Эта неделя, оставленная юноше Яном, оказалась тяжелейшим испытанием на выдержку. Максим был вынужден молчать обо всем, не решившись говорить даже Оле — бог знает, что она могла бы сделать, а юноша не хотел рисковать жизнью подруги. Своей души он будто бы уже не чувствовал — все так же, автоматически, собирался в офис, решал дела, которые через неделю будут уже не важны, потому что со смертью Максима офис, конечно же, закроется… Молчал на попытки родителей выяснить, что не так, видел мамины слезы и ничего не мог сказать ей, потому что ровным счетом нечего было говорить и незачем. Отец вел себя принужденно безразлично, тем самым подчеркивая, насколько ему неприятно поведение Максима. Оля сначала точно была уверена, что юноша что-то скрывает, но все попытки узнать правду Максим обрывал на корню и просто переводил тему. На просьбу рассказать, кто же все-таки такой Ян, юноша ответил подруге, что этот человек был просто человеком, а ему все показалось, причиной тому был стресс и все подобное…
Оля долго не сдавалась, но потом накричала на него и выбежала из квартиры парня в слезах.
Максим врал всем. А по ночам не спал и позорно плакал в подушку, впрочем, наутро выходя из комнаты совершенно свежим и нормальным. Что ж, родителей спустя три дня это больше не занимало, хотя даже в отношениях между собой они стали холоднее, словно, пока их сын плакал в комнате на шестом этаже, мама с папой успели перессориться на своем пятом, выясняя друг у друга таким путем, что же происходит с Максимом. Но наутро, если не приглядываться, все было вполне обычно. А желания приглядываться не было ни у кого — все боялись увидеть, что их догадки верны.
Иногда, по пути на злосчастную работу, которая сейчас перестала занимать у Максима хоть толику его интересов, хотя раньше была любимой, юноша вспоминал о делах, которые не сделал. Например, он так и не позвонил тому бизнесмену, о котором вздыхала, да и сейчас, наверное, вздыхает, Татьяна. Но справедливости ради всегда замечал — раньше он не знал, что умрет.
В офисе всех сотрудников покрывала та же напускная дымка безразличия, что и у Максима дома. И хотя продажи поднялись до небывалых высот, желание возвращаться на работу на следующий день у юноши не возникало. Но он все равно ехал. Может быть, чтобы сохранить это немногое привычное, что у него осталось после слов Яна.
Ян… К нему Максим испытывал совершенную ненависть, какую никогда ни к кому не испытывал и даже не предполагал, что такое случится. Он безумно хотел убить его, просто уничтожить, разорвать на части, а потом вернуть все обратно, как было до него, вернуть расположение родителей, Олю, любовь к работе и ко всему… Сейчас он не был способен любить. Даже не так — никто и ничто, кроме Яна, не вызывало у него чувств. Только Ян, окруженный в воображении парня, ореолом таинственности и скрытой силы, вызывал у него ненависть и даже, возможно, презрение. За то, что он решил отнять жизнь.
Странное наблюдение, но Максим отмечал, что как бы он ни ненавидел этого демона (юноша решил считать его демоном), но эти семь дней или может, если Ян смилуется, семь дней и пару часов, все оставшееся ему время Максим хотел провести именно с ним. Неважно, как. Может, попытался бы его убить — почему нет? Или расспросил бы его, сколько ему лет, что он умеет… Обычное любопытство, которое, кажется, тоже стало одним из немногих чувств, посещающих иногда Максима. Когда Ян говорил ему что-то в своей квартире, это было настолько сумбурно и недоступно для шокированного юноши, что он пропустил почти все. Единственное, что он слышал в словах демона — он обречен умереть. Причины, а точнее их отсутствие с точки зрения самого парня, Яна не волновали. Кажется, он говорил, что у Максима нет выбора и что он в чем-то ошибся… Что поймал бабочку, но не простил Яну убийство Виктора? Бред, но видимо демон это бредом не считает.
Неважно, что Максим хотел бы спросить — он знал, что никогда не спросит. Просто потому, что таким образом сделает Яну приятно, помня его разговоры о тщеславии. А юноше хотелось сделать ему больней, и это было вполне естественно — сделать больней тому, кто хочет сделать больно тебе. Но как это сделать, Максим не представлял, а знал, что любая неудачная попытка непременно развеселит этого мудака.
Хотя пока что мысли о Яне были всего лишь мыслями, не планами, потому что пару раз юноша набрался смелости, задавил гордость и позвонил ему, но тот не ответил.
«Думаю, когда придет время, он сам меня найдет», — повторял про себя Максим без всякой на то воли — разумеется, он не хотел умереть, он хотел жить, но слова Яна были настоящими и никуда не девались. — Главное, чтобы это не произошло в моем доме. Только не при родителях».
***
К концу недели юношу всего трясло, и как мама с папой не замечали этой дрожи, было неясно. Максим старался больше времени находиться на улице, потому что и дома, и на работе было просто невыносимо. Пару раз попробовал позвонить Оле и даже звонил в домофон, но на мобильник она не отвечала, а как только услышала голос друга в домофоне — сбросила трубку. Максим сначала волновался и думал, что Ян мог угрожать ей, но потом до него дошла простая вещь — ему незачем волноваться за других, потому что Яну незачем их трогать. Максим сам на все согласился, поэтому жертвой будет только он, а иначе Ян поступился бы своими принципами.
Звонок.
Он позвонил, когда парень бездумно бродил по улице, далеко от дома.
Брать? Выкинуть телефон? Убежать? Броситься под машину?
— Да, — с трудом удерживая трубку окоченевшими от декабрьского мороза и внезапно нашедшего ступора пальцами, ответил Максим.
— Ты один? — приятный голос, знакомая интонация и ни капли кровожадности.
— Я на улице, но да — я один, — кажется, только что юноша испытал облегчение, что хоть самому Яну врать не нужно.
— Приходи ко мне домой, Максим. Прямо сейчас, если хочешь — можешь позвонить маме и что-нибудь сказать.
Максим бросил трубку и побежал. Нет, он побежал не домой, а к Яну — неизвестно почему, но его тянуло покончить со всем быстрее, вот прямо сейчас, и только что-то неизвестное, но сильное останавливало его от того, чтобы выбежать на дорогу, которая была в паре метров от него, и, дождавшись, пока мимо проедет машина, броситься под нее.
Если хочешь, можешь позвонить маме и что-нибудь сказать.
Какое издевательское сочувствие у него выходит, просто потрясающее.
Юноша добежал до дома Яна спустя несколько минут — как оказалось, он бродил недалеко от него, — и возле подъезда остановился, переводя дух. Вот прямо сейчас он откроет дверь подъезда, поднимется на нужный этаж и встретит свою смерть сам. Очень поэтично и грустно…
Звонить маме он не стал, потому что боялся, что струсит, едва услышав ее взволнованный голос. И просто потому, что боялся рассказать ей — вполне нормально бояться сказать матери, что он скоро умрет. Бояться ее горя.
Дверь в квартиру Яна оказалась слегка приоткрытой, будто он зачем-то проветривал квартиру. Разум Максима сразу же подкинул несколько причин, зачем именно ему проветривать квартиру — от запаха трупов, например. Но все же парень не считал своего будущего убийцу настолько свихнувшимся, чтобы разделывать тела (или что там он делает, Максим этого, конечно же, сказать не мог) и заниматься своими черными делами в квартире, потому что соседи вполне могли бы услышать запах и заявить в полицию. Или Ян уже перерезал всех соседей?
«Черт, это невыносимо, — ответил на свои же мысли юноша. — Неужели я настолько боюсь его?»
Ян, видимо, услышал неуверенные шаги Максима по лестнице и открыл дверь настежь, коротким кивком приглашая его войти. Демон был в куртке и шапке, как будто готовился выходить на улицу. Значит, все-таки убивать он будет не в квартире?
— Мы куда-то идем? — спросил его юноша.
— Да, я отвезу тебя кое-куда, где нам не помешают, — ответил Ян. — Только подожди немного, мне нужно собрать вещи — в квартиру я больше не вернусь. Можешь подождать в зале, если хочешь. Я забыл отдать тебе куртку, кстати.
— Водителя? — с трудом совладав с собой, наигранно непринужденно уточнил Максим.
— Да, сейчас найду и отдам.
И он скрылся где-то на кухне. По звукам, доносящимся оттуда, можно было предположить, что Ян разбирал полки и вываливал из них вещи. Юноша решил все-таки пройти в зал, сел на диван, но почти сразу же встал, не в силах вспоминать, как неделю назад на этом диване сидел Ян и говорил ему, что Максим должен отдать ему душу, и подошел к окну.
Внизу, у подъезда, в который парень заходил, стояла Оля.
Увидев, что Максим смотрит на нее из окна, она принялась размахивать руками и привлекать его внимание. Юноша, недоумевая и боясь того, что она может зайти, помахал ей в ответ и жестом спросил, почему она здесь.
Подруга показала на машину, припаркованную возле подъезда, и на себя. Максим догадался — это машина ее отца, он ездил на ней однажды. Но что Оля хочет сделать?
Она показала еще раз на себя, потом на него и на машину. Она хочет уехать с ним?
Только сейчас юноша заметил, что лицо его подруги было несчастным и что глаза ее были красные, а по щекам бежали дорожки слез.
Она хочет увезти его. Оля каким-то образом узнала, что здесь живет Ян и что он хочет убить Максима, поэтому она приехала сюда, чтобы увезти и спасти его.
Внезапно в душе юноши зашевелился настоящий страх перед смертью, паника от осознания того, что сегодня он может перестать жить. До этого момента он, оказывается, не понимал, как это страшно — перестать жить, не понимал реальной угрозы. Ян убьет его. А что может быть хуже, чем смерть?
«Я ведь правда умру! — в страхе подумал Максим. — Если сейчас я что-нибудь не сделаю, я умру!»
Он жестом показал Оле, что спустится к ней, и медленно выдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Потом направился на кухню к Яну и увидел, как тот держит в руках невзрачную серую куртку, которая, как теперь вспомнил Максим, действительно принадлежала его водителю.
— Я все-таки хочу сказать маме. Пару слов. Я не хочу, чтобы ты их слышал, поэтому я позвоню ей в подъезде, — сказал юноша и добавил, чтобы убедительнее звучало: — Я подожду тебя там, если ты не против.
Демон только пожал плечами и усмехнулся. Интересно, понял ли он, что Максим собирается сделать?
Парень быстро надел обувь и накинул пальто, затем тихонько прикрыл дверь в квартиру и как можно быстрее побежал по лестнице на улицу. Оля, только услышав, как открывается подъездная дверь, сразу же побежала к машине, которая была уже заведена. Максим последовал за ней, садясь за руль, потому что подруга плохо умела водить машину и быстро ехать не смогла бы. Сам он водил тоже плохо, привыкнув к личным водителям и такси, но сейчас другого выбора у него не было.
— Ян в квартире? — коротко спросила Оля. — Он хочет тебя убить?
— Да, — переводя дух, односложно ответил Максим на оба вопроса. Подруга промолчала, только кивнула головой и поджала губы.
Не успел юноша надавить на газ, как они услышали высокий, дребезжащий звук где-то на улице, над их головами. Как будто разбилось стекло. Максим посмотрел на окно в квартире Яна и увидел, как демон стоит на подоконнике и выламывает остатки стекла, а осколки падают на заснеженную землю почти беззвучно. Оля испуганно посмотрела на юношу, но тот не видел ее взгляда, потому что сейчас Максим в оцепенении наблюдал за действиями Яна — вот он стоит на самом конце рамы, вот прыгает с четвертого этажа на землю, легко приземляется на ноги и бежит к ним… Оля трясет его за плечо и что-то кричит, но парень не слышит. Максим приходит в себя, когда подруга сталкивает его ногу с педали и давит на газ сама. Но машина успевает проехать только полметра, потому что Ян врезается в нее и оставляет огромную вмятину на капоте. Мотор глохнет.
Оля завизжала и закрыла лицо руками. А до Максима только что дошло, что теперь ему точно конец. Он застыл на своем месте в машине и смотрел, как Ян подходит к его двери и стучится в стекло, улыбаясь.
Парень обнял Олю, которую била крупная дрожь, и открыл дверь. Демон тут же схватил его за руку железной хваткой и буквально вытащил из машины.
— Вы всегда бежите… — зло говорил он, оттаскивая почти не сопротивляющегося, окоченевшего от ступора Максима к своей тойоте. — Да, это не было новостью для меня. Хотя я надеялся, что хоть ты — в детстве ты был таким хорошим мальчиком! — не станешь тратить время попусту. Я думал, до тебя дойдет… Но детство есть детство, не то, что сейчас. Вы все бежите. Когда цена уже оплачена, и все получили по заслугам…
Швырнув парня на заднее сиденье, Ян навис над ним и, выйдя из своего привычного вежливого и равнодушного настроения, спросил, повышая голос:
— Ты хочешь, чтобы я убил еще кого-то, да? Тебе это нужно?
Глаза его впервые были наполнены сдерживаемым гневом, частую улыбку теперь заменил оскал, настоящий кровожадный и безумный оскал нечеловека. Это было истинное лицо Яна, и Максим понял, что этот демон полностью безумен.
— Отвечай! — он наклонился еще ближе, почти касаясь губами уха юноши, внезапно переходя на шепот, не менее безумный. — Ты хочешь, чтобы я убил эту девушку? Я убью ее, я убью ее у тебя на глазах, если ты мне не ответишь.
— Нет, я не хочу… — слабо произнес Максим, пытаясь вернуть себе голос, но из-за наступившего шока отвечать он мог только хриплым шепотом.
Ян рассмеялся и отпустил его, позволяя двигать руками и ногами. Сам он сел на водительское место и надавил на газ. Парень еле успел приподняться и сесть, и закрыть дверь со своей стороны.
Спустя десять минут, в течение которых Максим успел выровнять дыхание и хоть немного успокоиться, демон, не выносивший тишины, как уже понял юноша по поездкам на его машине, включил радио. Играла какая-то попса, и Максиму показалось смешным, что они едут совершать убийство, а в машине играет веселая музыка. Заметив в зеркале горькую улыбку юноши, Ян ответил:
— Я тоже так думаю.
Они ехали по шоссе довольно долго, но потом демон свернул на маленькую дорогу и поехал по ней.
— Мы едем на поле. Уже не далеко, не беспокойся.
Максим хмыкнул. О чем уже беспокоиться?
— Почему ты не хочешь убить меня, скажем, в этом лесу? — кивнул юноша в сторону длинной лесополосы, которую они сейчас проезжали. — Тебе важно место?
— Мне место не важно, я просто не хочу убивать тебя в лесу, — холодно ответил Ян.
— А поле сильно отличается от леса? — почти издеваясь, спросил Максим. Почему-то именно в эту секунду страх прошел, и осталось только неизменное желание навредить.
— Да. Там не растут деревья, — так же холодно ответил ему демон, но в глазах его будто промелькнула тень веселья. Похоже, ему нравилось говорить с Максимом, пусть и такую бессмыслицу.
***
Когда серая тойота остановилась посреди довольно широкого поля, Ян сказал юноше выходить, и тот ступил на мерзлую, едва покрытую снегом землю. Демон крепко держал его за руку, хотя, наверное, понимал, что уж здесь Максим точно не сможет никуда убежать. Они отошли немного подальше от машины, и Ян жестом остановил парня. Порывы сильного ветра продували пальто, и было зябко.
Отчего-то демон медлил и, казалось, не решался начать. Когда страх юноши перед смертью достиг своего пика, и захотелось уже наконец-то отмучаться, Максим вопросительно посмотрел Яну в глаза и внезапно понял, какое чувство видит в них — свой собственный страх. Это… Он забирает его чувства? Это и есть «лишить души»?
Ян смотрел на Максима сквозь его страх в своих глазах и, как ни странно, вполне тепло улыбнулся юноше. Было ли это очередным лицемерием или еще одним истинным лицом, Максим не мог сказать, но ощутил, что весь его страх ушел к демону. Теперь парень чувствовал внезапный прилив силы, и даже будто бы стал нечувствителен к непрерывно дующему холодному ветру…
Мысли отчаянно разбегались, в голове крутилось только одно «я сейчас умру», но Максим уже не огорчался этому, напротив, ощущал какое-то удовольствие, что вскоре испытает нечто новое и удивительное… Возможно, что Ян уже забрал его тоску и беспокойство?
Хотя парню казалось, что прошло много времени, пока он смотрел в глаза демону, но на самом деле это длилось не дольше нескольких секунд. Спустя еще мгновение Ян резко отвел взгляд и, обхватив Максима за спину и талию, с силой притянул его к себе.