Они познакомились где-то на курсах бухгалтеров или на лекции, полюбили друг друга и решили соединиться. Как я уже писал в начале, они жили с матерью отца, но потом им дали комнату. Мать вначале работала в банке, а отец в финотделе г. Семипалатинска. Матери долго работать не пришлось, т.к. родилась дочь 4 ноября 1925 года Клара Михайловна, а 23 июля 1927 года родился сын Владислав Михайлович. На этом рабочая карьера нашей матери закончилась и далее начнется, когда подрастут дети, т.е. в 1937 году. Она работала в буфете, в магазине продавцом и тд.
Отей проработал в Семипалатинске до 1930 года в финансовых органах на руководящей работе, затем его перевели в райцентр Шемонаиха Восточно-Казахстанская область. Там в колхозе он заведовал финансовым отделом, а кулаки и провокаторы хотели чтобы он разрешил им командовать деньгами, но он, как честный человек, как член партии не разрешал им грабить государство. Эти кулаки угрожали, и даже залазили во двор и огород. Отец попросил райком партии перевести его куда-нибудь в другое место. Его
перевели в Щербактанский район д. Цирюпа, это Павлодарская область. Там он работал зав. финансовым отделом. Каждый год отцу давали путевку в санаторий, как больному туберкулезом, он уехал, оставил все дела своему заместителю, через два месяца он приехал, его вызвали в райком партии на бюро по поводу задержки зарплаты учителям, врачам и прочим бюджетникам. Задержка зарплаты составляла от трех до пяти дней. Заместителя не тронули, т.к. он не был членом партии. Процедура рассмотрения персонального дела в те годы была такая: кого рассматривают на бюро, он должен положить партийный билет на стол первого секретаря. Отец выложил. Потребовали положить оружие на стол, тогда все коммунисты носили оружие – браунинг, у отца оружия с собой не было. Бюро райкома рассмотрело персональное дело отца, и исключила его из членов партии. Так жестоко и жестко ставился вопрос что-либо по работе или нарушал дисциплину.
Отец пришел домой расстроенный, немного погодя, а это было примерно в 12 часов ночи, к нему пришел его друг (главврач райбольницы) и сказал, что есть решение об аресте отца, и что он подгонит сани с лошадьми, грузись и уезжай быстрее. Так оно и получилось. Родители собрали вещи, погрузили на воз их и нас, и поехали по зимней дороге до ст. Щербакты. Сели в поезд, который шел в Павлодар, а утром этот поезд возвращался обратно, и шел до г. Новосибирска. Так мы попали в г. Новосибирск в 1933 году. Первое время мы жили за Каменкой, на квартире у Матвея Васильевича. Лн арендовал дом двухэтажный на берегу р. Каменка, коммунистический спуск (это продолжение ул. Коммунистической). Вместе с нами жили Сусанна Михайловна (вторая жена Матвея) с детьми Николаем и Юрием, здесь же жил и Борис Матвеевич. Бабушка Анна Лаврентьевна с Тоней и Сашей тоже здесь жили. Из воспоминаний Клары: во дворе, где мы все жили, был еще один дом. Хозяйка дома держала коз, и козлята были. Мы с ними играли. Двор был небольшой, огорода не было вообще.
Я помню р. Каменку. Была речушка, через ее был маленький мостик. И вот ребятишки Коля, Юра и Борис поддерживали порядок на мостике: ремонтировали, посыпали золой когда было скользко, за это с прохожих брали деньги, не знаю сколько, но брали.
Еще я помню, как мы прыгали с крыши сенок с зонтиком, и я прыгнул с крыши неудачно и зашиб себе ногу.
Жили мы там недолго, отец устроился на работу в Горфо и ему дали комнату на ул. Трудовая, 40, это к осени. Домик наш состоял из двух комнат и кухни. В большой комнате жила тетя Капа – Капиталина Гавриловна Антропова с дочкой Ирой, она работала вместе с отцом в Горфо. Двор наш был большой, видимо купеческий. Во дворе был большой дом, видимо господский: резные наличники, веранда, окна большие, в нем жило два или три семьи, все имели отдельный вход, далее была изба для конюхов (комната и кухня). Рядом с избой была конюшня с хамутовкой. Далее было здание склада кирпичное (из красного кирпича), рядом с ним был еще деревянный сарайчик для инвентаря и сена.
Во дворе было много ребятишек. У конюха Чагаева было 4 или 5 ребят. Он по пьянке повесился прямо в конюшне. Его сменил Андреев Алексей Алексеевич, тоже семья большая: дети Витя, Аня, Феня мать тетя Дуня. В большом доме жили, в большей половине, видимо старые хозяева (господа), а в меньшей – семья Михайловых, у них тоже было двое пацанов: старший Борис и младший Валентин, его прозвище Маляр, а Борька – крот - большой рот.
Вот выйдешь на улицу, а там дети из большой семьи Чагаевых таскают круглую, рассыпчатую картошку и едят. Бежишь домой, отрезаешь ломоть хлеба, намазываешь повидлой и бежишь менять на картошку, а она такая вкусная. Бегали по улице, играли в футбол, в бабки, в чику, в чижика, а позже и в лапту, в Чапаева с пулеметом и саблями. Все были равные, хотя родители у всех были из разных работяг. У Михайловых отец был снабженец, они жили хорошо, зажиточно по тем временам. Наш отец работал в Горфо инспектором, старшим бухгалтером, ревизором. Кучер есть кучер. А вот господскую половину я не помню. У них детей не было. У тети Капы была дочь Ира, она старше нас с 1922 года. Хулиганка была, училась плохо, прогуливала, в школу не ходила, а ходила в кино, «Чапаева» смотрела, говорят 20 раз.
Осенью 1933 года Клара пошла в школу № 22. Эта школа стояла на ул. Советской и на углу Орджоникидзе (только через дорогу). Сейчас эта школа снесена и построена школа на ул. Советской за Федоровой баней. В 1934 году в эту же школу пошел и я учиться. Учителя были у нас хорошие. У Клары была Клавдия Никоноровна, замечательная, чуткая учительница, пожилая. У меня тоже была учительница хорошая, молодая, энергичная. В нашем первом классе училась и ее дочь. В паузах она проводила с нами физзарядку. Шло все хорошо, но вот однажды наша учительница не пришла на работу, и к нам приходили каждый день разные учительницы, а нам хотелось, чтобы наша учительница пришла снова. Нам никто ничего не говорит где она. И вот мы после уроков всем классом пошли к ней на квартиру. Мы знали где она живет. Пришли к ее дверям, а двери-то опечатаны печатью сургучной. Выяснили позже. У нее муж был латыш и работал в управлении Западно-Сибирской железной дороги каким-то начальником. И вот, его сначала арестовали, а затем и нашу учительницу. А дочь отправили в детский дом, в Среднюю Азию.
Через много лет учительница освободилась, пришла в свою школу № 22, коллектив ее как мог поддержал, сказали где ее дочь, и она поехала к ней. Она была уже реабилитирована, т.е. вины никакой не было, ей все равно преподавать не разрешили, а она это дело любила, и хотела работать в просвещении. Так наши правители расправлялись с честными, хорошими специалистами. Губили талантливых, целеустремленных людей.
Учился первые четыре класса я на 4 и 5, Клара училась хуже, у нее никак не получалось с русским языком. Семья наша жила скромно – от зарплаты до аванса. Мать не работала. Помню, получит отец деньги, садятся за стол родители и составляют смету, что надо купить на эти полмесяца из
продуктов, из школьных принадлежностей. Кому ботинки (мы рвали здорово, особенно со своим футболом). В магазинах почти ничего не покупали, а шли на Ипподромский рынок и там производили закупки продуктов и прочего. Промтоваров в магазинах тоже не было, а если что и «выбрасывали», то такая давка была, не каждый мог выдержать. Вот однажды принес отец коробку, а в ней туфли для мамы. Кое-как купил, зато оборвали ему на бобриковом демисезонном пальто все пуговицы вместе с материалом. Но зато он купил жене подарок!
Тяжело жила страна, тяжело жил и народ. В 1933-1934 годах центр Новосибирска – площадь им. И.В. Сталина была не такой. Шла стройка Оперного, все в лесах, рабочих очень много. Кирпич подавался на плечах (козой) по сходням. Где сейчас театральный парк, был рынок – барахолка, очень много было китайцев, которые торговали всем: петушки на палочках, шарик на резинке. Китайцы чинили обувь, чистили сапоги и тд. Рынок был шумным. В 1934 году его перевели на площадку против поликлиники № 1 по ул. Депутатской, т.к. там где сейчас стоит В.И. Ленин со свитой, был проложен трамвайный путь. Трамвай был пущен осенью 1933 года. Это было событие. Отец пришел с работы и говорит: «Я приехал с работы на трамвае!»
Мать спрашивает: «На каком номере?» Он отвечает: «На одиннадцатом». Так шутили, т.е. пешком, на своих двоих.
Первый трамвай ходил от вокзала до завода Чкалова № 3, второй от вокзала до центра № 2 до Оперного театра. На площади в то время стояло здание Горисполкома 3 этажа (сейчас подняли еще два этажа). Здание старого корпуса, где размещались на 1- м этаже магазины, а на втором ресторан. Здание центрального универмага – сейчас гостиница и ресторан. Здание Госбанка красное и тогда было. Здание Облпотребсоюза и книжного магазина. Здание планового института только еще строили, где сейчас архитектурная академия. Там была когда – то Высшая партийная школа.
Был сарай-склад из красного кирпича. Долго он стоял пустым, но с 1934 года в него начали завозить вещи арестованных – врагов народа. Завозили все, что было у арестованного в квартире. Я знаю это потому, что у конюха Андреева А.А. в доме появлялись роскошные цветы – фикусы, пальмы и др. Это были цветы конфискованные, и чтобы они не погибли, их ставили в дом конюха.
Видимо, потом забирали. Правительство и партия искала и находила врагов. Я помню в Новосибирской области, а ранее в Западно-Сибирском крае, первые секретари обкома (крайкома) больше года не работали. Пример: Эйхе, Грядинский. Этих арестовали и расстреляли. Инская (станция) называлась станция Эйхе. После его ареста название вернули прежнее. Если кого из секретарей обкома, райкома не арестовали, то освобождали от работы. Больше года, двух они не задерживались на этих высоких постах. Кроме вышеуказанных домашних вещей, у нас в семье всегда была гитара, мандалина и балалайка. Отец очень хорошо играл, ему помогала и Клара на гитаре. У нас часто были гости, и тогда были шутки, анекдоты, концерт и пели песни. Водкой не увлекались, не было здоровья, а может быть из-за экономии. Водка и вино были всегда дорогие.
Отец любил ходить на ипподром (он был напротив центрального рынка). Там он играл в тотализатор (ставка на лошадей), иногда выигрывал. Иногда он брал меня с собой, и если выигрывал, то шли в ресторан, и там он меня хорошо угощал, а сам в кругу друзей выпивал. К вечеру мы возвращались домой.
Поликлиника № 1 в то время уже была. Напротив ее по Серебрениковской ул. Был огромный, одноэтажный кирпичный сарай – купеческий. Видимо склад. Впоследствии его снесли, и теперь строят на его месте городской театр драмы п/у Афанасьева С.Н.
Только не досталось это здание театру его продали банку.
Когда мы жили в Казахстане, в деревне, я был еще маленьким, но часто видел озабоченные, встревоженные лица наших родителей. Иногда слышал их разговор: «Проехал черный ворон» (спецмашина органов НКВД), или: остановился черный ворон через два дома, значит, кого-то арестовали. Или еще: проехал слава богу, что означали эти слова, я понимал плохо, но позже понял: это ночами ездили сотрудники НКВД и арестовывали. Это было каждую ночь. Я вот удивляюсь, как могли отпустить нашего отца? Ведь его исключили из партии, за этим следовал арест. А его пронесло. Видно не было его большой вины, и он даже в Новосибирске устроился на руководящую работу.
Как мы жили на ул. Трудовой, я плохо помню, а вот Клара рассказывает мне, что когда нам дали эту комнату, у нас вещей почти не было. Горфо, где отец работал, дали ему стол и четыре стула. Кровать двуспальную родители купили с пружинным матрасом, а нам тоже купили две кровати. Вот и вся наша обстановка. Шифоньера не было, не было и комода с этажеркой. А зачем они, ведь вещей лишних не было. У отца был костюм выходной и повседневный, у матери было два-три платья да юбка с кофтой, вот и все наряды. О нас детях и говорить нечего, износили – покупают новое. Так жили все люди в те времена. Книг никто не покупал, пользовались библиотеками.
Домашним хозяйством занималась мать, т.к. отец был перегружен работой, и еще был болен. Мать его жалела, даже дрова он не рубил. Вот на рынок в выходные дни они ходили вместе. Мать много стряпала, всегда был хороший обед. Наша семья осенью солила капусту, которая стояла в сенках. Картошку садили всегда. Голодными не ходили, но и роскошно не питались. Голые не ходили. Все в нашей семье были и одеты, и обуты и всегда сытые.
Новосибирск 1933-1934 гг. был небольшой. Населения было примерно 250 тысяч. Все зрелищно-культурные заведения были сосредоточены в центре: театр юного зрителя (в Доме Ленина), театр Красный факел на ул. Ленина, в дворянском собрании, напротив театра работал Дом культуры им. Сталина (ныне Октябрьской революции). За домом культуры (ближе к вокзалу) в летний период работал цирк «Шапито» (натянутая палатка). А перед этим, в 1932-1933 гг. цирк «Шапито» ставили на площади против Федоровой бани, теперь площадь Кондратюка.
В городе работало три кинотеатра. В центре кинотеатр «Роскино» (теперь Маяковского) и новое здание. Кинотеатр «Юнгштурм» (сейчас Пионер).
Кинотеатр «Пролеткино» располагался в доме науки и культуры на ул. Ленина, сразу за Главпочтампом (теперь кинотеатр Победа). Правда, был еще ряд клубов: клуб Лесозавода, клуб Кирова (мясокомбината). Работал центральный парк, стадион «Спартак» да еще на берегу реки Обь вводно-лыжная станция у ЖД моста, чуть повыше по течению. За Каменкой позднее работал кинотеатр «Октябрь». Был, конечно, и Дом культуры Дзержинского. А как же чекисты без своего ДК будут. Там впоследствии были и спортивные залы и бассейн. У центрального рынка был ипподром. Вот почему рынок имел название Ипподромский. Других рынков не было. Не торговали и на углах. Вообще, на мой взгляд, огородничеством занимались очень мало, только для себя, у кого была усадьба.
Теперь немного о транспорте. Дороги центральные были в основном булыжные, тротуары если где и были, то деревянные. Транспорт в основном был гужевой: лошади, запряженные в пролетку или в телегу, а зимой – в сани. Рысаки легковые носились очень быстро, я даже в десятилетнем возрасте попал под лошадь, она меня всего разбила, мне делали операции и долго лечили, отправляли в санаторий. А произошло это на ул. Ленина, между Госбанком и центральным универмагом.
Автомобилей почти не было. Автобусного движения до 1935-1936гг. тоже не было. О трамвае я уже писал выше.
Вокзал Новосибирск Главный пустили в эксплуатацию перед началом войны, в 1939.
Вот я уже в зрелом возрасте и всегда удивляюсь, как могли прогнозировать рост г. Новосибирска, который имел население в 250 тысяч человек (1933г.). В 1932 году был заложен театр Оперы и балета. В это же время заложен такой огромный, красивый железнодорожный вокзал. Город вырос к 1965 году до миллиона жителей. Значит, знали, что город будет миллионером. И потому закладывали такие огромные сооружения. Театр Оперы и балета строили даже во время такой тяжелой войны, и закончили его в 1943 году, а открыли 12 мая 1945 года. Его вместимость 2 100мест.
Опыта в написании, в систематике у меня нет, поэтому не все описывается последовательно.
В этой главе я хотел отразить нашу жизнь на ул. Трудовая, 40. Не все эпизоды жизни я помню, но с воспоминаний Клары, кое-что припоминаю. В 1936 году к нам в гости приезжал наш дед Порфирий Кириллович со своим сыном Мишей, ему было лет пять. Дед был с усами, выглядел старообразно, но очень добрый. Однажды мы с ним пошли днем в баню центральную на ул. Каменской. Помылись, попарились, вошли в раздевалку, вот дед, обращаясь к банщику, говорит: «Братец, принеси мне, пожалуйста, бутылочку пива и бутылочку лимонада пацану». В Сибири у нас такое не принято было, чтобы банщик выполнял просьбу клиента, но все - таки принес и подает ему сдачи. Дед говорит: «Спасибо, а сдачи оставь себе». В Москве такое дело было. Банщик обслуживает клиента по его просьбе.
Дед однажды перед школой дал мне один рубль на кино и на школьные принадлежности: карандаши, ручки и тд.
Я пошел с товарищем в кинотеатр «Юнгштурм», теперь «Пионер», купил билет и, так как времени до начала было много, решил пойти и купить что – нибудь в магазине. Прошел Первомайский сквер, прошел Центральный универмаг, стал переходить ул. Ленина и на меня налетела лихая, резвая лошадь, запряженная в пролетку. Она меня ударила ногой, испугалась, поднялась на дыбы и всей своей массой опустилась на меня: разбила голову, руки, выбила зуб. Дорога-то была мощеная булыжником, не мягкая. Так я попал в скорую помощь. Делали мне операцию врачи, во главе с профессором Вл.Вл. Мыш. Пролежал я в больнице долго. После стационара меня отправили долечиваться в санаторий «Заельцовский». Там я учился два месяца – сентябрь и октябрь, а в декабре в санаторий этот же поехала и Клара.
Выше я писал, что родители наши капусту солили осенью и хранили ее в сенках. Опишу курьезный случай. Был у отца друг Калистрат, который работал наездником на ипподроме. Однажды, видимо, после хорошего выигрыша, отец его пригласил в гости, выпили. Отец пил мало, а этот гость напился так, что остался ночевать. Утром, когда встали, он и говорит отцу: «Что у тебя за кадка стоит в сенках?» Отец отвечает: «В кадке посолена капуста». Гость извинился и сказал: «Вот тебе деньги, купи капусты, а эту выброси, так как а ночью не мог найти дверь на улицу, чтобы отлить, и набузовал в бочку». Посмеялись, и сделали как он посоветовал.
У нас в квартире иногда собирались друзья отца, играли в преферанс по всей ночи. Изредка к нам приходили друзья родителей, но больших компаний никогда не было. Я не помню, чтобы отмечали дни рождения или какие-то праздники. Видно, материально жили стесненно, лишних денег никогда не было. Мать наша работала с 1935 года на центральном телеграфе в буфете. Сутки работает, трое дома. Затем перешла работать в Пищеторг тоже продавцом-буфетчицей.