я собрал спиннинг, повесил среднего размера блесну, из красной меди, и принялся забрасывать снасть под берега, ближе к кувшинкам и корягам. Сначала, получалось плохо, забросы, были не точными, то не долетали, то улетали в самую тину, но через полчаса, я приноровился, и стало получаться очень прилично. В один из забросов, который пришелся точно под самый берег, я почувствовал несильный удар, вода закипела, и рыба, сидевшая на крючке, показала хвост над поверхностью воды. Я с остервенением и возгласами, накручивал леску на катушку. Через несколько секунд все было кончено, и в лодку перевалился, значительно  крупнее ладони - окунь.  «Вот Саша, считай, ужин есть. Не плохое все-таки начало», - сказал я сам себе, и взглянул на часы. – «Так, пора искать стоянку. Время. Да и двух живцов надо зарядить на жерлицы. Может с утра, покрупнее рыбка будет». Только я собрался найти себе место на бережку, как услышал собачий лай, и относительно недалекий крик деревенского петуха. Буквально через десять минут, на левом берегу показалась деревня. Было принято решение проплыть ее, и тогда вставать на отдых. Вдруг из тростника, с другого берега показалась плоскодонка*, на ней сидел мужик с удочкой и потягивал папироску.
- Доброго вам, - произнес я. Мужик лишь неприветливо кивнул. – Как клев?
- Рыбы много, клев плохой. В сеть лучше идет. И вы тут плаваете туристы вечно! Что вам дома не сидится, - рыбак, сказав это, даже не поднял головы.
- Ну, извините, уже уплываю. Не буду мешать.
- Вот и не надо. Осторожней за деревней, там колючая проволока в реке.
- Откуда? – я вытаращил глаза.
- С войны. На левом берегу наши стояли, на правом фашисты. Долго стояли, год или больше, их как от Москвы прогнали, так они тут и окопались. Слышь, и на правом берегу с костерком осторожно, мин много. Был случай у нас, четыре пацаненка, несколько лет назад за ягодами пошли, никто не вернулся, подорвались. Поставили ночью костер точно на бомбе. Рвануло так, что все деревни в округе проснулись. Вертушка прилетала, собирала детей, по ошметкам. И вообще давай, плыви, тут местные не любят пришлых. Понаехали, на нашу голову.
- Всего вам хорошего. Спасибо за предупреждение.
- Спасибо матери своей скажи, за то, что сродила тебя. – Мужик зло сверкнул глазами и снова закурил.
С неприятным осадком на душе, я быстрее завеслил и скрылся за поворотом. Деревня меня поразила до глубины души. Домов не было, стояли огромные железные бочки, вернее цистерны,  перевернутые на бок и каким-то образом закрепленные. С торца этих емкостей, были прорублены окна, на шестах, везде стояли телевизионные антенны. На краю деревни огромной железной конструкцией, высилась башня сотовой связи.
«Вот блин, железные дровосеки тут живут. Фильмы про будущее и апокалипсис снимать можно», - подумал я, но вспомнив про проволоку в воде,  забыл про все и внимательно принялся следить за гладью воды. Проволока и вправду оказалась. Большим ржавым шаром, она торчала из воды, выходя остриями сантиметров на семь, не более. В сумерках, не знающий человек, легко мог бы угодить в эти стальные жала. Я плыл, не останавливаясь, минут двадцать. Когда совсем стало темнеть, я прибился к правому берегу, заплыл за поваленное дерево, привязал лодку, и тихонько вылез на край суши, в самую крапиву. Достав лишь спальник, я залез в него, и завалился спать прямо у самой воды. Ни разводить костра, ни ставить палатку, не стал, осадок от деревенского мужика, не хотел выходить у меня из головы, и я прокручивал наш разговор еще с полчаса в своей голове, пока не задремал. Проснулся я глубокой ночью, и прислушался. Меня разбудило что-то, чего я не мог понять. Высунув голову из спальника, я посмотрел на светящиеся зеленым стрелки часов. Три часа ночи ровно. Вроде тихо, стоп! Нет! Не тихо! Кто-то разговаривал, на той стороне реки. Напрягая слух, я услышал:
- Да хорош тебе, дура, не поднимай кипишь, - мужской бас, зло обратился к кому-то.
- М.м.м.м…м..м..м….
- Да молчи, сейчас до своих донесу, повеселимся с тобою, даже накормим.
-М..м…м…м…м, - услышал я снова и  ночной воздух донес до меня приглушенный удар.
- Ах ты мразь, ударить опять задумала? Получи. – Снова послышался удар, уже на этот раз намного громче, потом падение чьего-то тела. Мычание прекратилось, человек закряхтел и в голос заговорил сам с собою. 
- Заткнись, сказал, хватит брыкаться. Думала, приехала такая вся, со столицы, на тебя тут мужики не позарятся? В твоей деревне может и нет, а в нашей да, ха-ха, удачно я заехал к вам в огород.  Дачница, бля….Молчит она, вот и молчи, дура, могла бы и физиономию свою сохранить в своей женской, бля…красоте, а не с фингалами. Лицо попортил, лица, люблю лица!
Послышался хруст веток, и все стихло. Мой сон сняло, как рукой, в голове колоколом стучал пульс и руки стали ватными. «Вот это я приехал, вот это рыбалка! Твою мать! Везет по жизни как лосю с мухоморами. Всю жизнь плавал, ездил по речкам, то с отцом, то один, а тут такое. Так, надо подумать. Черт, трясет то как. Значит, как я понял, с соседней деревни, местный мужик спер бабу, понятное дело не просто так, а для……ну понятно зачем. Тащит к своим, сейчас он пока один. Но когда он дойдет, их уже будет компания. Саша, либо сейчас помешать ему, либо, это не твои проблемы, и плыть отсюда дальше, ловить рыбу и все такое. Интересно мужик здоровый»? Я сел и закурил, пряча огонек в ладони. Послышался снова в лесу треск сучьев и злое бормотание. Быстро закинув спальник в лодку, я отвязал ее, и как можно тише поплыл на соседний берег, положив себе в карман пятнистых военных штанов финку и маленький, китайский шокер*.

                Глава 3.

Я нашел их в чаще леса, мужик явно устал, коренастый, бритоголовый, с щетиной, чертовски широкоплечий, разводил костер. Женщина, или девушка, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, испуганно озиралась по сторонам, ее трясло так, что было слышно, как звенят пуговицы на ее джинсовой рубашке. Сами джинсы были испачканы грязью, когда то белоснежные кроссовки, были чернее черного. Мужик повернулся к девушке и произнес.
- Немного отдохнем, обсохнем, светает уже скоро, я хочу тебя поиметь, иначе потом не уверен, что смогу. В деревне с домами-бочками семь сбежавших зеков, я один из них, мы все по бабам истосковались, поэтому если я тебя сейчас не трахну, потом до тебя руки не дойдут, зачем мне пользованная тряпочка. Ты не бойся, поживешь пока с нами, семь херов попробуешь, пожрать сготовишь, будешь хорошей, не убьем быстро, от тебя  самой все зависит. Как нас искать перестанут, мы уйдем, а твою судьбу решит главный, если повезет, вернешься на дачу свою. Хотя я не уверен в этом.  Хочешь, кляп выну, будешь послушной? – девушка кивнула. Мужик вынул грязную тряпку из ее рта, и она сильно закашляла.
- Отпусти меня, - зло прошипела девушка.
- Ишь, какая смелая, шипит еще.  Сказал же, не могу! У меня приказ. Приказы я исполняю всегда. Мой хозяин сказал привести бабу, значит привести. Срок дал два дня. Так что я успеваю.
- Умоляю. Я никому ничего не скажу. Я дам тебе, что ты просишь, но верни назад, - попыталась она уже мягким тоном, задобрить его.   
Мужик удивленно уставился на девушку.
- Слышь малая, я не прошу. Чего мне просить то, я и так возьму. Я тебя часик помослаю, и двинем дальше. Сейчас только чайку из лесных травок попью. Восстановлю силы. Лет сколько тебе?
- Какое тебе дело, старый козел!
Он резко поднялся на крепкие, короткие ноги, медленно достал нож, и сев на корточки, приставил лезвие к горлу девушки.   
- Знаешь, почему я  чалюсь на зоне? Да из-за такой же суки как ты. Я грохнул ее, да и хер с ней, но я, прирезал и ее поганого ребенка!!! Наебл…. где-то урода, а потом бац и достала меня. Грохнул и закопал. Всех закопал! – В голосе послышались истерические нотки, и он нервно засмеялся. - Ха-ха, а дали всего пятнадцать лет тюряги, уроды, спасибо наверно адвокату надо сказать, тоже чмо поганое. Короче, если не хочешь с ней встретиться на том свете, заткнись, примешь член и пойдем дальше! Слушай, а у тебя зад рабочий? Мне, конечно, плевать, но так, просто интересно вот…
Девушка вновь зашипела и попыталась снова ударить его, но мужик опередил ее, и резко нанес удар  по лицу. Обмякнув, она замолчала.
- Сука, опять пришлось лицо попортить, дура! – он встал и не спеша пошел в лес. – Боже, я так люблю лица людей, я так не хочу их портить. Такие у всех глаза. Жалко. Очень жалко. Жалко-о-о-о!!!!! – Он дико заорал на весь лес, расставил руки в стороны и истерично загоготал. Потом посмотрел по сторонам, вытер, как мне показалось, слезы со своего лица, и скрылся в зарослях орешника.
Я тихо, подполз из-за дерева к девушке, достал финку и разрезал ей веревки на руках и ногах. Она дернулась и застонала, открыв глаза, белки которых были в сильных кровоподтеках,  и, увидев меня, девушка нервно дернулась, но я приложил ей палец к губам и прошептал:
- Молчи, я хочу тихо увести тебя, этого психа, боюсь, не вырублю. Я развязал тебя, ползти можешь? Если не сейчас, то спастись может больше и не представиться шанса. Не бойся, я не один из них, все хорошо…
Мои уговоры  помогли,  девушка смело закивала головой, в знак согласия. Мы вдруг услышали как из леса, как кабан ломится мужик и мне пришлось, отползать за дерево, а ей, снова прикинуться, как будто она без сознания.
- Эй, сука! Нет ты спроси меня, спроси! Ты их видишь, нет? Там в лесу столько лиц!!! Столько глаз!!! Очнись сука!!! Столько лиц, они все смотрят на меня! Чего им надо? Чего  они хотят от меня, чего хотят?  А-а-а-а!!! – заорал он и вдруг принялся руками хватать горящие ветки из костра и швырять их в лесную чащу. – Что смотрите, отвалите! Слышь сука, вставай. Бля….иди сюда, вставай. Нахер этот чай, засуну тебе и пошли отсюда! – он подошел в девушке. - Э, не понял, какого х…я. Как ты сука смогла развязать себя?
- Там, там….там…лица, глаза!! Меня нельзя при них! – девушка изобразила испуг на лице, и смотрела в лес.
- Что там? Когда я трахаю, их нет, они ждут! Что за хрень! Как ты развязала себя, подожди, веревки перерезаны... – он огляделся по сторонам, одежда на нем вся была мокрая от росы и высокой ночной влажности, с лица струились капельки пота. - Чё за шутки, или мои кореша тут? Э-э-э!!! Макар это ты?! Молчун ты или нет?! Бля, найду ща…урою, если ты так шутишь. Эй зема, вылазь!
Я слышал, как он начал связывать снова девушку, потом чертыхнулся, и произнес:
- Нет, сначала я найду этого лоха….
Послышался удар и женское всхлипывание.
- Лицо, лицо, опять лицо! Нет, не буду искать. Трахну. Да, да….точно…засуну шлюхе! Е-ха-а-а!!!
Снова послышалась возня, и звук расстегивающейся молнии на брюках, девушка зарычала, и попыталась укусить мужика за плечо, когда он навалился на нее.  Я подобрал тяжелую, сырую, толстую палку и  тихо вышел из-за кустов. Недолго думая, я ударил его сзади по голове. Палка легко сломалась, но психу, похоже, было все равно. Откатившись в сторону, он встал и уставился на меня, сжав кулаки.
- Ну падла, я тебя тоже с собой заберу!
Меня трясло от адреналинового страха, я реально не знал, как мне поступить, тем временем, мужик двинулся на меня, абсолютно спокойно, не делая никаких резких движений. Когда до меня оставалось метра два, он резко дернулся вперед и сшиб меня своим телом. Отлетев на метр, я упал, и сразу почувствовал удар ногой в спину, увернувшись в сторону, я вскочил на ноги, но тут руки психа, схватили меня за грудки и немного приподняли вверх.
- О, хочешь я, сейчас испорчу твое лицо? – прошипел он, и скорчил страшную гримасу, сильно  вытаращив глаза.  – Сломаю нос своим лбом, вгоню кость прямо в твои тупые серые мозги!
Я осторожно достал из кармана шокер, и снизу, приложил его к левому локтю мужика, нажал кнопку. Раздался сильный треск,  я видел, как тот буквально улетает от меня в сторону дерева, за которое я прятался изначально, и сам почувствовал в своем теле,  хлесткий разряд электрического тока. Возможно из-за сильной влажности, или просто, китайский мастер, изготавливающий шокер, что-то намудрил с микросхемой, но средство самообороны сработало феноменально. Я завалился и затих. Было странное ощущение легкости ног, но при этом я испытывал дикую боль внизу живота, которая медленно ползла вверх. Болевой шок накрыл грудную клетку, и впустил воздух в мои легкие с дикой болью и какими-то непонятными спазмами. Какое-то время я слушал и себя, а потом достаточно громкий стон вырвался из моего ноющего горла, и я потерял сознание.
- Эй, эй, поднимайся. – Склонившись надо мной, была все та же девушка.Сколько прошло времени, я не знал. – Я прошу тебя. Умоляю.
- Где этот? – тихо прохрипел я.
- Лежит пока, без сознания. Я связала ему ноги. Он ударился головой об дерево, там кровь. Ты чем его так и себя?
- Шокер.
- Я прошу тебя, побежали.
Я попытался сесть, к моей великой радости, у меня это получилось, и вообще тело было управляемым, единственное, меня слегка пошатывало и шумело в ушах.
- Пошли, - ответил я. – Меня отпустило, значит, этого кабана тем более скоро отпустит. Нам надо связать его, как положено, иначе он значительно быстрее доберется до своих дружков, и они нас станут быстрее искать. У меня тут лодка, надо плыть.
Я подошел к мужику, и принялся привязывать его к дереву.
- Он дышит хоть?
- Да, сопит падла, - ответил я. – Боров.
- Лучше бы он сдох. – Зло прошипела девушка. 
- Так замочи его, я никому не скажу, - хмыкнул я.
- Нет уж. Плыть говоришь? – девушка испуганно посмотрела на меня. – По воде нас поймают быстрее, или у тебя катер?
- О чем ты, какой катер, хорошо, можем все бросить, ты знаешь местность?
- Нет.
- Короче хватит болтать, тащи веревку, свяжем, исчезнем, будем думать.      
Привязал я его хорошо. По крайней мере, я сильно надеялся на это. Связав ноги и руки, я привязал его к дереву. Ударился он действительно крепко, из затылка прилично сочилась кровь. Когда мы ушли, он был еще без сознания.
Плыли мы несколько часов, я лишь раз позволил себе остановиться в районе обеда, сходить по нужде, а заодно достал пожевать хлеба.  Все время мы молчали с моей попутчицей, и лишь часам к трем дня, когда она перестала дрожать, решилась заговорить со мной.
- Почему мы не пошли берегом? Мы плывем слишком медленно.
- Куда? Я спрашивал тебя, знаешь ли ты местность. Лично я нет, знаю лишь одно, река течет точно по границе Смоленской и Калужской области, правый – Смоленщина. Я последний раз тут плавал больше десяти лет назад. Меня через девять дней будет встречать машина в Юхновском районе. Надо как-то добраться туда.
- Через девять дней? Есть шанс не выжить. Я тоже не в курсе местности. Купила дачу три недели назад, с моей деревни реки не  видно, я даже не знала, что она тут есть. Я боюсь, что они найдут нас. Ты не представляешь, как он выкрал меня. Жутко просто. Из собственного дома. Сначала все сожрал в холодильнике, когда связал, потом содрал с меня нижнее белье, я думала, он еще там попытается изнасиловать, но нет, он как голоса слышал, делал, как ему велели. Вышел во двор, убил всех кур, дождался темноты и потащил меня в лес.
- Примерно сколько времени это было?
- Не могу сказать точно, после одиннадцати.
- Если я на вас наткнулся в три ночи, значит, он нес тебя почти четыре часа. Он останавливался?
- Нет. Совсем.
- Мы очень мало проплыли. Меня кое-что сильно тревожит, - я закурил.
- Что именно? Можно мне сигарету тоже? – Она закурила, нервно и глубоко затянувшись.
- Эта река, очень сильно петляет, и знаю, что в одном месте, возвращается через день плавания, назад к одной и той же деревне, с другой стороны, но не знаю к какой именно, вернее не помню уже. Но она всегда должна быть по левый берег.  В этой петле деревень не должно встречаться. Мы проплыли почти полдня, деревень нет. Поскольку ты не видела реки в своей, есть большая вероятность того, что именно та, злополучная деревня, стоит на петле. Ты случаем, карту местности, не разглядывала, когда искала, где тебе дом прикупить?
- Было дело, но помню лишь, что от нашей деревни, была другая, после нас, километров за шесть-семь. Больше поблизости ничего, - девушка с напряжением, уставилась на меня. - Выходит что….
- Не знаю, но напрягает. Ты сказала после вас деревня, странно, но он тащил тебя вверх по течению, а должен был вниз, и я не должен был вас встретить. Единственное, она просто где-то в поле и с реки ее не видно, но в любом случае, ниже этих домов-бочек.   
- Значит, они будут нас искать в этой петле, знают, что тут полная глушь и бояться им нечего?
- Или будут ждать с другой стороны деревни, на реке, когда она вернет нас обратно. Допустим, сбежавшие зеки не знают про такой загиб реки, и уверены, что их ищут спецслужбы, по лесу в этом случае, лазить опасно, можно наткнуться на кого-либо, но почему тогда этот мужик, так смело пришел в твою деревню, да еще стащил тебя. Либо среди них есть местный, либо они хорошо продумали, в какой деревне им спрятаться и специально выбрали такую глушь, уверенные в том, что тут до них не доберутся. Тогда они могут ждать нас и там, и искать по лесу.
- И что ты предлагаешь? Глупо и не к месту, но хм… как тебя зовут? – девушка уставилась на меня зелеными глазами. Только сейчас  я заметил, как она хороша собой. Среднего роста, возможно чуть больше ста шестидесяти сантиметров, худенькая, но с упругой, выпуклой попой и средним размером груди. Короткая, мальчишечья стрижка, черного цвета волосы и пронзительные глаза. Смуглая, загорелая кожа, и маленькое родимое пятнышко, около левого уха. На вид ей было года двадцать два, может три.
- Саша. А тебя? – я изобразил подобие улыбки.
- Вероника. Все зовут Ника.
- В силу кратности, я буду звать тебя Вера. По первым буквам, Ника мне не очень, прости. - На этот раз, улыбнуться получилось по-настоящему.
- Меня так подруга зовет.
- Вот и познакомились. Итак, поступаем следующим образом. Останавливаемся только на правом берегу, спим по очереди, малейший звук – будим друг друга. Как только услышим лай собак, встаем на стоянку, близко к деревне не приближаясь. Пройдем ее глубокой ночью, а еще лучше, под утро, когда сильнее всего тянет в сон. Никаких весел и звуков, пускай нас несет течением. Если удастся найти сильно заросший берег, с нависшей над водой травой, то на берег высаживаться не будем, залезем прямо с лодкой под траву, и отдохнем там. Надеюсь, пауков ты не боишься?
- Ты думаешь, я выберу этих уродов вместо паука?
- Это я так, к слову. Проголодалась?
- Есть немного. Но пока, давай потерпим. Как-то нет настроения.
- В любом случае, нам скоро надо остановиться. Я вчера поймал рыбу, нужно ее почистить, присолить. Я не очень много взял еды с собой, надеялся на ловлю рыбы. Теперь нас двое, надо беречь то, что имеем, пройдем еще дня три, тогда будем идти медленнее и ловить.
- Прости.
- За что?
- За то, что ввязался в проблемы, из-за какой-то незнакомой девки. Меня еще и кормить надо, я могу потерпеть несколько дней, а ты кушай.
- Слушай, давай не будем из крайности в крайность. Есть будем оба, как положено, или как повезет, еще мне не хватало, чтобы ты ослабла. Чтобы я такого больше не слышал, договорились? – Вера лишь, тихо кивнула.
Через полчаса, река стала постоянно уходить влево, на одном из сильных поворотов, по правую сторону, мы обнаружили маленькую песчаную отмель. Лес по левому берегу закончился,  и я решил вылезти осторожно на берег,  посмотреть, что и как. Осторожно поднявшись по склону, я робко приподнял голову из-за высокой травы, и замер. На другой стороне поля, в нескольких километрах он нас, высилась вышка сотовой связи, и были видны очертания домов-бочек. На поле, относительно недалеко, пасся скот. Я спустился к реке и принялся, как можно быстрее чистить рыбу, включая и двух живцов.
- Что там Саш?
- Та самая деревня. Бочки, мать их. Давай живее. Пока я чищу рыбу, можешь привести себя в порядок. Мыло в кармане рюкзака. Так же найдешь и полотенце. Можешь надеть мои штаны, свои застирай.
- Ты забыл, на мне нет нижнего белья.
- Ну, если хочешь,надень мои трусы, боюсь, утонешь в них.
- Я не про то…
- Стесняться будешь позже, поверь, мне сейчас не до тебя, в том плане, какая ты. Надо привести все вещи и себя в порядок, немного отдохнуть, и спрятаться. В дальнейшем наш туалет, может случиться не скоро. Чёрт, нужно было бы газ из дома взять, понадеялся на костер. Не хочу дымом привлекать. Нам бы сейчас сладкого чая, не помешало бы. Если удачно пройдем деревню, плыть буду после нее сутки. Ты будешь спать, потом я.
- Хорошо. – С этими словами, девушка смело стянула с себя грязные джинсы и рубашку. Повернулась ко мне спиной, тихонько окунулась с головой в воду и, вернувшись к лодке, принялась себя намыливать, вкусно пахнущим мылом. Все же я не удержался, и инстинктивно посмотрел на девушку. Я даже горько согласился с тем психом, Вера была хороша, тонкая талия,  и точеная фигура, явно спортивной комплекции.


                Глава 4.


Мы проплыли чуть меньше часа, когда услышали далекое мычание коров.
- Пора останавливать, - тихо сказал я. – Времени еще мало, однако, плыть дальше опасно. Слишком светло. Мы не знаем, ищут нас или нет. Вон смотри, очень удачное место, как я и хотел, справа, трава метра на два нависает над водой, и ложиться на ее поверхность, если мы сможем залезть в нее, нас не увидят, пока не подойдут вплотную.
- Боже, плыть день и вернуться в то же самое место. Я боюсь Саша.
- Будем надеяться, что это лишь перестраховка, и нас никто не ищет.
Я залез в самую гущу травы. К моей великой радости, места оказалось много, да и берег оказался достаточно высоким с широкой, мелководной подмоиной между сушей и водой, куда смело можно было залезть, ну например, для оправления физиологических потребностей организма. Трава оказалась аккурат высотой чуть выше головы, и мы оказались фактически в тоннеле из растительности. Я осторожно привязал лодку, достав хлеб и банку тушенки, принялся прямо на рюкзаке раскладывать еду. Ели мы, молча, и с аппетитом, стараясь не шуметь о железную банку вилками. Через пять, минут вытянув друг другу ноги, и устроившись, полулежа, мы уставились друг на друга.
- Ты уверен, что нас не видно с воды? –еле слышно спросила Вера.
- Сейчас и проверим, тихо, слушай, - я поднял вверх указательный палец и напряженно замер. Девушка прислушалась, но ничего не услышав, хотела мне, что-то сказать, но я резко оборвал ее, приложив палец к своим губам, и покачал головой из стороны в сторону. Звук стал явным неожиданно, мы оба услышали, как кто-то плыл по реке, звук весел по воде, перебили два голоса, женский и мужской. Послышался смех и негромкое звучание музыки. Я осторожно раздвинул жесткую траву и увидел байдарку, с молодыми людьми.
- Саша, может, мы объясним им ситуацию, поплывем с ними в паре? – шепнула Вера.
- Давай попробуем.
В это самое мгновение, с другого  берега мы услышали грубый мужской голос:
- Здорово походнички! Мир вам. Откуда такие молодые, красивые?
- Здравствуйте! – улыбаясь, ответила парочка. – Мы от  железнодорожного моста плывем. Сами с Вязьмы.
- О, смоленские значит! Далеко забрались. Как рыбалка? – голос явно осмелел, но человека на берегу, я не видел.
- Простите, а откуда вы говорите, вас не видно? – крикнула девушка.
- Да тут я, тут. Стою под широкой ивой, - мужик показался около воды, и помахал им рукой.
Я опешил, это был тот самый мужик, что встретил меня на плоскодонке, когда я вплыл в деревню с бочками.
- А видим, - ответил парень и спросил. – Скажите, а до Юхнова далеко?
- Ну, брат, это ты загнул, тебе на байдарке еще дней пять-шесть, а на резине  так вообще, дней десять. Так рыбалка как?
- Да никак, мы не ловим, просто туристы.
- А-а, ясно. Слушайте, хотел спросить, вы в петле почти день плыли, верно? Деревню с бочками сегодня утром проплыли? – мужик недобро прищурил глаза.
- Верно, кстати как она называется?
- Стригоевка, а петля водная – стригоевская. Она далеко ушла в смоленскую область, а теперь вернулась,  ниже будет деревня, с правого берега, Камыши называется, от этой деревни, начинается Калужская область по оба берега. А так в данный момент вы плывете по границе областей.
- Вы тут все деревни знаете? – поинтересовалась девушка и поправила очки.
- Нет,  дальше Камышей, я не хожу.
- Почему?
- Я местный абориген, оседлый. Не лезу к чужим.  Да и зачем ходить то...Так вот молодежь, я спросить то хотел. Вы пока в петле были, парнишку на зеленой резиновой лодке не встречали?
- Нет, не было такого. Кричал кто-то в лесу, по правый берег, но далеко и отсюда часа за три.
- Кричали, говорите, - мужик закурил и задумался.
- Что-то случилось?
- Да нет, племяш мой, рыбку ловить поплыл, да пропал, с девкой походу, ее родственники тоже найти не могут. Мы их гоняем-гоняем, а они вечно вместе.
- Так пускай живут себе, что гонять то? – парень улыбнулся и махнул рукой.
- Ну да, ну да, пускай. Молодые просто, мало ли…Ну ладно молодежь, удачи вам. Плывите с богом. Там только это, проволока в воде, с войны еще, прямо посередине, осторожнее, возьмите ближе к левому берегу, проскочите. Под правый не суйтесь, тина там. Тяжело плыть.
- Ой, спасибо. Удачи вам дяденька, всего хорошего. – Девушка приветливо махнула рукой.   
Когда лодка исчезла за поворотом, мужик зло прошипел:
- Урод, ты все слышал?
- Угу, - из-за дерева показался второй человек, в грязной ветровке.
- Дуй к проволоке в воде, пойдут по левому берегу, оглуши обоих, тащи к нам. Проволоку убери с реки сразу. Спрячься с ними в поле. Тащи ночью, только смотри, чтобы не вышло как у этого придурка. Бля….это надо же, так  башкой треснуться, что ничего не помнить, абсолютно, ни кто, ни как, ни когда. Я даже не знаю, кого искать, и как этот кто-то выглядит. Покажешь ему, бабу, может, вспомнит, ее тащил или нет, покажешь пацана потом, может, узнает, в нем того, кто его связал. Кинешь их в подвал потом, не убей, смотри! Жрать дай, заставь крови выпить. Бабу не трахать! Я буду тут пока, как стемнеет, пойду выше, по течению, может все-таки встречу этого хрена, на зеленой лодке. И запомни, если этот парень или баба, упущенные Психом, пройдут Камыши, они спасены, мы ничего не сможем сделать, там рядом районный центр, РОВД, из-за вас все на ушах стоят.  Ниже по течению туристов полно, людно, нам туда хода нет в любом случае, там все теряет смысл, мне нужны люди, плывущие  именно в петле.  Если в течение суток мы не исправим ситуацию, я с вас спрошу! Суки! Давай быстрее черт!
Мужик выбежал на поле и скрылся из моего вида.
- Уроды, и зачем я когда-то вытащил этих двух зеков. Сидели бы в зоне, психопатили там. Нет, мне одному не справиться, мне нужен ритуал, а этим волчарам, лишь бы поиметь кого-нибудь. Проведу обряд, грохну, и всем проще и я…как всегда, со своими заботами.  – Пробормотав это, мужик зашел за дерево, сел на корточки и затих.
Я посмотрел на Веру, ее трясло как осиновый лист, она судорожно и часто сглатывала слюну, уставившись на меня. Вновь приложив палец к своим губам, я дал ей знак, чтобы она молчала.
Прошло пару часов. Темнеть стало очень быстро, в течение, каких-то пятнадцати минут. Мужик никуда не уходил, я видел, как дымок ее папирос клубился в воздухе. Все тело затекло, и натужно гудел мочевой пузырь. Вера к моей радости и великому облегчению, перестав трястись, задремала, опустив голову на борт лодки. Становилось свежо и зябко от влажности, но я побоялся укрыть девушку, чтобы не шуметь. Когда темнота обрушилась полностью и дымок папирос уже было не разглядеть, я весь превратился в слух. Тишина! Еще через час, вышла полная луна и зависла над руслом реки, открыв моему взору тени, которых я не замечал днем. Стрекотали кузнечики, поскрипывали кроны деревьев, изредка плескалась рыба, и я стал пытаться разделять все звуки, на отдельные составные части, я люблю так делать с музыкой: тут гитара, там бас, ударные или скрипка, клавиши или гитарное соло на акустике. Рок и хеви-метал позволяли мне заниматься таким делом с большим успехом, однако, звуки природы, через какое-то время стали сливаться в общий шум, и я постоянно терял направление, откуда идет тот или иной звук. Все же, когда я услышал характерный треск сучьев под давлением  чего-то тяжелого, я замер! Все другие звуки исчезли! На том берегу явно кто-то шел, затем оступился и чертыхнулся, полностью раскрыв себя. Человек  двинулся вверх по течению реки, показался на несколько секунд  в свете луны на поле, и пропал во тьме. Я сидел не шевелясь, минут пятнадцать, поборов чувство, сильно похожее на панический страх, отвязал лодку, и тихонько вывел ее на течение. Вода, весело подхватив нас, понесла вперед. Лай собак, послышался совсем рядом, и я понял, что мы проходим деревню. Вспомнив слова о проволоке, и о том, что ее должны были убрать, я все же взял правее и застрял в тине, о которой говорил мужик. Осторожно опустив весло в воду, я достал до дна. Глубина была, не более метра, и я тихо спрыгнул в воду. Вера проснулась, огляделась и принялась наблюдать за мной. Я тихонько шел по пояс в воде и толкал лодку. Вдруг лодка, наехала на какой-то длинный предмет в воде, и с правого борта что-то заблестело. Это было байдарочное весло, явно принадлежащее тем молодым туристам, и его прибило течением к тине. Я забрал его с собой и неспешно, продолжил путь. Метров через сто, река резко набрала глубину,  тина пропала, повернула вправо в лес, и луна снова осветила водную гладь. Запрыгнув в лодку, я ухватился за весла, вторые протянул Вере и прошептал:
- Давай греби тоже, быстрее разгоним лодку, быстрее уйдем отсюда.
Сначала у нее получалось плохо, но быстро сообразив, что к чему, девушка уверенно управляла байдарочной дюралью. Лодка стремительно шла вперед, поймав к тому же, еще и сильное речное течение.
- Как думаешь, мы выбрались?
- Не знаю Вера, честно. Надо плыть, не останавливаясь, до утра. Пока не станет светло. Может быть, мы пройдем те самые Камыши, про которые говорил мужик. И дальше нас не имеет смысла,  искать. Я запутался, многое не понимаю. Тот псих, говорил их семеро, хотя, когда он хотел изнасиловать тебя, кричал, только двоим, или одному, не знаю. Может, второе было, просто кличкой, одного и тоже человека. Этот мужик, что встретил байдарку, наплел им про название деревни и речной петли.
- С чего ты решил?
- Я смотрел  давно, правда, с отцом карту, где плыть.  Конечно, все названия не упомню, но именно такого названия деревни не было тут никогда. Потом вспомни, он говорил, про какой-то ритуал или обряд. Название Стригоевка, очень сильно похоже на слово - стригой. Это что-то связано с нечистой или темной силой. Я не могу вспомнить точно, когда-то я читал книгу, про вампиров и постапокалипсис, там стригои упоминались, как беспощадная армия своего повелителя, которую он контролировал и кормил кровью людей. Причем изначально, стригои пошли с Молдавии, отличие их от вампиров было в отсутствии клыков.
-  А чем же они пьют кровь?
-  Что-то типа жала.
-  Помнишь, он сказал, чтобы тем ребятам дали крови?
-  Помню.
- Все пахнет просто шизофренической сектой. Зачем ему люди именно из этой речной петли? Легенда? Какая-то история? Просто удобное расположение? Дикие места? И вообще, как ему удалось выдернуть из тюрьмы этих заключенных? У меня полная каша, ничего не понимаю. Но с другой стороны, почему органы не ищут в этой деревне беглецов тоже, почему не прочесывают лес. Он говорил, что в Камышовке есть РОВД, и дальше хода нет, а что если это самое РОВД прикрывает его для чего-то и не лезет на его территорию?
- Саша, это смахивает на полный бред. Думаешь все так глобально? Ты не думаешь, что это просто психи, сбежавшие зеки, у которых в голове бардак? Все похоже, на какой-то западный вестерн.
- Да, похоже, однако трясет тебя и меня по-настоящему, и людей с байдарки нет.   
- Правда, Саша, правда. – Девушка перестала работать веслами, и тяжело вздохнула.
- Отдохни немного, течение хорошее, неплохо идем.
Вдруг, впереди нас, совсем рядом, что-то мелькнуло в воде, зловеще бело-лунным и в тоже время синеватым светом замерцало, лодка на полном ходу влетела в это самое место, и на левом берегу раздался перезвон колокольчиков.
- Твою мать, нас ловят как на «тюкалку».
- На что? – Вера испуганно вглядывалась в берег.
- «Тюкалка», так ловят крупного голавля с поверхности воды, леска, крючок, наживка, ни грузил, ни поплавков, чтобы не пугать рыбу, нас слышно за версту, это сигнал! Давай быстрее к правому берегу, Вера скорее. Уже у самого берега, мы услышали крик человека, и громкий выстрел из ружья, пуля просвистела, где то рядом, снова выстрел, хлопок разрываемой резины моей лодки совпал с причаливанием к берегу,  мы рухнули в воду, зацепившись за ветки ивы.
- Быстрее давай, на берег, давай Вера, лезь, - шепнул я и, схватив, не глядя,  два рюкзака плавающих в воде,  принялся выталкивать ими девушку на берег. Послышался, звук затвора ружья. – Быстрее, у него двустволка, у нас несколько секунд!
Вероника, оказавшись на берегу, схватила у меня рюкзаки, и я следом за ней, ломая ветки, вылез на берег.
- Бежим! Давай, не останавливайся, - прохрипел я, выдергивая снова из ее рук вещи.
Мы скрылись в лесу, выстрелов больше не было.    

                Глава 5.

- Лесом идти плохо, - сказал я.
Мы шли уже порядка шести часов. Рассвело. Небо наполнилось тяжелыми, дождевыми тучами, и где-то далеко громыхала гроза. Сильно захолодало. Тело болело от ссадин, ужасно хотелось, есть, но невидимый «пес» страха шел по пятам, подгоняя нас. 
- Почему? – устало спросила Вероника.
- Если они идут за нами, они четко знают, где мы. Уверен, они могут определить, где шел человек, а где нет. Тут слишком дико. Нам нужно на воду. Так мы запутаем их.
- Да, но на воде, мы беспомощнее. Саша я больше не могу идти, где мы хоть?
- Не знаю, метрах в тридцати от нас, слева - река. Я иду по ней, чтобы не заблудиться. Как далеко уходит лес, не знаю. К темноте, нужно найти место, где можно переночевать. Нужно поесть, иначе мы просто рухнем. У нас беда с тобой. Я без оглядки схватил два рюкзака, в одном – палатка, во втором немного еды. Это все. У нас нет, ни фонаря, ни теплой одежды, только та, что на нас одета. А да, фляжка есть, полная водки, и сигарет полно, только нет ни одной спички. Радует, что в кармане рюкзака, есть немного рыболовных принадлежностей, можно сварганить удочку. Финка цела, в кармане лежала. И на этом все. Как скоро деревня, я не знаю, палатку ставить страшно, если за нами идут, то все шансы ее обнаружить.
- Что нам делать? – Вера села на корточки и тяжело вздохнула. – Я реально не могу больше. Десять минут, прошу.
Мы уселись на землю, и я прислушался. Кроме щебетания лесных птиц и шелеста листьев, ничего не было слышно.
- Давай рискнем, - сказал я.
- Как?
- Думаю, они считают, что на левый берег мы не полезем. Там они обитают и прочее, правый берег, дикий, мы и скрываемся тут, тем более тот, кто по нам стрелял, видел, как бы ломились в лес и убегали. Я предлагаю, перебраться на левый берег, пройти еще, сколько сможем, и спрятаться на ночь. Нарвемся на Камыши, двинем туда, а там определимся. К тому же, перейдем реку, оборвем следы. Будет здорово очень, если удастся, хоть немного пройти по воде.
- Ты как шпион, следы заметаешь, - горько улыбнувшись, сказала Вера.
- Да уж, точно. Ну что, пошли? Согласна рискнуть? Идем к реке?
- Пошли. Я буду слушаться тебя, у меня нет выхода.
Я помог девушке подняться, и мы осторожно, стали пробираться по лесу, поворачивая влево. Спустя десять минут, лес неожиданно, расступился, открыв нашему взору небольшую поляну. Я замер около большого дерева и принялся осматриваться. Моему шоку не было предела. Поляна метров пятьдесят в диаметре, была полностью вычищена от травы и веток деревьев. Абсолютно ровная земля, имела желтовато-кирпичный цвет, как будто ее выжгли каким-то химическим веществом. Но самое страшное впечатление произвели шесть деревьев по кругу поляны. На них были масляной краской, разного цвета, нарисованы демоны, с шестиконечными звездами над головами. Самый большой из них, сидящий в позе «лотоса», со скрещенными ногами, головой, отдаленно напоминающую козью и высунутым, длинным, как хлыст – красным, острым языком и женской грудью, был нарисован с особой тщательностью и располагался в самом центре поляны, на одиноко стоящем, огромном дереве. Везде были набиты, длинные, ржавые гвозди, на которых висели, здоровые крючья из проволоки, с останками перьев от птиц и фрагментами лап. На краю поля, большой железной грудой, высилась башня  военного танка времен второй мировой войны, которую смело можно было принять за алтарь, так как вокруг нее, были вкопаныв землю, тонкие палки с прибитыми к ним сверху, железными банками, испачканными сажей. С нашей же стороны леса, из которого мы вышли, прямо на земле были растянуты в линию метра по два,  гусеничные треки, скорее всего от того же танка. К ним были приварены цепи, которые явно использовались относительно недавно, судя по останкам обугленных и обожженных фрагментов мяса и некрупных костей, неизвестного происхождения. Вероника, сзади меня молчала, лишь схватила мою ладонь и сильно сжала в своей руке. Холод ее пальцев отрезвил меня, и я принялся осторожно, по краю леса, обходить поляну. Через минуту, мы наткнулись на широкую тропинку, уходящую сильно вниз, явно ведущую к реке. Осторожно спустившись по ней, я выглянул из-за кустов. На берегу реки, с удочкой в руках, сидел уже хорошо  знакомый мне мужик и курил. За его спиной, метрах в трех, лежала двустволка. Я жестами показал Веронике не высовываться, и медленно пошел к реке. Подняв оружие, я услышал:
- Пользоваться то, умеешь пацанчик?
- Представь себе, умею, дружил, когда то…
- А если там нет патронов? Что делать будешь?
- Думаю, есть, зачем тогда, оба курка, на предохранителе?
- Умный.
- Не тебе одному быть таким, да…Макар?
Мужик дернулся, когда услышал имя, и я понял, что попал в точку.
- Откуда знаешь, как меня зовут?
- Да психопат твой, в ту ночь, имена орал разные, когда я девчонку спасал, не думаю, что, такой как ты, будет погоняла носить.
- Отличаюсь?
- Вроде того, ты же вожак у них. Еще и художник первоклассный, вон как чертей на деревьях рисуешь….
- Ты мне нравишься, прям прорицатель, отдай девку и уходи, обещаю, тебя не тронут.
- Слышь, стригоево дитя, я уйду вместе с ней, и ружьишко прихвачу, вас, вместе с Психом трое, тут два патрона, кому-то повезет, а кому-то…
- Любишь оккультизм? Откуда такие словечки у тебя? – мужик медленно повернулся и уставился на меня. – А, рыбачек?
- Мы уйдем Макар, и про все забудем. Ты не тронешь нас, мы не сдадим тебя РОВД.
- Ты ту байдарку видел, с ребятами, и разговор наш слышал? – хрипло спросил он.   
- Допустим, - я напряженно уставился в его глаза.
- Тогда не отпущу и тебя. Слишком сильно ты сунул свой нос в мои дела, аж козявки твои видно.
Зашелестела высокая трава и слева, появился второй мужик. Оказавшись от меня метрах в трех, он замер и заторможено переводил взгляд то на меня, то на своего другана. 
- Сука, - прорычал Макар. – Как срать идешь, так тихо, как из кустов ломишься, за версту слышно.
- Здорово Молчун, - с усмешкой сказал я и продолжил. – Ну что Макар, проверим ружьишко?
Сняв указательным пальцем, предохранитель с одного курка, я направил ствол вперед и замер. Боковым зрением, я заметил, как второй двинулся в мою сторону и в этот момент я развернул оружие в его сторону, опустил дуло чуть вниз и нажал на курок. Грохот от выстрела оглушил меня, ружье сильно дернулось в моих руках и больно ударило кисть руки, я зашипел и услышал дикий крик человека. В траве корчился Молчун. Упав на левый бок, он сжимал правое бедро ноги, вернее то, что от него осталось, большой кровавый кусок с ошметками одежды, валялся рядом. Оторванная часть тела, из-за остаточного сокращения мышц дергалась, создавая иллюзию, что она может жить отдельно от хозяина. Пока я приходил в себя, Макар двинулся на меня, но неожиданно упал, и зло захрипел. Вероника, пока мы, в кавычках, общались, нашла, где то бейсбольную биту и в тот момент, когда он пошел на меня, ударила его, сбив с ног. Я навел на него ружье и замер, ожидая, его действий.
- Слышь, рыбачек, да замочи ты его, орет на весь лес. Он не жилец, ноги считай, нет.
- Зажаришь на алтаре, - зло ответил я. Меня отпускало и начало знобить, стрелять в человека, еще пять минут назад,  казалось невозможным и ужасным делом.
- Нет, крови уже мало, они не насытятся. Мне нужна девка, оставь ее и иди, я сам сделаю так, что и она, и этот урод исчезнут. – Он  сел на земле, почесал ушибленное плечо и спокойно принялся раскуривать очередную папиросу.
- Вера, забери у него спички, слышь, ты, кинь ей коробок.
- Хер ей могу кинуть, слушай, а ты ей там все проверил? Хороша курочка – узкая втулочка?!
Я посмотрел на Веронику, и кивнул. Она обрушила удар битой  на  его голову,  со всей силой, на которую было способна, послышался хруст, и мужик растянулся на земле, заливая все кровью. Молчун  в траве, уже не кричал и не двигался. 
- Быстро шмонай этого по карманам, бери все, что есть. А я к тому пойду.
- Ты ничего не чувствуешь Саша?
- Злость. Первый шок прошел, осталась злость.
- И у меня, я так хотела его убить, сил нет. Ненависть. А сейчас, чувствую какое-то животное удовлетворение и свободу.  Я же его убила?
Я подошел и принялся щупать пульс, он был совсем слабый.
- Есть пока, но еле-еле.
- Добей его, я прошу. У нас нет выхода. Потом будем плыть оставшиеся дни, как простые туристы.
- Хорошо, я сделаю это, когда будем уходить.
Обыскав Молчуна, я разжился фонариком, ржавым Советским ножом и двумя женскими тампонами. Одним целым, запакованным, а второй…использованный, раздутый женской кровью в несколько раз.  «Шакал, просто шакал», - подумал я и почему то вспомнил про туристку в очках, с лодки. 
Вернувшись, я увидел, как из зарослей травы, Вероника тащит байдарочную лодку, тех самых туристов.
- Я только вспоминал о них, - сказал я.
- Я тоже, смотри, что я нашла у него. – Девушка протянула мне три оружейных патрона, начатый коробок спичек, бензиновую зажигалку, и удостоверение ликвидатора аварии на Чернобыльской атомной станции.  – По-моему эта твоя?
- Точно, только нет бензина. Облучился хохол, крыша поехала, сатанист хренов. Весло есть?
- Да.
- Поплыли.
Уплывая по воде, мы даже не оглянулись на берег, где лежали два тела, которых я…добил, каждому досталось по удару ржавым пером в области сердца. Нож я выбросил в речку. Через пятнадцать минут, меня вырвало и вновь затрясло. Перед глазами, как на фотографии, лежали два убитых человека, которые не хотели отпускать мой разум.   



                Глава 6.

Мы прошли по воде, километров десять, по крайней мере, я так предполагал. Тяжелые свинцовые тучи, не удержали в себе воду, и она хлынула  на землю огромными каплями проливного дождя. Мокрые до нитки, мы высадились на левом берегу, привязали байдарку, быстро провели разведку местности на наличие людей, растянули палатку и спрятались в ней, от безумной стихии, которая принесла нам кроме  стены воды, сильный ветер и грозу. От раскатистого грома палатка подпрыгивала, а молния до боли резала глаза. Мы дрожали всем телом, и стучали зубами. Я принялся расстегивать рюкзак и доставать скудную пищу. Обнаружив последние две банки тушенки, я открыл их и принялся ломать полувлажный, пахнущий плесенью хлеб. Дотянувшись до фляги с водкой, я открыл ее и вопросительно уставился на Веронику.
- Нет, спасибо. Не буду. Как ты Саш?
- Уже легче, замерзли все, выпей, не хватало еще заболеть. И поешь, как следует. Это последняя нормальная еда. Завтра же, я начинаю ловить.
Девушка схватила флягу  дрожащими руками и сделала глоток, сильно закашлялась, и принялась, жадно есть говядину. Я отхлебнул сразу два больших глотка, подождал, пока водка перестанет выжигать меня изнутри и, отложив еду на потом, закурил. Алкоголь подействовал почти мгновенно, я почувствовал, как тело сквозь дрожь, становиться горячим, и зашумело в голове. Навалилась сонливость и я зевнул. Одежда холодной, липкой пленкой, морозила кожу, покрывая ее огромными мурашками. 
- У нас нечем укрыться. В одежде спать нельзя, тепло сильно тянет. Нам придется раздеться наголо, спать будем, прижавшись, друг к другу.
- Хорошо. Саша, почему мы до сих пор не приплыли в Камыши? Время уже вечер. Выходит не день петля, а уже два. Да и лесом мы шли много. Такие большие речные расстояния?
- Скорее всего, не знаю.
- Ну, ты же плавал тут?
- Знаешь, я такое количество рек  обошел. Иногда тебе кажется, что это было на одной реке, а оказывается на другой. Когда ты на воде, они очень похожи друг на друга. То, что можно пройти берегом за  час, на воде может оказаться днем. Пока не будет какой-либо деревни, мы не сориентируемся. Черт, ливень то какой и мочевой пузырь, колокол. Надо выйти.
Вернувшись в палатку, я снова дрожал как осиновый лист,  и принялся стягивать с себя одежду. Вероника, молча, наблюдала за мной, впервые, как мне показалось с женским интересом, разглядывая волосатую грудь и татуировку на ней, в виде скалившегося медведя.
- Что она обозначает? – тихо спросила она.
- Медведь? Это Россия.
- Патриот?
- Да, есть такое. Тут родился, тут и умру. Не на какую другую страну, не променяю.
- Я хотела тоже набить, но боли боюсь.
- Ну и не надо. Не порть тело. Раздевайся, холодно, пора греться. – С этими словами я стянул с себя трусы, повернулся спиной к девушке и принялся около входа выжимать одежду. – Сними кроссовки, но не убирай далеко. Оденешь снова.
- Как одену?
- Секрет один тебе покажу, с зимней рыбалки. Спать будешь в мокрой обуви, но тебе будет вполне тепло. – Я довольно улыбнулся.
- Рыбацкие штучки ваши, мужские, - девушка сняла с себя одежду, оставшись лишь в моих трусах,  прикрыла груди руками, и вопросительно посмотрела на меня. Я обернулся, взглянул на нее и не смог удержать смех.
- Ты все же налепила на себя мои семейные стринги?
- Это больше похоже на половую тряпку, - засмеялась она.
- Прости, я иногда не выбрасываю старую одежду, а запихиваю ее в рюкзаки и пользуюсь на рыбалке, но уверяю тебя, прежде чем им попасть в походный скарб, я их стираю.
Мы истерично принялись смеяться в голос, вытирая проступившие слезы.
- Снимай с себя этот мешок, давай выжму одежду.
Девушка робко оторвала руки от груди и, стянув с себя последнее, протянула мне все белье. Мои глаза немного нахально опустились вниз, и я увидел, тоненькую полосочку черных волосиков посередине лобка, аккуратно подстриженную и выбритую, по бокам. Сжав плотно бедра, Вероника присела на корточки и обняла руками свои колени. Ее зеленые глаза, смотрели на меня с ожиданием и заинтересованностью, но в тоже время  как-то грустно и обреченно. Приблизившись к девушке, я достал из рюкзака газету с кучей рекламы, которую бесплатно для жильцов, распихивают по ящикам почтальоны. К моему удивлению, она была абсолютно сухой, такими же сухими оказались два целлофановых пакета, что я зажал в руке.
- Дай мне свои ноги. Я чувствую напряжение Вера, в чем дело?
- Не в чем, - ответила она и вытянула ноги в мою сторону.
- Врешь.
- Нет, все нормально, просто мне неловко, правда, чуть-чуть. Абсолютно голая убийца с таким же голым убийцей, но с поведением и мыслями нормального человека, оказались вместе,  в одной палатке, при очень странных обстоятельствах. 
Я посмотрел на нее и ответил:
- Нам нужно, просто все забыть и выжить тут. Другого не дано. Давай о случившемся там, не вспоминать? Остался еще третий психопат, надеюсь, он исчезнет из нашей жизни, и больше мне не придется стрелять.
Девушка кивнула, снова посмотрела на мою грудь, прикусила  губу и уставилась на меня.
Я принялся обматывать ноги Вероники газетой, затем обмотал целлофаном и приказал ей, одеть кроссовки.
- Это, правда помогает? – с недоверием спросила она.
- Можешь не верить, но…да. Именно газета, самая простая. Если вдруг проваливаешься под лед ногами, обматываешь их газетенкой, надеваешь обувь, и ловишь дальше, если конечно нет возможности переобуться или далеко возвращаться домой. Станет теплее минут через пять, может десять.
- Уже, чувствую тепло. Здорово. Зимой тоже ловишь?
- Два, три раза. Как ритуал.
- Не говори слово - ритуал. Мне от него становиться не хорошо.
- Ладно, зимняя рыбалка несколько раз за зиму, как традиция у меня. Традиция моя и моего лучшего друга. 
- А жена как на это смотрит?
- Я не женат.
- Сколько тебе Саша?
- Тридцать шесть.
- Но ведь у тебя кто-то есть?
- Вот именно, кто-то. Ничего особенного, неопределенно. Ладно, давай еще немного примем водки, по глотку, я немного поем, и надо поспать, пока погода нам позволяет. Черт холодно!
 Мы улеглись во влажной палатке, прямо на пол, лишь подстелив рюкзаки, вывернув их наизнанку  в том месте, где лежала Вероника. Я попросил ее лечь на любой бок, на котором ей удобней всего, а сам лег сзади, обнял ее руками и сильно прижал к себе. Носом уткнулся ей в затылок, согревая его теплым выдыхаемым мною углекислым газом с привкусом перегара. Согнул немного ее  ноги, плотно прижался к бедрам, и прошептал:
- Теплее? – самого же меня, трясло как осину, спина заледенела, как будто на улице было минус двадцать. 
- Ты такой теплый Саша. Спине и попе, и ногам до колен, просто классно. Спереди холодно, - девушка вжалась в меня сильнее.
Одну руку я оставил сверху  лежать на ее руках, прикрывающих и греющих груди, а вторую я опустил ниже, и положил ей на живот.  От этого прикосновения, девушка дернулась, сильнее обычного и вдруг повернув голову в мою сторону, снизу вверх посмотрела в мои глаза. Не знаю, почему я повел себя именно так, а не как иначе, но я жадно поцеловал ее, втянув немного нижнюю губку. Вероника отозвалась мгновенно, жарко, вжавшись в меня еще сильнее и крутанув бедрами, отклячила попку. Я гладил ее плоский животик, немного сжимая его, скользнул вниз, согрел немного ладонью прохладный лобок и двинулся дальше вниз. Она слегка приподняла ногу, позволяя мне, нащупать ее лоно, со средними, тугими половыми губками. Мой половой член, отозвался на прикосновения к ней, и жестко уперся в попу Вероники. Неожиданно девушка вырвалась из моих объятий, села, и произнесла:
- Прости, я ……не могу Саша. Может, и хочу, но, не могу.
- Что-то не так? Я груб?
- Нет, все классно было, вернее началось, вернее…- она вздохнула. – Я не могу.
- Можешь рассказать, не бойся. – Я нервно дотянулся до сигарет и закурил.
- Просто я смотрю на тебя, и понимаю, что уже второй раз, в моей жизни, не знакомый мне человек, абсолютно чужой, спасает мою шкуру. И знаешь, с тем человеком у меня ничего не было и в мыслях даже, а с тобой пришло, я боюсь просто переспать, или не хочу даже, вернее, телом хочу, разумом нет. Я не хочу быть должна тебе, хочу быть выше этого. Когда то в моей жизни, мне пришлось уйти от мужа, с маленькой дочуркой на руках, я пошла, бродить по городу, в тяжелом душевном состоянии. Моя мать была за него и вечно говорила, что семья святое, терпи дочь, муж какой есть, все равно муж. Кому ты с дитем нужна дурында.  Ему вечно было плевать на меня и на ребенка, пил, балагурил, как не бил,  не знаю, хотя попытки скажем так, имели место быть. В общем, пришла я на железнодорожный вокзал, ночь на улице, и сижу, малявкарядом сухарик обсасывает, и понимаю, что все…нет никого, и пойти не к кому. Знаешь, гордая была, а может глупая наоборот, ушла, денег не взяла, что в кармане было, с тем и…В общем, подошел ко мне бомж не бомж, алкаш не алкаш. Смотрю, а глаза у него, умные, честные, посидел с нами молча, и спокойно так, мне говорит, меня Гурзуф зовут.Мол, пойдем со мной, никто тебя не тронет у нас, обещаю, меня с малышкой жалко, тут и обидеть могут - цыгане, пьянь. Я встала и поплелась за ним, на краю вокзала, в заброшенном вагоне электрички, куда он меня привел, жила, целая община, с женщинами, детьми, мужчинами, своими правилами и законами. Мне дали место с малышкой, постельное белье, даже пачку памперсов. Гурзуф говорил мне, живи, сколько хочешь, только с меня в общину, если я могу, конечно же, литр спирта роялевского найти. Не поверишь, нашла, этот пережиток девяностых. Женщины, помогали мне с ребенком, я спокойно могла выходить в город. Чуть позже узнала, что Гурзуф, на самом деле Иван Сергеевич. Бывший преподаватель ВУЗа, доктор наук, профессор литературы. Жизнь не сложилась, родственники помогли на улице оказаться. После, когда я нашла хорошую работу, и смогла снять квартиру, я закатила пир горой в этом вагоне, гудели на полную, уходила от чужих людей, ставших своими и плакала. А муж, не искал, думал, я все это время у матери, и мать не искала, думала я дома с ним. Никто даже не подумал, просто взять и позвонить. Спросить как дочь, или как внучка. От мужа я ушла, теперь он ходит за мной, вечно просит прощение, слабину не даю, не возвращаю. Я смогла выжить и стать сильной.  Ты же….спас меня, заботишься, кормишь, носишься со мной как с ребенком,  друг мне по несчастью, но я реагирую еще и как женщина на тебя, но я не уверена, стоит ли, зачем ли, я боюсь потерять какую-то нить, может просто еще не время. Прости. Наверно я дура.
- Гурзуф, хм… - Я задумался и произнес. - Когда луна сияет над заливом,
                Пойду бродить на берегу морском
                И созерцать в забвенье горделивом
                Развалины, поникшие челом.
- Не поняла? – девушка улыбнулась и вопросительно уставилась на меня.
- Это Пушкин, он очень любил Гурзуф. Это город в…
- Я знаю где, - перебила меня Вера. - Просто я удивилась на тебя, и только сейчас, кажется, поняла, почему его звали Гурзуф.
- Он же литератор, профессор, А.С.Пушкин – русская классика. 
Мы снова улеглись и вжались друг в друга. Спустя мгновение, Вероника снова повернулась ко мне и остановила взгляд на моем лице.
Я, молча, встал - она легла на спину и согнула ноги в коленях.
Я посмотрел на ноги -  она развела их в сторону.
Я увидел красивую, темно-розовую с пухлыми губами вагину. Чуть влажную, в самом внизу, где вход во внутрь – она пальцами раздвинула губки влагалища открывая темнеющий лаз в ее лоно.
Я лег сверху, и туго вошел – она сжала меня бедрами и застонала.
И тут мир словно разорвало,  бешенство на секс, на то, что я вошел, а она впустила меня, заставило нас вынуть наружу животный инстинкт.  Я зарычал и грубо схватил за волосы Веру, она же, со злостью в глазах смотрела на меня и шипела, обнажая зубы. Вцепившись своими пальцами, мне в спину, она яростно принялась царапать ее, оставляя красные, горящие полосы.
- Давай, - шипел я. – Кончай.
- Ты тоже, хочу так. Кончай.
- В тебя? А если ты….
- А от тебя я согласна, тем более, сейчас не время и не место, думать о будущем.
Разговор оборвался, так как девушка выгнулась дугой подо мной и затрепыхалась, как пойманная дикая птица, одновременно с ней кончил и я, залив ее всю, спермы было море, спазмы не прекращались и несколько сокращений заканчивались выбросом семени. Я замер и посмотрел на девушку.
- Саша, обещай мне, что это не навредит нам…- Я лишь улыбнулся. - Знаешь, а это было…..вкусно, правда, немного больно. 



                Глава 7.

Под самое утро, дождь утих, и резко потеплело, небо окрасилось в голубые тона с мелкими прожилками бело-мутных волокон, от облаков.  Нам же, замерзшим до самых костей, казалось, что рассвет просто не настанет. Всю ночь, я с силой прижимал Веронику к себе, не давая ей околеть, однако сам, под утро уже фактически не чувствовал свою спину. Дотронувшись своей ладонью до плеча, я испытал то самое ощущение, когда выходишь под остаточным наркозом от стоматолога. Вроде бы все на месте, но не принадлежит тебе. Синтетическая палатка, в душном утреннем воздухе, практически моментально взяла тепло, внутри повисла влажность, которая обдала нас невидимыми, горячими иглами, обжигающими озябшую кожу. Я вылез из палатки и принялся осматриваться по сторонам. Вероника же, согревшись, поджала ноги и впервые за долгую ночь, крепко уснула, ровно и глубоко задышав. Надев на себя свою, мокрую одежду, я облазил лес  вокруг нашей стоянки, кругом были непроходимые дебри, и присутствия человека не чувствовалось. К моей великой радости, я обнаружил заросли орешника, срезал финкой два хлыста, около трех метровдлинной  и принялся скоблить тонкую кору. Низ зачищенного прута, в том месте, где он был более толстым,  замотал остатками изоленты, найденными у себя в кармане, а тонкую макушку осторожно надрезал ножом и закрепил в ней леску. Получилась вполне неплохая удочка, как у простого деревенского подростка. Из рыболовных принадлежностей, у меня оказалась лишь леска, тонкая и толстая, разного калибра грузила, десяток крючков, среди  которых оказалось три двойника, и пять  поводков для хищной рыбы. Призадумавшись, как мне сварганить поплавок, я нашел на дне рюкзака старую пробку от бутылки недорого вина. Довольно цокнув языком, я ножом обрезал пробку, закруглил края, верх пробки оставил шире, а вот низ сделал значительно меньше, и, проткнув пробку насквозь, сверху вниз найденной все в том же рюкзаке зубочисткой, принялся довольно осматривать получившейся поплавок. Я остался, вполне доволен, и, вынув зубочистку, принялся пропускать леску через отверстие в пробке. Пришлось повозиться, но в итоге у меня получилось. Чтобы леска не ездила, как ей хочется, я заткнул отверстие снова, но на этот раз уже спичкой, зубочистку, как импровизированное шило, я решил сохранить на всякий случай. Приладив грузило и крючок, я спустился к реке, поддел с корнем кусок травы и от удовольствия крякнул, прямо на меня, «смотрел» один, но жирный, большой червь. Снасть была грубовата, и при забросе, достаточно громко, с сильным всплеском, грузило утянуло приманку вниз, под воду. К моему удивлению, поклевка последовала мгновенно. В руке затрепыхался среднего размера окунек. Наполнив банку от тушенки водой, я опустил туда рыбу. Окунь поместился в нее весь, за исключением красного хвоста, который торчал наружу.  «Так дело не пойдет Саша, и этот сдохнет, и других некуда класть. Надо соорудить кукан. И держать рыбу, прямо в реке. Правда неудобно – ужас, и потерять можно и упустить. Да и выдра или хорь могут утащить, знаем, помним, проходили», - подумал я, кивнул сам себе, и от безысходности принялся все равно его делать. Да что там делать, две палки, одна больше, другая меньше, как соломинка, чтобы под жабры проходила и не ранила рыбку, да и метровый кусок лески. Через минуту, насадив окуня, я пустил его плавать, он натянул метр лесы, забился в траву и замер, наверно поняв, что уйти нельзя. Привязав кукан к коряге, я снова закинул снасть и сразу подсек, извлекая из воды такого же зеленого с черными полосами окушка. «Братья. Ни дать ни взять», - подумал я и, не успев опомниться, следом вытянул третьего. Когда единственный червяк закончился, на моей леске висело восемь, абсолютно одинаковых рыб, и по размеру и по весу.  Я снова вернулся к палатке, взял финку и второй раз направился в лес. Нашел три ветки, толщиной с указательный палец, и срезал в тех местах, где были развилки в виде английской буквы «Y». Зачистил добела эти рогатки и принялся наматывать толстую леску, затем нацепил средние грузила и стальные поводки. Переплыв на байдарке реку к соседнему берегу, я прикрепил одну рогатку к ветке дерева, свисающей над водой. Приладил живца, и пустил его плавать сантиметрах в двадцати ниже поверхности реки. Вернувшись на берег,  собрал небольшой костерок,  разжег его. Когда огонь жадно взялся лизать сухие ветки, я принялся сушить мокрые вещи.
- Утра доброго, - услышал я и повернул голову. Вероника сонно выглядывала из палатки и робко, стесняясь, улыбалась.
- Доброго, вылезай греться.
- Вообще-то в палатке тепло. Да и…..
- И ты абсолютно голая, как вылезать то…Верно? – я широко улыбнулся.
- Тут как бы лес кругом. Неудобно, как-то.
- То есть ты стесняешься не меня, а леса? Боишься, что тебя увидит какая-нибудь живность? А? Птичка ты моя. – Я замолчал, наблюдая, как девушка все же вылезла из палатки, и нагло уставился на ее торчащие, упругие груди. Вероника лишь улыбнулась, спокойно дала мне разглядеть все, что я хочу и ответила:
- Нет, Саша, ничего я не стесняюсь. Что смотришь на меня так?
- Как?
- Как будто видишь впервые.          
- Мне просто нравиться.
- Я могу хотя бы надеть нижнее белье? Оно высохло?
- Ты про мои труселя-тряпочку? Пожалуйста.
- Ты очень добр. – Девушка взяла трусы и надела их. – Хм, шорты и шорты.
- Тебе идет, - я ехидно улыбнулся.
- Спасибо, я знаю.
Мы снова не удержались и засмеялись, ласково наблюдая друг за другом и  выражением наших глаз.   
- Какие планы Саша?
- Сушим все, греемся, я поставил жерлицу, если повезет, поймаем щучку, тогда я ее приготовлю на костре, поедим и поплывем. Постараемся пройти, наконец, Камыши.
- На чем же мы будем готовить рыбу? Одна железная миска, больше нет ничего.
- Попробую на углях, продену на две палочки, как на шампур. Главное, было бы что одевать. Есть семь окушков, я наловил с утра, если в течение часа не сработает жерлица, нажарим их. Соль есть.
- Ты ловил?
- Да. Пока ты спала.
- Не думала, что так крепко засну. Я ничего не слышала.
- Ты просто устала. Да и ночь, не из комфортных.
- Саша, - девушка опустила глаза и задумалась. – То, что произошло ночью…я…не хотела бы…
- Если тебя это настораживает, то расслабься. Считай это, минутной слабостью, я тебя правильно понял? – я с ожиданием посмотрел на Веронику.
- Да, я хотела бы быть, просто другом.
- Тогда забудь все и вчерашние разговоры. Я так понял мы друзья, помогаем друг другу продержаться тут.
- Если можно, - Вероника тепло посмотрела на меня.
- Дружеский секс в нашем случае исключается.
- Если можно, - вновь тихонько повторила девушка.
       Через час, мы отплыли, жерлица не сработала, и живец был отпущен на волю. Остальных окуней, я ухитрился пожарить, и мы съели их, абсолютно не обращая внимания на мелкие кости. Удивительно, но было очень вкусно и очень мало. Вскипятив воды в железной миске, и кинув туда заварки, мы выпили по два глотка горячего, крепкого и бодрящего, черного чая.
       Деревня появилась справа, неожиданно, с крестом и блестящим куполом маленькой церквушки, находившейся прямо на берегу реки. Дома были настоящие, русские, сложенные из добротных бревен, с небольшими окошками, кирпичными трубами и шифером на крышах. На берегу паслись коровы, и два мелких мальчугана, следили за тем, чтобы скот далеко не залезал в воду и не переходил на другой берег. Удивительно, но животные слушались их, и лишь отпив воды, рогатые сразу отходили вглубь берега.   
- Бог помощь! – выкрикнул я.
- Здорово дядя, - поочередно ответили мне пацанята.
- Ребят, а деревня ваша как называется?
- Камыши.
- Церквушка у вас хорошая.
- Да. Это отец Сергий постарался. Он как сюда приехал пять лет назад, считайте, всю деревню поднял.
- А до этого все плохо было?
- Мужиков мало, да и те, пили все. Бабы, чтобы сродить хоть кого-то, ходили крупом вертеть в соседнюю деревню к пастухам.  – Ответил второй, и ребята хрипло загоготали от смеха. Вероника зажала рот рукой и беззвучно смеялась, качая головой.
- А теперь не ходят? Поп для этого есть? – спросил я и тоже засмеялся.
- Ох, грехи  тяжкие, прости им Господи….- услышали мы, и, повернув головы левее стада коров, увидели красивого, рослого, с черной бородой церковнослужителя. 
- Прости нас батюшка, поюморили немного. Как в анекдотах. – Сказал я. – Можно к вам, причалить? Поговорить?
- Всякому можно поговорить, и даже нужно, ибо людей нужно слушать и понимать, сын мой.
Мы вылезли на берег и подошли к батюшке. Я перекрестился, взял его за руку и поклонился, приложив к своему лбу его прохладные пальцы.
- Верующий? – спросил, улыбаясь, батюшка.
- Да. С детства, - ответил я.
- Крещен?
- Да.
- Что же ты так над попами смеешься? – сказав слово «поп», он скривился.
- Прости великодушно отец Сергий. Не по злому умыслу.
- Да вижу я, что по дури человечьей, - он снова улыбнулся, и остановил взор на Веронике. – А вы милая, верующая?
- Крещенная батюшка, верить, может и верю, но только как-то наша семья никогда не затрагивала эту тему и молитв мы не знаем.
- Иконы в доме есть?
- Есть но….
- Но для того, чтобы просто были?
- Да, батюшка, - Вероника робко опустила глаза.
- Они не будут работать, не будут помогать, их намоливать надо, молитвами. Ну пойдемте ко мне, поговорим, ребята за лодочкой приглядят, не переживайте, - он указал им рукой на байдарку, и те лишь кивнули.
Мы зашли в небольшую церквушку, прошли помещение, квадратов тридцать не более, с развешенными иконами, горящими свечами, и ярким светом, который проникал через окна, состоящих из кусочков цветных стекол, создавая ощущение переливающейся радуги. В самом углу, обнаружилась дверь, в которую мы и зашли. Помещение оказалось еще меньше, с железной кроватью в углу, письменным столом и тремя стульями. Везде пахло ладаном и свечным воском.
- Присаживайтесь, рассказывайте, чем могу помочь, не обращайте внимания на мою скромную опочивальню, я привык жить небогато, - он сел за стол, указав нам на стулья рядом.
- Отец Сергий, - начал я, но он перебил меня…
- Прости, что перебиваю, но может, чая попьете? Мне кажется, ваша спутница голодна? – Он прямо посмотрел в глаза девушки, и продолжил. – Могу предложить вам клубничного варенья с баранками и отличных вкусных яблок. Мясо простите, не держим. Я всю жизнь стараюсь разбить самый главный миф, о священнослужителях. Миф о том, что все священники толстые, потому что много и вкусно едят. Мне пятьдесят четыре, но я вполне неплохо сохранился.
- Вам пятьдесят четыре года? – удивилась Вероника. – Я дала бы вам около сорока лет.
- Нет душа моя, мне уже пошел шестой десяток. Итак, чай? – мы согласно кивнули, а батюшка дотянулся до кольца, торчащего из стены рядом с ним,  и дернул его. Где то раздался звонок колокольчика, послышалось шуршание, и тихий хлопок двери. Меня же, пробило как громом. Я нервно замер, успокаивая свои нервы, звук колокольчика, очень сильно напомнил мне ту ночь, когда мы влетели в засаду и по нам стреляли. Занервничал не я один, Вероника,  сидевшая рядом, была  белее белого, и казалось, дышит через раз.
В дверь постучали и сразу вошли. Это была монашка в черном одеянии, она даже не подняла головы и не посмотрела на нас, а лишь молча, выслушала просьбу батюшки и тихо удалилась.
- С вами все в порядке? – отец Сергий удивленно уставился на нас.
- Все хорошо, - я уже справился с шоком и спросил. – Вам тут помогают?
- Тут кроме меня, еще два человека. Мужчина и женщина.  Они служат у меня пономарями и певчими, но могут быть и уборщиками, разнорабочими, кухарками и прочими.  Мужчина еще и алтарник, людей не хватает, поэтому кем надо, тем и приходится быть, но женщине в алтарь нельзя, как нельзя допускать и крови на нем,  я все же пытаюсь чтить правильность церкви.
- Крови? – я снова весь вжался.
- Да, конечно. Не дай бог крови попасть на алтарь, это считается осквернением, алтарь нужно снова освещать, и начинать все молитвы вновь.
- А каким образом кровь может попасть на него? – я впился глазами в отца Сергия.
- Ну, например, пошла носом кровь. Ребята, я чего-то не понимаю? Вы смотрите на меня, как на заклятого врага. Рассказывайте.
Я рассказал все, все, что мы знали, видели и пережили. Лишь в самом конце, я утаил правду о убийствах и смертях, придумав историю священнику, про то, что гроза помогла нам скрыться и достаточно далеко убежать.
- А как вы взяли байдарку? – поинтересовался он.
- Просто нашли, около сатанинской поляны. Она лежала в траве, вместе с веслом.
- Оружие находили?
- Нет, - я сделал изумленное лицо и спросил. – У них еще и оружие есть? Вы что-то знаете? 
- Послушайте. Все началось очень давно, сколько лет назад не знаю, меня тогда тут еще не было, но жильцы деревни рассказывали мне о том, что в соседнем хуторе стали пропадать дети, а если быть точным, девушки-подростки. Пропадали странно, не в самой деревне, а только в том случае, если уходили на ту самую речную петлю. Стали ходить слухи, что они утопают, якобы их манят к себе русалки. Суть в том, что нигде и никогда ничего не находили, ни живых, ни мертвых, ни тел, ни частей, вообще, ничего. Лес и лес, река и река. Лишь один лесник, нашел как-то поляну как вы, и когда уже при мне, мы отправились туда, там ничего не оказалось, а маркер, что он оставил спокойно висел в том месте, где его и закрепили. Все смахивало, на галлюцинации или на неправду. В одном вы правы Александр на сто процентов. Тут никогда не было никакой деревни Стригоевки. Деревня с бочками, называется Железовка. Она была основана еще до революции 1917 года, во время второй мировой войны там располагался  пункт раздачи воды для русских солдат и топлива для санитарных  самолетов У-2 и Ан-2, перевозивших раненных из города Юхнов, после того, как его освободили от фашистов. Огромные питьевые цистерны,  стали использоваться как склады. После аварии на Чернобыльской станции в 1986 году, многие покинули деревню, так как радиация,кроме Украины зацепилаичасть Беларуси,но так жедошла, хоть и немного, до этих мест тоже. Оставшееся население, решило использовать цистерны как  жилье, это был не плохой выход, для  тяжелого времени девяностых годов, название деревни и пошло от слова железо.   Однажды, а если быть точным, четыре года назад, на краю нашей деревеньки, я обнаружил мертвого, обескровленного теленка, с толстой дыркой, на внутренней стороне ляжки. Кто-то выкачал кровь через  бедренную аорту или артерию, не знаю, как правильно называется. Рядом валялась старая тряпка, на которой кровью было написано: «Граница! Начало теплой жизни. Конец сна».
- Теплой? – переспросил я.
- Именно, понимай как хочешь, теплой от того что горячая кровь и живые тут, или еще как, не знаю. Я принял решение, построить на этом месте церквушку. Если тут действительно какая-то линия, между смертью и жизнью, добром или злом, пускай дом Господа будет оберегом и не пускает сюда инакомыслящего.
- А куда вы дели теленка? – снова спросил я.
- Закопал, не стоит пугать людей.
- Боже, какой это бред, - прошептала Вероника и принялась указательными пальцами, массировать себе виски.
- Да. В книгах и фильмах, все как то более правдоподобно, в реальности кажется чушью. – Согласился я. – Так, Стригоевка получается….
- Если вы выйдете в сеть интернет, то в википедии вам черным по белому, дословно будет указано, что стригой – в молдавской и румынской мифологии вампир или ведьма. В которых превращаются повешенные люди. Согласно некоторым суевериям может превращаться в любого зверя или человека, то есть они сродни оборотням. И есть интересная вещь, Слово стригой  произошло от румынского strig; - ведьма, сова-сипуха, которое в свою очередь произошло от латинского strix — слова, также означавшего сову-сипуху, которая, по римскому поверью, высасывает кровь у детей. В общем, либо здесь вершатся опыты с легендами и поверьями, либо тут кто-то пытается провести какой-то культ. Хоть я и служитель церкви,  но в активные, реальные темные силы  демонов – я не верю.
- А как же экзорцизм? – я недоверчиво улыбнулся.
- Молодой человек, может, не будем вдаваться в дебри историй и культур народов, религий и прочего? Давайте решать, что делать нам для того, чтобы,если  можно так выразиться  остаться спасенными, хоть от обычного человека, хоть от злого духа? – Отец Сергий вопросительно уставился на нас. – Если вы целую ночь, уже как пробыли в лесу, и плыли сюда полдня, то те, кто вас пытался, скажем, так уничтожить, находится рядом с нами. Не хочу вас пугать, но сегодня утром, у нас тут,было одно происшествие, которое сейчас находитобъяснение в нашем разговоре. Простите, что не рассказал вам об этом раннее.
- Что случилось? – Вероника испуганно уставилась отца Сергия.
- Вы упомянули о том, что при вашем похищении, были убиты все куры. Так вот, утром, часов в пять, крайний дом от леса, не досчитался тридцати голов домашней птицы. Крови море,животных нет. Так впервые, перепачкано все, как будто мстили за что-то.
- Это точно не чупакабра. – Напряженно прошептал я. Девушка отрешенно уставилась на меня. Я же продолжил. – Это хреновина, высасывает кровь, тела оставляет на месте. Если верить…тому же интернету. – Я снова замер и уставился на икону Казанской Божьей матери. -  Нам может, стоит, заручится поддержкой местных?
- Тут шесть домов, двадцать жителей, половина старики. Молодежи три человека, и четверо детей, двоих вы уже видели.
- Что бы это ни было, или кто,  - произнесла Вероника, - но все связано с кровью, хоть животных, хоть человека. Вспомни лес, поляну, Саша там был изображен лик демона с длинным языком, это же явно хобот для питья крови, вместо клыков, которые мы привыкли считать за правило, как ты и рассказывал мне, помнишь? Если соединить все в кучу, то, туристам наказано было дать крови, и им нужна была именно девушка, это понятно, убитые куры у меня дома и тут, история деревни связана с пропажей девочек – подростков, тут явно просматривается их непорочность, хватали меня, я явно не мальчик тоже, и труп теленка без крови. Опять же, легенда про стригоев и ложные названия деревни и речной петли. Кровь и вампиры. Это очевидно. Даже твоя эта, чупакабра – кровосос!   
- Да, и Макар блин, играСталкер, аномалия «Желтая плешка», – задумчиво проговорил я, ни к кому конкретно не обращаясь. 
- Чего, чего? Поясни... – две пары глаз вопросительно уставились на меня.
- Да это я так. Утрирую. Он же ликвидатор аварии ЧАЭС, удостоверение видел я, кругом кровососы, и  сатанинская поляна, чем–то выжженная. Вот я и провел параллель,  игра, в которой присутствуют опять же кровососы, всякие плешки, необъяснимого происхождения и…радиоактивная Припять. В общем, так, валить надо, плыть дальше, максимально долго и много, либо вам помочь нам отец Сергий.
- Чем могу, тем помогу. Саша, я не понимаю, а как вы увидели удостоверение ликвидатора, и узнали имя преступника? Вы мне что-то не договариваете. – Батюшка недоверчиво уставился на меня.
 - Удостоверение валялось в байдарке. Мы нашли его, вот оно. – Соврал я и протянул его священнику. -  Помогите транспортом, мы соберем свои вещи и уедем. Доберемся до Москвы, напишем обо всем  куда положено, сообщим о беглых преступниках, даже в прокуратуру обратимся. Должен же хоть кто-то помочь.
Отец Сергий долго думал, прежде чем ответить, крутил в руках деревянный крестик и неотрывно смотрел на документ. 
- Могу помочь добраться до районного центра, он от нас в восьми километрах, не далеко вроде но, туда нужно доехать на лошади.
- Мы так далеко в глуши? До Москвы всего то…а тут, лошадь. – Я улыбнулся.
- Транспорт есть, дело в бензине. И у меня будет к вам просьба.
- Слушаем.
- Прежде чем уехать, мы вернемся с вами на поляну в лесу, это мой шанс, не хочу упустить его, я должен понимать, с чем мне, возможно, придется столкнуться. Вы уедете, а я останусь тут с людьми. Отправимся завтра на рассвете, переночуете  в сарае при церкви,  под крышей есть – сеновал. Не думаю, что тут вам что-то угрожает.
Я замер, пытаясь совладать с охватившим меня  волнением, и медленно выдавил:
- Согласен.
Напившись чая и отведав чудесных медовых яблок, мы отправились смотреть свою ночлежку. Солнце снова прогревало все живое, голубое небо огромным куполом накрывало землю, щебетание птиц и кузнечиков, создавало ощущение полного мира и гармонии. Лишь черный осадок в душе, невольно жег мое сознание, опять что-то в моих мыслях не сходилось, не срасталось и не могло договориться с разумом. Через полчаса я вернулся к реке, проверил все ли на месте в лодке, конечно же, меня интересовало ружье, и отплыл на соседний берег. Как и в первый раз, подвел байдарку под самый берег, и привязал, накрыв свисающей травой, тем самым спрятав ее от людских глаз. Вернувшись назад, сел около сарая на пень, и закурил.
- Дай мне тоже, - услышал я.
- Похоже, это входит в привычку, когда я, тогда и ты….
- Да, ты уже говорил об этом, - глубоко затянувшись, девушка стала задумчиво разглядывать свои ногти.
- Да красивые, не переживай.
- Да уж, вид у меня…О чем думаешь Саша? Ты согласился вернуться на поляну в лесу, но там же…они…ну…тела тех….
- Об этом я и думаю, нужно либо туда как-то не попасть, либо смело идти и будь что будет, мы,  то тут причем, мы ничего не делали и ничего не видели.  Меня волнует даже не это. Меня волнует отец Сергий.
- Видишь опять нестыковки в чем-то, как в названии деревни?
- Именно. Первое, он странно и вскользь поинтересовался об оружии, и уточнил про лодку. Возникло ощущение, что он в курсе чего-то, о чем нам не нужно знать. Второе, и последнее, но важное, он избавился от туши теленка, ничего, не сказав людям, я бы наоборот бил бы тревогу, предупреждая всех, о неизвестной угрозе.  Попросил бы людей быть внимательными и осторожными, следить за своими детьми, а он не ставит их в известность, тем самым оставляя их в неведении и подвергая смертельной опасности.
- Может он не хотел паники?
- Ага, паники, двадцать человек народа, да в лесу, это тебе не метро с тысячами людей, тут давки не будет. Что-то не может никак сложиться картинка у меня, одного пазла не хватает.
- Кем ты работаешь? Аналитиком?
- Почти, - я улыбнулся. – Врач я. Если быть точным, больничный эпидемиолог. Слежу в больнице за стафилококком и серозными палочками. Не даю им шанса на жизнь. Что, очень подозрительный ко всему? Заметь, пока это помогает выжить.
- Стафилококк знаю,  а что такое серозная палочка?
- А это целый комплекс, гангрена, менингит, туберкулез, заболевания ушей и даже кишечная палочка во влагалище…..
- Прошу хватит, не продолжай, меня сейчас стошнит. Зачем я спросила, Господи…..- Вероника встала и направилась в сарай.
- Да уж лучше говорить про это, чем самому чувствовать себя загнанной в угол бациллой. Что-то ты злая со мной, или мне показалось? – бросил я, вслед уходящей Вероники.
- Соскучилась, дуреха.  – резко, но не грубо, ответила она и скрылась за дверью.
 Я раскурил очередную сигарету, прикурив ее от старой и, принялся наблюдать, за появившемся отцом Сергием. Он о чем-то спорил с монашкой, той самой, что приносила нам чай.   

Глава 8.

День перешел в вечер, наполнив воздух влажностью и огромным количеством комаров. Мы с Вероникой, молча, лежали на сене, и слушали шуршание и писк мышей в сухой, желтой соломе. Никто из нас не проронил и слова, каждый думал о своем. Тихий шорох, заставил меня, напрячь слух. Стукнула деревянная лестница, и кто-то легко стал подниматься к нам под крышу. К моему великому удивление, это была все та же монашка, с одним огромным отличием. Одета она была как простой человек, в спортивные зеленые штаны с белой широкой полосой, белую футболку, четко выделяющую ее груди, совсем не маленьких размеров и серые кроссовки. Длинные русые волосы были собраны в хвост и перетянуты  обычной резинкой.  Она смело и прямо посмотрела на Веронику серыми глазами и остановила взор на мне. Спокойный, хрипловатый голос произнес:
- Не верьте ему. Отец Сергий не тот, за кого он себя выдает. Если завтра вы отправитесь с ним на  поляну, вас распнут там, на гусеничных треках, но перед этим будут пытать, чтобы заставить вас, самому себе вскрыть вены. Им нужны самоубийцы, а с женщины начнут забирать кровь. Когда она уже будет между жизнью и смертью, но еще теплая, ее изнасилуют, причем зверски, потом дадут Психу, сделать с ней все, что хочет он, с одним лишь условием, чтобы от тела ничего не осталось к утру следующего дня. Поверьте мне, он идеально убирает за собой. Псих, тот самый мужик, у которого вы отбили девушку. Вы были правы во всем Александр, это психопаты маньяки, почти все  прибежали из Украинской Припяти, обиженные на СССР, на то, что страна помнит не всех героев, в частности их, забыла, потому что они небыли ни военными, ни медиками, ни учеными, ни людьми вообще, они там были зеками, мразью, зверями. Их просто, как пушечное мясо кинули вычищать радиациюсблиз лежащих тюрем. Страна за это, закрыла на все глаза, выдала им удостоверения, и отпустила на все четыре стороны. Один из них, начитался сатанинских книг и мечтает в живую увидеть вампира, второй, продолжил жестоко насиловать девочек, третий – глубокий  шизофреник, слышит голоса и считает их правыми во всем, а последний, так обожает власть и контроль над людьми, что проповедует Бога, строит церкви и наслаждается тем, как местные прихожане безгранично верят ему, он просто упивается их любовью к нему и покорностью. Но в нем и другое зло. Видели бы вы, как при виде женской месячной крови, он кончает, выстреливая свою мутную сперму из крохотного члена, который дрочит своей рукой. Вся эта какофония шизофрении, злости и жестокости, объединила их в одну секту, в которой каждый нашел свое место и занятие. Вместе они продуманная сила, которую сложно было вывезти из строя. Вы, убили двоих, убили жестоко, вогнав уже после смерти, в их сердца полотно ножа. Вы заставили их испугаться, никто не думал из них, что с ними могут поступить так же, как они, но вы разбудили в них голод - месть, за то, что сломали все, что выстраивалось годами. Можете мне говорить, что это не вы, но это вы, скажем мягче –  их ликвидировали. Вы ошиблись лишь в одном, повелись на служителя церкви, не осторожно на глазах, спрятали лодку, на соседнем берегу. Я получила приказ, избавиться от нее, но перед этим принести оружие, что лежит в ней. Байдарку я перепрятала, оружие на месте, она за пятьдесят метров вверх по течению от брода, по которому вы возвращались назад, на этот берег Саша.Вы увидите там ориентир, в воде, со времен второй мировой, на половину провалившись в речной песок, на боку лежит немецкий танк. Вы не увидели его, когда приплыли сюда, потому что он спрятан он основного русла реки широкой полосой осоки и тростника. Пойдете по соседнему берегу и все спокойно видно. Я хочу помочь вам уйти сегодня, с условием, что вы заберете меня с собой. Если есть вопросы – задавайте, у нас времени ночь, что будет утром – вы знаете. Отец Сергий до утра не потревожит вас, и не будет искать меня, он занят. – На последней фразе девушка горько усмехнулась и задумалась.
- А кто вы? – жестко спросил я.
- Я, - девушка опустила голову. – Незаконнорожденная. По крайней мере, так говорит моя мать. Алкашка чертова. Дала то ему раз, по пьяни.
- Кого именно дочь?
- Якобы отца Сергия. И рождена я, в 1987 году, как раз после возвращения его оттуда. – Она улыбнулась и  показала пальцем в сторону леса. – Я показываю направление, где находится Чернобыль. Удивительно, правда, если ехать на машине, то тут всего 668 км, а если прямиком через лес, то всего 538. А до Москвы отсюда, 273 километра, там столица, тут глушь. Но это расстояние – вечность. Удивительно, правда, кто мог бы подумать.
- И почему ты решила сдать своего отца? – тихо спросил я.
- А мне надоело таскать ему свои использованные прокладки.  – Сказав это, девушка жестко посмотрела на меня и на ее лице заходили от злости скулы.
- Родной отец, у родной дочери просит….. – Вероника не договорила и вопросительно уставилась на девушку.
- Представьте себе. Знаете, как он ждал моих первых месячных? Ха-ха! Мать доставал просто, когда у нее, ну когда. С матерью, я его никогда не видела, и воспитанием моим он не занимался. Взял меня в церковь, когда у меня пришли эти самые женские дни. Не знаю, может он, конечно, защищает меня от своих же, типа она при церкви со мной, не трогайте ее, а взамен просит для себя чуточку…психопатической радости. В любом случае, мне двадцать девять лет, и я хочу жить нормально.
- А кто-нибудь пропадал в последнее время с вашей деревни? – не унимался я.
- В последние годы нет, в соседних деревнях стало много приезжих москвичей на летнее время. Зимой тихо, секта читает, молится и ждет.
- Пацаны у реки сказали, что батюшка тут только пять лет, а ты говоришь, что он…?
- Все верно, он построил четыре года назад эту церковь. Ее, правда тут все зовут – часовня, или молельный дом. Слово церковь – не в почете. Так говорил он, теперь так говорят все. До этого времени, типа отец, типа Сергий, приводил своих прихожан в заброшенный дом, на краю деревни. Точкой отсчета принято считать последние пять лет, так как он якобы дал новую жизнь деревне и складывается красивая легенда о нем. Людям нравится, люди слушаются. Новых тут нет, но, если приезжает кто-то, ему рассказывают красивую историю, о том, как поднялась деревня, и как святой отец, принявший обет безбрачия в самом Иерусалиме, принес сюда чистое добро и веру в Господа нашего. Да и кому тут собственно замораживаться о правде. Двадцать человек, из них тринадцать стариков, выживших из ума. Из молодежи я и еще одна семейная пара с четырьмя детьми на руках, он вечно работает и пьет, тиская жену в сенях, она вечно с детьми, кур и свиней вычищает, вся в делах. Дома рушатся, крыши текут, а старичье все в церкви Бога просит о долгой жизни.   
- Я видел тут хорошие добротные дома?
- Это новые, стоят на реке, в них, никто пока не живет.
- А деньги он берет откуда? На все это?
- Грабят убиенных, разоряют их дома.
- Так ты хочешь помочь нам, чтобы убежать отсюда? Или заявить на них? – спросила Вероника.
- Милая, я хочу нормальную жизнь, нормальную работу, нормального мужика с членом и ребенка. Прости что так грубо, тебе не понять. Я хочу просто нормально жить. Если их посадят, это хорошо, перестанут гибнуть невинные и случайные люди.
- Я тебя поняла, - ответила Вера. – Не грубо ты сейчас, а честно.
- Нам нужны кое-какие вещи и в принципе,  можем отправляться сразу же, - сказал я. – Как твое имя?
- Маша. Что нужно?
- Слушай Маша, нам нужны теплые вещи,  два свитера, например, ну соответственно и на себя тоже рассчитывай. Котелок, упаковка спичек, если есть пальчиковые батарейки, хотя бы пару штук. Сахар. Желательно дождевики, сапоги. И……- я посмотрел на Веронику, чуть прищурил глаза, хмыкнул. – Женские прокладки или тампоны, не знаю, что найдешь.
- Ждите тут, я скоро. – С этими словами девушка спустилась по лестнице, и скрылась в сумерках.
- Как ты понял, что я…у …меня…?
- Злая ты, куксишься, походу живот ноет. На тебе одежды толком нет, белья нижнего, чего молчала то, сказать стыдно? Подменить если попачкаешь то, нечем.
- Я нашла выход из положения, поэтому и молчала. Такой заботливый, - Вероника ласково улыбнулась и посмотрела на меня. – Прости, я была не права, всего много, я как то, в общем….
- Вот, держи, - я достал из кармана запакованный тампон, найденный в кармане убитого, и протянул Веронике. – Бери, говорю.
- Откуда это?
- Не спрашивай. В упаковке, значит не использованный, бери.
Маша появилась буквально минут через десять, и протянула мне, мой же рюкзак с моими же вещами.
- Ваше, или тех других? Не удивляйтесь, всегда все шмотки передают сюда. Тут добра полно.   
- Наше. Что с ними стало, я про тех молодых..?
- То, что я вам рассказывала, ее осушили и изнасиловали, его заставили убить себя. – Маша посмотрела на меня. – Берегом идти нельзя, говорю сразу, найдут, они тут все знают, как свои пять пальцев, нужно плыть. Псих следопыт, у него нюх на поломанные ветки, старые кострище и обиталища людей, вычислит в момент. Догонят. Вода на себе следов не держит. Это его кстати бесит. Начинает у воды, бредить про глаза, что смотрят на него.  Через день будет деревня, это считайте начало цивилизации, оттуда обычно начинают походы туристы, много охотников, и деревни встречаются постоянно, одна-две за день. Они все стоят на реке. Начинается с обеих сторон реки Калужская область. Смоленские дебри, исчезают. Появляются деревянные мосты-настилы. По ним деревенские ходят с одного берега на другой. Можем там рискнуть поймать машину, доехать куда-нибудь.
- А районный центр?
- Я вас умоляю, раньше он был таковым, сейчас пятьдесят человек народа, один сельский доктор с лазаретом, и один участковый сержант, двадцати двух лет отроду. Заправка с бензином от них, на расстоянии сорока километров, в сторону Юхнова. Поэтому там никто вас никуда не повезет, только если вы не предложите им квартиру в Москве. Река, это то, что поможет добраться до людей и выскочить в свет. В рюкзак я кинула три банки тушенки,яблок, спичек,подсолнечного масла,котелок, между прочим, ваш, маленькую сковороду, и две пачки прокладок,- Маша посмотрела на Веронику. – Плюс, пару трусиков, пользуйся. Я так поняла, твоего ничего там нет, за исключением джинсы, оно и понятно.
Маша прошла мимо меня и остановилась, окинула взором с головы до ног мою фигуру и произнесла:
- А ты ничего так мужик то...Дать бы тебе, такой шанс есть, как никогда в жизни. Впервые так близко,  самца вижу. Тем более для меня это впервые было бы. Даже не ломалась бы. Господи, как сейчас много  – «бы». – Она холодно посмотрела на Веронику и улыбнулась. – Ох, прости, я не знала, что ты уже втюхаться в него успела.
- Хватит Маша, я понял, что ты жесткая на язык и характерсильный,  выдвигаемся, поговорим по дороге, у меня еще много вопросов. – Бросил я, надел на плечи свой родной рюкзак  и тихо стал спускаться по лестнице вниз.




Глава 9.

Мы без приключений добрались до соседнего берега, замочив ноги и одежду лишь до колен. Маша хорошо знала эти места, поэтому провела нас тем путем, где брод реки был совсем мелким. Достав лодку из-под берега, я вынул ружье и проверил его.  Все было в норме. Девушки сели в лодку, вытянув ноги, я же уселся прямо на рюкзак и принялся работать веслами.
 - Боже мне что-то упирается в копчик, железное, больно.
- Терпи Маша, это байдарка «Таймень-2». Она двухместная, каркасная, а нас трое, скажи спасибо, что у нее открытая дека. Эта лодка динозавр, самое ходовое плавсредство прошлого века. Ребятам она, похоже, досталась по наследству. За то, она  одна из самых скоростных. Средняя скорость 7 км/час, не то, что моя резинка.
- А почему ты плавал на резине, если эта такая быстрая? – поинтересовалась Маша.
- Я не турист, я рыбак. Резина для ловли, устойчивее.
- Спасибо за ликбез, время прямо подходящее.
- Тише, мы снова вплыли в Камыши, молчим.– Сказал я и перестал грести.
Лодка, поймав на мелководном броду быстрое течение, беззвучно рассекала водную гладь, и держала высокую скорость. Река за деревней сразу же ушла влево, снова появилось ощущение дикости мест. Звуки деревни практически не слышались, лай одинокой собаки с Камышей,  пропадал с каждой минутой.
- Саша, держись правой стороны, там нет тины. – Маша вздохнула. – По-моему, меня укачивает. Я в лодке впервые.
- Вряд ли, ты не на море и плывем мало. – Попытался успокоить я девушку, но сам напрягся. Я знал, что такое бывает, хоть и редко. – Смотри чуть дальше на воду, это должно помочь. Глаза старайся не закрывать. Дыши ртом, только медленно вдох, медленно выдох и глубоко. 
Вдалеке, за лесом, позади нас, послышался звук мотоцикла, затем,  где-то в стороне второй.
- Саша, греби быстрее.
- В чем дело? – Я почувствовал как, девушка прислушивается к  рокоту двигателей.
- Ни в чем, просто греби быстрее. Впереди, будет еще один брод, надо его пройти. Так мне будет спокойнее.   
Звуки пропали. Все стихло. Ровно через час, Машу стало тошнить, в свете луны, ее бледное лицо, приобретало мученическое выражение, полустеклянные мутные глаза, глядели исподлобья, как у загнанного зверя.
- Твою же мать, это всего лишь маленькая река, без волны. Как мне плохо.  – Перегнувшись через борт лодки, девушку вырвало.
- Вроде все тихо, давай остановимся на пять минут, тебе нужно походить. Сходим заодно в туалет, и двинем дальше. Вот он, брод, как ты и говорила, проходим или тормозим?
- Остановись на две минуты, причаль к левому берегу, на правый не суйся, мало ли. – Маша  дернулась в немом позыве икоты. – Этот брод, свободно подъездной, от Камышей. Всего то, три больших поля переехать.
- Боже, реку опять крутит? – спросила Вероника.
- По Смоленщине да, по другой области нет, в низовье, она уже стремится впасть в полноводную Угру,  и вытягивается в более прямую ленту. Как живая верно? Как будто понимает, что ее путь заканчивается… - ответил я.
Лодка, чиркнув дном о грунт реки, затормозила. Я вылез из лодки, замочив снова обувь, и помог девушкам, также вылезти с лодки на мель реки. Машу водило из стороны в сторону, как пьяную, она смотрела, как вода течет по ее ногам, по обуви и нижней части спортивных штанов, и тяжело дышала. 
- Постой с ней, - тихо шепнул я Веронике. – Я пойду, проверю берег. Вернусь, сходите в туалет. Хотя как по мне, так лучше прямо тут все сделать и плыть дальше.
Я увидел, как девушки несогласно закивали мне, взял ружье и тихонько пошел к берегу. Из воды вынырнули две автомобильных колеи и скрылись в ночном поле. Все было тихо, никаких звуков, света и шорохов. Пять минут я стоял, не издавая и звука, всматриваясь в темноту. Успокоившись, я вернулся к девушкам и шепнул:
- Давайте быстро, на берег не лезьте, около воды оставайтесь.
Сам же я подошел к лодке, положил двустволку и закурил, снова скрывая огонек в ладони. «Бля, как на войне, курю в ладонь, прячусь от снайпера», - подумал я. – «Надеюсь, отец Сергий, еще не в курсе, что мы удрали, и у нас есть время до утра». Из-за тучи выглянула луна, ярко осветив все вокруг, я повернулся в сторону девушек и обомлел….
   Закрыв рот  грязной рукой, и прикрываясь Вероникой, как щитом, стоял………Макар! К ее горлу был приставлен ржавый, перочинный нож. Рядом, точно в такой же позе, стояли отец Сергий и Маша. Различие было в том, что нож, приставленный к горлу девушки, блестел чистым металлом в свете луны.
- Что не ждал упырь? – прохрипел Макар. –А я вернулся, с того света! Прямиком сюда, на запах крови твоей сучки. Люцифер* мне так и сказал, мол, иди Зепар, на землю, там сейчас та тварь, что убила тебя,  истекает кровью, сама по себе, иди и вкуси ее. С ней я поступлю по-другому, сначала буду долго трахать, день или неделю, я хочу, чтобы она поняла, какой я хороший. От нее воняет кровью так, что даже река не перебивает запах. Даже Психу не нужно было никого искать, достаточно только нюхать ветер и ловить в нем – теплую жизнь! А потом все же, я заберу ее кровь, и сделаю чучело из головы. Тебя я оберну в стригоя, будешь мне служить, - он посмотрел на отца Сергия и сказал. – А что сделаешь ты с ней, Велизар?
- Как ты смеешь спрашивать меня? – Зло прошипел лже-батюшка. – Ты получил что хотел, иди, я отпускаю тебя, пришлешь ко мне Психа в молельный дом, он заберет тело….Александра….
- Как тело? А стригои?
- Я решу сам, - отец Сергий подумав, продолжил. – Может, мы договоримся с ним, кое о чем. Бабу не трогай, пока…Прокладки ей поменяй, мне в пакетик собери. Хочу узнать какая она. Если бы ты знала, как мне надоело нюхать твое…. – он зло зашипел в ухо Маши, явно обращаясь к ней,  последней фразой. – Твое….твое дерьмо, шлюхино отродье…
- Ясно. – Макар резко развернул к себе Веронику лицом и ударил рукояткой ножа по голове. Девушка обмякла, и он, взвалив ее на плечо,  скрылся в темноте, через минуту послышался рокот мотоцикла, и по полю забегал длинный, желтый луч света от фары.
- Поговорим? – услышал я. – Для начала, можешь спросить, что хочешь, все равно всему конец, чего мне таить.
- Давай, - ответил я, и спокойно спросил. – Что за имена у вас? Зепар у
Макара, и у тебя - Велизар?
- Велизар – демон лжи и один из сильнейших союзников Сатаны, а Зепар – демон, доводящий до безумия женщин.
- Он простой насильник, отец Велизар, - я зло хмыкнул. – Хорошее имя подобрал ты себе, для служителя церкви, людской сброд даже не догадался о том, что ты лгун. Настоящий Велизар! Я знал, что ты не священник, я просто не сразу смог понять в каком месте ты лопухнулся.
- В каком же Саша?
- Вмешиваться в чужие разговоры, перебивать собеседников, подтрунивать над ними – не позволительно для священника. Нельзя говорить за столом, когда рот, занят пищей. И уж тем более, крутить в руках крестик, разглядывая его, как диковину, задумчиво и скучно, без трепета и страха, без уважения к Всевышнему. 
- Может у меня просто много мозгов, я понимаю, что такое Господь?
- Не бывает Священников – атеистов. Бывают Священники – лжецы, отец Велизар. Я так понимаю, вы актер? Если ты не веришь в Бога, зачем верить в Дьявола?
- Верно, все имена, ритуалы для убийства, название деревень и прочего, все ложь, я выдумывать то особо ничего не стал, взял все из сатанинской литературы, мифов и прочего. Это, все понравилось моим друзьям, они не совсем в порядке с разумом, нужно было найти мотив, заставить их верить в то, что они делают, заставить последовательно соображать, причем иногда без моих подсказок, куда пойти, что сделать и зачем. Сложно управлять психбольницей, если санитары в ней шизофреники.
- Никаких беглецов с тюряги нет? Верно?
- Это все только воспоминания из прошлого Психа и двух Макаров.  Первый убил семью, потом и, правда, сбежал, только прибежал не туда, - отец Сергий засмеялся. – Прибежал в Припять, а ее уже всю эвакуировали, там как раз был большой «Бух»! И он вляпался прямо в Советскую, красную армию и КГБ. Встал перед ними, как генерал на плацу. Они его засунули заливать саркофаг, сами мараться не хотели.  Еще таких же, с тюрем пригнали. Потом отпустили всех, подумали, что не выживут, наградили свободой и удостоверениями ликвидаторов. С тех самых пор, он дотошно изучает карты местности, всякие наводки и прочее, боясь ошибиться вновь, он стал лучшей моей ищейкой. И у него действительно дикий нюх, так подействовала радиация, спасибо ЧАЭС им. В.И. Ленина, если запах идет по ветру, он достаточно издалека способен учуять его.
- А что значит два Макара?
- Макара ты убил, вернее вы с бабой,  это Макар - 2. Смешно? Два брата близнеца, копии  - точь в точь. Оба были насильниками, жестоко убивали потом. Как рассказывал мне Макар первый, он был вполне нормален, для меня, по крайней мере, они просто очень любили женские тела, и не могли устоять, чтобы не потрогать их. Как потрогают братья, так и эрекция у них.  Спасибо тебе, кстати, за то, что грохнул его, я его немного побаивался, сильный мужик и мозгов много сохранил. Макар тоже сидел, причем там же, где и Псих. Почему он считает, что вытащил Психа с зоны, я не знаю. Не интересно мне было.
- Молчун?
- Этот так, к делу пришелся, хорошо рисовал и копал падла быстро и глубоко. Всегда молчал. Угукал только. С речью проблемы с детства. В голове пусто так, даже писать и читать не умел. И жрал, что давали, хоть молока, хоть крови. Неплохо печень жарил, вкусно пахло. Доктор Лектор бля…Только кьянти и не хватало.
- Ты его человеченкой кормил?
- Не поверишь, их всех. Скажу молчуну, приготовь так, чтобы не понятно было из чего приготовлено. Он и делает, и молчит как всегда. На зиму свинята есть, но их там четыре лба, жрут много, вот я и смешивал ингредиенты. 
- А ты? Просто упивался властью? И дрочил на кровищу?
- Молодец, вот поэтому я разговариваю сейчас с тобой, а не убиваю. Не могу сказать почему, всю жизнь, при виде этого красного, меня трясет, и я хочу кончить. Когда отец впервые зарезал свинью, при мне, в двенадцать лет, я сначала испугался ее визга, но когда я увидел горячее, со сладким приторным запахом, красное тепло, разливающееся рядом с тушей, я испытал оргазм, даже не прикоснувшись к себе. С женщиной не так. С женщиной, скучно… Но я заметил еще одно, я в восторге, когда убиваю их, практически все женские смерти туристов, на моей совести, но меня это не гложет, я просто люблю убивать. И я буду это делать дальше.
- Значит ты главный шизофреник в шайке?
- Да мне плевать, я создал команду, все жили по схеме, каждый получал  то, что нужно ему. Ну потом правда пошли метастазы, типа создания кровососов, суициды жертв, но конечный то результат...достигнут...мне наслаждение, им тоже утехи, плюс еда.
- Кровь девушек наслаждение, а мужики?
- Да. Мужской вид - побочный продукт. Но второй Макар, ловко подводит их под свои сатанинские прихоти. Есть правда еще один побочный эффект, вот стоит тут, рядом, пузо мне греет. Да? Маша! Спасибо хоть ствол выкрала у рыбака Алекса, тварь неблагодарная.
«Он же у меня», - пронеслось в моей голове. – «Опять загадка. Твою мать».
Девушка лишь испуганно смотрела на меня.
- Отпусти ее!
- Договоримся? – лжесвященник уставился на меня. – И твоя та баба, целехонька, останется, и рядом с тобой будет всегда.
- Что тебе нужно? – бросил я не принужденно, снова закурил дрожащими руками, но смог усесться на лодку,  изображая из себя готового для продолжительного разговора, однако значительно ближе я придвинулся к оружию. В моей голове к моему удивлению выстроился план действий, и страх начал резко отпускать. Я знал, сколько их, где они, знал, что с Вероникой пока все хорошо, и Маша на виду. Только как мне стрелять, девушка мешает?
- У меня еще один вопрос Велизар!
- Спрашивай.
- Стригоевка ваша, там вообще нормальные остальные?
- Да там, пятнадцать домов, всем жителям, лет по сто уже. Дед рядом там, с нашим домом живет, охотник, патроны нам делает. Добрый такой, глупый абориген. Уважаю его, даже люблю наверное. Никто ничего не знает, деревня и деревня.
- Как ты ласково про него то. Как про родного сказал. Говори дядя-лгун, свое предложение мне. Слушаю.
- Живешь у меня в Камышовке. Даю тебе один из новых домов, будешь иметь что захочешь, баб, алкоголь, хоть наркоту, любая прихоть будет выполнена. Банька своя. Деньги, транспорт. За это, ты шастаешь по другим деревням, знакомишься с девками, и приводишь их в свой дом, как говориться на поебуш…и, а там мы их забираем себе. Ты мужик видный, девки должны повестись, и нам хорошо и тебе. Приглянется кто, попробуешь ее первым из нас. Если согласен, то твоя баба останется жива, и живите вместе. Как ты с ней договоришься, так и будет, не договоришься, всегда можно найти замену. Ты мне нужен, ты – адекватный. Подумай, сколько радости и удовольствия, тебя ждет. Оцени ясным рассудком. Макара нет, напрягов тоже.
Я задумался и тихо прошептал ту фразу, которая вмиг изменила весь ход событий:
- Смахивает на  «Прокрустово ложе»…
- Ах ты, сука! – взревел лжебатюшка, - Тварь!
С этими словами, он резко провел ножом по горлу Маши, отпустил ее, и она завалилась на берегу реки. Ухватившись руками за горло, она затрясла в агонии ногами, наполняя воздух приторным запахом крови и клокочущими горловыми звуками. Отец Велизар, двинулся на меня, широко шагая по мелководью,хищно, улыбаясь.
- Зря ты так, мог и ее иметь, или двух сразу! Иди на нож, а если будешь брыкаться, я расчленю тебя, Санек!
Я резко вскочил с лодки, выхватывая двустволку, и направил ее на священника.
- Не делай глупостей Велизар!
Он остановился, и удивленно уставился на ружье, затем медленно повернулся к еще живой Маше, и спросил:
- Эй, я не понял, оружие то у меня, как ты….подожди, - он снова, медленно повернулся ко мне, и зло прошипел. – Сучка, она принесла мне твое, но взамен подложила мое, которое я прячу в часовне…..Хитрая мразь….обманула…..шлюха….
Он поднял на меня глаза и, улыбаясь, продолжил:
- Да кто ты такой!? Чтобы останавливать меня!!!!
- Отвечу тебе как ты любишь, по религии Люцифера…..Отец Велизар!! Я… имя мне – Легион!!! – и я нажал на курок. Выстрел разворотил живот, и кровавое месиво из кишок, выпало прямо в реку. Лжебатюшка к моему удивлению не упал, а стоял на широко расставленных ногах, и пьяным взором, смотрел на свой живот. Затем осел на колени и лицом рухнул в воду. Я побежал на берег, оступился и упал в воду, ухватившись за дуло двустволки, обжег ладонь. «Твою мать, не знал, что после одного выстрела, дуло так нагревается, Боже, о чем я думаю»?
- Маша, Маша, слышишь? – я присел у девушки, заглядывая в ее холодеющие глаза. – Маша!
- Все время влево, поле…….лево…..- прохрипела она, - Хорошо …что…..так..…вышло….я – глаза резко сузились, окончание фразы захлебнулось в булькающей жиже, и девушка разжала руки, сжимающие горло. Длинный сиплый, последний выдох, спертым, неприятным запахом вышел через кровавую рану на шее и заставил меня в очередной раз, зайтись в очередном приступе рвоты. Когда меня отпустило, я затащил  оба тела в высокую траву, спрятал лодку и вещи, и, включив фонарь, вышел в поле. Пройдя по нему метров сто, я обнаружил одиноко стоящий, зеленого цвета, трехколесный мотоцикл «Днепр-11». Закинув ружье в люльку, я завел его, прикрыл на миг глаза, вспоминая свое пятнадцатилетие,  когда отец учил меня, управлять такой техникой, у него тогда был «Урал», выжал сцепление, и, дав газа, сорвался с места.


                Глава 10.

В голове молотом стучал вновь возникший страх. Страх за то, что не успею спасти Веронику или, что уже слишком поздно. Помня слова Маши, я все время, на каждом перекрестке или повороте поворачивал влево, ветер обдувал мое разгоряченное лицо, и охлаждал тело, попадая на него через укороченные мною же,  рукава десантной тельняшки. Тяжелая машина шла уверенно, чуть постукивала карданом, легко перепрыгивая ухабы и поднимая пыль в ночи. Я с силой, сжимал коленями бензобак и крепко удерживал руль, позволяя мотоциклу «брыкаться» на проселочной дороге, не понижая скорость.  Минут через сорок, впереди я увидел то, от чего мое сердце сжалось с тоской и болью. «Опять тут, опять здесь. Как и не уезжали. Замкнутый круг!». Я увидел вышку сотовой связи, мигающую мне в темноте красными глазами. Этот свет показался мне чужим, демоническим, улыбающимся с того света, где нет живых людей. Нажав на тормоза, я обнаружил, что их практически нет, лишь появилось ощущение, что заднюю часть мотоцикла, что-то несильно придерживает. Я сбросил газ, и принялся тормозить двигателем, переключаясь на пониженные передачи….четвертая, третья, вторая, первая…..мотоцикл закивал и остановился. Оставив его в краю березовой рощи, я заглянул в багажного отделение коляски, и обнаружил там, добротный набор ключей для ремонта. Достав набор, я зажал его под мышкой и пешком, тихо, пошел в деревню с бочками. Домаказались не живыми, лишь в двух из них, горел желтоватый свет. В первый, можно было заглянуть через окно, так как он стоял практически на дороге, а во второй проникнуть было явно сложнее, так как он стоял внутри большого огорода, огороженный забором из рейки, высотой с человеческий рост и было трудно определить, есть ли за забором собака или стоит ли там человек. Тихо пробравшись к первому дому, я заглянул в окно. За закопченным стеклом, я увидел старика, он накручивал из простой газеты самокрутки, отпивая мутную брагу прямо из большой бутыли, стоявшей на грязном столе. Грязным было абсолютно все, и стол и кусок кровати, который мне было видно через окно,  и старая газовая плита с резиновым шлангом, идущим на пол к небольшому газовому баллону. Недолго думая, я снял ружье, спрятал его под дом-бочку, и, прошмыгнув к двери,смело постучал. Послышался шорох, затем бормотание и дверь открылась. На меня пахнуло прокуренным, спертым запахом сырого помещения, с примесью старого тряпья и немытого, отдающего аммиаком дряхлого тела. 
- Здорово деда! – весело сказал я и, не дав старику опомниться, продолжил. – Выручишь?
- И тебе не хворать молодой, - голос оказался скрипучим, но бодрым. – Чем полезен?
- Дед! Патроны нужны, я знаю, что ты можешь помочь!
- Откель? Я только местным делаю и Отцу Сергию….      
- Так я от него, новенький я, - немного подумав, добавил. – Алтарник я! Новый! Неделю как приехал, а он говорит мне, иди, познакомься с местным людом, имена узнай, в глаза посмотри, сделай, так что бы тебя запомнили, но заодно конечно и пару пулек возьми у деда…а..а..- Я сделал задумчивое лицо, якобы вспоминая имя.
- А как ты малой докажешь, что от него? – дед хитро прищурил мутные глаза.
- Как, как, а… Ну, у него молельный дом, кроме него служат еще двое, приход его двадцать человек, потому что вся деревня двадцать жителей. Ты скажи, как надо доказать, мне ничего не говорил он…Ну двенадцатый калибр у отца…. – Я удивленно и наивно уставился на него.
- Какое отличие его оружия от других? – дед весело смотрел  на меня и кусал верхнюю губу. Я же, глупо молчал и смотрел на деда, как маленький ребенок. – Правильно не знаешь. Ружье он свое никому не показывает, ибо оно очень ценное. Поверю тебе, что от него.
Я снова сделал глупое выражение лица и доверительно спросил:
- А что с ружьем у него?
- Ах, милок, классное оружие! Из дамасской стали! Полированный ствол, отличная маркировка, а сколько на ней серебра….- дед мечтательно замолчал, устремив взор в темноту.
- Дед, мне бы патрончиков? – робко напомнил я.
- Одна пулька…..сто грамм, выпить дашь?
- Я привезу, обязательно, вот, смотри, набор слесарный, отличный просто, пять пулек а? – Я развернул набор с ключами.
- Эх, молодежь, не цените старость. Ладно, согласен, но на три. Батюшка пускай не сердится, вас, молодых учить надо. Был бы магарыч, было бы пять! Ему передай, пускай про огненную воду не забывает, хоть и грех, но мне уже можно. Ладно, не дело в два ствола, три пульки, дам четыре, по счету. Ему нужна дробь, картечь или пуля?
- Давай пули.
- А калиберность? Больше или меньше?
- Побольше калибр, чтобы в теле животного начала вращаться, нанося большие увечья, и предотвратила сквозной вылет, иначе дичь уйдет.
Дед резко замер, обернулся на меня и настороженно прищурил глаза.
- А ты врал мне, что ничего не знаешь и не понимаешь. А тут выдаешь то, что знают не все.
- Мой дед был охотником. - Ответил я, ругая себя за неосторожность. – Помню, что он рассказывал. Хотел показать тебе, что я не совсем наивный. – Я снова попытался сделать глупое лицо. 
- А что он тебе еще рассказывал?
- Что чем качественнее пыж, тем лучше выстрел.
- А я с этим не согласен. – Дед недобро,  в очередной раз, прищурил глаза.
- Ну, он так говорил мне, когда патроны для уток делал, - я замер, наблюдая за стариком.
- Ну, отцу Сергию то, надо на медведя, и явно чтобы тому башку разнесло, в щепки, судя по тому, о чем ты просишь.
- Я не знаю, - обреченно промямлил я.
- Что-то ты малец странный. Знаешь ты и соображаешь больше, чем хочешь показать вначале. Вообще-то батюшка и сам такой, и людьми себя, похоже, такими решил окружить. Похоже на него, хитрец хохол, однако. Не то, что соседи мои. Дебилы, полные.
- Что, бухают?
- Да все мы бухи…Не спят по ночам, черные копатели, по лесам шарятся все. Слышал о таких?
- Это типа, с войны все ищут оружие и прочее.
- Именно, и литературу, кое-какую.
- Литературу? – Я весь превратился вслух.
- Ага, фашисты любили трупы шевелить. Типа зомби делать, чтобы они воевали вместо живых солдат. Вот и Макар, со своей шайкой, нашли как-то книгу такую, все ходят…бля….переводят и день и ночь. Тебя как кличут то?
- Саша. – Осторожно ответил я.
- Слушай, я тебе…, - дед замолчал, задумался на время, подошел к столу и закурил самокрутку, посмотрел на меня и глазами предложил свою папироску. Я согласно кивнул. – Ну, тогда проходи, не стой в дверях, осторожнее, мой самосад крепкий, по башке бьет с непривычки.
Я закурил и вдохнул крепчайший, сладко-горький, ароматный дым. Вкус чем-то отдаленно напомнил мне махорку, которую я как-то в детстве стащил у своей матери, когда мы были на даче. Она использовала ее для уничтожения каких-то паразитов на огороде.  В голове зашумело, горло с непривычки моментально пересохло, а пищевод обожгло, как будто я выпил высокоградусного самогона.
- Браги не предлагаю Саша. Самому мало, но…в продолжение темы…я дам тебе, десять патронов, по силе, как боевые, почти трассер, выпуска 1943 года. Опасно конечно для двустволки то, дуло дико греют, но так я их сам мастерил, проверено годами, а если у тебя ствол батюшки, так вообще переживать не о чем. – Он замолчал и выжидательно уставился на меня. Я поймал себя на том, что дед то не пьян, и мутные глаза смотрели осмысленно, осторожно изучали меня и мою фигуру, руки, остановились внимательно на пальцах, прошлись по обуви и ногам.
- Дед, а ствол укоротить можно?
- Не порть вещь. Объяснять тебе скорость полета пули и ее кучность не буду, думаю, сам знаешь. Тем более не картечь просишь, я уже сказал тебе, мои пульки сильно греют дуло. Заряжаешь, осторожно прицеливаешься, бабах….здравствуй каша, мясо не мясо, а фарш,  но зато наверняка. Правда с недалекого расстояния, ну и я думаю, что ты не снайпер. Или сокол?
- Нет. Абсолютно, дома есть пневматика, так балуюсь по бумажным мишеням.
- Какая пневма?
- «Максима». Она со снайперским прицелом. Правда, его снять можно, покупал отдельно.
- Все равно дрянь. Учить тебя времени нет и негде, слышно будет. Да и тебе, похоже, время, что золото. Так ствол есть с собой?
- Дед, говори что нужно. – Я замер и прямо смотрел в глаза старика.
- Не глупый, и так все тебе понятно. Патроны даю, дом чертей ты видел, в глубине огорода, который. Сколько народа там, не могу сказать, но, кажется, что в последнее время их меньше стало. Витька не скулит. Так что у тебя все шансы……спасти девку, а их заткнуть….навсегда. Вы уйдете, пропадете, а я никого не видел и не слышал, если что…Даже если и видел, скажу, цыгане какие-то шастали, или молдаване, один хрен, они все на одно лицо, загорелые….мать их…
- Кто такой Витька? Собака что ли?
- Какая нафиг собака, брат близнец Макара.
- Макара? Он что, скулил? – я снова напрягся, достал свою сигарету и прикурил.
- Каждую ночь, шиза у него была. Макар нормальный с виду,  продуман в поведении и действиях. Витька выл каждую ночь, стоял в огороде, и стучал в кастрюлю при этом. Вот уже считай, сегодня вторая ночь…тишина. Деревня кайфует! Хотя тут старики, глухие все. Я слышу хорошо, тебя учуял, еще когда ты в окно заглянул. Не пугайся, охотник я. Всю жизнь в тайге егерем. Сюда перебрался двадцать пять лет назад. До этого, пятьдесят, шастал по Сибири, и стрелял не со срамной двустволки, а из революционной… мосинки. Да и родня у меня тут, рядом.
- Значит тот, Витька, а Макар…на поляне его не было, - задумчиво произнес я. – Твою же мать….
- Напутал внучек? - дед смотрел на меня и улыбался. – Они как две капли воды, я даже и не знал, что такое бывает. От внешности до голоса, да и курят как паровозы. Не поймешь,у кого стреляешь дымок никотиновый. Разница только в поведении. Даже злость у них одинакова. Только у одного холодный расчет, а у второго, мания преследования. Да, Витька еще плакать любил, как маленький. Сидит, слезы вытирает, рыдает. Котенка нечаянно задавил, помню, так похоронил его и сорок дней отпевал, молился. Но, стоит Макару привести бабу в дом, все…..бунт на корабле! Бабу на эшафот! И Витька потом слушается брата как шелковый, даже поведение становилось нормальным, на день другой, за исключением ночного воя.   
- И все молчат? Деревня не вякает?
- Телефонов нет, а вышка для сотовых, откуда их тут взять старикам, да и зачем, вся жратва через попа твоего, они кормильцы. Молодежи нет, самому молодому, около пятидесяти, все пьют. Всем очень удобно. А главное, вякнешь – закроют в домашнем железе, и сожгут. Внутри-то у всех вагонка, есть чему пыхнуть. Это банда, и ее все бояться. Просто, тупо, страх. Страх за свою дряхлую, больную, вонючую жопу! Вот такой расклад Саша.
- А ты смел дед! – я улыбнулся.
- Я порвал бы их, но не с этим, - он задрал вверх грязную плотную рубаху в клетку.   Я увидел огромный шрам, в виде запятой, идущий от самого соска левой груди, до лобка. Сбоку выходила из дряблого живота, трубка, которая своим концом была вставлена в грязный целлофановый мешочек, наполненный наполовину желтой, мутной мочой.
– Это медведь, давно еще, я выжил, но…я инвалид, поднимаю тяжелое и все, кровит у меня. Ты - есть шанс!
- Давай патроны. Пошел я, дела делать!
- За девку не переживай, с ней пока все нормально. Не орет. Жди, я скоро.
Он подошел к столу, немного отодвинул его в сторону, и, открыв люк на полу, тяжело спрыгнул в лаз. Глубина оказалась по пояс, и он, нагнувшись, скрылся под основным полом. Минут через десять, он появился, закрыл люк, вернул на место стол и протянул мне бумажный сверток.
- На подарок, патронташ там с пульками, Патронташ, старый, советский, чинный, не то, что сейчас, тебе на пояс в пору будет. Бери внучек. Запомни одно, сделаешь, не переживай о содеянном, живи, как нормальный человек. Душой не болей, и не вспоминай. Старость сама напомнит, всплывает как хорошее доброе кино, научившее жизни, даже будешь цвета вспоминать, если из ума не выживешь.
Я повернулся и подошел к двери, обернувшись снова к деду, я не удержался и спросил:
- Дед, а тебе-то все это, все же, зачем? Столько лет, жили так….
- Родню жалко. Ты говорил, что у отца Сергия служат двое, так вот девка при нем, моя внучка. Мать ее, пьянчужка, в отца пошла, в меня-то есть. Как там, она, кстати, Машка то? Она редко тут появляется, из-за этих уродов.
Я замер, ошалело, смотря в дедовы глаза, медленно сел на корточки и уперся спиной во входную дверь….провел ладонью по резко увлажнившемуся лбу, стер пот.
- Дед, - я не знал, говорить или врать, молчать или кричать. – Дед…
- Ы-ы-ы-ы, - услышал я. Дед сжал плотно зубы и сквозь них, пытался говорить. Он был белее снега. - Ы-ы-ы-ы, кыкэтоы-ы-ы-ы прыизышлы….
- Как произошло, как…- повторил я. – Отец Сергий, перерезал ей горло. На реке. Маша помочь нам хотела. Нас поймали, Макар притащил сюда мою…в общем женщину. Когда поп убил  Машку, я убил его. Витьку, и Молчуна, тоже я….два дня назад. Маша мне оружие отца  вынесла, подложила в лодку, взамен отдала ему мое, тем самым введя его в заблуждение, типа мы безоружны.  Тот не усек ничего, и смело пошел на меня. Теперь я понимаю, почему он тебя глупым аборигеном звал, ты ему родня…
Дед,закивал в знак согласия, прикрылглаза, и остался стоять посередине комнаты. Я видел, как он дрожит. Подбородок с недельной щетиной, мелко трясся, стиснутые зубы скрипели. Время шло, дед не двигался.
- Дед, мне пора, мне нужно успеть, пойми.
- Иди. Послушай, вторая бочка по течению реки, от заброшенной фермы, тоже их, если вдруг не найдешь никого тут. Иди туда. У них там склад, но мало ли, тем более там же и погреб есть, большой.
Я поднялся, вышел на улицу, на ходу надевая на себя патронташ, достал ружье и смело перепрыгнул забор, направляясь к дому – бочке в глубине огорода. 


     Глава 11.

У меня оставалось еще два патрона, последних, заряженных в оружие. Прислонившись к ржавому дому, я осторожно перезарядил двустволку, патронами данными дедом, обратив внимание, что оболочка  патрона  не из пластмассы, а по старинке, из плотной бумаги, типа картона. В голове звякнул колокольчик: «не ошибся ли дед», уверенности в том, что сработает боезапас, так как надо, у меня не было, немного подумав, я все же поменял один патрон на тот, что был  раннее, запомнил на каком из двух курков они сидят,  и дернул ручку двери дома. Дверь удивительным образом тихо открылась, без малейшего скрипа и стона. Мягкий приглушенный свет разливался по всему помещению, которое было огорожено друг от друга фанерными перегородками. Расположение было один в один, как в вагоне плацкарта – узкий коридор, и три небольших купе, по левую сторону. Вправо же уходила мизерная комната со столом, и заканчивалась окном, около которого ярко светила стоваттная лампочка. У меня сразу, не знаю почему, возникло ощущение, что это маячок, ярко светящий в окно и предупреждающий кого-то о чем-то. К моему удивлению, в доме было крайне чисто, без малейшей грязи и не мытой посуды, да и противных запахов не было, нет стоп!! Запах есть. Так пахнет в больнице, в каком-нибудь отделении радиологии, ты его не видишь, но навязчиво чувствуешь, засекая подкорками головного мозга, тяжелый запах человеческой раковой боли, страданий и страха, тщательно смытый дезинфектантами санитарки.   Проникнув в дом, я закрыл за собою дверь и замер, вслушиваясь в звуки. Кто-то, вдалеке приглушенно мычал и иногда плакал. Осторожно, я двинулся вперед. В первом купе, оказался диван, со шкафом, и маленьким деревянным столиком, на котором лежали порнографические журналы. Люстра в комнате была самодельной, сварена из коротких тонких, железных цепей и цепочек, на концы которых, к моему удивлению, были приклеены игральные карты, с обнаженными женскими телами. В центре этого бреда из металла и голых грудей, торчала одна единственная, простая лампочка. Следующее купе, поразило значительно сильнее. По трем стенам перегородок, располагались самодельные лежаки, с наваленными сверху матрацами. В центре комнатки, стоял мизерный стол, от которого вверх в потолок уходила толстенная, крашеная арматура, явно смахивающая на шест для стрипа, в каком-нибудь ночном клубе. По всем стенам висели картины демонов, лярв*, и другой сатанинской символики. В одном углу я увидел подвешенный человеческий череп, с красными лампочками в глазницах, они мрачно светились тусклым светом, наполняя комнату, зловещими всполохами красного цвета. В другом углу, висела высохшее до мумии тело, ростом не более метра, с редкими мелкими зубами, поняв, что это человеческий ребенок с еще молочными зубами, меня зазнобило. Между черепом и мумией, в  центре стены, чем-то набитое изнутри, как чучело и грубо сшитое по бокам черными нитками, висела женская промежность, с сильно разведенными в сторону половыми губами,  открывающие, неестественно широкий проход внутрь. Внутри, маркером или фломастером, закрасили то, что было наполнителем. Тяжело сглотнув, я осторожно заглянул в последнюю комнату. На огромном диване, закинув ногу на ногу, сидел Псих, и смотрел по телевизору какое-то видео, где маленькая, чумазая девочка, около шести-семи лет от роду, плачет и зовет маму. Псих, видя стенания ребенка довольно улыбался, щеря рот в ухмылке, елозил задом по дивану, и сжимал прямо через штаны, правой рукой свой член. Он медленно повернул в мою сторону голову и замер, увидев меня, улыбка сошла с его блаженного лица.
- Спокойно Псих, не щерься, бабу мою отдай. – Прошипел я и направил на него ружье. – Я уйду потом, обещаю.
- Тебя нет, не может быть такого. Я знаю что, тебя нет, мне Макар уже дал таблетки. Они не вкусные, сильно пахнут ржавчиной. Мерзкий вкус металла на зубах. Пропади. – Он осоловело, опустил взгляд на двустволку. – О, серебряная десница отца, великого Сергия! Великого Велизара!
- Глаза мои меня не обманывают? – удивленно спросил его я, вызывая на провокацию.
- Глаза? Глаза…глаза..глаза….Эй, кого тебе надо видеть? – он явно не понимал, что от него хотят, и как ему нужно вести себя.
- Глаза привели меня к тебе, чтобы ты очистил свои мысли, я приказываю тебе, отдать мне ее.
- А кто мне приказывает?
- Приказываю тебе я…- я попытался вспомнить хоть кого-то из демонов, но вспомнил лишь знак пацифизма, единственное значение, которое я знал, благодаря неформальному направлению музыки, которую я слушал, продолжил. - Я – Пацифик*!
- Кто это? – Псих, явно начал нервничать, и широко раскрыл глаза. Он явно лихорадил, я видел перед собой абсолютно не того человека, которого я встречал в лесу, в первую ночь похода. Помутнение рассудка было на лицо, и я очень наделся обыграть его, голословно, я понимал, что должен убедить его сразу, мгновенно.
- Я – Пацифик! Я – перевернутая Альгиз! Я перевернутый крест, со сломанными перекладинами! Я приспешник Велизара! Именно поэтому, его оружие сейчас в моих руках! Велизар просит женщину, отдай мне ее! 
- Она не здесь. – Прошептал он. – Она на разделении.
- Что такое разделение? Я не слышал такого прежде, либо ты лжешь, либо ты вносишь новые правила? – Я зло посмотрел на него.
- Прости приспешник! Но так Макар с батюшкой называют сбор месячной крови.
- Она в подвале во втором доме? – спросил я, вспоминая слова деда.
- Да! Там! Уже почти два часа! С того момента как Макар….э…Витька привез ее.
- Вы трогали ее?
- Я! Немного, прости меня, о великий! – Псих упал на колени, и поднял ко мне руки.
- Как именно?
- Я так сильно хотел ее, у меня была эрекция, я заставил ее сжать бедрами мой…мой…я кончил ей на ляжки, обещаю, ничего большего не было, клянусь!
- А Макар?
- А Витька он, он…лишь немного надрезал ей один сосок! Но он на месте, просто кровит. В месячные у женщины, плохо сворачивается кровь!  Он любит кровь!СосоккровитПацифик!
- Мне нужны медикаменты Псих! Срочно! Велизар будет зол на вас! – меня трясло, я хотел убить это животное, стоящее передо мной на коленях. – Где Макар?
- Он на поляне в лесу! Вернется через час, не раньше. Он верит в то, что Велизар отдаст ему мужскую мразь, пойманную с этой девкой! Нам нужно большое войско! Нужно больше вампиров!   
- У вас их уже много?
- Да, они все в земле, ждут сигнала! Мы хотим уничтожить отца Серг……- Псих резко замолчал и испуганно уставился на меня.
- Продолжай!
- Это месть, месть за Макара! Мразь убила его! А отец Сергий принял мразь к себе! Витька стал умным! Нужна месть! Так мне сказал он! 
- Я хочу открыть тебе тайну! Я наблюдал за вами, и пришел к тебе, сказать правду, послушай! Макар жив! Витька мертв! Макар прикидывается убитым! Он хочет убить не только отца Велизара! Он собирается убить тебя! Молчун так же погиб не от рук мрази! Его убил Макар! Макар предатель! Он захотел к белым ангелам! Велизар умный, пойдем с нами! Пока нет Макара, нам надо уйти!
- Я понял! Я соберу вещи.
- Не стоит! Бери аптечку и пошли к женщине! Быстрее, проводи меня. Пока она у вас, мы все в опасности. 
Псих исчез в соседней комнате, я слышал, как он гремит чем-то, и боролся с искушением проследить за ним. Но я боялся, что, увидев меня, он меня же заподозрит во лжи. Пока его невменяемость была мне на руку, я чувствовал, что Псих, как слабоумный даун поверил мне без колебаний, и побежал выполнять мою просьбу с желанием угодить и понравиться мне. Меня трясло от того, что я услышал про Веронику, переживал, что ей больно и плохо. Казалось, что время летит с бешеной скоростью, а я замер и не могу справиться с образовавшимся вакуумом вокруг меня. Когда же Псих появился, я чуть не выстрелил в него, так как впереди себя он нес черный пластиковый чемоданчик, показавшийся мне изначально в полумраке чем-то вроде оружия. 
- Я готов Пацифик! Я готов идти за вами! Я хочу видеть Велизара! Ты отведешь меня к нему?
- Да! Сначала женщина!
- Конечно, следуй за мной, повелитель!
Мы выбежали на улицу, и быстрыми шагами направились в темноту ночи. Я не видел абсолютно ничего, и лишь ориентировался на спину Психа. Достигнув железного ангара большого размера, мы проскользнули в приоткрытую дверь и оказались в ангаре, заваленным различным старым железом, и корпусами тракторов. Повсюду валялись ковши, корпуса комбайнов, и прочая сельская техника. Приглушенный электрический свет позволил мне разглядеть все это, и мой взор застыл на куске квадратного металла в нише стены. Стена в этом месте была из бетона, и очень бросалась в глаза, нетипичной глыбой, для данного места. Псих принялся откручивать гайки, державшие лист на стене, и тот с грохотом упал. За железом оказалась лестница, уходящая вглубь, под землю. Мы спустились вниз, и пошли по влажному земляному полу, который втягивал нашу обувь и чавкал, когда мы надрывно выбирали из него ноги. Через несколько метров, мы достигли деревянного настила, и Псих резко остановился. Он указал на ведро, наполненное к моему удивлению, больничными бахилами для ног.
- За дверью очень чисто повелитель! Кровь должна быть чистой! Оденьте, я прошу! Это моя работа! Я работу свою делаю хорошо!
Я молча одел бахилы на грязные кроссовки.
- Оружие тоже оставьте тут!
- Нельзя Псих, это священные руны! Я не могу!
- Хорошо, я понимаю! Идемте!
Мы зашли за деревянную дверь. С внутренней стороны она была обита целлофаном. Весь пол был выложен камнем, явно принесенным из реки, в обе стороны были расположены две комнаты. Вместо дверей, на входах, висел плотный целлофан, не позволяющий увидеть, что за ним.   
- Она в левой комнате. – Псих остановился в нескольких метрах от комнаты и уставился на меня.
Я обошел его и замер, прислушался. Мне показалось, что я услышал посторонний звук, доносившийся с правого помещения. Осторожно просунув дуло ружья под целлофан, яотодвинул его в сторону и заглянул в комнату.
- Ты не Пацифик!!! – услышал я крик Психа. – Все знают, что вправо нельзя!!! Ты мразь!!! Витька прав!!! Он прав!!!
Повернувшись в сторону Психа, я увидел, как он двинулся на меня, доставая ржавый нож. В этот момент дверь обитая целлофаном приоткрылась, и я услышал знакомый старческий крик:
- Саша падай! Я прошу тебя! Он не сдержит все, навылет!
Не понимая до конца, что я делаю, слушая больше внутренний голос, я рухнул на каменный пол, заложив руки за голову, и в этот момент раздался оглушительный выстрел. Меня со спины, обдало липким жаром, и ноздри учуяли запах сладкой несвежести. Так пахнут внутренности, потроха крупного животного. Пахнут и выделяют большое количество тепла. За теплом, пришел смрад, тягучий, выворачивающий наизнанку, но я впервые смог удержать в себе рвотный позыв и поднял голову. Прямо на меня, смотрели мертвые глаза Психа. Поднявшись с пола, я увидел лишь голову с шеей, кусками плеч и руками, чуть дальше лежали ноги в штанах, с кровавым месивом в середине, туловища, как такого я не увидел, его просто не было.
- Вот это разрыв! – Дед довольно улыбался. – Вот это я понимаю 1943 год! Умели наши делать! Нет, не трассер это, а разрывные! Иди Саша, не тяни, я прослежу за входом!
Весь в крови, я вбежал в комнату, где должна была быть Вероника и замер в ступоре!
На железной сетке-рабице, туго натянутой от стены до стены, в полусидящем положении, с кляпом во рту, с прикованными руками и ногами, абсолютно обнаженная была Вероника. Цепи, закрепленные в стену, удерживали ее руки над головой, но страшнее всего было видеть, что ее ноги, были растянуты более толстыми цепями с разные стороны, она фактически сидела на шпагате. Девушке было больно, она беззвучно рыдала. К ее влагалищу была приставлена железная алюминиевая миска, в которую стекло совсем немного крови, а вот сосок кровоточил сильно, заливая ее грудь алой кровью, стекая на живот и ниже. Снизу к груди, скотчем был примотан пластиковый стаканчик, который наполнился кровью на четверть. Девушка подняла на меня мутные, уставшие глаза, и вдруг истерично задергалась, зазвенели цепи, и крик через кляп вырвался наружу, далеким мычанием. Глаза, похожие на глаза загнанного зверя, широкими зрачками, с животным испугом смотрели на меня.
- Вера! – закричал я. – Спокойно девочка! Я прошу тебя. Дай мне две минуты.
Я схватил ее за раненую грудь, осмотрел сосок и вздохнул с облегчением. Он был лишь глубоко надрезан снизу, почти на половину. Достав зеленку, я залил им сосок. Вероника выгнула спину и протяжно закричала.
- Тихо! Я прошу тебя!
Я нашел марлевые салфетки и приложив их к груди, закрепил большим количеством пластыря. Цепи к ногам были прикованы болтами, они спокойно откручивались руками, и через секунду я освободил одну ногу девушки. Девушка по инерции сразу свела ногу, ее лицо исказилось очередной гримасой боли, и она вновь закричала.
- Спокойно, - ласково прошептал я. – Твои мышцы принудительно растянуты, им нужно время, вернуться в состояние покоя. Вера, не спеши, оставь широко раздвинутыми ноги, до того момента, пока тебе максимум не больно. Вернее, больно будет всегда, найди то положение, при котором боль минимальна. – Я сорвал с нее кляп. Он тоже оказался в небольшом количестве крови, Вероника сильно сжимала его, немного повредив десна. Снова дикий крик! На этот раз уже свободный! Громкий! Протяжный!
- Вероника!Посмотри на меня! Успокойся! У нас очень мало времени! Послушай, меня! Прошу тебя! Не сейчас девочка! Слушай! – кричал я, ухватив ее за лицо, своими руками.
- Т..т…ты!!! Ты…..с ни…ми…!! Не прикасайся ко мне! Не тттрррооооггггааааййй меня! Мразььььь! Сууууккккааааа!!!!! Ты все специально придумал, ты с ними!!!!! Не тттрррооооогггаааййй меня!!!!! Не мучай, лучше убееей!!! – она вырвалась из моих рук, обреченно опустила голову и уже намного тише, зарыдала.
- Сейчас я освобожу тебя, ты постарайся немного отдохнуть, пока буду искать одежду, ты должна успокоиться. У нас нет времени, если вернется Макар, нам будет худо, мы на его территории, он тут все знает. Я не с ними, я смог убить отца Сергия, и вернуться за тобой. Спасибо Маше, успела подсказать дорогу, перед смертью.
От услышанного девушка дернулась, и уже более осмысленно посмотрела на меня. Я снял с нее все цепи, и она осторожно, принялась медленно сводить вместе ноги. Когда было особенно больно, она замирала и закрывала глаза, прикусывая кровавые губы.
Я выбежал во коридор и крикнул:
- Дед! Тихо все?
- Пока, да, но спеши внучек, если он поймет, что мы тут, то просто замурует нас, поставит дверь наверху на место, и окажемся мы в склепе. Один я назад не полезу, слепой, не увижу, чего, и попадусь, а так, хоть что-то может и придумаем. Торопись!
Я вошел в другое помещение и увидел самую настоящую операционную. А если быть точным, то анатомичку. Железный стол как в морге, с канавой для стока крови, медицинской операционной лампой и большим количеством инструментов для аутопсии*. В углу стоял стеклянный шкаф, с железным каркасом, выкрашенным в белый цвет, времен советского союза, в нем-то я и увидел вещи Вероники. Достав одежду, я прихватил с собой скальпель. Слух пятью минутами раньше, не подвел меня, на шкафу стояла клетка, внутри которой сидела, огромная серая крыса, и громко грызла что-то, похожее на высушенный чернослив. Почему то я был уверен, что это какой-то человеческий орган или его часть. Вернувшись в девушке, я обнаружил, что она сидит и держится за живот.
- В чем дело Вера? Болит живот?
Она молчала, уставившись в одну точку,  и абсолютно не реагировала на меня.
- Вера! Вероника! Одевайся! – Я кинул ей вещи, и она слегка качаясь из стороны в сторону,  автоматически, как робот, принялась быстро одеваться.
Мы вышли в коридор. Вероника нервно взглянула на остатки тела Психа, также нервно и недоверчиво, абсолютно молча, посмотрела на деда и затем уставилась на меня.
- Двинули дед! 
- У девчонки шок, внучек. Как бы она дров не наломала.
- Нормально все, я подниму ее на руки. Донесу до лестницы. 
- Что хочешь, может быть, внучек. – Дед закашлялся. – Лезем.
Около лестницы, я опустил девушку, и жестом показал ей подниматься наверх. Она, молча, послушалась и снова замерла наверху, как робот.  Мы зашли за ржавый остов трактора, и я дал деду отдышаться.
- Уходите молодежь. У меня еще есть тут кое-какое дело! Надеюсь, и вы увидите, издалека.
- Что ты задумал? – спросил я.
- Да сожгу тут все нах..р и дом и подвал этот! – а там и помереть уже не жалко. – Ты, пока вниз лазил за бабой своей, я тут нашел кое-что, баллон кислородный, и хоть он не полный, но думаю рванет. Иди молодой, спасибо тебе. Патрончики в действии видел? Так что не брезгуй в будущем. Дай Бог, не понадобятся, конечно. Остался один Макар, но этот последний, может оказаться самым хитрым и живучим.
- Когда мы с Психом пошли сюда, ты следил за нами?
- Я был уже тут. Быстро-то ходить не умею, ты ушел в тот дом, я сразу сюда. Догадывался, что самое зло тут. Когда услышал про Машку, думал все, сердце встанет, потом чую, отхожу, понял, что помочь тебе должен.
- Спасибо дед, бывай!
- Удачи.
Мы осторожно выбрались с Вероникой из ангара на улицу, на востоке уже светало, небо озарилось желто-красной полосой света. Через пять минут, мы добрались до березняка, в котором стоял мотоцикл. Я завел его, усадил Веронику в люльку и,  сорвавшись  с места, погнал мото в еще темное поле, за нами же, озарилось зарево! В деревне с бочками, по разным краям, горели две больших  емкости. Через полчаса, я и Вероника, быстрым шагом шли пешком, в мотоцикле закончился бензин. Меня это снова напрягало. «Чертова сотовая вышка не отпускает! Так, я ехал сюда около сорока минут, назад полчаса, значит не доехали минут десять, максимум пятнадцать. Если я, верно, рассчитал, то за час, полтора мы доберемся до брода реки, где я оставил тела и лодку».- Подумал я, и вновь посмотрел на девушку. Уставившись себе под ноги, она просто механически шла за мной.
Ровно через полтора часа мы вышли на брод. Я осторожно огляделся по сторонам. Утренний рассвет лег на реку и часть берега, плотнейшим туманом. Я был этому рад, и чувствовал себя защищенным, хотя было свежо и зябко. Усадив девушку на берегу, я залез в кусты и нашел трупы Велизара и Маши. Достав рюкзак из лодки, я достал из него маленькую, сборную саперную лопату, про которую совсем забыл, так как она была завернута в толстый свитер. Собрав лопату, я принялся копать яму, прямо около тел. Почва рядом с рекой была песчаной, и быстро наполнялась водой, но я все  же смог выкопать ров, около двух метров в длину и глубиной, по колено. Скинув в него тела, я закидал их землей, из двух веток сделал что-то, напоминающее крест и воткнул в холм.
- Я предал тебя земле Велизар, только из-за твоей дочери. Спи спокойно Маша. Даже тут, вы опять вместе. – Сказав это, я перекрестился и вернулся к реке. Быстро раздевшись догола, я начисто вымылся в ледяной воде, смывая с себя кровь и грязь, застирал вещи, разложил их на корме лодки и оделся в чистое белье.
- Вероника, иди сюда, садись в лодку, нам нужно плыть. Плыть совсем немного, уверяю тебя. Нужно отдохнуть. Особенно тебе. Покушать надо.
Девушка уселась в лодку и уставилась на воду. Я отплыл от берега и поплыл назад, против течения, поднимаясь вверх по реке. Против хода реки плыть было сложно, однако байдарка шла уверенно, и минут через пятнадцать, я причалил в берегу, со стороны Камышей. Я залез в самые дебри травы и деревьев, расчистил небольшую полянку и вернулся к лодке.
- Вероника, вылезай, нужно поставить палатку, тебе надо поспать и покушать.   
Она впервые посмотрела на меня более осознанно и прошептала:
- Куда мы плывем? Почему назад? 
- Я хочу вернуться в Камыши. Думаешь, Макар оставит нас?  На нас снова будет охота, уверен.  Нужно подумать, что нам делать. Тебе же нужно немного зажить, я сейчас про твою грудь, нужна хорошая вода. Если начнутся дожди, а мы будем на реке, чистые и сухие повязки не возможны. Думаю, осторожно и тихо пожить день, другой, на сеновале, там только один ход, он будет под контролем. До того места, где меня должен забрать водитель, на байдарке дня три, если плыть день и ночь, может четыре. Ты окрепнешь немного, выспишься, и поплывем. Ты охраняешь с ружьем, я тупо гребу. На берег больше высаживаться не будем.
- Так почему не остаться здесь, почему Камыши?
- Он думает, что мы сбежали. Надеюсь, что и искать нас будет ниже брода, мы же типа плывем. В Камыши думаю, он не сунется, что ему там делать, если только не поднять в деревне толпу против нас, конечно же. Мы же грохнули слугу Господа. В Камышах тепло и сухо, и есть шанс найти еду.
- Я не хочу туда, я прошу тебя! – в голосе Вероники появились истеричные нотки.
- Спокойно, хорошо, стоим тут, до вечера, отдыхаем, и плывем. День спим.
- Обещаешь?
- Да.
- Я хочу помыться, на мне столько грязи, крови и….и….сперма…..Боже! О-о, нет!
- Тихо Вера, - я подскочил к лодке, и обнял девушку.  – Я прошу тебя, милая, не кричи. Я не знаю, где Макар, он может быть рядом. Прошу тебя, тихо, сейчас так хорошо, туман, нас не видно, абсолютно. Мы пока в безопасности, но если шуметь……
- Да, прости…Саша…Мне нужно помыться, я прошу тебя, хоть и в холодной воде.
- Да, вылезай, раздевайся, я спрячу лодку и  постираю  вещи, что на тебе, а ты, мойся, мыло я дам. Через десять минут, я выстирал вещи и повесил их сушиться на уже установленную палатку в прибрежных дебрях. Лодку я занес на берег и спрятал в кустах. Вероника же не собиралась вылезать из воды, и с остервенением намыливала себя, с головы до ног, не обращая внимания, на намокшую повязку, на груди. 
- Вера, замерзнешь, хватит, вылезай.
- Странно, мне тепло.
- Вылезай, я прошу.
- Хорошо.
Через минуту она показалась около палатки и уставилась на меня, дрожа всем телом.
- Губы синие, тепло ей, эх ты… - я попытался улыбнуться. Достав полотенце, я принялся вытирать девушку. – Давай быстрее надевай носки, штаны, из рюкзака сухое все, тепло?
- Да. Хорошо.
- Давай поменяем повязку тебе, потерпи немного. Заодно вычищу и промою. – Я достал флягу с водкой. – Не бойся, пощиплет немного.
- Сильно он меня?
- Да нет. Просто место чувствительное. Больно?
- Да. Очень. И месячные резко кончились, яйца отваливаются.
- Что отваливается? – я хмыкнул.
- Яичники, боль опоясывающая.
- Я закончил. Одевайся. Как ноги то, после растяжки? – Я протянул ей две таблетки анальгина. 
- Да нормально уже, я на шпагате сижу. Повезло мне так сказать. Затекло просто все. Лифчик надевать? Или повязка мешает?
- Лучше надень, как шина будет, держит лучше.   
- Спасибо доктор.
- Не за что.
- Что  дальше делаем и как жить будем?
- По факту все Вероника, по факту. Будем решать все, по мере появления проблем. В данный момент - жрем тушенку.   


Глава 12.

Съев по банке тушенки, надо заметить отменного качества, и наевшись яблок, нас потянуло в сон. Тепло пригрело солнце, лес наполнился щебетанием птиц и утренним спокойствием, после тяжелой, липкой ночи. Вероника ушла в палатку, раскрыв пошире вход, она явно боялась остаться одна, и тихонько засопела. Я же прислонившись к старой иве, и положив ружье на колени, сонно кивал, глядя на водную гладь реки сквозь  заросли высокой травы.
В итоге я уснул. Мне снилась зеленая большая поляна, с желтыми одуванчиками, прогретая ласковым солнышком. На поляне я увидел миловидную женщину, ей не было еще тридцати, она была хороша собой, мой взгляд постоянно сползал с ее лица, на выступающие темные соски, под просторной длинной белоснежной рубашкой или ночнушкой, которая доходила ей до самых пяток. Она отвернулась от меня в очередной раз, и я неслышно окликнул ее, повернувшись, я увидел лицо Маши, ее горло было перерезано, но она требовала, чтобы я проснулся. Маша опять отвернулась, и я снова позвал ее. Повернувшись ко мне вновь, я увидел уже  Веронику, левая грудь, была вся в крови, огромное алое пятно разливалось по белой одежде, она зло и хищно улыбалась. Вдруг в руках у нее появилось ружье, двустволка, и она медленно направила его мне прямо в голову. Послышался сухой щелчок взводимого курка….
Я открыл глаза. Сон прошел, а вот дуло ружья реально упиралось в мой лоб.
- Что ты делаешь Вера? – хрипло спросил я.
- Я не верю тебе.
- Вероника..Я..я не понимаю. Прошу тебя, поставь курок на предохранитель. Курки очень чувствительные.
Девушка сделала несколько шагов назад и отвела оружие в сторону.
- Прошу тебя, оставаться на месте, иначе я буду стрелять.
- Да, конечно. Я могу закурить?
- Только очень медленно, и дай мне тоже.
Я прикурил сигарету и бросил ее девушке под ноги. Присев на корточки она, подняла ее и жадно затянулась сизым дымом. Закурив, я спросил ее:
- Что ты хочешь узнать?
- Начнем издалека. Я спрашиваю, ты отвечаешь. 
- Хорошо.
- Как ты мог услышать нас тогда, в первую ночь? Когда Псих тащил меня.
- Не знаю, просто проснулся и услышал, что кто-то идет через лес. Он бубнил много.
- Вот так легко взял и с соседнего берега услышал?
- Именно.
- Допустим. И сразу пошел спасать незнакомого человека? То есть меня?
- Да. Я еще не знал, как быть, но, что сделал, то сделал.
- Всегда так поступаешь? А?
- Нет, не всегда.
- Ясно. Плыли ночью, налетели на колокольчик, ты сразу понял, что это охота на нас? Почему поплыл быстро к правому берегу? Почему не выбрал левый?
- Ну, так с него же стреляли.
- Но не сразу же. Как ты понял, так быстро, в какую сторону плыть?
- По разговорам Макара, с Молчуном, ну, когда туристы проплывали, говорили про левый берег. Ты же все слышала сама. 
- Хорошо. Поляна в лесу, тоже нечаянно набрели?
- Абсолютно.
- Твое поведение у батюшки. Не торопился сбежать…
- Я думал, не знал что делать. – Я глубоко затянулся.
- А может ты просто решил отомститьим….за свою Машку?
- Свою? Ясно, то есть я с ними и у нас  всегда все получалось, из года в год, а тут какая-то Вероника, спутала нам карты? Так что ли? Я пошел к своим же, перебил их нахрен, да еще местного деда приплел, спас тебя… Знаешь, не вижу логики. За каким хреном тогда мне столько возни с тобой? Если я всех своих перебил, то чего мне убегать из такого классного подземного бункера? А? Творил бы там с тобою, все чего хотел бы. Хочешь - кровь сосал бы, хочешь - трахал бы во все дырки, хочешь – провел бы ритуал какой-нибудь. Знаешь, тебя спасай, корми, тащи по реке, стреляй в людей, убивай, снова тебя выручай из плена, всю разодранную, сейчас сиди, думай, чего нам делать, а выходит….я с ними? Слушай, ты разумом, случайно с Психом не поменялась? И вверх по течению, я специально заплыл, потому что уверен почти на все сто, что Макар рыщет ниже брода, на котором они нас поймали. Я выиграл время, хоть немного, и заметь только из-за тебя, только из-за твоего состояния, как душевного, так и физического. Если я с ними, чего ты сейчас такая тихая то, ходи, ори, быстрее найдут. Быстрее игры закончатся, а я домой вернусь, в бункер или еще куда, в церковь. Мне предлагали выгодную сделку, и чего я дурак отказался. Сижу холодный, голодный, боюсь башку из-за кустов высунуть лишний раз. Бл…ть, вот придурок то а! 
Я услышал тихий плач и поднял глаза на Веронику. Она безвольно опустила ружье, подошла ко мне, села на корточки и обняла меня. Ее трясло, как осинку.
- Прости меня. Прости меня Саша. Сашенька, Дура. Я перегорела.Увидела, тогда тебя в подвале том, всего грязного в крови, страшно стало, как на чужого смотрела. Ты зашел же с Психом, разговаривал с ним спокойно так, вернее в приказном тоне даже, он тебе отвечал, как хорошему знакомому, мол баба там, в левой комнате. Не могла понять, почему ты так быстро оказался в том месте, почему ты пришел так спокойно, как к себе домой, никаких криков и бойни. Потом голос другого человека, и выстрелы. Я совсем запуталась, когда ты пришел весь в крови, ты бы видел свои глаза! Они были просто безумными, как у них всех. Что я еще должна была подумать про тебя в тот момент? Я была уверена, что ты с ними….Прости меня….
- Да еще начал делать тебе больно.
- Да, удивительно, но зеленка, действительно показалась безумной болью. Расскажешь мне, как все было? Я после того как оделась там, словно отключилась, ничего не помню, не понимаю даже, как мы тут оказались, пришла в себя, кода почувствовала холод от воды и тумана.
- Я все расскажу тебе, только дай мне ружье. Тем более курки….
- Да, да. Конечно. – Она поднялась, взяла ружье и протянула его мне.
- Ну слушай…Вообще то, хочу сказать, что мои глаза были безумными, потому что я очень боялся и не знал наверняка, что они с тобой сделали, мне показалось бесконечностью то время, что я провел без тебя…за это время я смоггрохнуть отче…и нашел технику добраться до тебя, и пополнить боезапас, и договориться с сумасшедшим.Но, давай все по порядку…. – Прошло около часа времени, я, наконец,закончил рассказ. – …Включилась ты уже тут, дальше все знаешь.
Я закурил сразу две сигареты и протянул одну Веронике.
- Господи, мне кажется, что это никогда не закончится...- девушка тяжело вздохнула.
- Он остался один. Не знаю, может он повстречал деда, и тот хлопнул его.
- Что будем делать?
- Сначала попробую тихо половить, еды опять мизер остался, вернее, считай, нет ее, если поймаю что, то и пожарю, нагло пожарю, залезу от нашей стоянки дальше в лес, и сготовлю, заодно и макарошек сварю. А если попадется мне Макар, снесу ему башку и загуляю, выпью всю водку, что у нас осталась. И поплывем, и заживем. А если серьезно, ловлю, готовлю, сидим тут до утра, часов до пяти, и по следующему утреннему туману плывем. Смотри, как сегодня здорово, почти три часа, как в молоке. Лишь бы такое повторилось. Хотя в этот период лета, тут так часто. 
- Может я приготовлю? Ты все же мужчина, а я, как нахлебник.
- Нет уж. Давай ты просто будешь внимательно все слушать и даже тишину, совсем тихо разговаривать и не приставлять к моему лбу ничего опасного.
- Хорошо, прости еще раз. Чем мне загладить свою вину? Как мне исправиться? – Вероника со слезами на глазах, вцепилась в мою руку.
- Чем-чем, разрешить дружеский секс. – Яхмыкнул, затем посмотрел на гладь воды и серьезно добавил. – Шучу я, не до него сейчас, не то место и не то время. Надо выбраться. Надо, как-то, выбраться Вера.
- А я уже хотела «да» сказать, - она улыбнулась и опять резко стала хмурой. – Хотя последний мой акт, закончившийся оргазмом партнера, мне не понравился. 
- Но ведь он в тебя...не…?
- Нет, и, слава Богу, выше моих бедер, ему залезть не удалось, - она задумчиво посмотрела куда-то в сторону. – Но он очень хотел этого, Макар не дал, сказал, ждем сигнала, похоже он сам хотел оказаться во мне раньше Психа. Видел бы ты, как он пожирал глазами мое тело. Когда Макар надрезал мне сосок, у него заходили скулы в порыве какого-то гнева, даже возникло ощущение, что ему жаль меня, а вот Псих, готов был кончить второй раз, просто пищал от восторга. Месячные на стрессе обрубило, но я чувствовала сама, что от меня воняет, как от сучки, и эти двое просто дрожали от вожделения, находясь рядом со мной. 
- Макар явно адекватен, все понимает и трезво оценивает, хоть и насильник. Как можно четко осознавая свои действия, убивать людей?
- Ты же убивал…
- Да, но нам пришлось, мне пришлось. Просто не было выбора. Если только….- я задумался. – Если только выбора нет и у него. Поэтому он и закосил под сумасшедшего братца, вводя тем самым в заблуждение отца Сергия. Получается, что я круто помог ему, и расчистил дорогу, убрав ненужных ему людей, но он будет мстить за своего брата. Хотя неизвестно.
- Может брат ему тоже мешал?
- Может, тогда вообще не понятно, что, где, когда и для чего…
Я увидел прыгающую лягушку, и резко бросившись к ней, поймал ее.
- Вот и насадка, попробуем ловить на нее, и живец не нужен, и по реке шастать, не надо. Я пошел, закину донку на лягушку, а ты принеси воды, только аккуратно, не шуми. И можно будет еще поспать.
Нам удалось, поспать еще около трех часов, судя по расположению солнца, я определил, что время ушло за обед, и было в районе четырех часов дня. Часы на моей руке, требующие ежедневной подзаводки остановились, и толку от них не было. Поднявшись на ноги, я осторожно спустился к воде и довольно улыбнулся, растянув рот в широкой улыбке. Леска донки, уходила вверх, против течения, абсолютно не в то место, куда я забрасывал ее. Осторожно вытравливая на берег леску, я почувствовал несильный удар, и капрон вдруг резко ослаб. Тины, зарослей, травы в данной части реки не было, от берега до берега, было песчаное, дно, и глубина была метра полтора. Выбрав всю ослабленную леску, я обнаружил, что снасть уходит по самый берег, метрах в трех от меня. Потянул сильнее, но безрезультатно. Леска больше не двигалась с места.  Я замер, внимательно огляделся по сторонам, прислушался и спрыгнул в воду. Добравшись до места, где снасть ушла под берег, остановился. Глубина достигала мне всего по пояс. Намотав всю свободную леску на мотовило, я снова потянул ее на себя. Опять не идет, но я почувствовал, что леску пружинит. «Значит, за что-то зацепилась или рыба намотала, скажем, за корягу», - подумал я. Осторожно раздвинув нависающую траву, я обнаружил в воде лохматый, черный корень дерева, небольшой частью, оказавшийся в воде, возможно из-за схода куска земляного грунта в воду. Присев в воду, почти по шею, я принялся руками искать продолжение лески и, нащупав, двинулся по ней. Вот леска делает петлю за толстую часть корня, вот тут, перехлест за большое количество мелких корешков, так идем дальше….вот тут еще какой то корень, нет….скользкая коряга, рядом камень, приличный такой,а дальше свободно, леса пошла под берегом вниз по течению и…..Я почувствовал бешеный удар рыбы! Быстро принявшись вытравливать оставшуюся леску, я увидел длинную темную тень, убегающую снова на середину реки. К моему счастью, лески осталось мало, не более двух метров и я лихо подтягивал добычу к себе. Ухватив рыбину прямо под жабры в воде, я поднял ее из реки. Это была большая, толстая щука, с черной спиной, длиной почти в метр. Из ее широкой зубастой пасти торчал крупный голавль, блестевший на солнце крупной серебристой чешуей и красными, бардовыми плавниками. 
Вернувшись на берег, я увидел Веронику, она тихонько сидела на моем месте и держала ружье.
- Ты опять, что ли за старое взялась? – я чуть улыбнулся.
- Нет, ха-ха, я лагерь наш охраняю, - Вероника сделала смешливое лицо и улыбнулась.
- А, - я засмеялся, - Молодец. Тут все тихо?
- Угу….Тихо. Ух ты, какая рыбина.
- Да, щука килограмм на восемь будет. Хороший такой, ломоть мяса, рыбного. Причем взяла она не на лягушку, видишь, другая рыба из пасти торчит. Значит этот голавль, хлопнул нашего лягушонка, а потом сам влетел в пасть щуки.
- Такое часто бывает? Встречал уже?
- Да. Трофическая цепь питания дикой природы.
- Трофическая?
- Поумничать? – я лукаво улыбнулся. Девушка кивнула и уставилась на меня.
- Лежит лепешка экскрементов  – на нее прилетела муха – муху съела лягушка, поплыла домой, - по пути домой лягушку сожрал голавль, он живет у поверхности воды, и питается личинками насекомых и прочего, более крупные экземпляры хищники, питающиеся, в том числе и лягушками, голавль любит стоять и на открытой воде и под кустиками, в общем, пока он заглатывал лягушку – выплыла на охоту с глубины на мелководье щука, и сожрала его самого – поймав щуку, мы съедим ее, и появиться новая, очередная  -  лепешка экскрементов, а она вновь привлечет муху, которую сожрет лягушка, которую…- Я тихо засмеялся, не в силах продолжать. Вероника безмолвно хохотала, держась за свой живот.
- Боже, хватит доктор. Я прошу вас, - выдала девушка. 
Мы снова захлебнулись в беззвучном смехе и немного успокоившись, смотрели друг на друга, вытирая слезы.
- Фух, фу…Да мощно, - я немного отдышался. – Так, я чистить рыбу, потом двину в лес, тебя оставлю тут, если что, стреляй. Поняла?
Вероника кивнула, сняла с лица улыбку, вздохнула и села, прислонившись спиной к дереву. Я выпотрошил крупную щуку, почистил чешую, и достал из пасти голавля. Переваренной оказалась лишь голова, поэтому я вычистил и его. Порезал все на кусочки и положил в котелок. Рыбы получилось много, котелок был полон, но нарезанные куски уже класть было некуда. Немного подумав, я засолил их и убрал в пакет. Как говориться на будущее. Вернувшись к Веронике, я объяснил ей, как пользоваться ружьем, показал место, где она должна находиться, пока меня нет. Затем собрал все необходимое для приготовления еды и сказал:
- Все, я выдвигаюсь. Жди меня и не дергайся, если вдруг я долго. Много всего просто. Я хочу попробовать бездымный костер, но он, к сожалению, не большой. Запах дыма одно, а фактически видеть его, сама понимаешь, сразу можно определить место. В общем жди. – Развернувшись, я направился в чащу леса.
- Саша. Бездымный, как его делают? Скажи мне.
- Правильно учись, мало ли, пригодится в жизни. Это фактически не костер, а розжиг для него. Тоненькие сухие веточки, никаких еловых и прочего, ничего влажного и большого, с трухлявой или рыхлой текстурой внутри. Оптимальный вариант сухие палочки, толщиной с мизинец. Много жара, много огня, минимум дыма. Ставишь как пионерский костер, знаешь такой? Палочка к палочке, вертикально, друг другу. Дымит немного вначале, далее если все делаешь правильно, дыма практически нет. Запомни, много палок плохо – дым,  мало палок, соответственно не горит, и нет жара, регулируешь по факту. Кроме того, дым от такого костра, на высоте пяти, семи метров, становиться невидимым на расстоянии, рассеивается.  Именно поэтому, выбирай то место, где выше деревья, желательно учитывать ветер. Хотя это важно только охотникам, но если ты дичь…..сама понимаешь. В нашем случае я не буду учитывать ветер, я просто не знаю, где тот самый охотник. Я буду, слепой дичью. Я ушел, слушай тишину Вера. 
Вернулся я через несколько часов, с полным пакетом жареной рыбы, и котелком макарон. Почти полчаса я уходил от того места где оставил девушку, и почти час возвращался обратно, постоянно останавливаясь и слушая лес. Вероника была безумно рада моему возвращению, тем более мы шикарно поужинали за последнее время.
- Вот видишь Вера, метод барсука вроде сработал. – Шептал я, с набитым ртом.
- Барсука?
- Это животное, чтобы сходить в туалет, уходит от своей норы на достаточно большие расстояния. Принято считать, что он так делает в силу своей чистоплотности, удивительно, но он и в правду ходит только в одно место в лесу, а не в два, три, и вообще, где ему захочется. Но вторая правда заключается  том, что запах его туалета, не доходит до запаха норы, тем самым, его логово найти сложно. Вот и я ушел, чтобы дымом воняло не здесь, а где-то там.  Удивительно правда, когда хочется выжить, начинаешь задумываться о странных, даже глупых, в обычной жизни вещах.   


Глава 13.

В половине пятого утра, туман лег такой плотной шапкой, что не видно было дальше пяти метров. Мы быстро собрались, и отплыли. Я даже не заметил, как мы проплыли тот злополучный брод, река сильно изменилась, появились очень глубокие места без течения, и в большом количестве тростник, росший по обеим сторонам реки. В плотном тумане, испытываешь ощущение, потери в пространстве. Звуки наваливаются на тебя со всех сторон, и ты нервно всматриваешься в молочную пелену, как загнанный зверь, пытаясь в ней разглядеть хоть что то. Заметив возникающий из мглы, непонятный силуэт, обязательно напоминающий пригнувшегося человека, в груди сразу поднимается липкий холод неприятного  страха, отпускающий лишь тогда, когда силуэт исчезает позади тебя, и ты, прислушиваясь, не слышишь никаких звуков.
Впереди в очередной раз, показался с обеих сторон тростник, и узкий проход открытой воды с сильным течением. Устремив лодку в так называемый коридор, я услышал, как впереди что-то сильно булькнуло в воду.
- Это рыба плещется? – тихо, почти шепотом, спросила Вероника.
- Не знаю, - я замер и вслушался. – Очень уж, тяжело плюхнулось.
Затормозив лодку, я держал ее на течении, не давая плыть, затем и вовсе, подплыл к тростнику, и ухватился за него руками, обездвижив байдарку полностью. Откуда то, послышался хриплый крик:
- Ну, где же ты, солнце? А? Чего не плывешь друг? Я сижу тут, жду, давно уже жду. Я сначала на запах жареной рыбки повелся, пришел в гости ночью, а вас-то там нет. Следов не видно, путал хорошо. Ты умный!!! Самое удивительное, как ты грохнул всех, я вообще в восторге. Знаешь, мне даже брата не жалко, натерпелся я с ним! Я хочу тебе жизнь интересную предложить, давай вернемся в Камыши. Заживем втроем! Красота! Ну не хочешь бабу делить, хер с ней, заловим новую для меня. Твое, при тебе и останется! Я стану, новым батюшкой!!! Ха–ха.
Я, молча, смотрел на Веронику. Повернувшись ко мне лицом, она глядела  на меня, глазами полными слез, и медленно из стороны в сторону качала головой.
- Эй, вы вообще там? Бл..ть, херов туман, шмальнуть бы. Хотя, тут все и так понятно, куда вы из него денетесь то, из коридора этого!!! Лови рыбачек!
Впереди неожиданно блеснула вспышка, и сразу с ним послышался выстрел. Бабах! Мимо нас, невидимо и со свистящим звуком пролетели стальные жала, секанули часть тростника и сразу послышался второй выстрел! На этот раз, значительно дальше от нас, по другую сторону водяного коридора. Я приподнялся из лодки, и быстро принялся доставать ружье. Осторожно взвел курки, прицелился в молочную пелену и замер. Было слышно, как Макар нервно, чертыхаясь, переломив дуло двустволки, заряжает патроны.
- Вера, нагнись, максимально, - прошептал я. – Закрой уши руками.
Девушка так вжалась в лодку, что ее практически не было видно. Мгновение, казалось вечностью, даже звуки реки и птиц, мне показались неестественно приглушенными. Я так же сильно нагнулся к лодке, удерживая оружие. Когда появилась вспышка выстрела и громкий звук только засек мой слуховой аппарат, я стрельнул точно во вспышку, нажав оба курка одновременно, мое левое плечо несильно полоснуло что-то горячее, а в тумане послышался вскрик. Он резко оборвался, послышалось падение чего-то грузного в воду.
- Ты попал Саша, ты попал в него.
- Быстрее плывем, возьми ружье перезаряди, как я учил тебя вчера. Вот патроны.
- Ты ранен. Кровит плечо.
- Рука на месте, все работает, не больно почти, вскользь совсем, не страшно.
Лодку подхватило течение и нас стремительно понесло вперед. Буквально в десяти метрах от нас, посередине свободного пространства реки, мы обнаружили огромный плоский камень, торчавший из воды, сантиметров на тридцать. На нем валялись две стреляные гильзы от охотничьего ружья, и блестело небольшое кровавое пятно. Я быстро заработал веслами, почти мгновенно разгоняя лодку.
- Ищи его Вера,  он упал в воду,  тело еще не должно утонуть, если мы ранили его или даже убили, оно должно быть на поверхности.
Девушка, перезарядив ружье, приготовилась стрелять в любую секунду. Ни через десять, ни через пятьдесят метров, никого не было.
- Надо вернуться, поискать еще раз? – спросила девушка.
- Нет, это может быть слишком опасно. Он не смертельно ранен. Возможно упав в воду, он нырнул. Мы проскочили над ним. Либо он ловко спрятался в тростнике. Будем возвращаться, он услышит. Теперь уже он, будет стрелять практически точно, вычислив место, где мы.  Твою мать, я так надеялся, что приложил его. Дуплетом лупанул.
- Что это значит?
- Из двух стволов сразу.
- Это хорошо?
- Если картечь или дробь то да, плотность хорошая. Скажу просто, много шариков, летит в стороны, рассеиваясь. Чем выше плотность, тем сильнее поражение в том месте, куда эти шарики вляпаются, да и радиус поражения выше. Попал ли Макар в этот радиус, похоже, да, сильные ли поражения, возможно нет. У меня остались патроны, с пулями, ни картечи, ни дроби, ни соли. – Я хмыкнул. – Только для хорошего прицела и видимости. Но если попаду, все, наверняка.
- Такие мощные?
- В щепки. Ты же видела, что осталось от Психа. Как сказал бы дед, считай разрывные.Для этого оружия, просто фантастика. Хотя кто его знает, я не профи в этом.
Я работал веслами несколько часов подряд. Туман рассеялся, резко потеплело. Река шла очень глубокая, широкая, с тихим течением. Резко повернув вправо, река сильно обмелела, и показались в большом количестве на воде птицы.
- Ух, ты не видела никогда, красивые, кто это? – Вероника показала на них.
- Цапли. Красивые верно, крупные как фламинго, и такие же, вонючие. Хотя нет, это я перегнул, не настольно вонючие, как те, но все равно.
- Почему? – Вероника улыбнулась.
- Рыбу жрут, лягушек. Запахи блеск просто. Давай тормознем, десять минут перекур. Да и поесть можно. Будешь?
Девушка кивнула и сладко потянулась. Мы вылезли прямо в воду, и я прикурил.
- Дай, мне тоже…
- Хит летнего сезона, этого года. Приеду домой, поставлю рингтон на телефон…Дай, мне тоже, дай мне тоже, дай. – Я протянул сигарету.
- Привычка уже.Юморишь смотрю?
- Нервничаю, пытаюсь отвлечься, не хочу, чтобы крыша съехала. - Я прислушался, огляделся по сторонам, и спросил. - Там в лодке, когда он орал нам, ты опять испуганно смотрела на меня. Снова не верила мне? Боялась что сдам?
- Прости.
- Дура ты. Не обижайся только. Давай рыбки погрызем. Валить надо. Я хочу деревню, пройти, про которую Маша говорила, чтобы людей уже стало больше на реке. Ощущение, что я как голый, посреди площади. Глаза всюду.
Рыба даже холодная, была просто наивкуснейшая. Немного липла к пальцам рук, оставляя ароматный след. Мелкие косточки с останками мяса, иногда падали в воду, и их моментально растаскивали мальки. Я довольно улыбался, глядя на то, как мелочь носится под ногами и, подняв глаза, резко замер. Около воды на  берегу стоял и смотрел на нас, здоровый, черный кабан. Нет! Кабанище!
- Вера не кричи и не дергайся. Надо же дикое животное и не боится.
- Почему он такой смелый, почему не уходит? – Девушка заворожено смотрела на него.
- Не знаю, это и настораживает. Может где-то рядом выводок, маленькие детки. Интересно кинется? – Я медленно нагнулся к лодке, и достал ружье. – Еще этого нам не хватало.
- Думаешь, полезет к нам в воду?
- Не знаю. По идее кабаны должны уходить от человека, мы для них двигаемся громко, шумим. Обычно они избегают встречи. Слышал, что кабаны любят солярку и селедку. Соляра у нас нет, да и жареную щуку сельдью не назовешь. А он стоит и все, что ты будешь делать.
Кабан, медленно повернул голову, громко, тяжело вздохнул с храпом, и, развернувшись, полез в кусты.
- Хух, - выдохнула Вероника. –Да уж, места тут и, правда, дикие. Рыбак, как же ты без оружия раньше-то плавал?
- Да спокойно.  Не было прецедента. Поплыли, отдохнули, посмотрели, хватит. Хотя нет, надо плечом заняться. Щипит сильно. Знаешь,я  устал бегать. Даже поймал себя на мысли, что бесит, хочется остановиться, сесть и ждать, когда эта мразь найдет нас. Затем грохнуть и вообще, мне кажется, я совершил ошибку.
- Какую?
- Нельзя было оставлять деда. Там, в деревне, нужно было все решать. Да и Макар не ждал этого, надо было засесть в доме и,когда он появился бы, решить проблему раз и навсегда. А уже потом, спалить все, к едрене фене, вместе с телами. Посетила мысль, что деда в живых больше нет, понял все Макар то, думаю. Я убежал, опять на воду, опять нас преследуют, опять не знаем что, где и как. Маша сказала, что деревня через день, нет уж, иду до нее без остановок, тем более на байдарке, пройдем, спать и отдыхать. Хочу встретить, хоть одного туриста, хоть одну стоянку.
- Ты выглядишь очень уставшим Сашенька.
- А ты, думаешь, нет? У самой под глазами все черно.
- Со мной все отлично, я хорошо спала ночь, сыта. Ты просто перегорел и плечо. Давай я обработаю его.
   Мне действительно повезло, рана была поверхностная, и была похожа больше на большую рану от сильного падения с велосипеда или скутера. Поверхность кожи была стесана и ужасно саднила. Липкая водянистая сукровица в придачу к боли, неприятно горела и создавала ощущение – повышенной температуры не только плеча, но и всего тела. 
- Тебе надо поспать. – Девушка ласково посмотрела на меня.
- Нет. Не надо. Опасно. Плывем.
- Я могу покараулить?
- Нет.
- Уверен?
- Да.
 Насилуя до износа свой организм, я плыл без остановок, почти до темноты, не останавливаясь ни в туалет, ни на обед, ни на отдых. После четырех вечера, река стала казаться мне киселем с красноватым свечением по берегам, картинка не менялась, и мне все чудилось, что мы стоим на месте. Я не видел и никого не слышал, в памяти был провал, я даже не помнил  и не слышал Веру, но чувствовал, что она рядом, может,  даже спит, не обращая на меня никакого внимания. Затем во мне появилось чувство огромного бешенства, злости, от своих же мыслей: «Какого хрена я гребу такими маленькими чайными ложками этот кисель, а он никак не остывает, и почему я барахтаюсь в нем как оса, а не пью, и не утоляю жажду». Когда стало совсем темно, я просто замер и глупо пялился на весла, не понимая где низ, где верх, и вообще…… «Почему нет тумана? Нас так найдут. Почему Вероника такая спокойная? Почему все так мутно и не понятно, и, черт побери, почему так липко и жарко?».
     Темнота!


 Глава 14.

Я медленно приоткрыл веки. Свет немного резал глаза, но буквально через минуту, я снова закрыл их и спокойно, глубоко уснул. Опять сон. Я увидел в нем снова Веронику. На этот раз она была одета в мужскую, черную рубашку. Все пуговицы были расстегнуты, и я спокойно видел  бугорки ее грудей, плоский животик с красивым пупком, черные трусики, скрывающие лобок и вульву, которую я дико хотел разглядеть, сквозь немного оттопыренное в этом месте белье. Видел красивые, смуглые, упругие бедра и колени. Вероника стояла возле кровати, на которой лежал я. Она смотрела на меня и улыбалась, красиво накрашенными, в бордовый цвет губами. Ее зеленые глаза ярко горели на фоне темных волос, которые в свою очередь светились иссиня-черным светом. 
Меня снова выкинуло из сна в реальность, и я открыл глаза. Вероника действительно была рядом, она сидела на краю кровати, и пила из граненого стакана молоко с баранкой. На ней были шорты из джинсы, и действительно, черная мужская рубаха, застегнутая и затянутая в узел на животе.
- И почему мне снятся всегда полуобнаженные бабы? – тихо спросил я.
- Прямо всегда? – Вероника счастливо улыбнулась и посмотрела на меня.
- Походу да, даже когда сон не очень добрый, так сказать…
- Наверно, ты сексуальный мужчина…
- Ага, половых клеток в избытке. – Я хмыкнул. – Где мы?
- В той самой деревне, про которую говорила Маша.
- Мы все же доплыли до нее. Надо же.
- Ха, мы влетели в нее как на катере. Времени было всего шесть вечера. После последней остановки, той с кабаном, помнишь? – я кивнул. – Так вот, часа через два после обеда, ты стал бредить, говорил чушь и глупости всякие, как отключился, но с весел не сошел. Тебя отдирали от них, ты никого не слышал и ничего не видел. Я кричала, умоляла, просила тебя, бесполезно. Единственное, когда мы вплыли в деревню, я сказала, что мы на месте, ты среагировал и  резко остановился. На берегу рыбачили два старика, они то и привели нас к бабе Тамаре. Точнее, тебя принесли. Ты спал ночь и весь день, сейчас почти восемь вечера следующего дня. Ночью у тебя был жар, тебя всего помыли, переодели, обработали рану. Хоть она и не опасна, она начала немного нагнивать, возможно, из-за речной воды или  натер одеждой,мог бы и сепсис быть. Баба Тамара лечит, какими-то травами, очень вовремя все, успели.
- Как это помыли?
- Так, раздели догола и помыли. Потом поменяли белье. – Вероника улыбнулась. – Ты, стесняешься бабушку или меня? Что так напрягся то, что тебя надраили всего?
- Неудобно, как-то.
- Я ей все рассказала. Ну как всегда, немного утаив кое-чего. Знаешь, они в курсе того, что происходит в той петле. Вернее думаливсе, что  это было раньше, и такое уже давно не случалось. У них тут своя легенда, но главное…не смейся только, здесь есть легенда «Черного кабана». Если это животное появляется и смотрит спокойно на человека, то тот, жить будет еще, ох как долго и выживет практически в любой ситуации. Только кабан этот, не показывается, двоим сразу, а поодиночке. Вернее так было раньше.
- Во как. Выходит, либо кабанюга сплоховал, либо мы ненормальные, либо это не тот, не из легенды, а из дикой природы.   
- Но, черный, как уголек.
- Очередной бред. Я могу встать? – спросил я.
- Ты у меня спрашиваешь разрешения?
- Устал лежать, спина болит уже.
- Не думаю, что это от кровати. Удивительно, как у тебя еще руки не отвалились, столько на веслах сидеть. Вещи твои вон на стуле, все выстирано. Свежее.
Я поднялся на удивление легко и твердым шагом подошел к стулу с одеждой, обнаружив, на вещах свои часы, они были заведены и верно указывали время.
- Хм, пахнет так вкусно. Необычно. По-деревенски.
- Вещи поласкают прямо в реке. Там черная рубашка, не твоя, но примерь. Она как новая.
- Смотрю на тебе тоже?
- Да. Часть вещей бабы Тамары. Отдала нам. Ей за ненадобностью. Я  так поняла этим вещам много времени. Лет по двадцать.
- Кто она? Что ты про нее знаешь?
- Старая добрая женщина. Живет одна. Накормила, напоила, приютила. Ничего больше не знаю. Сказала, что в этой деревне, нам остерегаться нечего. Все помогают друг другу. Ну что, оделся? Пойдем, познакомишься и покушаешь? – Она поднялась с кровати. 
Я кивнул и как когда-то, нагло уставился на оголенный живот Вероники, не забыв скользнуть взглядом по ногам.
- Да, Саша, - мы перехватили взгляд друг друга. – Да, Саша. И это тоже, да. Все, что хочешь, да. Только я больше не хочу грубо и больно. Хватит, натерпелась.Хочу, как нежная кошка, мягко и ласково. Всегда!
Я подошел в Веронике, обнял и горячо поцеловал. Мы слились в долгом, нежном, уже немного «сексуально мокром» поцелуе. Я резко почувствовал свое желание, но его перебил трепет девушки. Оторвавшись от губ Вероники, я прошептал:
- Когда мы вернемся в Москву, а мы вернемся – обещаю, я хочу, что бы слово «да», было и там.
- У меня ребенок, зачем тебе это…там? У тебя могут быть - свои.
- Это не тебе решать. В конце концов, ты тоже можешь мне их дать, а твою малышку, я посчитаю своей.   
Вероника снова прижалась ко мне, и мы вновь утонули в нежности поцелуя.
Через некоторое время мы вышли из комнаты, на просторную кухню, переходящую сразу в большую, светлую терраску, на которой стоял широкий стол с маленькой газовой одинарной конфоркой. К нему подходил черный шланг с газом, баллон которого, стоял на полу в углу. Около стола хлопотала по хозяйству седая женщина, лихо, разрезая на мелкие кусочки тушку кролика. Я остановился в двух метрах от нее и внимательно наблюдал, как она управляется с ножом.
- Чувствуется опыт, - сказал я. – Здравствуйте, баба Тамара.
- А-а, проснулись, молодой человек. Здравия вам.
- Спасибо.
- Так вот какой ты, Саша. Ваша Вероника все нахваливала, какой ты хороший и красивый. Она права. Хорош, нечего сказать. Поверь моему опыту, я уже не молода, совсем не молода. Саш, голоден? – баба Тамара вопросительно, с улыбкой уставилась на меня, поджав руки к своей груди.
- Вообще-то да. Ощущение, что очень давно не ел.
- Точно, давай. Яишенки с опятами, холодца с черным хлебушком и бутылочка брянской водочки «Лимонной». Давно бутылочка лежит, лет пятнадцать уже, если не больше,  даже и не знаю, делают сейчас такую или нет. Открою дорогому гостю. – Она сделала мечтательное выражение лица и облизнула свои поддернутые морщинами  губы в предвкушении вкусной трапезы. 
- Вы баб Тамар, так обрисовали все вкусно, что я стерпеть то не могу. – Я улыбнулся.
- Да и не надо. Давай-ка, Вероника, быстренько, помоги мне. Давай, давай, живее, мужика кормить и ублажать нужно. Чтобы на других не глядел и домой всегда спешил. Шевелись, не будь малахольной. 
Через пятнадцать минут, горячая яичница с обжаренными маринованными опятами дымилась на столе, холодец с хлебом и хреном манил взор, а бутылка водки с рюмкой из толстого стекла заставляла сгладывать вязкую слюну.  Мы уселись за стол, и я принялся открывать алкоголь.
- Не видел никогда такую водку. Надо же, желтого цвета.
- Такая раньше только в Брянске продавалась, вернее я только там ее встречала в магазинах. Часто я туда раньше наведывалась. Саша и мне наливай, выпью с вами. Эх, молодые. За вас.
Выпив по полной рюмке, все дружно накинулись на еду. Минут пятнадцать слышно было только, как стучат вилки и тихонько тикали часы-ходики на стене.
- Спасибо вам, баба Тамара. Огромное. Наелся. – Я довольно потянулся.
- Выпей еще Саша. Посидим, поговорим. Разговор есть, пока время позволяет, до утра. Утром вам нужно пропасть. Исчезнуть отсюда.
Мы внимательно посмотрели на пожилую женщину.
- Сколько вам лет баба Тамара? – спросил я.  – Знаете, баба, баба, называем, а у меня не поворачивается язык почему-то. По мне, лучше тетя.
- Молодо выгляжу?
- Ну, лет 65, больше не дал бы.
- Мне Сашенька, восемьдесят два года. Родилась я в далеком 34-ом году. Когда сюда пришли фашисты, мне было семь лет. Я просто, как сейчас говорят, по-современному –разговоры разговаривать умею. Читаю всю жизнь много, мир посмотрела. Мужиков любила. Хм, как сама себе говорю: больше спортивно-активной любви - меньше ревматизма.  Не старею, так то, в бабку пошла. Она когда померла, в 96 лет, ей максимум люди семьдесят пять давали. Кто ее не знал близко, причитали, ох молодая еще, пожить то можно было бы. А кто знал, те ведьмой считали.  Пережив тут войну, отсюда никогда так и не уехала я, и мужа тут схоронила, и сына. Сын в цинке приехал, грузом 200, с Кабула, двадцать восемь лет назад. Говорили Афганистан его «боялся», но видишь как, у себя жизнь моего сына, оставил, не отпустил. Жены у негоне было, детей тоже. Так одна я и осталась. Мужа другого я не захотела. Но, прости за грубость, «подмахивала»  другим, да….мой грех. Кто-то водку пьет, а кто-то чужих мужиков в койку таскает. И горько, что не мой, но сладко, что сейчас. – Баба Тамара задумалась, затем продолжила. – Так вот. В конце восьмидесятых, в начале девяностых, в деревне, что за пятьдесяткилометров,  выше нас по реке, стали  пропадать люди, и гибнуть, скорее всего. За десять лет, сверху пришло всего четыре лодки с туристами. Это ничто. Я помню семидесятые, разгар моды на туризм в СССР, тут за день проплывала десятка полтора байдарок. Все стремились дойти до Угры, и даже доплыть до устья Оки, под Калугой. В общем, люди пропадали, а милиция в глубинке, сами понимаете. Все сложилось удачно, но не в пользу людей. Но те четыре лодки с туристами, все как один говорили о черном кабане. Он просто выходил к ним с берега по нашу сторону, смотрел на них какое-то время и уходил. Появилось поверие, что ниже, встречи этого кабана с людьми, все заканчивается, зло пропадает, люди не исчезают. По крайней мере, разбивая лагерь, выше нашей деревни, действительно, ничего не происходило.
- Минуточку, вы хотите сказать, что я вчера, реально проплыл почти пятьдесят километров? – Я на «автомате» налил водки и залпом выпил. 
- Черного кабана, видят километров за тридцать от нас. Не знаю, сколько вы плыли до контакта с животным, но в целом, выходит, что да. Не знаю рекорд ли это, но думаю для кого-то однозначно. Протяженность русла реки в районе ста километров, плюс минус.
- Сколько от вас до Угры?
- Двебольших деревни, несколько мелких, их можно даже и не заметить с воды, не напрягаясь и потихоньку на байдарке, два дня, максимум три, с учетом долгих остановок и прочего.
- Что у вас с транспортом. Как отсюда можно уехать?
- Машина приходит раз в неделю, по четвергам, привозит еду и прочее.  До следующего четверга я вас тут держать не буду, простите. 
- Почему? Мы заплатим.
- Нет. Есть вторая часть легенды про кабана.
- И? – я затравленно уставился на женщину.
- Он никогда не показывался двум людям сразу. Может показаться каждому, но с разницей во времени. Если вдруг такое происходит, то он не знает, кому сохранить жизнь, он в замешательстве. Кабан может предоставить выбор вам и решать вам, кто из вас умрет, а кто останется.
- То есть мы, должны убить друг друга? – тихо спросила Вероника.
- Кто-то один.
- А если мы не сделаем этого? – я замер.
- Ну как говорят, он заберет две жизни на ваших глазах, причем крайне жестоко и это могут  бытьи близкие вам люди и чужие. Все шансы, сойти с ума.
- Знаете, странно так все, столько легенд, мифов, сатанистов. В итоге просто люди, просто ненормальные. Снова кабан, какой-то, снова …….панки Король и Шут, - я махнул рукой.–Мы уже видели, как уходят из жизни люди. Не свихнулись. 
- Уверены?  Я все понимаю Саша, смешно и прочее. Я привыкла жить так, всю жизнь такой образ. Я просто человек, просто старуха, случиться не случится, верю, не верю, не в этом дело, но в моем доме, зачем мне все это, и ожидание чего то, и тяжесть души. Это Родина моя. Простите меня. Я дам вам еды, плывите дальше. Попарьтесь в баньке, поспите, а утром, я прошу вас, ступайте с богом. Я хочу тихо дожить свой век.
- Я понимаю вас. Во сколько нам уходить утром?
- Не позже семи. Я пойду, истоплю баньку. – Баба Тамара поднялась из-за стола.
- Скажите, на нас сейчас, вещи вашего сына? – Вероника напряженно посмотрела на бабу Тамару.
- Да. Они новые, он не успел их надеть, я купила их, когда он был в Афганистане. Ждала его, как бога. Муж умер, как только получили весть о гибели. Сердце. Его похоронила раньше, чем вернули сына. Саша, ты очень похож на него, статный, широкоплечий, даже имя у вас одинаковое, пойми меня. Не хочу твою гибель, как вторую смерть свое мальчика переживать, и гибели Вероники не хочу, красивая женщина, чудесная, исчезнете, и если что, я просто не буду знать, что с вами, а в памяти вы живы, и есть надежда, что все хорошо.   
Я лишь кивал в спину, в знак согласия, уходящей из комнаты, старой женщине.
- Кошмар какой-то, - пробубнил я. – Никогда больше не приеду сюда. Выкину из головы, этот речной маршрут.
- А когда, ты тут плавал с отцом?
- Точно не помню, лет десять назад.
- И ничего такого не было?
- Абсолютно. Тихо и спокойно плыли, тихо и спокойно ловили. Двенадцать дней, ползли на тихоходной резине. Одна лодка у бати, вторая у меня. Четыре лодки, которые видели животное, нас-то в них не было, может мы просто проскочили, повезло, может и деревня не заметила и те, придурки. Сейчас получается мы рядом совсем с той деревней, откуда меня должен водила забирать. Два дня, не напрягаясь, как сказала баба Тамара. Не знаю, доплыть нам с тобой сразу до того места и сидеть там, либо плыть по чуть-чуть совсем, останавливаясь на ночевки. Черт, нам еще пять полных дней.
- Может сразу доплыть, правда, а?
- Боюсь с другой стороны проплыть место, где ждать будут меня. Прикинь, бродом ошибусь.  Не возвращаться же потом рекой против течения. Да и как узнать, там машина или нет.
- А как же вы раньше делали?
- Договариваемся, что на место встречи, водила приезжает часов в десять, я же, отплываю с последней стоянки, часов в одиннадцать. Я в любом случае натыкаюсь на него, просто плыву и вижу машину, да и водила с удочкой сидит. Балуется. Стоянку тоже делаешь примерно в том районе, где деревня. Километра за два, например. Все рядом, все близко.
- Сашенька, что нам делать то?
- Едим, спим, утром собираемся и уходим. Плывем. Может, и правда проскочили мы, все беды с Макаром и прочими. Про зверя давай не говорить и не вспоминать, не верю я, но блин, человеческая психика, засело в башку то, точит. – Я снова налил водки, выпил. – Пошли, покурим Верка. И еще….- я замер, посмотрел на девушку, хмыкнул и тяжело вдохнул. – Если кабан все же не вымысел и захочет выбор…..пристрели меня.
- Не говори глупостей, ты сам, говоришь, что не веришь, а те люди просто убийцы, нет никаких злых сил и мифических сказок!
- Успокойся, я ляпнул это, чтобы ты не боялась меня, а верила.
Девушка подошла ко мне, нежно прижалась и снизу взглянула на меня.
- Пойдем на перекур, и может мы потом, что-нибудь придумаем? – она кокетливо улыбнулась.
- Что-то такое, обнажено-теплое? – Я нежно сжал ладонями ее попку.
- Да. С учетом того, что я уже немного влажная, я бы сказала, устроим обнажено-мокро-теплое. – Вероника, прикрыла глаза и тихонько поцеловала меня в губы.
- Ух, ты, мокро-горячее. Так лучше.
- И твердое. – Девушка застонала, и наши руки принялись гладить друг друга. – Я так хочу, сейчас плевать, что со мной будет дальше. Боже, не было такого раньше…Интересно, тут есть сеновал….
- Ты читаешь мои мысли. – Тихо шептал я, прикусывая губы девушки. – Пошли. Я не хочу терпеть. Я так давно тебя не трогал…..
Мы вышли на улицу, и закурили, пожирая друг друга глазами. Скрипнула дверь сарая, и мы услышали голос  бабы Тамары:
- Молодежь, как посмолите цигарки свои, идите сюда.
Докурив, мы направились в сарай. Он оказался большим, даже огромным, квадратов тридцать, с дверями по обоим сторонам стен и загоном, в котором блеяла коза, за одной из приоткрытых дверей, я увидел курятник.
- А за другой дверью…? – я остановился и показал пальцем в сторону прохода.
- Да да, Саша, там гуси. – Баба Тамара довольно улыбнулась. – В конце сарая кролики.
- Подальше от звуков? – снова спросил я.
- Да. Кролики пугливые. Чтобы самки не уничтожили свой приплод, я им создаю условия максимального спокойствия и тишины.
  К моему удивлению я не почувствовал острых запахов от домашней скотины, и даже удивленно цокнул языком.Мы прошли к двери, на которой висел замок, открыв его, баба Тамара пропустила нас вперед и включила свет. Мы оказались опять же в большой комнате, квадратов на двадцать, заставленную различными коробками и кучами наваленного старого тряпья и хлама, древних прядильных станков, велосипедов, удочек и рыболовных сетей. 
- Откуда все это? – поинтересовался я.
- Набралось за 80 лет. Я никогда ничего не выкидывала. Тут вещи и моих родителей, и мужа и сына. Что-то конечно сгнило, многое пожрали крысы, растащили попрошайки-соседи, хотя какие тут соседи, бабки, кроме тряпья и банок, ничего путного не взяли. Саша, вон в том углу, ищи, очень внимательно, - баба Тамара сделала загадочное выражение лица. - В целом, есть чем поживиться. Ребята, все, что посчитаете нужным, для себя, можете взять. Абсолютно все. Скоро будет готова баня, после нее, жду вас к столу. Вероника, сходи с Сашей, ему нельзя отказывать, а тебе сынок, нужно отдохнуть.
Старушка тихонько вышла, оставив нас одних.
- Да уж, бабуля мировая, - улыбаясь, проговорила Вера.
- Угу, - задумчиво ответил я. – На любви повернутая, но что-то бабушка хотела мне сказать, явно на что-то намекала. – Я уперся взглядом в указанный угол помещения, и принялся пробираться к нему, сквозь коробки. Отодвинув в сторону, плащ-палатку, явно военного времени, я обнаружил углубление в стене, в котором располагался зеленого, защитного цвета, тонкий, но длинный ящик. Выдернув его из ниши стены, он громко рухнул на земляной пол, подняв столб пыли.
- Тяжелый кошмар, не удержал. – Бросил я. Отщелкнув ржавую, щеколду, я открыл крышку ящика и обнаружил плотно утрамбованные опилки. Запустив руки под деревянную стружку, я нащупал маслянистую тряпку, в которую была завернута…винтовка.
- Твою же мать, да это же трехлинейка. – Прошептал я и, достав оружие, принялся снимать, пропитанную маслом, тряпку. На трёхлинейке оказался снайперский прицел, и я ошарашенно разглядывал его.
- Что значиттрехлинейка? – тихо спросила Вероника.
- 7,62-мм, 3-линейная, магазинная винтовка, на пять выстрелов,а точнее, как любят, говорить специалисты, четыре плюс один, один в ствол, четыре в кассете. Каждый патрон заряжаешь вручную, с помощью отсечки. Это оружие  принято на вооружение еще при царе. Винтовка Мосина, трёхлинейка, использовалась и во времена Второй мировой войны. Название трёхлинейка происходит от калибра винтовки, который равен трём линиям, это старая мера длины, одна линия равна 2,54 мм — соответственно, три линии равны 7,62 мм. Ты только посмотри, сколько здесь патронов. Они все в обоймах, зарядил и вперед. Я в шоке. Интересно, снайперка настроена? Я не умею калибровать прицел. Так…, а это, что? Смотри! Это же клеймо! Выпуск 1924 год, Ижевский завод. Вера, это просто, антиквариат!
- Саша откуда ты все это знаешь?
Я довольный, с широченной улыбкой уставился на девушку и ответил:
- Я мальчик. Знаю, как большинство людей, общие факты. Еще я знаю, что дальность данного оружия, достигает двух тысяч метров.
- Доктор, вы – полиглот.  Лично для меня, все это очень сложно.
Я опустил руки снова в опилки, пошарил там по всем сторонам  и извлек пять гранат.
- Боже, Вероника, это же РГД 33. Это я точно знаю, что  такое. Наступательная граната 1933 года, активно использовалась в первые годы второй мировой. Использовалась как наступательное и как оборонительное оружие. Использовали даже против танков противника, привязывали вместе по несколько штук и бросали.Такие штуки, я находил в огромном количестве, в окопах по этой реке, когда плавал с отцом. Только кроме ржавчины, ничего особенного не было.
- Сашка, тут все со времен второй мировой.
- Да. Абсолютно. А это, штык-нож. Не думал, что он такой большой. Вон сапоги, кирза, посмотри как много, подбери себе размер, штык спрячь в них.Постарайся сделать так, чтобы баба Тамара не заметила его у тебя.
- Ты не веришь ей?
- Я больше никому не верю, я не знаю, кому и чему верить, слишком все странно. Я верю лишь тебе и себе. Надо перестраховаться, уйти надо намного раньше отсюда, не утром, ночью. Часа в три. Где наша лодка Вера?
- Честно, не знаю. Когда тебя мы тащили, про лодку я даже не вспомнила. Прости.
- Соответственно, что с оружием ты тоже не знаешь. Интересно, зачем баба Тамара, так явно намекнула на тайник. Может она что знает. Надо поинтересоваться. Так, а патронташ, который был на мне? Кто его снимал?
Девушка снова лишь пожала плечами, уставившись на меня и задумчиво, молчала.
Спустя пятнадцать минут, мы вышли из сарая. За моими плечами был рюкзак, набитый патронами и гранатами, туда же я всунул плащ-палатку, котелок, толщиной с палец веревку,большой моток медной, тонкой проволоки, кирзовые сапоги, шикарный складной нож и старое огниво. Сколько ему лет я не знал, но попробовав его в действии, я убедился в очередной раз, что все как новое. Вероника же, сама не зная для чего, захватила с собою керосиновую лампу и маленькую стеклянную бутылочку с керосином, замотав все в тряпку,она сунула находки в маленький рюкзачок, который так же нашла в сарае. Ничем другим мы больше не поживились, хотя наши глаза разбегались в стороны, от всевозможных предметов деревенского и военного скарба. Мне, почему то не хотелось забирать у бабы Тамары то, что принадлежало ей. Вернувшись, мы нашли женщину в доме, она снова хлопотала по хозяйству.
- Баба Тамара, можно я спрошу у вас? – я настороженно посмотрел на нее.
- Конечно.
- А где вещи, с которыми мы появились у вас? Да и лодка где?
- Байдарка около бани, ты увидишь ее. Вещи все постираны, все весят в предбаннике, там же. Еда ваша отсырела вся, я приготовила для вас котомку новой, вкусной, свежей еды. Больше ничего не было.
- А оружие, патроны, - совсем тихо прошептал я, и внимательно уставился в старческие глаза.
- А ты разве не нашел, там, в сарае? – еле слышно ответила баба Тамара, ее взгляд стал резко тяжелым и молодым.
- Все хорошо, все нашел, спасибо, но просто где мое? Патронташ…
- Мое лучше боец, - глаза женщины, холодно уставились на меня.
- Я не понимаю вас…
- Берите то, что дают, и уходите, не стоит ждать даже утра…
- Патронташ, это подарок. Мне он нужен, я прошу, это память.
- Баня готова, хоть и не протопилась еще, но вы городские, вам и так хватит, - ласково, с улыбкой произнесла баба Тамара. - Через пару часов, я принесу вам туда еды и с собой, в дорогу. Я прошу идите, Саша…идите, я поняла тебя, отдыхайте. Пока вы в безопасности.
Мы вышли из дома в состоянии крайнего напряжения, дойдя до бани, мы обнаружили лодку, окинув ее взглядом, я не обнаружил никаких порезов и дефектов, и немного успокоился. В теплом предбаннике и правда оказались наши вещи, абсолютно сухие и чистые. В воздухе вкусно пахло распаренным хмелем. Всегда этот банный запах меня умилял, запах хлеба и вкуснейшего пива, я вновь закрыл глаза, и замер. 
- Ты чего Саша? – спросила Вероника.
- Просто пытаюсь надышаться этим духом, ароматом, Русь моя. Запах, то ли детства, то ли в крови, включается генетическая память.
- Да, я тоже испытываю примерно тоже самое. Вроде нет бани у меня, и была то, раз, не больше, если была вообще, но почему то этот запах знаю очень хорошо.
- Точно, но люди не могут найти к нему ассоциации, когда говорят о бане, что она пахнет пивом, все сразу представляют пиво, когда говорят о пиве, как о напитке, опять-таки, думают о реальном пиве, баня же теряется среди мыслей.– С этими словами, я задумчиво, принялся снимать с себя одежду.
Девушка, чуть улыбнувшись, посмотрела на меня, и смело расстегнув пуговицы, скинула с себя рубашку. Я увидел упругие груди с торчащим соском на одной и лейкопластырем на другой и нервно сглотнул. Стянув с себя шорты, она потянула за трусики и сняла их.
- И куда же делась легкая щетинка, ей уже пора бы было появиться? – хрипло спросил я, уставившись на гладкий лобок.
- Успела привести себя в порядок, пока ты спал, - так же хрипло прошептала Вероника.
- А полосочка волосиков?
- Да ну ее, сменила имидж.
Я сел на корточки, и притянул девушку за талию к себе, уткнувшись своим носом в ее пупок. Нежно провел языком по ровному животику и мягко поцеловал. Девушка задрожала и покрылась крупными мурашками. Сжав в ладонях упругую попку, я почувствовал легкую эрекцию и резко поднялся на ноги. Подхватив Веронику на руки, я направился к дивану, который стоял в углу предбанника. Осторожно опустив девушку, я лег сверху, и мы принялись покрывать друг друга жаркими поцелуями. Вера была крайне отзывчива, тонко и остро реагировала на мои прикосновения и ласки. Чувствуя, как ее тело реагирует на меня, я не хотел входить в нее, я хотел, чтобы она продолжала дрожать в предвкушении неизбежного проникновения. Я мечтал о том, что бы она просила меня об этом, даже умоляла. Мои ласки затянулись, я играл с ней, как кошка с мышкой. Все же я не удержался сам и скользнув языком по внутренней стороне бедер, втянул в свой рот пухлые губы вульвы. Вероника громко застонала, смело, не боясь быть услышанной и не стесняясь меня. Раздвинув половые губки в стороны, я нащупал удивительно твердый клитор, который уперся в кончик моего языка. Не теряя с ним контакта некоторое время, я почувствовал, как Вероника выгнула спину и протяжно застонала, мой язык обдало жаром и я почувствовал солоноватый вкус скользкой влажности.
- Можно еще так? – прошептала Вероника. – Я знала, что такое бывает, но не представляла, как это...Саша, не уходи оттуда еще, я прошу.
Я повторил это снова, затем еще раз и еще. Девушка была ненасытна и испытывала оргазмы от языка с каждым разом все более бурные и сильные. Я же, сам, почувствовал азарт и не собирался сдаваться, предоставляя ласки языком абсолютно разные: нежные, жесткие, медленные, быстрые, с проникновением и без, с втягиванием в рот и прикусыванием половых губок, с небольшой остановкой и наоборот, с бешеной скоростью и незначительным проникновением моего пальчика в задний проход. Когда же Вероника сильно запахла женщиной, и я почувствовал это неожиданно остро, когда закрывая глаза я продолжал видеть ее тело, и желание обладать девушкой стало нестерпимым, я приподнялся на руках и прошептал:
- Я больше не могу, я хочу.
- Иди…
Как и в первый раз, я вошел туго, удивительно туго. Мне даже показалось, болезненно для Вероники, но она реагировала страстно, жадно, и я успокоился. Меня обдало горячей, втягивающей все глубже и глубже плотью.
- Медленно, очень медленно...- еле-еле услышал я и вдруг стало узко, и снова крик.
Сколько прошло времени, мы не знали, я брал ее снова и снова, каждый раз немного останавливаясь, когда девушка испытывала очередной оргазм.  Кончил я, снова в Веронику, и еще некоторое время не выходил из нее, позволяя своему члену, забирать тепло лона девушки.  Мне было хорошо, как никогда в жизни, и время для меня остановилось. Мы поцеловались и нежно, без единого слова, принялись смотреть друг другу в глаза, изучать нос, губы, волосы, уши, шею, прикасались пальцами рук до подбородка, гладили плечи.
Через некоторое в дверь тихонько постучали:
- Молодежь, вы там как?
- Баба Тамара, нам еще десять минут надо и мы выйдем! – крикнул я.
- Хорошо, позже подойду.
- Все было хорошо? – спросил я.
- Лучше не бывает. – Тихо ответила девушка.
- Не больно?
- Ни капельки.
- Пойдем, у нас пять минут на парилку и пять ополоснуться. Похоже наше время жить спокойно вышло.
Через десять минут, вы вышли на улицу, и увидели бабу Тамару, сидящую рядом с байдаркой.
- Слушай сюда Саша, - старушка замолчала, оглянулась по сторонам и продолжила. – Патронташ я вернула тебе, найдешь его в рюкзаке с едой. Все понимаю, память, так память, сама сентиментальная. Патроны с него пропали вместе с твоей двустволкой. Люди, что притащили тебя ко мне, уверены, что вы никуда не денетесь, они доверяют мне, но они хотят вернуть тебя в Камыши.
- Зачем?
- Они бояться, что ареал деятельности секты расшириться из-за вас. У многих тут растут внуки, у многих приезжают на лето. Всех устраивает, что где-то пропадают туристы, главное не у нас. Ваше оружие, уже на полпути к Камышам, они хотят вернуть его владельцу в знак почтения и преклонения, и…уважения силы, пускай и злой силы.
- Откуда местные знают, что оружие принадлежит священнику? – жестко спросил я.
- Не знаю, многое мне не известно, скорее всего тут есть его люди. Но в данный момент река свободна, уверяю вас. Мой дом предпоследний по руслу реки, в последнем живет старая, слепая бабка, древнее меня. Уйдете сейчас, никто не заметит. Когда ко мне придут за вами, я скажу, что вы просто исчезли.
- Вам поверят? – недоверчиво спросила Вероника.
- Я старуха, на половину выжившая из ума, и лечащая все болячки подорожником с крапивой. Тем более, и в Камышах, что-то не так, верно? Не думаю, что вы мне все рассказали начистоту.
- В секте остался один человек, остальных…я убил. – Я смело посмотрел в глаза бабы Тамары. – Ну и еще кто-то у вас тут. Либо он тоже секта, либо просто стукачек.
- Это хорошие новости. Главное, чтобы этот один, не перерезал всю деревню. – Баба Тамара ласково, по-матерински, уставилась на меня. – Я чувствовала, что все именно так. Все должно поменяться.
- Мы уходим, спасибо вам. Запомните, человек который будет нас искать средних лет, крепкого телосложения, чуть ниже меня ростом, смуглый, чернявый. Много курит. Жестокий. Его зовут Макар, либо может назваться Витькой. Во втором случае, будет ставить из себя глуповатого и недалекого. Хотя не думаю, что теперь ему есть смысл придуряться. Должен быть ранен, насколько сильно не знаем, я стрелял в слепую, он пропал мгновенно, как и куда, не могу объяснить, упал в воду и исчез, не утонул точно. Это было до вашего кабана, значит от 30-ти километров и далее отсюда.   
- Спасибо за информацию, и если выживете оба, чертову легенду о кабане, пошлю ко всем черным чертям. – Баба Тамара улыбнулась. – Уходи сынок, девочку береги, она без ума от тебя. Хоть и не верила тебе какое-то время, Вероника влюблена. Сам должен понять, ситуации бывают разные, а после баньки, она снова в твоей власти, вижу.  Поверь старой развратнице. Именно поэтому, я все время настаивала, чтобы она пошла с тобой, вам обоим нужно было поговорить, но не разговорами, а именно телами. Тебе, снять стресс, ей, снова научиться доверять. Ты молодец, не обидел, утолил не только себя, но и ее, даже наверное больше, чем нужно было. Я буду молиться, удачи. Ах, да, чуть не забыла, сынок, должна сказать, чтобы ты не переживал..., винтовочка пристрелена, прицел точнее некуда. Механизм, как часы, все смазано, все тикает. – Баба Тамара счастливо хохотнула и хитро оглядывала нас.
Горячо простившись, мы спустили лодку на воду, качественно упаковались, винтовку положили сверху, укрыв ее от посторонних глаз двумя штормовками, защитного цвета, подаренными нам бабой Тамарой, на долгую память и отплыли. Не успев заплыть за первый поворот от деревни, мы услышали выстрел.

 Глава 15.

- Саша, ты слышал, что это? – Вероника испуганно огладывалась, пытаясь на холме разглядеть дома.
Я причалил к берегу со стороны деревни, вогнал лодку снова под заросли травы, спрыгнул в воду, засунул одну гранату в карман и схватил винтовку.
- Сиди тут и не шевелись. Я быстро, проверю как старушка и назад. Ей даже не покажусь.
- Но…
- Вера, я прошу тебя, жди меня тут.
- Хорошо. – Девушка встревоженно смотрела на меня.
Выбежав на берег, я сломя голову побежал к холму, на котором виднелся знакомый домик бабушки. Никто из соседей не отреагировал на выстрелы, все было тихо и спокойно, точно так же, когда мы уходили отсюда.
В доме я никого не обнаружил и медленно двинулся к бане. Осторожно взявшись за ручку двери, я потянул ее и оторопело замер.
На полу, в луже собственной крови, лежала баба Тамара. Из виска, тонкой струйкой вытекала густая темно-красная жидкость, растекаясь под верхней частью тела старой женщины. В правой руке я увидел револьвер. Рядом, в старом, обветшалом кресле, лежал лист бумаги с коротким текстом: «Черный кабан, отпустил их, мы договорились с ним. Все для тебя – мой сыночек». Еще раз взглянув на женщину, я выбежал за калитку и бросился бежать к Веронике.  Запрыгнув в лодку, я сел на весла и резко направил лодку на центр реки, где сильное течение подхватило нас и понесло прочь, от деревни.
- Что там Саша?
- Бабы Тамары больше нет.
- Как?
- Я так понял, она принесла себя в жертву Черному кабану. Мы же не согласились убить друг друга.
- Но ведь…Господи!
- Я сам в шоке, не понимаю, почему у всех, кто живет по этой реке, так промыты мозги. Ведь она была абсолютно адекватная.
- Да, и все продумала. Я уверена, она подумала, что мы уже далеко уплыли, и не услышим выстрел.
- Верно, а мы долго упаковывались и не сразу отправились в путь. 
- Саша давай плыть ближе к  месту, где тебя должны забрать. Я хочу подальше уплыть отсюда.
- Лишь бы там не оказались такие же люди.
Девушка взволнованно уставилась на меня. Я закурил и протянул сигарету Веронике.
За поворотом,  оказался очередной брод, на котором плескалась малышня, лет семи от роду. Мирно и молча проводив нас взглядами, они продолжили плескаться и радостно гоготать. Спустя ровно два часа, мы наткнулись на стоянку с туристами. Компания состояла из шести человек, три парня и три девушки, весело смеялись у костра, один играл частушки на гитаре, остальные же ему подпевали и прихлопывали. Перекинувшись с ними несколькими фразами, мы узнали, что они только что приехали, и стартовали они от брода, который мы прошли чуть больше двух часов назад.
- С того места, все стартуют, - крикнул белокурый, уже слегка пьяный молодой человек. – Не хотите присоединиться к нам?
- Нет спасибо, - крикнул я. – Нам до Угры еще плыть.
- Да что тут плыть то, ровно день, если  мощно грести веслами. Два дня не напрягаясь. Часов по восемь за день, с перекурами, отдыхом и прочее. Давайте гульнем, завтра
двинете. – Не унимался он и масляными глазами, похотливо уставился на Веронику. – Девушка ваша устала, пускай отдохнет.
Такого продолжения событий, явно не ожидала одна из спутниц веселой компании. В явно тесном, не по размеру маленькомкупальнике, она вальяжно подошла к нам, обняла белокурого, показушно уперлась в него крупными грудями, и нагло уставившись на меня серыми, большими глазами, томно спросила:
- Думаю, вы тоже устали, даже сильнее, чем ваша дама, все-таки вы на веслах, вы такой сильный. Может,  правда останетесь?
Не ожидал теперь такой сюжет паренек и, резко отказавшись от своей затеи, быстро и нетерпеливо, принялся прощаться с нами. Посмотрев друг на друга, мы с Вероникой захохотали и стали уплывать от стоянки туристов. Послышался грубый матерный рык! Это та девушка, явно решила прочистить своему пьяненькому спутнику мозги, и постоянно указывала ему путь, из трех букв, куда ему надо было пойти немедленно. Досталось и Веронике, мы услышали, что она оказывается тоже из той породы людей, что торгуют своим телом на автомобильных трассах.
- Вот Саша, надо было и правда остаться, не так было бы обидно, слышать такое, - весело сказала Вероника.
- Побереги мои нервы, - хохотнул я. – Ты-то понятно, но что бы я там делал?
- Ой, я тебя умоляю, эта жопастая подмахнула бы тебе быстрее, чем тот суслик залез бы на меня. Кто больше верещит по поводу измен, тот первый и шалавится сам. Спасибо, знаем, проходили. Скажи, а она в твоем вкусе? Смог бы?
- До того момента, пока не встретил тебя, смог бы, сейчас уже нет.
- Что так?
- Ты вкуснее. Зачем мне что-то хуже, если у меня есть значительно лучше.
- Да ладно тебе, у нее такая фигура, сытная, явно занимается собой. Вся такая, жиро-мясная, но плоский живот, прямо как…- девушка хитро задумалась. – Латинос, бразильянка.
- Ага, ей бы еще маскарадные перья на голову. Почему то у меня складывается ощущение, что сейчас получит не только белобрысый, но и я.
- Ну, я же получила, - хохотнула Вероника. – У нас все пополам, сам говорил. 
Мрачные мысли и ситуация, в которой мы прибывали, снова вернулись к нам, и наш смех иссяк, вместе с голосами компании на берегу.
- Дай мне сигарету Саш.
- Знаешь, уже времени много, думаю нужно встать на стоянку. От этих соседей, ночью будет много шума, мы совсем рядом, даже с берега, думаю, можно будет их увидеть, по крайней мере, костер. Если за нами идут, либо компания  отвлечет Макара, либо собьет с толку, или вообще испугает, сделает осторожными.
- Ага, либо нас будут по кусочкам резать, и за криками пьяной компашки, нас не будет слышно.
- Тоже как вариант неплохо. – Я задумчиво уставился на девушку. – Ну и…?
- Саша, как считаешь нужным, так и делаем.
- Тормозим. Встаем на левом. Он более людный, больше стоянок, тропинок и прочего, от нас меньше следов.
- С чего ты это решил, что он более людный?
- Ты разве не замечала примятые подходы к воде, тропы, старые костровища периодически?
- Честно, нет Саша. Голова не тем забита.
- А с правого берега, ничего такого нет, и если он идет за нами, то должен идти там, где меньше шансов наткнуться на людей, тем более, если он все же ранен то, зачем ему лишние вопросы, например, кто его так уделал и тому подобное. Не хватало еще, чтобы он повстречал идиотов, согласившихся ему помочь найти двух типа беспредельщиков, наговорить на нас можно все что хочешь. Значит так, встаем в кустиках, вон там, видишь? – я указал пальцем на то место, что приглядел. – На краю туристической стоянки, и тихонько поглядываем по сторонам. Покушаем, посмотрим, что нам приготовила баба…баба Тамара.      
Расположившись на краю рощи, среди невысоких, молодых, с тонкими стволами берез, я растянул палатку и достав моток медной проволоки, что взял у старушки, направился в лес.
- Куда ты Саша? – девушка вопросительно уставилась на меня.
- Да вот хочу, знаешь ли растяжки поставить.
- Гранаты?
- Нет, - я улыбнулся. – Нам с этим не повезло. Нет тех гранат, что можно применять на растяжку.
- Но у нас же эти, как их…РДГ
- РГД.
- Ну РГД…
- Они не рассчитаны, на самопроизвольный взрыв, что бы они бахнули, их нужно кидать Вера. Для взрыва нужно скажем так, давление воздуха, вернее его поток, именно при таком стечении обстоятельств сработает механизм и  она рванет примерно через четыре секунды. Нечаянно урони ее, и ничего не будет.
- Да уж, сложно тебе, – девушка горько улыбнулась.
- Почему?
- А спишь плохо? – к горькости улыбки, прибавилось примесь доброго ехидства. 
- Не понял? – растеряно промямлил я.
- Мозгов много, умный очень. Тяжело с тобой будет, особенно в старости. Будешь противным дедом.
- Верно, у меня бабуля такая была. Правда потом дотошность, перешла в бубнежь себе под нос, и на этом все. – Я засмеялся. – И вряд ли я доживу, до деда преклонных лет.
- Бубнить можно и в тридцать и в сорок лет. Почему не доживешь?
- Я реально смотрю на вещи Вероника. Буду рад, дожить лет до восьмидесяти пяти, хотя это фантастика.
- Верно, у нас есть шанс умереть молодыми. Всего то, позвать Макара.   
- Юморишь по черному, смотрю, - улыбнулся я.
- Настроение такое, как то мне напряженно весело.
- У тебя тоже есть шанс…
- Какой же? – девушка с интересом уставилась на меня.
- Увидеть, как я буду бубнить в восемьдесят пять.
- Ты сам не далеко от меня ушел с юмором то…
- За то с заделом, на длинную жизнь, и главное – не одинокую. – Я нежно и тепло посмотрел на Веронику.
- Иди дела делай Сашка, мой… – Девушка подошла ко мне, чмокнула меня в щеку и уткнулась лбом в грудь. – Иди, я подумаю, насчет твоих будущих, преклонных лет.
Я натянул проволоку вокруг нашей стоянки, с четырех сторон протянув к палатке туго натянутую медь, и закрепил концы у самого входа за вбитый в землю кол.
- И как это работает?
- Еще не знаю, надеюсь, что если кто-то зацепит растяжку, одна из проволок, со стороны помехи, либо ослабнет, либо дернется. Придется спать с высунутой из палатки рукой, положив ладонь на кол, иначе можно ничего не почувствовать.
- Пошли ужинать. Темнеет. Ты же не будешь зажигать свет?
- Боишься увидят?
- Да. Как становится темно, мне не по себе. Там столько вкуснятины, зачем она так поступила. Не могу никак выбросить из головы самоубийство бабы Тамары.
- Она просто думала, что сохраняет нам жизнь. 
- Как глупо. Столько смертей за нами, и ради чего?
- Ради нашей жизни, - твердо ответил я.
- Ты пойдешь до конца?
- Да. Умрем все, вопрос – как и когда! Погибнуть за страну или за близкого человека можно, но от рук какого-то придурка обидно.
- Хм, а ты стал жестче Саша.
- Научили. Прошло пять дней, а мне кажется, что целая вечность и я совсем другой. Хлопнуть отморозка теперь, что кваса выпить, легко и чуть душу холодит. Все. Выберемся отсюда, постараюсь оружие домой перевезти. Пускай будет, на всякий случай. Спрячу, придумаю что-нибудь и с гранатами.
Мы уселись около палатки и принялись ужинать. Кролик с вареными яйцами и помидорами, лихо укладывался в желудке, из бутылки в железную кружку, потек вязкий сироп из черной смородины. Разбавив его водой, я протянул его девушки, которая жадно принялась пить получившийся морс.
Где-то выше по течению, пьяно завизжала девушка и послышался хохот громкой компании. Спустя пять минут, послышался плеск воды и крики веселья перенеслись из леса на реку.
- Вот и ладушки, - сказал я. – Загуляли люди.
Я поднялся и попытался в снайперский прицел разглядеть хоть что-то. Увидел лишь бледно-мутный отблеск костра на берегу, около опушки леса.
- Хоть что-то. Светлое и мирное.
- Костер?
- Да. Его и так видно, вон смотри.
- Верно. Стемнеет полностью, его хорошо будет заметно.
- Пошли спать. Пока можно. Вроде бы.
Через пятнадцать минут девушка тихонько засопела и я в очередной раз удивился тому, как Вероника в экстремальной ситуации может засыпать. Я же проваливался в сон, буквально на десять-пятнадцать минут, выныривал в реальность, прислушивался, шевелил пальцами и разминал ладонь, лежавшую на колу, ощупывал растяжку и снова проваливался в короткую и чуткую дремоту. Очнувшись в очередной раз, я прислушался и услышал снова крик девушки, затем еще и еще раз. Мужских пьяных баритонов и других женских голосов,  я не отметил. «Странно, что кричит одна, а не вся компашка». Почти час, я лежал, не смыкая глаз, и слушал навалившуюся тишину, компания тоже молчала. Когда же я снова начал проваливаться в сон, рука, что лежала на колу, почувствовала, как одна из лесок несильно дернулась и резко провисла, став абсолютно слабой. Осторожно выбравшись из палатки, я отошел от нее метра за три и, присел в кустах с винтовкой в руках. Через минуту, слева от меня показался человек в длинном плаще, походившим ему до пят. Под капюшоном, надетым на голову, нельзя было разглядеть лица, но я почувствовал, что это женщина, слишком узкие были плечи, под широким плащом, висевшим на фигуре безразмерным мешком. Луна вышла из-за края леса и наполовину осветила место, где мы находились, оставив в темноте лишь часть палатки. Человек поднял голову вверх, явно обратив внимание на луну, и тоненько замычал, пытаясь завыть, но ему явно, что-то мешало. Сделав три шага по направлению к палатке, человек захрипел и упал на спину. Вероника ничего не услышала и спокойно спала в палатке, я так же не вылез из кустов и озирался по сторонам до самого утра, пока не начало светать и не стало холодно, от вновь появившегося, плотного тумана. Около шести утра я осторожно разбудил девушку и, приложив палец к своим губам, дал ей знак не разговаривать и очень тихо себя везти. Мы подошли к лежащему человеку, и я осторожно распахнул плащ. Это была девушка с компании отдыхающих ребят. В одних трусиках и большой татуировкой на животе, со стеклянными, мертвыми глазами, зашитым рыболовным капроном ртом, она походила на восковую куклу. Шея с одной стороны была с черным пятном, вокруг которого резко выделялся, как нарисованный белый ареол. Из кармана плаща торчала бумажка. Развернув лист, я прочитал: «Если ты читаешь это, значит, она дошла до вас. Не думал, что она столько проживет. Итак, дети мои! Между вашей смертью, еще пять других. Через определенные промежутки времени, я буду предоставлять вам по одному трупу. Когда подохнут эти пьяные уроды, которых вы повстречали выше по течению реки, я приду за вами. Да, рыбачек, ту телочку, что кокетничала с тобой, я убью последней. Даже предоставлю шанс спасти ее, на время конечно же.Либо она, либо та, что сейчас рядом с тобой, умрет, в момент оказания помощи другой.  Кого интересно ты выберешь? Ну что, поиграем? Ах, да, чуть не забыл, когда я вас поймаю, рыбачек, я тебя тоже поимею, впервые в жизни, попробую мальчонку, вдруг понравиться. И последнее, если есть желание, могу показать голову Машкиного деда, какой он бой со мной вел, прямо 1917, взятие Смольного».
Я как зачарованный, показал Веронике, в сторону реки, взял  рюкзак с едой, взглянул на палатку, зачем то помахал ей рукой и пошел за девушкой к реке.  Спустив лодку на воду, мы тихонько уселись в нее и отплыли. Ровно час мы не произнесли и звука, согревшись от гребли, меня снова накрывало в сон, и я сказал девушке:
- Вера, сядь за весла, дай мне час, максимум два. Я не спал ночь. Не могу, вырубает.
- Во сколько это произошло? Ну, там…
- Около часа ночи.
- Зачем он зашил ей рот?
- Не знаю, может кайф ловит от издевательств, может нас пугает. Я могу лишь практически с уверенность сказать, от чего она умерла.
- И? – девушка уверенно заработала веслом.
- Эмболия. Воздух в венах. Только знаешь, только в кино и детективных романах, убийцы убивают своих жертв таким способом. Типа капля воздуха через шприц и все хорошо, и якобы вскрытие не может найти причину смерти. Поверь мне, это полный бред! Видела пятно черное с белым у нее на шее?
- Видела.
- Так вот это место укола. Первый признак для медэксперта. Оно таким становиться после смерти человека. Но важно не это, чтобы это сработало, чтобы человек умер, нужно очень много воздуха в крови. Крайне много, ну например миллиграмм стопятьдесят или двести. Если обычный шприц, всего пять, посчитай, сколько раз он вводил в нее шприц.
- А если капельница? – испуганно спросила Вероника.
- Не реально, давление тока крови, не позволит. Наружу, но никак не вовнутрь.
- Эмболия вызывает, как правило, инсульт или инфаркт. Вот ее причина смерти.   
- Боже, что ему надо от нас? Почему все так? – Девушка всхлипнула.
- Даже Черный Кабан, не спас, со своей территорией без зла. Макар переступил все грани. Это все же месть или обида, на то, что мы все разрушили, да еще ранили самого, как кабана твою мать, чертов подранок. Вера, я посплю, начнет рассеиваться туман или будет сложная быстрина с перекатом, которую ты не сможешь преодолеть, разбуди меня.   

                Глава 16.

Вероника разбудила меня через полтора часа. Причиной тому, были голоса с правого берега. Я тяжело зевнул, и сонно потянувшись, уставился на появившуюся справа в тростнике, резиновую лодку. На ней сидел парень лет тринадцати и девчушка, лет семи. На обоих были надеты спасательные жилеты, оранжевого цвета. 
- Привет молодые! – весело выкрикнул я.
- Привет дяденька. Откуда плывете?
- От железнодорожного моста на Темкино.
- Не знаем, где это.
- Далеко, в общем. Слушайте молодые, а вы тут одни? Не боитесь? – я доверительно прищурился.
- Да что вы, Черный кабан защищает нас. Мы ловим рыбку рядом с домом. За лесом наша деревенька. 
- О боже, - тихо прошептала Вероника. – Я с ума сойду. Не могу больше, Господи.
- Деревенька говорите? А сколько же от вас до устья Угры? – спросил я.
- До чего? – не совсем поняли меня ребята.
- Ну до того места, где эта река впадает в другую, более большую реку?
- А, так это, в общем, если от нас утром отплыть, вечером будешь там. Дядя, дай папироску? – смело попросил паренек.
- Куришь? – я снова приветливо прищурил глаз.
- Как и батя, с шести годов. – Гордо и по-взрослому серьезно ответил он.
- Держи пачку, дарю! – я подкинул сигареты вверх, и пацан ловко словил их в воздухе. 
- Благодарю душевно, - все так же строго ответил тот.
- Ребята, слушайте, а кто это, Черный кабан то? Мы не в курсе, расскажите. Мы тормознем, вместе и перекурим.
- Вам как, коротко или более развернуто? – малой затянулся, выпустил колечко дыма, проследил за ним взглядом, как астроном, оценивающий прохождение планеты по орбите, и, подмигнув девчушке, уставился на нас.
- Давай развернуто, - ответил я, причалил к тростнику, и мы с Вероникой тоже закурили.
- Ну, слушайте. Дело давно было. Началось все после войны, ну с этими, как их..., а…, эти – фашисты во, вспомнил. – Жадно затянувшись и почесав голову с жестким ежиком, парень продолжил. – Так вот, от нашей деревни вверх по течению, было только два поселения. Первое вот, на горочке, которое стоит, и второе с домами бочками, но та деревня очень далеко отсюда, везде были непроходимые леса, болото. Гиблое место вам скажу, туда не соваться лучше, по своему опыту знаю. Так вот, в лесах куча окоп, кругом мины, оружие, взрывчатка, техника, включая и мотоциклы фашистов, и их автомобили даже. Местные мужики построили нашу деревню вновь, после того, как ее почти всю сожгли во время войны, окультурили землю, засеяв ее картошкой, занимались рыбной ловлей и охотой. Женщины занимались хозяйством, рожали детей… - паренек неожиданно задумался на некоторое время и выдал следующее. – Ну не мне вам объяснять, вы же понимаете, люди то взрослые. С нами малая вон сидит, я всего при ней говорить не буду. 
Не удержавшись, я хохотнул, но быстро справился с улыбкой и кивнул парню, давая ему понять, что бы он продолжал.   
- Однажды, пришел человек, с дальней деревни, которая в бочках вся. Изранен был жутко. Лицо, руки, спина, шея, все в кровь, под ногтями грязь. Одежда насквозь в крови. Наши ему помогли, залечили раны, выходили, и он предложил нашему местному лесничему, в знак благодарности показать схрон в лесу, который оставила немчура опосля войны. Якобы там много золота и фашистской еды – ветчина, консервированная колбаса, какао и ихний самогон, как его, блин забыл…а, во! Шнапс! Наши мужики решили отведать диковинных продуктов и сразу согласились. Ушло трое с мужиком. Через неделю вернулся один лесничий. Сказал, что остальные не выжили, сгинули в лесу, из-за мужика этого, спасенного. Мол, по пути им повстречался выводок кабанят, необычного черного цвета и мамашка с ними. У спасенного как башню сорвало, он предложил нашим убить животных, и кинулся на зверье без оружия, без ножа, с голыми руками, представляете. Мужики бросились за ним, кто-то загоготал и завизжал как ненормальный, кто-то принялся расстреливать животных. Кабаниха принялась уводить детенышей в лес, но некоторых мужики все же подстрелили. Лесничий остался около кабанят, и одного ему удалось спасти. Он сидел с ним, как с собственным на руках, пару дней. В таком состоянии его и нашла кабаниха, вернувшаяся назад, детенышей с ней никаких не было, как не было и людей. На ее глазах были слезы, как у человека прямо, и она, не тронув лесничего села с ним рядом, и неотрывно смотрела на малыша. Еще через день, он куда-то их отвел, как сказал деревенским в безопасное место, известное ему одному, а еще он сказал, что теперь там проходит линия зла и добра, и что выше того места всегда будут жить плохие люди, а ниже – хорошие, добрые, и что Черный кабан будет защищать их. Как гласит легенда, Черный кабан, это тот выживший на руках детеныш. Черного кабана стали периодически видеть деревенские, он всегда показывается один на один с человеком, как тогда, когда его мать вышла одна из леса, к одному единственному хорошему леснику. Но он и наказывает людей, беснующихся, он типа убивает.
- Беснующихся? – переспросил я.
- Ну да, злых, приедет компашка на отдых, и если по пьянке начинаются драки, крики, разборки и поведение неадекватное, или предъявы местным, типа вы чернь, свиньи и прочее, знаете,…говорят они все погибают. Кто тонет, кто пропадает, а кто-то и поножовщину устраивает.
- И часто такое? – с интересом спросила Вероника.
- Ну я слышал пару раз.
- Он им, ну этим, погибшим, показывался сразу всем? – осторожно спросил я.
- А кто ж знает, как спросить то, странный вы дядя. Взрослый, а глупый. – Парень хмыкнул. – Ну, появилось поверие, люди одновременно его увидевшие, должны типа погибнуть, или если повезет, кто-то другой вместо них, но у нас в это не верят, а в соседней деревне верят, у них вроде было происшествие с этим связанное. Якобы бабка какая-то, потеряла и мужа и сынас разницей там, день или два. Кто-то умер, а кого-то убили. Эти двое видели кабана, за какое-то время, до случившегося.
Мы с Вероникой испуганно переглянулись и я спросил:
- Подожди, а они что были плохими людьми? Как ты сказал – бесноватыми?
- Чего не знаю дядя, того не знаю.
- Но люди могут быть и тут плохими, и там, выше, хорошими? – не унимался я. – Линия добра и зла, хм…странно.
- Не могу сказать, Но по слухам, там всегда будут плохие, тут хорошие. Иного быть не может, так решил он. Там всегда дикая жестокость, тут любовь, хорошим нельзя лезть в дела плохих, а плохим к хорошим. Все знают, но ничего поделать нельзя. Договор вечен! 
- Ты сам встречал его-то? – спросила Вероника.
- Ну как бы да, он, правда, не смотрел на меня, а уходил от деревни в поле. Чернее черного! А вы видели?
- Ну как бы и мы видели, слушай, а ты про речную петлю слышал что-нибудь? Про ту, что крутит к одной и той же деревне?
- Так там, это, как его… деревня-бочка. Слухи ходили про русалок, много якобы утопленников, тела которых не нашли. Далеко очень от нас, мы слушаем только слухи с соседней и кабаньи похождения. Мы всегда ему еду оставляем, в поле, она пропадает в течение дня или двух.
- Соседняя деревня как называется то?
- Мы зовем Косогорка.
- Не могу понять, никак, - продолжил я. – Почему тут столько поверий, легенд и прочего?
- Это просто, тут стояли фашисты очень долго, их откинули от Москвы, и они тут осели, русские даже травили им периодически воду речную, сбрасывали в нее отходы и продукты жизнедеятельности, немец тогда в громкоговорители орал…что russische schwein всю воду отравил!!! Если перевести на русский…то русская свинья.  Так вот, именно здесь на этой реке, стояла какая-то часть, занимавшаяся исследованиями черных книг и оживлением убитых солдат. Даже что-то было и про инопланетян.
- Это я знаю, мне дед рассказывал с деревни-бочки, - промямлил я.
- Вы там были? – удивленно уставился на меня парень.   
- Да.
- И ничего с вами не произошло?
- Нет, - соврал я.
- Вы должно быть очень хорошие люди, или вам просто повезло.
- Откуда ты столько всего знаешь? – спросила Вероника.
- Слушал бабок, дедов, отец много рассказывал. Чем еще заниматься то, особенно зимой. Лежи на печи, сказки слушай. У нас тут с малых лет вбивают в голову нашу историю. Что нельзя делать, куда ходить и прочее.
- Слушай, а с вашей деревни можно выбраться, в смысле уехать на машине куда-нибудь?
- Раз в две недели только машина приходит с едой, а так нет. Мы на правом берегу, он дикий, клин одной области в другую, кругом болота и окопа, блиндажи.
- Ладно малой, спасибо тебе. Нам отправляться пора в путь. – Сказал я и весело махнул рукой.
- И вам за табачок спасибо, добрые люди.
Скрывшись с глаз ребят за речным поворотом, я перестал грести и сказал:
- Как считаешь, та бабка из слухов, что паренек рассказал, случаем не наша баба Тамара? 
- Почему то я уверенна в этом на сто процентов.
- Вот тебе и ответ на вопрос, почему она так стремилась поскорее избавиться от нас.
- Да, только выбор кабан одному из людей, со слов парня не предоставляет. Видевшие его одновременно, умирают.
- Или другие, так и старушка и малой сказал. Знаешь, на какой мысли я поймал себя Вера?
- Ну…
- Все логично как бы, но и все бредово. Бредово то, что его видят, если одновременно или люди плохие, они умирают тут на реке, тонут и прочее, у бабы Тамары сына в Афгане грохнули, это сколько же времени прошло со встречи? Она же говорила, что он фартовый был и война его «боялась». Умер он не здесь. Выходит другой смерти на замену ему не нашлось? Получается время и расстояние, кабану чернявому не важны. Значит, помереть мы с тобой можем и в Москве скоропостижно и неожиданно?
- Один видевший его выживает и оберегается, двое погибают, за одного из нас откупилась жизнью баба Тамара, второй и так должен выжить, так как получается он как бы один на один с ним… – Предположила девушка. 
- Не уверен. Видевшие его одновременно, погибают оба, старушка заплатила за смерть одного, а второй выходит…В общем, шанс только у одного. Поэтому она не знала кого из нас выбрать, вспомни, как она металась, когда рассказывала все эти байки.      
- Хорошо, а что логичное?
- Для меня все остальное. Смотри, кучка убийц и облученных радиацией преступников, прибегает сюда обиженная на весь свет, и натыкается на рукописи о разработках солдат-зомби фашисткой армии, так же узнает легенду о Черном кабане. Прикрывшись легендами местных, создав настоящую, по сути, сатанинскую секту, они по факту делают то, что им нравиться, насилуют, грабят, кайфуют, упиваются властью, убивают. Местные, зная легенду кабана, не трогают их и никуда не заявляют. Ниже защитной линии Черного, они не суются, тем самым создавая, полную правду легенды. Люди видят всему подтверждение, и просто слепо верят. Почему люди не могут провести параллель, что Черный кабан появился почти сразу после войны, а убийства начались лишь в конце восьмидесятых, начале девяностых и продолжаются до сих пор, остается лишь догадываться. Спокойные шестидесятые и семидесятые, никто не помнит. Возможно, там тоже что-то происходило, не знаю или просто можно все списать на преклонный возраст пожилых людей, живущих в большинстве яркими воспоминаниями о прошлом. Так вот, по словам паренька, даже на территории хороших людей, иногда происходят убийства и тонут плохие люди, так как Черный кабан защищает местных, Макар знает и это, он спокойно, оставшись без своих, следует за нами, спокойно избавляется по одному из той шумной пьяной компании людей, предоставляя нам по телу, как он написал нам в записке, но для местных, он остается в тени легенд и сказаний. Десница уничтожает плохих! Защищает своих! По мне, все это просто уникальная, тонко настроенная игра! Где люди ни о чем, не догадываются, а актеры в ней последние твари, правда очень умные.
- Хорошо Саша, подустим. А как бы объяснишь то, что мы видели кабана. Он же реально существует, не будешь же ты отрицать то, что видел сам?
- Не знаю Вера, этого объяснить не могу. Что если свинка ручная? Показывается там, где кому-то нужно, или просто с детства прикормлена, и просто не боится людей? Услышав нас, она просто вышла, в надежде, что мы дадим ей пожрать?
- Такое возможно?
- Не знаю, вот этого я не знаю.
- Я так понимаю, мистику ты исключаешь?
- Хочу исключить, иначе, все намного страшнее. Поверив в Черного кабана, нужно поверить и в стригоев. Нельзя верить в Бога, кусками или там, где это удобно. Выше линии Черного, происходит зло, это факт, и не важно какими способами и методами. Лесничий со своими поросятами, мог просто уверовать в то, чего нет на самом деле, пребывая в шоке, скажем так, в него поверили местные, видя его состояние, и спровоцировал плохих, на отведенной для них территории, творить вакханалию. 
- Хорошо, пускай будет так, по крайней мере, мне стало легче от того, что Черный кабан не грохнет кого-то из нас, или близких нам в будущем. Без мистики и, правда, спокойнее. Дай сигарету Саша, я дико хочу курить.
Мы прошли по воде еще почти восемь часов. Сверившись с картой, я понял, что мы находимся рядом с тем местом, откуда меня должен забрать водитель, маршрут был окончен. Мы нашли укромное место у самой воды, с небольшим ровным пятачком земли, весь остальной берег, метров на двадцать, резко уходил вверх, образуя крутой склон, а дальше шло поле, заканчивающееся лесом. Нам предстояло стоять тут еще четыре дня, плыть дальше было некуда. 

               
                Глава 17.

- И что теперь? – тихо прошептала девушка.
- Надо выжить четыре дня. Отплыть отсюда около одиннадцати дня, и наткнуться на водителя с машиной на левом берегу.
- Мы уплыли с той стоянки, не забрав палатку.
- Не надо, надеюсь, она сбила его с толку, может он не слышал, как мы уплыли, туман рассеялся утром, он увидел палатку и пришел, или сидел еще некоторое время, выжидая нас, надеюсь, мы выиграли, хоть час времени. Тела никто никогда не находил, ему в любом случае нужно избавиться от той девушки. Жить будем у самой воды, спать в плащ-палатках, по очереди, час через час. Еды у нас есть спокойно дня на два, а то на три. Берега тут непроходимые, посмотри какая глушь, до леса метров пятьдесят высоченной травы, если в нашу сторону кто-то будет двигаться, мы должны услышать. Ранним утром густейший туман, чтобы нас найти, нужно фактически на нас наступить. Лишь бы не было дождей, хотя и это по-своему на руку нам и плохо ему. Давай пока не стемнело, вскипятим чайку по паре кружечек, в темноте огонь я не хочу разводить.
- Ты пойдешь за дровами? В лес? Но до него далеко, да и следы оставишь…
- Нет, для этого у меня есть вот что…
Я достал сухое горючее, расчистил кусочек земли от травы, чтобы ничего не задымило, и чиркнул спичкой. Горючее нехотя занялось, и разгорелось ровным синим пламенем, совершенно беззвучно и бездымно. Я зачерпнул в железную кружку речной воды и поставил на  маленькую треногу, которую установил над горящей белой таблеткой.
- Что это? – девушка чуть удивленно улыбнулась.
- Сухое горючее, его еще называют сухой спирт. По крайней мере, раньше, в далекие советские, он носил название именно спирт. Шикарная вещь на рыбалке, а если повезет найти времен «совка» так вообще праздник. В союзе эти таблетки видишь, какие – жирные, в полмизинца толщиной, одной хватит на кружку, а то и две, а современные горючки, тонкие, горят намного быстрее. В походе разжечь костер с ними минутное дело и очень удобно, если дрова мокрые, после дождя. У бабы Тамары, я взял пять пачек, грубо говоря с расчетом пачки на день. Должно хватить надеюсь.
- Я знаю только охотничьи спички.
- Нет, они немного не то. Да, удобно, горят и в воде, и сырости не боятся, дают бешеное тепло в момент, но так же моментально и прогорают, нужно много, чтобы развести костер. Первой частью, подсушиваешь дрова, второй разжигаешь. В прочем, я никогда их не понимал и особо не использовал.
- Веселая штучка, - девушка указала на треногу. – Игрушка.
- Не видел таких раньше, думаю это или с войны, или самоделка, под кружку. Увидел, аж обомлел от счастья. Удобно, а главное, очень вовремя для нас. - Я дотронулся до кружки. – Надо же, уже прилично теплая. Еще немного и порядок.
- Смотрю ты с любовью вспоминаешь Советское прошлое, многое из него хвалишь и практичный, вон как на будущее запасся топливом. Оптимист собрался выжить. – Девушка грустно опустила глаза, было видно, что многодневное напряжение, дает о себе знать.
- Знаешь, - я закурил и протянул сигарету девушке. – Да, оптимист. В нашем случае два пути, умереть или выжить. Мы протянули уже больше половины, грохнули, считай всех, улучшили положение и с едой и с оружием, нам осталось лишь осторожно и тихо протянуть эти дни, и все, мы выжили. Странное ощущение, я стал убийцей, причем таким, можно сказать почти серийным, если считать еще меня виновным в смерти и старушки и деда с дальней деревни, компанию ту, пьяную. Знаешь, убей одного-двух, и ты убийца, убей сотни, тысячи, и ты герой! Мне до героя, по местным меркам, немного осталось.
- Да ладно тебе, не зарывайся. Слишком ты что-то…
- Ну в своих глазах я герой, - я хмыкнул. – Шесть дней назад обычный штатный врач-эпидемиолог, встал на тропу войны. Последний из Могикан!
- Я виновата Сашка, не было бы меня, все было бы хорошо. Пока меня там грызли, ты бы спокойно проплыл петлю.
- Не надо так говорить. От судьбы, как говориться…А про Советский союз, хм, да…Мне тридцать шесть лет, и знаешь, я стал часто вспоминать прошлое. Именно советское прошлое. Школу, переход из октябренка в пионеры, и мечту! Мечту стать комсомольцем! Это было здорово, почетно! Нас воспитывали быть патриотами своей страны, любить своих родителей, и уважать старость. Было безумно модно, крутить виниловые пластинки с Виктором Цоем, которые стоили бешеных денег, помогая при этом проигрывателю своим указательным пальцем, не тянуть звук, если сильно растягивался резиновый пассик, и плевать нам было до какого цифрового шикарного звучания и пикселей на обложках пластинок. Мы с сестрой вечно дрались за проигрыватель, я «висел» на группе Кино и Землянах, а она на Анне Герман и Джо Дассене. Хватали сине-белые школьные пеналы и пели, как со сцены. Все же смогли договориться, она пела, а я привязывал на веревку палку, и играл на ней, представляя себя классным гитаристом, как вокалист группы DireStraits. Нам не было дела до того, какого качества слушать музыку, дело было в том, какую слушать и для чего, что мы можем потом извлечь для себя хорошего, именно хорошего, и как будем использовать в жизни. Родители гоняли меня за учебу, потому что я мог бы учиться лучше, значительно лучше, но как многие подростки я хотел на улицу, и моя лень шла впереди меня. Сейчас я все это понял, и жалею, что тогда, на многое смотрел легко и наивно. Я вижу, насколько мы были более умные, самостоятельные и благодарные. Дай сейчас подростку планшет, и он не пойдет за знаниями, дай немного денег, он сразу привыкнет и будет ждать еще, обижаясь при этом, если больше не получит ничего, оскорбляя или насмехаясь за спиной отца или матери, которые любят и пытаются донести до своих детей суть и смысл жизни. Патриотизма нет, впереди только деньги, причем легкие и много. Понятие «русские» тоже нет. Я сказал однажды своей шестнадцатилетней племяннице: «Замуж только за русского, за христианина». Получил ответ: «Зачем он нужен? Лучше за азера, у которого денег много. С русскими делать нечего». Я, конечно, ничего не имею против других национальностей, но все же, надо хоть немного разграничивать культуры, нравы и понятия. В общем, для меня был шок, для нее – норма. Попытался дать послушать группу «Алиса», песню «небо славян». В ответ, за моей спиной, закатила глаза, жестами показала, что я ее достал, и включила попсу – очередных голубоватых, ну тех, которые со странной сексуальной ориентацией. И так постоянно, в глаза любовь, за глаза непонятно что. Удивительно, я рожденный в СССР, в одна тысяча восьмидесятом году, прожил, словно две жизни в разное время, смог осознать, что первая жизнь, ранняя, была лучше, теплее и правильнее, и…строже, но строже по-хорошему. Для будущего. Время изменилось, изменились и люди, но рыбалка, живет в наших сердцах и присутствует в нашей жизни до сих пор. Поэтому я заканчиваю о грустном и предлагаю вернуться в речные просторы девственно-чистой природы. – Я засмеялся.
- М-да, лирика в конце, как всегда, меня убила, - девушка захохотала.
- Просто я глубоко очень копнул. Почувствовал, что пора выбираться из дебрей мыслей.
- А что нам еще остается. Говорить нам еще долго. 
- Вот именно, придётся говорить о чем угодно, лишь бы крыша не съехала.
- Чувствуешь усталость? – девушка в выжидательной позе, уставилась на меня.   
- Переживаю за тебя, иногда мне кажется, что ты на грани.
- Бывает, правда.
- Чай готов, давай поедим и попьем горяченького. Да, под утро будет холодно, у самой воды, и важно не рухнуть в речку во сне. Надо спрятаться в высокой траве. Лодку вон как спрятали, в метре от нее, а ее не видно. Оденься теплее, ляжем на один плащ, укроемся вторым. Да, слушай, где у тебя бутылочка с керосином, она мне нужна, не думаю, что мы будем пользоваться керосинкой?
- Держи, а зачем тебе она?
- На всякий случай, попробую сделать коктейль Молотова.
- Знаешь, как?
- Это не сложно. Керосин то, что надо, был бы бензин, было бы хуже.
Мы улеглись спать, тесно прижавшись, друг к другу, и накрывшись плащ-палаткой. Нежно поцеловав меня в губы, Вероника тихонько прошептала:
- А у меня с советского союза, осталась коллекция марок и целая куча фантиков от конфет. Берегу, рука не поднялась выкинуть, и у моей мамы тоже. Вообще я современное дитя, не успела с Союзом Советских… - Девушка замолчала.
- Социалистических республик…У меня остался проигрыватель винила и приличная коллекция значков. Есть еще хоккейная клюшка «Москва» цена 4 рубля 30 копеек, 1991 год, под левую руку.
- Почему под левую?
- Я переученный левша. Руки в итоге переучили, а ноги нет. Вообще здорово, по силе абсолютно одинаковые. Левой много делать могу, даже удобнее иногда правой.
- Почему выбрал такую специфическое направление врача?
- Не знаю, людей лечить не хотелось, а медиком мечтал быть. Вообще, изначально хотел быть патологоанатомом.
-  О Господи, - девушка вжалась мне в плечо.
-  И не имущим и богатым,
   Мы одинаково нужны,
   Сказал патологоанатом,
   И вытер скальпель о штаны.   
- Каждый наш диалог, заканчивается твоей юмориной.
- Тебя это нервирует? – я улыбнулся. – Ты даже не представляешь, как я могу бесить людей.
- Не делай этого со мной.
- Ну, если только ты заткнешь мне рот.
-Как?
- Так, - я нежно прижался к девушке и принялся жадно целовать ее губы.
Ночь прошла удивительно спокойно и тихо, так же прошел и следующий день и ночь, и еще два дня…Нам осталось пережить последнюю ночь и отправиться в последний переход. Я немного расслабился и осторожно ловил рыбку по утреннему туману, мы даже отведали жаренного леща, которого я выволок на телескопичку, все той же бабы Тамары. Весело проплыли три лодки с туристами, с маленькими детишками на руках, которых мамашки крепко прижимали к себе и постоянно поправляли кепочки, которые ежеминутно сползали малышне на глаза. Мы никак себя не выдали, и сидели в высокой траве. Я боялся, что нас услышать те, вернее тот, от кого мы прячемся уже девять дней. 
Осталась последняя ночь, Господи, последняя ночь! И она прошла совершенно тихо и спокойно…


               

                Глава 18.

Поздним утром, проснувшись, Вероника застала меня за созданием коктейля Молотова.
- Зачем тебе теперь это Саша?
- Готовлюсь, к последнему бою. – Я хмыкнул. – Просто так, пускай будет.
- Не говори так. Ведь все будет хорошо, верно? Ты сам говорил мне это.
- Через час, мы будем в безопасности. Пьем чай и поплыли, время. Я пока, как положено, соберу рюкзаки, снимай теплые вещи, я все упакую.
Уходить со стоянки, было чем-то похожим на свободу! Словно после пятнадцати суток отсидки в обезьяннике за мелкое хулиганство. Я чувствовал себя выпущенным на волю, после долгих лежаний в траве, почти бесшумных разговоров и движений в полусогнутом состоянии, сна около воды в сырости и мерзком запахе кувшинок в стоячей воде, без течения, убирающего запахи гниения. Настроение было приподнятым и нам совсем стало радостно, когда буквально через час с небольшим, я увидел на берегу знакомый автомобиль и радостный крик своего водителя.
- Что-что! Кто-кто? Здорово Сан Саныч!!!
- Здорово Петрович! – загоготал я и на скорости въехал носом лодки в пологий берег брода. Вылез из лодки, помог Веронике, сделать тоже самое, и крепко пожал руку шоферу.
- Епт….Тю, меня, тю… - Петрович во все глаза уставился на девушку. – Саныч, вот это я понимаю рыбалка! Ох, ну и плотвичку ты отхватил. Вот это экземпляр! Слушай, я может тут останусь, еще такие плавают? А? На что клюнула? – Шофер легко засмеялся, и легко подхватив рюкзаки, понес их в багажник УАЗа. Мы закурили и впервые свободно, не прячась, как маленькие дети потянулись, подняв руки вверх.
- Петрович, у тебя багажник, давай лодку привяжем просто и поехали отсюда, просушу ее в гараже.
- Да не вопрос, давай, слушай, у тебя же лодка резинка вроде была?
- Да это я вместе с плотвой поймал, - улыбнулся я, и посмотрел на девушку.
- Все понял, не дурак.
Закрепив лодку, мы проверили, что ничего не забыли. Я специально не стал собирать байдарку, так как в ней лежало ружье, и гранаты. Хорошенько все прикрыв плащ-палатками, и крепко закрепив, я надеялся, что без проблем все довезу до Москвы, без ГИБДД, проверок и прочего.
- Поехали?
- Двинули, тормознем на выезде с березняка только, мне ключ отдадут и попрем. Да и в леске тормознем, что-то мне живот крутит. Попил компоту. Рот еще сильнее сушит, горло что-то ноет, как бы ни захворать в жару. Пью все ледяное. И подхрипываю я.
- Кто отдаст? – настороженно спросил я.
- Да местный мужичок, с деревни, которую я проезжал, тормознул утром, говорит дай ключ на тридцать два. У них там поливалка в поле стоит, воду с реки берет, забилась что ли, ключа говорит такого нет просто, ну и договорились, буду ехать назад, заберу. Он меня компотиком еще угостил, из черники.  Александр, что побледнел то, да все путем, ты чего?
- Вероника в машину сядь, на заднее сидение, двери заблокируй, мало ли. Ты видел поливалку? Тебе про нее мужик сам рассказал?
- Видел лично, местный ничего не говорил про нее, просто попросил ключ и все. В поле, нам сейчас ехать направо, а она слева. Там чернеет штуковина такая, еле видно, но видно.
Девушка, молча, запрыгнула в машину и закрыла дверь.
- Да в чем дело то?
- Петрович, попадем на шоссе, расскажем. Если что почуешь неладное, со своим деревенским, наплюй на ключ этот, я тебе новый куплю. Совет, выезжай и поперли отсюда. Думаешь, я девчонку и, правда, как рыбку поймал, я спас ее, от людей…зверей лютых. Ищут нас, все десять дней, мы как кроты жили, как черви – ползали.
- Понял, похрен на ключ! Поехали!
- Умное решение.
- Что ж я, на какой-то ключ человека променяю.
УАЗ «Патриот» легко завелся, ровно заурчал двигателем и сорвался с места. Дорога с поля нырнула в редкий березняк и, извиваясь, побежала среди деревьев. Минут через десять, впереди показался просвет, и нас снова выкинуло на поле, я облегченно вздохнул и только собрался прикрыть глаза, как за поворотом, резко взявшим вправо, прямо на дороге, все мы увидели пять белых мешков, на одном из них, было зеленой краской выведена цифра - шесть.
- Какого хера тут поставили…   
- Это трупы! Туристы! Петрович не тормози, обойди их по полю, да гони ты! – заорал я.
Машина свернула с накатанной дороги в поле, мягко перепрыгнула ухаб, выскочила вновь на дорогу и вдруг резко остановилась, подняв вокруг столб пыли. Не удержавшись я ударился головой о торпеду автомобиля и зашипев от боли, уставился на шофера.
- Саша, голова, дико, голова….приплыли…пойдем сходим…ну конечно ключ…кто же так колеса то….хех… бензин так же стоит, а троит…да вали ты к своей маме…вот чертов Тамбов! Голова! Дайте пить!  – бледное лицо шофера обезобразилось гримасой боли, изо рта обильно потекли слюни. – Саша, я не могу глотать! Саша! Мужик в другую сторону…там и ключ…ох бабка, что ты, что ты…не пил я водку…
- Петрович, ты как? – я дотронулся до плеча водителя. Реакции не последовало.
- Что с ним Саша?
- Не знаю Вера. Нужно поменяться местами. Мне нужно за руль! Он как цементный, не могу его сдвинуть!
Выскочив из машины, я быстро обежал ее и, открыв водительскую дверь, получил сильный удар по голове…
Сознание возвращалось медленно. Не спеша, вперемешку с огромными черными кругами и голубым небом больно ударило по глазам, а следом, оглушающе громко в уши вернулся звук леса и птиц. Я медленно сел, из уха текла кровь, и я понял, что плохо слышу им. На груди лежала записка: «Найди ее, иначе она отправится к русалкам. Пора отгадать ребус! Саша Саныч, но время, против тебя»!
Поднявшись на ноги, я снова открыл водительскую дверь. Петрович был мертв. На багрово-синем лице, с сильно вышедшими из орбит глазами я увидел ужас. Мне потребовалось некоторое время, чтобы передвинуть его на заднее сиденье. Усевшись, я завел мотор, нащупал в кармане небольшую бутылочку с керосином и развернув машину, поехал назад. Трупов в белых мешках уже не было, но при въезде в березовую рощу, посередине дороги, стоял мужчина в длинном плаще с капюшоном на голове. Я остановился около него метрах в пяти и высунул голову в открытое окно.
- Видишь, как оно бывает, – человек поднял голову, это был Макар. – Если бы не подранил ты меня тогда на камушке, все уже давно было бы решено с вами. Ты думал, что оторвался от меня, и жил спокойно считай пять дней? Знаешь ли, я тоже немного подлечился за это время. А то совсем захворал после туристов, с палаткой повелся да, провел ты меня, а сейчас, чем дольше я говорю с тобой, тем меньше времени остается жить твоей шлюхе. Бежать я не буду, попробуй разговорить меня, может, я проболтаюсь, где она.
Я молча включил первую и передачу и чуть дернулся вперед.
- Убьешь меня, не найдешь ее рыбачок! Одумайся!
Я резко отпустил педаль сцепления и бросил машину вперед. Ударив Макара кенгурятником* автомобиля, я затормозил, от удара он отлетел на несколько метров вперед. Я взял зажигалку с панели приборов, закурил и медленно вышел из машины.
- Я знал, что тебе плевать на нее, но…
Я не дал договорить Макару, так как я поджег бутылку с зажигательной смесью и резко швырнул ее в сторону маньяка. Разбившись рядом, бутылка вспыхнула, разнося горящие, липкие части керосина в разные стороны, большая часть которых и пришлась на Макара. Дикий нечеловеческий крик боли, разнесся по лесу. К тому времени, когда все стихло, я уже подъезжал к поливочной установке на поле. Теперь я понял, почему Макар говорил, что время работает не на меня. Поливалка находилась в яме, метра полтора глубиной, на дне которой лежала связанная Вероника, одним наручником пристегнутая к вентилю крана, подачи речной воды, который располагался у самой земли. Он был явно открыт или сорван, так как вода прибывала в яму очень быстрыми темпами. Девушка испуганно озиралась по сторонам. Увидев меня, она закричала:
- Еще пять минут и я утону Саша! Помоги мне! Вода пребывает очень быстро!    
Я спрыгнул в яму и потрогал вентиль, он не двигался с места.
- Я привяжу автомобильный трос за вентиль, попробую тебя сорвать вместе с ним, постарайся держаться чуть в стороне, на вытянутую руку. Под трос не лезь. Поняла?
Девушка испуганно кивнула. Я освободил ее от веревок и вернулся к машине.  Открыв багажник, нашел аварийный трос. Как же я хорошо знал, Петровича. Все было на месте. Закрепив его за вентиль, я с бешеной силой дернул машину и вжал педаль газа. С четвертого раза, вентиль подался и скорее всего от старости треснул, с пятого раза, развалился на куски.  Девушка выбралась из ямы, кинулась мне на плечи и зарыдала.
- Ты спас меня, ты снова, спас меня. Сашенька. Милый.
- Все кончено, поехали. Есть еще одно дело.
- Какое?
- Нам нужно до первой больницы и в УВД. У нас в машине труп, явно отравлен.
- Может до Москвы?
- Как ты думаешь, а что нам отвечать на вопросы, о том, что он умер несколько часов назад, но мы типа этого не заметили и он спокойно ехал за рулем, нас вез? Тут хотя бы можно объяснить, приехал за нами, и внезапно ему стало плохо. Мы и привезли.
- Хорошо, поехали.
- Две минуты, надо привезти себя в порядок.
- А этот где?
- Сгорел, прямо на рабочем месте. Не переживай, его больше нет. – Я злорадно улыбнулся.
Через сорок минут, я остановил машину у районной больницы и объяснив ситуацию, сдал тело водителя. Дал показания приехавшим сотрудникам полиции, которые попросили остаться нас в городе на день или два. Мы ночевали в машине две ночи, а потом были приглашены в морг, где нас известили о том, что водитель скончался от отравления крапчатым болиголовом*. Доза была огромной, смерть наступила очень быстро. Местные явно не хотели заниматься этим делом, да и возиться с москвичами им явно не нравилось, поэтому спокойно дали мне заключение о причинах смерти и разрешение на перевозку тела, помогли погрузить его в машину, и отпустили восвояси, попросив лишь подписать бумаги, что я со всем согласен и к ним нет никаких претензий, что тело выдали не родственникам. Собственно я им сразу позвонил и они были в курсе, что произошло.
Мы вернулись в Москву. Отдав тело родне, мы обменялись телефонами с Вероникой, и я разгрузив, все вещи в своем гараже, вернул машину конторе, где работал Петрович. Вернувшись, домой, еще на лестничной клетке я услышал, как у меня дома разрывается телефон. Вбежав в квартиру, я схватил трубку:
- Алло, слушаю!
- Саша? Это Вероника! – Голос перешел на крик. - Моя мама только что скоропостижно скончалась! Это Черный…?!





                Конец первой книги.