Глава 9
НОГАМИ НА ЗЕМЛЕ АМЕРИКИ
И вот я стою на материке, называющимся Северная Америка. Это на другой стороне глобуса, если вы помните что-то из географии в средней школе. Мне хотелось потрогать землю Америки рукой, но вокруг был асфальт и я отложил рукопожатие новому для меня континенту до того момента, как увижу его истинную землю.
Мы, пятеро, подошли к ожидавшему где-то в укромном уголке территории аэропорта «Фольксвагену», уселись, и Ваня уверенно повёл автомобиль из аэропорта в северную часть города, собственно Сан-Франциско, – это он так мне пояснял по дороге. Я, конечно же, сидел на переднем пассажирском месте и только успевал крутить головой, стремясь запечатлеть в памяти увиденное и комментарии Ивана. То самое море света, которое я увидел с воздуха, позволяло увидеть всё в городе до мельчайших подробностей – вот уж где не экономят на освещении! А ведь было уже около часу ночи, движение на улицах было очень слабым, и это делало город отличным для обозрения. Впрочем, мы скоро нырнули в нижний ярус двухъярусного моста над заливом (Bay Bridge) и через некоторое время оказались в городе Окленд, что находится на восточном берегу залива Святого Франциска. Мы привыкли у себя к тому, что город от города находится на приличном расстоянии. В Калифорнии всё не так. Там очень часто города разделяет дорога, которую можно назвать и улицей. Правда, экспрессвэй (скоростная дорога до пяти-шести односторонних полос) всё же как-то страшновато называть улицей. Но это Америка, её надо мерить американскими мерками.
В Окленде мы повернули на юг, и, проехав какое-то время по восточному берегу залива, повернули на восток и помчались в Ливермор, город, о котором я был наслышан, будучи ещё школьником. В газетах, начиная с середины пятидесятых годов, часто упоминалась Ливерморская ядерная лаборатория в связи с новыми достижениями в разработке ядерного оружия и других средств того же свойства. Ясное дело, всё это подносилось советскому читателю, как практическое осуществление зловещих планов американского империализма по уничтожению коммунизма на земле, а значит, в первую очередь, Советского Союза.
Действительно, достижения Ливерморской национальной лаборатории имени Э.Лоуренса (так она сейчас называется) в области высоких технологий вряд ли под силу другим каким в мире. Впрочем, подобных ей в мире больше нет. Может, поэтому в памяти моей и запечатлелось это название. Вообще по жизни часто так бывает: где-то, когда-то вы встретились то ли с человеком, то ли просто услышали о нём, а, может, какой-то географический пункт запал вам, или событие какое, – и вот через много-много времени вы сталкиваетесь вплотную с этим человеком, с продолжением того самого событии, а то и вовсе в том городе или месте, которое вас как-то зацепило много лет назад. У меня таких случаев было много. И Ливермор в их числе.
Город Ливермор и не на всякой карте США можно найти. Таких городов в Штатах много, и не будь в нём знаменитой лаборатории, вряд ли что-нибудь услышали бы о нём и в самих Соединённых Штатах. Мне довелось услышать ещё раз о Ливерморе по совершено другому поводу, чем в первый раз.
Мой одноклассник Дмитрий оказался в Америке обычным для второй половины девяностых годов прошлого века способом. Он жил в одной из бывших советских республик, кипевшей, как и все остальные, после развала Советского Союза политико-экономическими страстями. При этом многие граждане, преимущественно высокообразованные и в самом трудоспособном возрасте, оставались вне области приложения своих полезных отечеству способностей, часто по воле тех, кто стоял ближе к власти, благодаря своим способностям совсем иного свойства. И уезжали первые из своих молодых независимых стран, напутственные вторыми: «А мы вас и не держим». Так многие ещё молодые семьи оказывались за пределами своей родины, а вслед за ними часто тянулись туда же и родители молодых. Это, в общем-то, обычная историческая практика в «лихие времена» глобального передела власти («Белые пришли – грабють; красные пришли – грабють!»), когда не находится по разным причинам места в своём отечестве «лишним людям». И оказываются они хоть в Европе, хоть в Америке. Лучше, конечно, в Америке. Вот так и оказались Дмитрий с Мариной в Америке.
Мы ещё вернёмся к этим «лихим» временам, а пока что я еду по улицам Ливермора, крутя головой, пытаясь схватить облик города, зацепиться за что-то характерное, которое потом остаётся в памяти при воспоминании об этом городе, так же, как и о любом другом месте, где бывал, но глазу зацепиться не за что: мы едем по одноэтажному городу, скорее деревне, хотя и очень большой. Город-деревня спит: ни одного автомобиля, ни одного человека на улицах, которые, тем не менее, ярко освещены. Конечно, время позднее – второй час ночи, а завтра национальный праздник американцев – День Благодарения, поэтому безмятежный предпраздничный сон ливерморцев понятен. На всём пути следования по ночному Ливермору редко стояли перед светофорами, хотя на перекрёстках останавливались очень часто: улиц в Ливерморе очень много, кварталы коротенькие, потому что дома небольшие и участки земли под домами тоже маленькие. Я сначала не понял, почему мы так часто останавливаемся на перекрёстках, хотя ни светофоров на этих перекрёстках, ни движения на улицах, кроме нашего автомобиля, не наблюдалось, пока не обратил внимания на знаки и надписи на дороге перед перекрёстками «STOP». Иван пояснил мне, что в Америке в Правилах дорожного движения действует «правило четырёх стопов».
Перекрёсток оборудуется четырьмя знаками «STOP» и четырьмя соответствующими разметками на дороге. Транспортное средство обязано остановиться перед разметкой. Движение начинает первым тот, кто раньше других остановился перед разметкой. Позже я, гуляя по улицам Ливермора, не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за движением на таких перекрёстках, и ни разу не заметил, чтобы кто-нибудь из водителей нарушил очерёдность проезда перекрёстка, в том числе и водители крутых авто. Это вам не СНГ, а США.
Пока я размышлял о том, что всё простое – гениально (о том, что всё гениальное – просто, я уже знал), мы подъехали «вот к этой улице, вот к этому дому». Было уже два часа ночи. Ливермор, конечно, спал. За исключением «BINGO» – об этом сообщила мне огромная светящаяся разноцветными буквами, вывеска над огромным же, похожим на сарай, но с некоторыми архитектурными украшениями, зданием. Из дверей этого бинго-сарая выходили люди и рассаживались по машинам. Некоторые двигались пешком – видимо, жили неподалёку. Ваня мне тут же пояснил, что бинго – это американское лото, только как бы в режиме «онлайн»: приходишь в салон, покупаешь карточки, занимаешь место за столиком, можешь заказать себе какой-нибудь напиток; в определённое время запускается лототрон – зачёркивай совпавшие номера на своих карточках; зачеркнул строчку раньше других – победил; зачеркнул пять строчек первым – твой «супервыигрыш». Суммы выигрышей зависят от количества играющих. Вот так и коротают вечера в салоне «BINGO», в основном, пенсионеры и домохозяйки.
Но вот я сошёл с асфальта улицы на газон, и, таким образом, впервые ступил на собственно землю Американского континента. Это, что ни говорите, – событие! Я поздоровался с Америкой – потрогал рукой её землю: «Здравствуй, Америка!»
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2016/12/28/1528