В комнате для допросов на Лубянке женщина блондинка лет тридцати c некоторым удивлением вычитывала фразу на стене под фотографией Дзержинского «Если Вы ещё не сидите, то это не Ваша заслуга, а наша недоработка». Почувствовав некий дискомфорт в душе, она волнительно посмотрела на следователя Родина, который сидел на своём стуле за столом напротив. Это был брюнет лет сорока в чёрном костюме и короткой стрижке. Он держался спокойным и невозмутимым.
- Ваш университетский коллега имел неосторожность сказать, что Библия была и остаётся для верующих неким моральным кодексом поведения людей в обществе, - сказал следователь.
Женщина слегка улыбнулась.
- В лекциях по истории Древнего Рима мы часто используем эту формулировку, - сказала женщина. - До распространения христианства в нём процветали проституция, кража, насилие и убийство. На многих домах и заведениях города висели таблички с изображением фаллоса. Рим погряз в грехах, поэтому ему требовался некий моральный кодекс, который должен был исправить нравственные провалы империи. Поэтому народ так горячо принял моральные принципы христианства.
Во время этого разговора следователь Родин пару раз зевнул, широко открыв рот.
- Не обращайте внимания, я всегда зеваю, когда мне интересно, - с сарказмом сказал он.
Женщина почувствовала некую неприязнь к собеседнику.
- Это просто литературное выражение, которое никак не тянет на статью.
Следователь улыбнулся, затем взял спички со стола, поджёг одну из них и поднёс к болтающейся во рту папиросе. Сделав пару затяжек, сказал:
- Был бы человек, а статья найдётся.
Женщина удивлённо пожала плечами. Она не понимала, как можно упрятать человека за решётку за одну только фразу. Но, то было тяжёлоё время, когда в стране царил культ личности одного человека. На совещаниях было много мнений, но правильным было только одно – мнение вождя, а остальные мнения считались неправильными и ошибочными. В таких обществах процветают доносы, льстивость и страх. По радио и в газетах людей зомбируют, представляя информацию в выгодном для диктатора цвете аккуратно надавливая на сознание и чувства граждан. Обществу внушают чувство, что им повезло родиться и жить в этой стране, вскрывая недостатки, но скрывая преимущества других государств. Очутившись в этом вакууме, человек уже не может мыслить независимо и объективно, он лишь повторяет то, что внушило ему радио и газеты, а вернее пару опытных и хорошо подготовленных работников цензуры, искусно манипулирующих информацией.
- Вы никогда не задумывались над тем, что Вы поступаете неправильно? – неожиданно сказала она, – Как Вы оправдаетесь перед внуками? Скажите им, что время было такое?
Но следователь Родин сделал вид, что не слушает её. Стрельба в воздух, - считал он. С такими вопросами ему приходилось сталкиваться на работе не раз. Но сейчас ему нужно было сконцентрироваться на деле и любым способом склонить женщину к сотрудничеству, чтобы подобраться ближе к её коллеге по учительскому цеху, который переступил дорогу одному высокопоставленному члену ЦК, раскритиковав его в одной из своих статей. Родин, как чекист со старой закалкой, выдержал паузу, дав возможность собеседнице успокоиться. Затем лениво потянулся к металлическому шкафу, открыл верхнюю полку и достал оттуда папку. Затем открыл её, вытащил бумагу и бросил её на стол.
- Что это? – удивлённо спросила женщина, пытаясь прочитать документ.
Родин выдержал маленькую паузу.
- Это Ваше заключение из наркологического диспансера, - ответил следователь. – Если о нём узнают на Вашей работе, то представьте что будет? Я уже не говорю о народном суде?
Его слова были словно холодный душ на голову. Исчезла та былая уверенность на её лице, глаза потухли, словно свечи на праздничном торте. Она, вдруг, вспомнила, как после смерти любимого в боях под Москвой, она начала частенько заглядывать в бутылку. Сначала это были пару рюмок с девчатами, затем ежедневный стакан перед ужином, а потом это пристрастие удовлетворялось целой бутылкой. Половина заработной платы уходила на покупку этого коварного яда для женщин. Теперь же она трезво понимала, что это пристрастие к спиртному оформилось в компромат против неё, в результате которого она может потерять место на любимой работе с хорошей зарплатой или не потерять эти блага, написав донос на своего коллегу. Она убрала свой взгляд куда-то в пустоту, а по щеке пробежала слеза.
II
Стояла глубокая ночь. Пятеро мужчин в тёмных кожаных куртках вышли из чёрной машины, быстро зашли в подъезд, поднялись на второй этаж и постучались в дверь одной из квартир. Её открыл молодой профессор в очках и семейных трусах, потиравший свои глаза руками и, пытавшийся проснуться от визита неожиданных гостей. Двое мужчин, не дожидаясь приказа следователя Родина, заломили ему руки за спину, и повели по лестнице вниз. Двое других прошли в рабочий кабинет, в котором как массивная скала вырисовывался большой шкаф с набитыми в него книгами. Они поочерёдно сбросили их с полок на пол, пытаясь бегло заметить в них что-то подозрительное. Но на обложках книг пестрели их технически сложные для чекистов названия: математика, механика, сопромат. В то время было модно изречение: «Если сдашь Сопромат, то можно смело жениться!». В общем, ничего кроме книг со сложными формулами найти так и не удалось. Разве что, найденная заначка в десять рублей, которую один из оперативников незаметно спрятал в своём кармане. Следователь Родин подал жест своим сотрудникам в кожаных куртках и те быстро покинули квартиру. Затем он важно прошёлся на кухню и обратил внимание на сидящую на стуле взволнованную хозяйку. Это была симпатичная молодая брюнетка в женской ночной сорочке. Она дрожащей рукой пробежалась по своим длинным волосам, чтобы хоть как-то привести их в порядок. А в её глазах читалась некая обеспокоенность. Она периодически оглядывалась на один из кухонных шкафов. Родину показалось это подозрительным. Поэтому он не спеша подошёл к нему и слегка приоткрыл одну из секций. На его лице появилась улыбка. Внутри шкафа она увидел икону и серебряный крест.
- Думаю, что Вы знаете о последствиях, - сказал следователь, оборачиваясь к ней. Затем он взял их с полки, подошёл к столу и присел напротив.
Арест преподавателей университетов стал чем-то обыденным для Москвы. Почти на каждого из него имелся донос недовольного студента или завистливого соседа. Из общения с подругами, женщина знала конкретные фамилии, которые были когда-то направлены в ссылку в сталинские лагеря. Положение жены арестанта было также тяжёлым. Клеймо жены предателя родины означало для многих, что она прямо или косвенно участвовала в делах своего спутника.
Она дрожащими руками потянулась за пачкой сигарет. Следователь Родин чиркнул спичкой, и она прикурила сигарету. Пустив парочку облаков, она казалось, немного успокоилась. Но что-то продолжало коробить её изнутри.
- Можно ли это решить как-то на взаимовыгодной основе? – неуверенно, кашляя, спросила она.
Следователь удивлённо посмотрел на неё.
- Как это? – уточнился он, догадываясь с ответом.
Женщина распустила волосы, затем, потянувшись рукой к верхней пуговице ночной рубашки, расстегнула её. Многие мужчины очень падки на такие вещи, независимо от их положения в обществе или сдерживающей силы общественной морали. Бытует даже мнение, что любой мужчина, который находится в ста метрах от дома, уже автоматически становится холостым. Поэтому следователь с любопытством взглянул на её слегка приоткрытый пышный бюст, затем, не стесняясь, осмотрел её талию и ноги.
- Вы очень привлекательны, - сказал он, и, выдержав паузу, добавил. – К сожалению здесь я бессилен, дело находится на контроле ЦК.
III
На следующие утро следователь Родин решил поехать к себе на работу, воспользовавшись московским метро. Это был брюнет бальзаковского возраста, как обычно одетый в чёрный костюм со светлой рубашкой. Зайдя внутрь вагона, он обратил внимание на толпу рабочих, живо обсуждающих что-то. В то время существовало негласное правило «по трое не собираться», поэтому Родин по привычке решил воспользоваться местом, находящимся недалеко от них.
- Говорят, что товарищ Сталин очень любит анекдоты, - рассказывал высокий мужчина, - у него два полных лагеря анекдотчиков.
Толпа рассмеялась. Родин, улыбаясь, подошёл к рассказику и громко спросил:
- Сенька?
Тот удивлённо посмотрел на человека в штатском, Родина.
- Ты видимо обознался, - ответил он, - Я Мальцев из кирпичного завода.
Следователь Родин, как актёр, виновато почесал затылок.
- Извини, видимо действительно обознался.
Затем поезд подъехал на нужную станцию. Родин ещё раз виновато улыбнулся и кинул жест, попрощавшись с ним. Выйдя из метро, он прошёлся по знакомой улице, перешёл дорогу и оказался у себя в конторе на Лубянке. В кабинете стояли два стола со стульями, шкаф и печатная машинка. За столом у двери что-то печатал на своей машинке молодой брюнет по имени Степан. Обычный молодой парень, который вступил в ряды НКВД ради получения какого-то положения обществе, красивых кожаных курток, определённых привилегий и, естественно, вешанию лапши на уши молодых девушек о секретности и трудности их профессии. На самом деле никакой романтики в такой работе нет, обычная слежка, внедрение и работа со стукачами. Только избранным удаётся попасть за границу после двадцати лет сверхсекретной подготовки со знанием иностранного языка. Но, несмотря на это, некоторые в силу своих привычек, всё-таки попадаются на крючок, когда купаются где-нибудь на заморских пляжах, покуривая свою сигарету. Только советский человек выкуривает сигарету до конца, не оставляя, бычок. Только наш человек, плавает так широко и размашисто, как типичный моряк советских вооружённых сил. Не нужно быть гением, чтобы понять, что перед ним агент министерства госбезопасности.
- Вас искал генерал! – сказал Степан.
Родин ничего не ответил, а резко встал со стула, подошёл к двери и открыл её. Перед самым уходом он успел выкрикнуть Степану:
- Кстати, скажи группе, пусть возьмут под наблюдение некоего Мальцева из кирпичного завода.
IV
Зайдя в приёмную, он, молча, поздоровался с молодой светловолосой секретаршей, и проскочил в кабинет начальника.
- Проходи, Родин! - сказал молодой генерал брюнет в короткой стрижке, заканчивая с кем-то беседу у окна. Их кресла были повёрнуты в противоположную сторону, поэтому Родин мог разглядеть только малую часть лица собеседника своего начальника. Присмотревшись к незнакомцу внимательней, как и подобает человеку такой профессии, он заметил, что тот был лыс и носил очки. Теперь ему стало ясно, что это был один из высокопоставленных членов ЦК.
- Товарищ Сталин, - витиевато говорил генерал человеку в очках, - Проезжая мимо церкви с казармами, и, увидев перед собой лежащие брёвна, в ярости крикнул «Убрать!».
- И в чём вопрос? – уточнился человек в очках.
Генерал немного засмущался.
- Мы не можем до конца понять, что наш вождь имел в виду: брёвна или церковь? – ответил он. – Но Вы же знаете, что никто не переспрашивает его дважды.
Человек с ЦК улыбнулся.
- Конечно, брёвна! – сказал он, но потом добавил, - и снесите на всякий случай церковь.
Генерал, потирая лоб платком, наконец, мог переключиться на своего подчинённого Родина. Он кивком попросил разрешения у своего собеседника и после того как получил одобрительный жест, подошёл к своему столу, где уже сидел следователь. Человек в очках продолжал сидеть на кресле, поглядывая в окно.
- У тебя большие результаты, но в маленьких делах, - сказал генерал следователю. – Пора бы тебе заняться чем-то более серьёзным.
Лицо следователя ожило, и он подался чуть вперёд, чтобы внимательнее выслушать новое карьерное задание. В душе он был горд, что партия доверяет ему выполнение такого важного поручения, но снаружи он был невозмутим как скала.
- Наш вождь подозревает наличие заговора среди врачей Кремля, - продолжил тот. – Да что там, поучаствуешь на их сегодняшнем вечере и сразу всё поймёшь.
Родин кивнул головой, давая понять, что полностью готов к выполнению задания.
- Кстати, отчёт будешь направлять напрямую товарищу Б., - сказал генерал, указывая рукой на человека в очках, который сидел на кресле у окна. Тот одной рукой снял очки, а другой руку кинул жест, подтверждая, что он в теме их разговора.
V
На одной из улиц Москвы чёрный автомобиль Родина остановился у подъезда одного из домов. Следователь нырнул в карман, чиркнул зажигалку и поджёг папиросу. Выкурив её, он зашёл в подъезд и, поднявшись на второй этаж, постучал в дверь. Белокурая женщина с собранными волосами в пучок, открыла дверь и провела его в самую дальнюю комнату. Родин не спеша осмотрелся вокруг. На столе стояла подслушивающая аппаратура из транзисторов и проводов, которые тянулись в соседнюю квартиру, где в этот момент должен был состояться ужин у известного терапевта города и по совместительству консультанта Кремлёвской больницы товарища Штейна. На этом мероприятии присутствовали многие известные врачи с большим именем, такие как Игорев, Левит, Виноделов и молодой доцент Егор Кузьмин со своей молодой и красивой супругой Лидой. Многие из них были уже довольно пожилыми людьми, поэтому на таких застольях основным их увлечением, были не танцы юности, а весёлая и интересная беседа.
- Выпьем за счастливое детство, которое подарил нам товарищ Сталин! – сказал хозяин дома.
Профессор Виноделов чуть не поперхнулся салатом.
- Так его же тогда ещё не было! – возразил он.
- За то и спасибо!
Люди оглянулись друг на друга, вникая в шутку, а затем громко рассмеялись, запивая бокалами шампанского или рюмкой водки. Это был новый для того времени анекдот.
- Услыхай наш смех кто-нибудь из ЧК, - сказал с бритой головой мужчина Штейн, осушая свою рюмку, - то нам пришлось бы проводить свои ночи где-нибудь за столом следователя на Лубянке или в Лефортово.
За столом наступила гробовая тишина.
- Возможно, - неожиданно вставил своё слово в эту тишину молодой брюнет Егор. – Говорят, что знаменитый врач Бехтерев, обследуя товарища Сталина, вынес ему заключение «Паранойя». На следующий день он исчез и с тех пор его никто и никогда больше не видел.
В зале опять возникло какое-то непонятное волнение. Люди откладывали свои приборы, косо поглядывая друг на друга, сканируя каждую личность, которая сидела за столом. Они прекрасно понимали, что в каждой такой компании может находиться какой-нибудь внештатный осведомитель Лубянки, которого угрожая расправой, вынудили работать на НКВД.
Следователь Родин снял наушники и записал в своём блокноте: «Некий врач Егор Кузьмин рассказал историю о Бехтереве и болезни Сталина. Подозрительная личность».
- Вы счастливчик, Егор! – шутливо нарушил тишину профессор Штейн, - взяли в жёны, не побоюсь этого сказать, самую красивую певицу города, не поставив в известность нашу партию и НКВД.
Улыбки посыпались на лицах гостей. Белокурая блондинка Лида, лет двадцати пяти, со свисающими кудрявыми золотистыми волосами, засмущалась. Егор, бросив нежный взгляд на свою любимую жену, шутливо ответил:
- Это не её заслуга, а её мужа!
Гости выждали паузу, а затем опять громко рассмеялись. Теперь Лида стала центром всеобщего внимания, и каждый пожилой профессор стремился привлечь к ней своё внимание.
- Вопрос к Вашей жене, - обратился к Лиде седой мужчина в очках профессор Виноделов. - Как Вам удаётся заставлять аплодировать весь зал?
Все сидящие смотрели на Лиду, ожидая услышать продолжение разговора. Но она опять засмущалась, пряча лицо в сторону, но потом, вернув взгляд на профессора, ответила:
- Я пою песни о Сталине.
Гости сначала улыбнулись, но потом громко рассмеялись
- Попробуй не хлопать на песни Сталина! – смеясь, сказал профессор Виноделов.
Следователь Родин, подслушивавший разговоры в соседней квартире, опять отложил наушники и что-то написал у себя в блокноте. Но на его лице читалось недовольство и возмущение.
VI
Спустя два дня. Белокурая женщина в светлых волосах лежала на постели, глядя на часы, на которых только что пробило семь утра. Она наклонилась к мужчине и обняла его со спины. Тот потёр глаза и бросил взгляд на часы.
- Я скоро убью эти часы! – сказал Егор своей любимой. – Везёт Вам деятелям культуры, у Вас работа начинается с 10 утра.
Лида улыбнулась и ласково погладила его голую спину. Егор нехотя обернулся и краем глаза заметил на её немного расстегнутой ночной сорочке, её гормонально возбуждающий обнажённый бюст.
- У нас есть пять минут, - сказал он с зажженными как свеча глазами.
Лида, заигрывая, пожала плечами, будто не понимает вопроса.
- Пять минут на что? – прошептала она.
Егор убрал взгляд в сторону, как простой советский человек, стесняясь произнести это слово вслух. В то время в СССР было всё, кроме секса и колбасы.
- На акт обследования, - виновато улыбаясь, произнёс он.
Она улыбнулась.
- На Западе это говорят секс, - прошептала она.
Егор покачал головой.
- Какое- то странное слово? - сказал он, затем потянулся к ней, нырнул рукой под сорочку и начал снимать её белые рейтузы.
В этот момент в соседней комнате через стенку молодой чекист Степан с трудом снял с себя наушники, которые крепились к прослушивающему устройству, и, нехотя, записал у себя в блокноте «Семь ноль одна. Она произнесла слово «секс», сразу после этого они вступили в интимную связь».
Прошло ещё пять минут, прежде чем о опять надел их. Послушав немного, он опять снял их и записал в своём блокноте. «Семь ноль пять. Процесс закончен. Политического диалога не состоялось».
Через пару часов отчёт Степана лежал на столе следователя Родина. Прочитав её, он медленно потянулся за папиросой и спичками. Но неожиданно в его кабинете зазвучал телефон. На другом конце был Товарищь N.
- Ищем, есть кое-какие зацепки, - немного волнуясь, докладывал Родин ему в трубку.
Повисла небольшая пауза.
- Превратите эти зацепки в цепи на их руках, дело на контроле товарища Сталина, – послышался голос в трубке.
Родин чуть не поперхнулся, услышав имя вождя. Теперь ему стало ясно насколько серьёзное задание стоит перед ним. Он знал, что в таком случае ему предоставлялся неплохой пакет технического обеспечения и полная свобода действий. Но здесь был и свой риск. Провал операции равносилен был в лучшем случае каторжным работам, в худшем расстрелу.
VII
В одном из отделений кремлёвской больницы Егор как обычно поднимался на свой родной третий этаж. Однако, заметив на лестничной клетке второго этажа, профессора Штейна, он остановился возле него. Егор хотел было перекинуться парой фраз насчёт одного из пациентов, как вдруг, тот неожиданно дёрнул его за рукав, предупреждая жестом глаза, что мимо них проходит новый заведующий отделением, а по слухам коллег ещё и тайный осведомитель МГБ. Это был высокий брюнет лет сорока.
- Готовят мне замену, - прошептал Штейн Егору. – Некий товарищ Козлов.
Егор удивился.
- Замену? – переспросил он. – Разве можно заменить таких кардиологов как Вы?
Профессор помотал головой.
- Мой длинный язык требует коротких мер, - улыбаясь, ответил он.
Егор улыбнулся, но в этой улыбке была скорее грусть, чем радость.
– Этот перец хвастается всем, что с отличием окончил два института, один из них ветеринарный институт, - сказал профессор.
- А разве в нашей клинике лечат баранов? – с сарказмом спросил Егор.
Профессор только улыбнулся и затем, попрощавшись с Егором, исчез в своём отделении. Егор же поднялся к себе на третий этаж и сразу же направился в кабинет его руководителя профессора Виноделова. Зайдя в помещение, он заметил, как профессор показывает ему жест, мотая указательным пальцем вокруг своей оси. По этому знаку, Егор понял, что кабинет прослушивается.
- Павел Сергеевич, Вас зовут в операционную, - солгал Егор профессору.
- Хорошо, уже бегу, - незамедлительно ответил тот и вышел за Егором из своего кабинета. Они прошлись по коридору и остановились на лестничной площадке второго этажа. Егор осмотрелся вокруг, не подслушивает ли их кто. Убедившись, что чисто, он с любопытством спросил профессора.
- Что случилось?
Тот выдержал паузу, а затем негромко сказал:
- Уборщица Катя случайно заметила свисающий провод с люстры в моём кабинете. Забравшись на стул и заглянув внутрь, я увидел там прослушивающее устройство. Вероятно, прослушка стоит и в моей квартире, но в этом я не уверен. Разыграем сегодня спектакль.
Егор кивнул головой, соглашаясь с профессором.
Вдруг, раздался голос одной из медсестёр:
Павел Сергеевич! Вас срочно вызывают в операционную!
Через пять минут профессор Виноделов и Егор уже были за операционным столом, на котором бездыханно лежало тело маленького мальчика.
- Его не удалось спасти, - тревожным голосом сказал Козлов и опустил голову.
Виноделов пощупал пульс. Его не было.
- Ищем! - сказал всем профессор.
Козлов поднял голов и ещё раз взглянул на разрез в груди. – Мы всё сделали правильно, - подумал он. Профессор Виноделов внимательно осмотрел порез, затем оглянулся на приборы, но ничего странного не обнаружил. Но, возвращая свой взгляд к мальчику, он заметил у него во рту кровь.
- Срочно откачайте кровь с лёгких! – громко сказал профессор.
Егор просунул шланг внутрь пореза и через секунду по нему пошла кровь. Но ничего не происходило, мальчик не дышал.
- Это всё, Павел Сергеевич, - сказал Козлов.
- Нет, - отвечал Виноделов. – Сделайте разряд. Егор тут же поднёс разряд и через секунду сердце мальчика забилось. На лицах всех присутствующих появились улыбки. Профессор Виноделов спас мальчика. *
Вечером того же дня Егор зашёл в телефонную будку, снял трубку, бросил двухкопеечную монету и набрал домашний телефон профессора Виноделова.
- Павел Сергеевич, будете прятаться дома или выйдете на улицу и сразитесь со мной за шахматной доской?
Профессор улыбнулся.
- Готовьтесь к тому, чтобы достойно мне проиграть, - ответил он и повесил трубку. Затем он надел на себя тёплый коричневый пиджак и вышел на улицу. Выйдя из подъезда, он сразу же направился в парк, где в это время обычно играют в шахматы. Пройдя несколько метров по тротуару, неожиданно из-за кустов, появился силуэт незнакомца в чёрном костюме, который пошёл следом за профессором. Егору, наблюдавшему за ними издалека, всё стало ясно. Это сотрудник МГБ.
VIII
Следователь Родин сидел в кабинете и раздумывал над ситуацией. Прошёл месяц, но никакой активности среди объектов слежки не наблюдалось. Они перестали говорить на политические темы, критиковать существующий строй и общаться информацией о болезни высокопоставленных членов партии. Будто бы они притаились в засаде или пронюхали, что за ними следят? Родину нужно было срочно найти новый, более агрессивный план, чтобы накопать компромат, иначе он может сам оказаться жертвой в руках своих хозяев. Вдруг, в этот момент раздался телефон. Родин снял трубку и на другом конце провода послышался громкий голос.
- Почему нет результатов! – крикнул в трубку Товарищь N. – Посади любого чиновника, не ошибёшься, у каждого есть тёмные дела.
Родин сначала растерялся, но потом, взяв себя в руки, ответил.
- Мы работаем слишком интеллигентно, - сказал он в трубку. – Нужны более жёсткий контакт с ними, путём внедрения своего агента в их близкий круг.
Товарищь N. выдержал паузу, но затем сказал:
- Это Ваш последний шанс. Действуйте…и не стесняйтесь использовать мои ресурсы.
Родин широко улыбнулся.
- Уверен, - сказал следователь в трубку, - Это Вам это очень понравится.***
Через день Егор встал с постели немного раньше. Набросив пижаму, он пошёл на кухню и быстро приготовил кофе. Разлив его в чашки, он на подносе принёс их в постель. Лида приятно улыбнулась и потянулась к чашке. Сделав пару глотков, она поставила чашку на поднос и ласково обняла Егора.
- Я люблю тебя, - сказала она ему.
Егор нагнулся и поцеловал её в губы. Затем подался чуть назад и тихо промолвил.
- Я тоже тебя люблю.
Небольшая пауза повисла в воздухе.
- Обещай, что чтобы не случилось, ты никогда не бросишь меня?
Егор улыбнулся и кивнул головой.
- А теперь тебе пора вставать, - сказал он. - У тебя сегодня большой день. Выступление в Кремле.***
Через час Лида спешила по улице к себе на работу в театр. Сегодня она была одета в праздничном наряде из своего белого свадебного платья, ведь, предстоял большой концерт, в Кремле. Наконец, она дошла до нужного ей переулка, где её должна была забрать специализированная правительственная машина. Она стояла недолго, через пару минут к этому месту подъехала шикарноё чёрное авто. Она открыла заднюю дверь и как важная леди, не спеша, исчезла в этом автомобиле. Водитель в офицерской форме проехал несколько кварталов и остановился напротив богатого особняка, недалеко от Тверской улицы.
- Концерт начнётся через два часа, а пока можете пока передохнуть здесь, - сказал водитель.
Лида вышла из машины и зашла в ворота этого дома. По тропинке она прошла небольшую алею из белых роз, и увидела дверь в синий особняк девятнадцатого века. Зайдя внутрь, она сразу обратила на шикарно накрытый стол, откуда ломились заморские фрукты, деликатесные блюда и вино.
- Угощайтесь фруктами и изысканным грузинским вином! – неожиданно послышался голос в комнате. Она повернулась на голос и увидела сидящего за креслом немолодого человека в очках и с лысиной на голове. Это был Товарищь N.
- Спасибо, - ответила Лида. - Я не пью вино.
Незнакомец улыбнулся, затем встал с кресла и подошёл к столу. Затем, открыв крышку бутылки, налило в бокал, и предложил Лиде.
- Только маленький бокал, – сказал он.
Лида хотела было воспротивиться, но неожиданно для себя взяла бокал в руки.
- Разве что глоток, - сказала она, поднесла к губе и сделала глоток. Незнакомец протянул руку и поднял её бокал выше. В результате, она сделал несколько глотков, но чуть не поперхнулась. Через несколько секунд у неё закружилась голова и она почувствовала, что теряет равновесие. Она постояла немного и рухнула на пол.
Она проснулась только на следующее утро, абсолютно голой и в незнакомой постели рядом с товарищем Б.
- Что я наделала! – прошептала она, вставая с постели и, ища свою одежду. Она была в панике. Какой позор, какой стыд, - шептала про себя она. Затем, найдя своё платье, которое она хранила со своей свадьбы, и, накинув его на себя, Лида исчезла в двери. У входа её ожидал уже другой чёрный автомобиль.
- Проедемся! – сказал ей следователь Родин в штатской форме, открывая дверцу авто.
Она была в непонятном смятении, но доверительно подалась незнакомцу в милицейской форме и села к нему в автомобиль.
- Меня отравили, а потом изнасиловали! – переживая, сказала она следователю.
Но Родин ничего не ответил, а лишь достал из портфеля несколько снимков обнажённой Лиды в компании человека в очках.
- Судя по фотографиям, этого не скажешь, - сказал следователь. – Интересно, что на это скажет Ваш муж?
Лида нервно перебирала в голове варианты. Её муж был очень ревнив, поэтому любой расклад был не в её пользу. Она уже не понимала, как ей поступить. Всё перемешалось в её голове.
- Нет, лучше расскажу всё своему мужу честно сама, - убеждала она себя. Её заманили, отравили и изнасиловали. - Я не виновата, - оправдывала она себя. Но что-то отталкивало её от этого решения. Она знала, что муж не простит ей этого предательства, ведь она уже давно не ребёнок. Будут сплетни и, в конце концов, всё окончиться позором. Многие женщины, будучи изнасилованными, бояться рассказать об этом, боясь огласки. Лида не была исключением.
- Что я должна сделать? – наконец спросила она следователя Родина.
Тот широко улыбнулся, но ничего не сказал. Машина набрала газ, и они подъехали к её дому. Было ранее утро, она поднялась по лестнице и столкнулась с удивлённым и вопросительным лицом старой соседки.
- Совсем совесть потеряла, - прошептала соседка про себя. Но Лида услышала её, но вынуждена была промолчать. Она постучала к себе в квартиру, где её ждал муж Егор. Он был весь на иголках, но, увидев Лиду, облегчённо вздохнул.
- Я обзвонил все морги, - сказал он, пытаясь обнять её. Но Лида оттолкнула его, чтобы не испачкать его чистые руки о грязь, которую оставил тот незнакомец в очках на её теле.
- Как прошёл концерт, в Кремле? – спросил Егор.
Но Лида ничего не ответила. Она сбросила туфли, прошла в спальню и исчезла за дверью. Егор пытался пойти за ней.
- Не надо, - сказала она и закрыла дверь. Затем свалившись на кровать, она подтянула подушку и приглушённо зарыдала.
IX
Виноделов и Егор как обычно курили на лестничной площадке, параллельно рассматривая кардиограммы пациентов и обмениваясь мнениями. Отступив немного назад и предоставив проход женщине в тёмных волосах, собранных в пучок, доктору Полищук, профессор сказал:
- У профессора Штейна есть важная информация и поэтому он предлагает встретиться у Вас дома.
Егор кивнул головой, прекрасно понимая, что у профессора Штейна дома, возможно, тоже есть прослушка. А кто будет тратить время и деньги на молодого доцента, кем являюсь я, - подумал про себя Егор Кузьмин.
- Не будем рисковать, разыграем спектакль как с моей квартирой, - сказал профессор Павел Сергеевич.
Егор ничего не сказал, а только многозначительно улыбнулся, волнительно предвкушая представление.***
Вечером в квартире Кузьминых раздался звонок телефона. Егор подошёл к нему и снял трубку.
На другом конце провода профессор, притворившись соседом, предложил Егору прогуляться по набережной.
- Скоро буду, - сказал Егор и положил трубку.
В этот момент в соседней квартире Степан снял наушники, сделал у себя запись в блокноте, встал со стула и потянулся за курткой, собираясь произвести слежку за Егором и соседом. От следователя Родина Лида уже была осведомлена, что за их домом производится слежка с соседней квартиры, и согласно инструкции ей нужно было только естественней сыграть свою роль послушной жены. В обмен она получает защиту от компромата с фотографиями и неприкосновенность её мужа Егора. Но что-то коробило её в душе. Ей казалось, что она поступает неправильно, предавая своего спутника и его друзей. Она колебалась, пока, наконец, не решила, что ей нужно как-то незаметно помочь Егору уйти от слежки. После того, как Егор вышел из дома, она взяла швабру и просунула её в ручки дверей соседней квартиры, откуда Степаном велась слежка. Егор, спустившись по лестнице вниз, вышел из подъезда. Дождавшись этого момента, Степан потянул ручку свой двери, но она не открылась. Он дёрнул ещё раз, но швабра наглухо сдерживала его дверь.
- Чертова дверь заела, - прошептал про себя Степан и побежал по коридору к выходящему во двор окну и увидел там силуэт исчезающего Егора. В этот момент Лида, незаметно вытащила швабру и, как ни в чём не бывало, зашла к себе в дом, и присела в кухне.
- Я сделала правильно, - успокаивала она себя.
В это же время Егор огляделся вокруг и, убедившись, что никто за ним не следит, завернул за угол соседнего дома, где его поджидал профессор Виноделов.
- Прекрасно, - улыбаясь, сказал Павел Сергеевич Егору, - Ваш дом не прослушивается и Вы не под наблюдением.
Егор ничего не сказал, лишь улыбнувшись в ответ.
- Встречаемся завтра вечером у Вас дома, - сказал профессор и, попрощавшись, пошёл в сторону набережной один.
Придя домой, Егор, улыбаясь, громко сказал Лиде:
- Завтра встречаем почётных гостей!
Лида озадаченно посмотрела на мужа, но потом фальшиво улыбнулась и поцеловала его в щёчку. Только в этот момент она поняла, что совершила очень большую глупость, закрыв Степану шваброй дверь. Она хотела как лучше, но вышло как всегда.
X
Настал вечер следующего дня. В квартире Егора и Лиды Кузьминых прибывали гости – профессора Штейн и Виноделов. Но визит не был случайностью для Лиды, так как накануне её предупредил муж Егор. Бедная Лида не спала всю ночь, думая над своим планом.
- Вдруг не сработает и следователь Родин всё заподозрит, - беспокоилась она.
Но вот в квартире раздался звонок. Это были профессора Штейн и Виноделов. Они поцеловались с Лидой в щёчку и вошли в дом. Стол на кухне был накрыт, но Лида забыла купить хлеба. Поэтому она отпросилась на минутку в соседний магазин.
В этот момент к этой встрече во всё оружие был готов Степан. После вчерашнего провала, который каким-то случайным образом положительно повлиял на его работу, промахов больше быть не должно. Он предвкушал победу и реальные результаты от тайной встречи профессоров в доме Кузьминых. Поэтому он включил подслушивающий аппарат в электрическую розетку и надел наушники.
Лида же разместила гостей за столом в гостиной, а сама надела куртку и выбежала из дома за хлебом. Она спустилась по лестнице на первый этаж, затем ещё ниже в подвал, затем нашла электрощит и счётчики на квартиры на втором этаже. Быстрым движением руки, она отключила счётчики, поднялась опять на первый этаж и вышла из подъезда. В квартирах Кузьминых и Степана неожиданно погас свет.
- Что за чёрт! - крикнул про себя со злостью Степан. Без света не работало подслушивающее устройство. Единственное, что он мог сделать в этот момент, так это просто взять гранёные стаканы, перевернуть их вверх дном и приложить к стене. Что он и сделал.
В квартире Кузьминых Егор удивлённо обнаружил в углу стола заранее приготовленные Лидой свечи со спичками.
- При свечах будет ещё безопаснее, - сказал профессор Штейн.
Пока Егор зажигал свечи и удобно раскладывал их на столе, подошла с магазина Лида. Она быстро нарезала гостям хлеб, наложила им вкусный борщ и удалилась на кухню, чтобы не мешать приватной беседе.
- Врач Полищук написала письмо на имя Сталина, с обвинениями в наш адрес, - прошептал Штейн. – Она полагает, что мы не заметили признаки миокарда на сердце члена Политбюро Жарова, в результате чего он погиб от инсульта. Ей вручили орден Ленина за это письмо. Теперь товарищ Сталин считает, что мы специально сокращаем жизнь видных деятелей партии, якобы работая на спецслужбы Запада.
- Но это, же ложь, - прошептал профессор Виноделов. – Мы честные граждане. И я лично просматривал все кардиограммы больного и не обнаружил у Жарова признаки миокарда.
Штейн выдержал паузу.
- Я тоже так думал, пока не открыл медицинский архив по делу Жарова, - с волнением сказал Штейн.
В этот момент чекист Степан в соседней квартире безуспешно передвигал стакан по стенке, пытаясь разобрать, что говорят профессора в соседней комнате.
- Кто-то подложил в папку фиктивную кардиограмму Жарова с признаками миокарда, - расстроено сказал Штейн.
Павел Сергеевич с тревогой посмотрел на Егора.
- Если чекисты НКВД обнаружат эту кардиограмму, то всем нам не избежать смертной казни, - дрожащим голосом сказал профессор Виноделов.
Услышав эти слова на кухне, Лида схватилась за голову. Только сейчас она поняла насколько опасно стоят у пропасти её муж и его коллеги. Из-за кем-то подброшенной кардиограммы может быть перечеркнута не только её личная судьба, но жизни весьма уважаемых людей.
- Нужно срочно уничтожить эту кардиограмму, - неожиданно сказал профессор Виноделов.
Вдруг все в гостиной оживились. Им казалось, что решение довольно простое и логичное. Штейн завтра в воскресенье с утра пойдёт к себе на работу, незаметно зайдёт в кабинет нового руководителя отделения Козлова, найдёт медицинскую папку Жарова и уничтожит фиктивную кардиограмму.
XI
Профессору Штейну нужно было отлучиться пораньше, так как его дома ждала больная жена. Поэтому он накинул на себя куртку, попрощался со всеми и вышел из квартиры. Но, выйдя из подъезда, он почувствовал за собой хвост. Штейн постоянно оглядывался назад и почти всегда замечал за собой идущего по пятам мужчину в чёрной куртке. Он ускорил ход, чтобы оторваться от преследования, но парень не отставал, всегда держа дистанцию двадцать метров. Вдруг возле телефонной будки остановилась чёрная машина, и оттуда выбежали трое людей в чёрном. Это были агенты госбезопасности.
- Что Вам нужно? – спросил их профессор.
- Вы профессор Штейн, - ответил один из них в чёрной кепке. – Садитесь в машину, Вас ждут на Лубянке.
Бедняга Штейн не знал что делать. Он не боялся ареста, он боялся, что оперативники первыми доберутся до кардиограммы Жарова и тогда смертной казни не избежать никому.
- Можно мне позвонить домой больной жене? – умолял оперативников Штейн.
После некоторых колебаний тот, что главный кивнул головой. Штейн зашёл в телефонную будку, достал две копейки и положил их в проём. Оперативники придержали дверь ногой, чтобы слышать разговор Штейна. Только после этого профессору разрешили набрать номер. Через секунду в квартире Егора и Лиды Кузьмина прозвенел телефон. Егор подошёл к телефону и снял трубку.
- Это я милочка, - сказал в трубку профессор Штейн.
Егор сразу узнал его голос и почувствовал, что что-то неладное с профессором.
- Не забудь взять свои лекарства на холодильнике, - сказал профессор Штейн. – Ты только не переживай, к сожалению, меня пригласили на Лубянку.
Не успев закончить разговор, главный оперативник выхватил телефон у Штейна и повесил трубку.
- Пошли, - жёстко сказал он профессору.
Егор, положив трубку, тихо прошептал Виноделову:
- Профессора Штейна забрали на Лубянку.
В воздухе повисла тишина.
- Я сам пойду за кардиограммой, - сказал Егор. – Чтобы не вызывать лишних подозрений возьму с собой жену на прогулку.
XII
На следующее утро Егор и Лида вышли на прогулку по набережной. До работы недалеко, поэтому они решились прогуляться туда пешком. Пройдя пару километров, они, наконец, дошли до места его работы.
- Забыл деньги на столе, - сказал он молодому охраннику блондину на вахте.
Тот кивнул головой, разрешая войти. Лида и Егор поднялись на второй этаж, где было расположено отделение сердечно - сосудистой медицины и, где работал Штейн. Затем пройдя по пустому коридору, они остановились возле фойе, как раз рядом с кабинетом нового начальника с ветеринарным образованием Козловым. Лида присела на диван, а Егор, оглядываясь по сторонам, вошёл в кабинет Козлова. Осмотревшись вокруг, он увидел на полке целую стопку папок с различными именами. Их было там сотни. Он подошёл к шкафу и начал их перебирать. Он бегло перебирал одну папку за другой, всё время, оглядываясь на дверь.
Ему нужно было найти только одну папку, открыть её, аккуратно вырвать кардиограмму и сжечь или проглотить навсегда. Какая-то маленькая фиктивная бумажка решала судьбу десяток человек. Если бы в другое время об этом даже и никто бы не подумал, то сейчас в условиях жесточайшего террора одного человека, эта бумажка представляла судьбоносную реликвию многих врачей Кремля.
- Нашёл, - про себя воскликнул вслух Егор. – Папка члена политбюро ЦК товарища Жарова.
Но вдруг в этот момент, он краем глаза заметил, что дверь ручки бесшумно опустилась вниз. Он с волнением посмотрел на открывающуюся дверь и увидел в ней охранника.
- Что Вы здесь делаете? – спросил тот. – Вам нельзя здесь находиться.
Егор не знал, что и ответить, он только пожал плечами. Охранник обратил внимание на папку в его руках.
- Что за папка? – спросил охранник и добавил. – Завтра же доложу о ней товарищу Козлову.
Затем охранник быстро прошёлся к Егору и выхватил папку из рук. Взглянув в неё, он прочитал вслух.
- Медицинская папка товарища Разумовского.
Егор облегчённо выдохнул, так как в самый последний момент ему удалось вернуть папку Жарова на место, и вытащить первую случайно попавшуюся папку с фамилией Разумовский. Но ещё больше ему повезло в том, что Разумовский был его пациент.
- Я заберу кардиограмму Жарова завтра в понедельник, - подумал про себя Егор и проследовал за охранником. Они прошлись по коридору и спустились вниз к вахте, от страха забыв про жену Лиду. Через пару минут, она спустилась на вахту сама, удивлённо смотря на Егора.
- Ты забыл меня милый, - кинула она своему мужу упрёк.
XIII
Наступил понедельник. Егор почти весь день крутился возле кабинета Козлова, выискивая удобный момент. Как, на зло, Козлов не выходил из своего кабинета. К нему вечно кто-то приходил по маленьким вопросам. Но каждый такой визит убивал надежды Егора и ожидавшего его на третьем этаже профессора Виноделова. По плану, Егор должен был незаметно взять эту папку якобы для Павла Сергеевича. Но профессор устал ждать и поэтому спустился на второй этаж. Не выдержал также и Егор, зайдя в кабинет начальника отделения.
- Товарищ Козлов, - сказал Егор ему, - В операционной скончался член Политбюро.
Козлов пулей вылетел из своего кабинета и помчался в сторону операционной. Дождавшись его ухода, Егор незаметно пробрался в кабинет Козлова. Как, на зло, папки привела в порядок какая-то медсестра. Поэтому ему опять пришлось заново искать нужную ему папку товарища Жарова. Время шло, нервы тоже. В этот момент в коридоре второго этажа появился Козлов, который недовольно направлялся к своему кабинету. - Что за шутник, - бормотал он про себя.
Но, вдруг неожиданно, его остановил профессор Виноделов.
- Мне надо с Вами поговорить, - сказал она Козлову, пытаясь выиграть драгоценное время для Егора.
- Не сейчас, я очень спешу, - уходил от разговора Козлов. Он почти открыл дверь своего кабинета, но Виноделов неожиданно хлопнул дверью, закрыв её.
- Вы что себе позволяете? – удивился Козлов.
- Это Вы что? – упирался профессор Виноделов. – Ходите тут рыщите, следите за всеми и потом стучите в НКВД.
Козлов был в шоке. Он удивлённо посмотрел на профессора Виноделова. Но он не понимал, что профессор хотел выиграть время для Егора, чтобы тот успел найти чёртову папку Жарова и уничтожить компромат. Его и жизнь других была на волоске.
- С Вами всё в порядке? – спросил Козлов Виноделова. – Лучше идите домой и полечитесь.
Сказав это, Козлов резко открыл дверь и вошёл внутрь. Вдруг, он остановился.
- Что это? – крикнул Козлов. Профессор Виноделов расстроено вошёл внутрь.
- Нас поймали с поличным, - пронеслось у него в голове у Виноделова в этот миг. Неужели конец его долгой карьере врача. Теперь всё это станет никому не нужным, а его имя будет очернено навечно. Он медленно поднял глаза и увидел всюду разбросанные бумаги, и настежь распахнутое окно. Но Егора внутри не было.
- Я забыл закрыть окно, - расстроено сказал Козлов.
В этот момент профессор Виноделов незаметно ретировался, поднялся на третий этаж, побежал по коридору и забежал внутрь кабинета. За столом для пациентов сидел улыбающийся Егор. Он указал пальцем на открытое окно с выходом на пожарную лестницу. Именно так ему удалось незаметно выползти из кабинета Козлова.
- Принёс, - с довольным лицом тихо прошептал губами Егор и достал из внутренней стороны своего халата папку члена Политбюро ЦК Жарова.
XIV
Профессор Виноделов сел напротив Егора, жадно всматриваясь в папку. Но тут случилось не предвиденное. В их кабинет нагрянули оперативники НКВД во главе со следователем Родиным. Но Егор не растерялся. На столе лежала пухлая папка с вложенными в неё сотнями справок и прочей бюрократической документацией. Егор незаметно для оперативников успел вложить папку Жарова в этот пухлый отчёт где-то в середине.
- Я следователь МГБ подполковник Родин, - представился он. – Вот ордер на обыск в Вашем кабинете, добавил он и протянул бумажку с печатью. Но Егор и Виноделов ничего не ответили, а только подчинились приказу.
Следователь сел за стол рядом с ними, а его молодцы в кожаных куртках начали производить осмотр. Он поочерёдно сбрасывали папки на пол, пролистывая их содержимое. А Родин потянулся к пухлой папке на столе и пододвинул её к себе. Егор с профессором, затаив дыхание, наблюдали за дальнейшими действиями. Родин открыл первый лист и с трудом разобрал почерк. Затем он пролистал ещё несколько десятков листов. Егор с тревогой наблюдал за происходящим с учащённым пульсом. Ещё чуть-чуть и он откроет дело Жарова и сразу догадается, в чём дело. Вот Родин переворачивает лист, затем следующий, внимательно читая содержание. И вот, он поднимает какую-то справку и уже появляется фраза Член Политбюро, но тут, к счастью его перебивает один из оперативников.
- Слишком много материалов, - сказал он.
Следователь подумал немного, а затем сказал:
- Грузите всё в коробку, посмотрим на Лубянке.
Затем он закрыл пухлую папку и бросил её в пустую картонную бумагу.
- Сложите в эту коробку остальные документы, - сказал он своим оперативникам.
Затем Родин посмотрел на Егора и профессора Виноделова.
- Вы тоже проедетесь со мной, - сказал он и добавил. – Профессор Штейн дал признательные показания.
Виноделов с тревогой посмотрел на Егора, чуя неладное. Затем, выдержав паузу, они встали со стула, подошли к шкафу, поочерёдно сняли халаты и профессор накинул свой пиджак, а Егор лёгкую куртку. Через минуту в сопровождении оперативников они проследовали по заполненному коллегами коридору в направлении выхода. Все были взволнованны и находились в непонятном смятении.
XV
Машина в сопровождение кожаных курток с людьми внутри подъехала к подъезду дома на Лубянке. Первым направился к зданию профессор Виноделов, а за ним поплёлся Егор. Через пять минут они уже сидели в комнате для допросов, где на стене висела картина первого чекиста СССР Феликса Дзержинского.
Следователь Родин, не торопясь, достал свой портфель и аккуратно вынул оттуда пару листков, показывая особую их значимость для Виноделова и Егора. Затем он протянул её профессору, который взяв из в руки, принялся читать про себя вслух.
- Профессор Штейн, - читал он тихо для Егора, - Вы признаёте себя виновным в шпионаже в пользу США? Ответ: Да.
- Профессор Штейн. Вы признаёте себя виновным, что своими действиями как врача кремлёвской больницы, Вы путём неправильного лечения специально сокращали жизнь для видных деятелей ЦК? Ответ: Да.
- Профессор Штейн. Вы признаёте, что в Вашу антисоветскую шпионскую группу также входили профессор Виноделов Павел Сергеевич и доцент Егор Кузьмин. Ответ: Да.
Профессор оторвался от чтения Протокола допроса.
- Это бред какой-то! – сказал он следователю Родину.
Родин выкурил сигарету и пустил дым прямо на профессора.
- А Вы докажите это! – нагло проговорил Родин.
Профессор улыбнулся.
- Вы первых, - начал профессор, – профессор Штейн никогда не говорит слово: «Да». Вместо этого он употребляет слова «возможно», «вероятно» или, в крайнем случае «может быть». Все сотрудники в нашей больнице могут подтвердить это.
Было видно по лицу, что следователь Родин слегка занервничал. Это состояние, когда на лице исчезает непроизвольная ухмылка, человек задумывается над чем-то, а в глазах словно гаснет свет.
– Какой я болван, - подумал про себя Родин. – Использовал против умного профессора такой дешёвый трюк, как фальшивка. Это же не какой-нибудь юнец или человек с глубинки?
- Дальше не продолжайте профессор, - сказал следователь Родин, нагнувшись к нему ближе и, выхватив ложный Протокол допроса.
Впервые Егор и профессор Виноделов улыбнулись. Егор почувствовал некий триумф победы профессорского ума над глупой прямотой высшего должностного лица НКВД. Спокойствие, логика и факты, - подчеркнул он для себя от этой беседы.
- К сожалению, я вынужден вас задержать до полного выяснения обстоятельств дела, - неуверенно сказал следователь Родин.
Егор пытался воспротивиться и сказать что-то в защиту, но профессор остановил его, положив свою руку на его плечо. Тут, Егор вдруг вспомнил, что у следователя есть огромный козырь – папка Жарова с кардиограммой. Поэтому он ничего не сказал, не раздразнивая следователя, а лишь повиновался его приказу и кивнул головой вниз.
XVI
После того, как увели в бутырскую тюрьму профессора Виноделова и доцента Егора Кузьмина, следователь ещё раз прочитал отчёт своего подчинённого Степана.
- После того как погас свет, я представил стакан к стене, чтобы хоть как-то разобрать диалог между профессорами Штейн, Виноделовым и доцентом Кузьминым. Они говорили о какой-то кардиограмме то ли товарища Жирнова, то ли Жаткова, - читал следователь Родин отчёт вслух. Затем он отбросил бумагу, облокотился назад и рассуждал вслух: « В 1948 году погиб член Политбюро товарищ Жаров, возможно речь шла о нём. Доктор Полищук ранее указывала, что его смерть наступила из-за неправильного диагностирования болезни сердца. Врачи якобы просмотрели признаки миокарда. Речь идёт о кардиограмме товарища Жарова! Молодец Родин!» - наконец похвалил он себя, довольно вставая со стула.
Как раз в этот момент в его кабинет вошла жена Егора – Лида Кузьмина. Её лицо было угрюмым и разбитым.
- Вы же обещали не забирать моего мужа! – громко произнесла она, не здороваясь и не присаживаясь на стул.
Родин выдержал паузу, чтобы Лида могла успокоиться.
- Ты думаешь, я дурак? – неожиданно сказал следователь, выкуривая сигарету. – Сначала у Степана заела дверь, потом вдруг, неожиданно в момент прихода Штейна и Виноделова в квартирах второго этажа погас свет. Я проверил историю отключения света в Вашем доме. Последний раз такое было пять лет тому назад.
Лида почувствовала волнение, её лицо немного покраснело.
- О чём они говорили?
Лида забеспокоилась, но затем ответила:
- О футболе и кино.
Следователю не понравилась такая ложь. Он резко схватил её под руку и поволок в соседний кабинет. Зайдя в него, Лида увидела истерзанного профессора Штейна. На его лысой голове был отпечаток следа от утюга, под глазом имелись синяки. Следователь толкнул её вперёд. Глаза Лиды и профессора Штейна встретились на секунду.
- Неудачно погладил рубашку, - отшутился профессор Штейн.
Следователь Родин, докурив сигарету, вынул бычок и потушил его о руку профессора Штейна.
- Ты хочешь, чтобы я так пытал твоего мужа? – ухмыляясь, спросил он Лиду.
Лида ничего не ответила, а только покачала головой. Затем следователь взял её под руку и отвёл опять к себе в кабинет. Но в этот момент в кабинете зазвенел телефон. Родин снял трубку и приложил к уху.
Лицо Родина тут же покраснело, он занервничал. На другом конце провода был Товарищь N.
- Говорят, что Вы упрятали Виноделова и Кузьмина на основании ложного Протокола допроса? – спросил товарищ Б, а затем добавил, - Вы же не жулик или шарлатан, Вы же следователь товарищ Родин!
Следователь побледнел.
- Нет, что Вы, - оправдывался он.
Возникла небольшая пауза.
- Тогда немедленно отпустите их и лучше займитесь поиском реальных улик! – громко проговорил Товарищь N. – Вождь требует результатов и немедленно!
- Так точно, - ответил Родин и положил трубку.
Лида слегка улыбнулась.
- Тварь! Проститутка! – не стеснялся выражений Родин, – напрасно смеёшься!
XVII
Виноделова сразу отправили в больницу, у него поднялось давление. А Егор Кузьмин решил воспользоваться такси. Он вышел на дорогу и поднял руку. Неожиданно к нему подъехала чёрная машина, за рулём которой был следователь Родин.
- Вас подвезти? – спросил Родин. Со стороны это выглядело так кощунственно, что Егору стало немного не по себе.
- Я собирался проехаться на метро, - солгал он Родину.
Следователь улыбнулся.
- Я настаиваю, - сказал он. – Признаю, что перегнул палку с Вашим арестом.
- Чёрт с ним, проедусь до дома на халяву, - прошептал про себя Егор и сел в машину.
Они проехали несколько кварталов в сторону Тверской улицы.
- Не хватило доказательств, кишка оказалась тонка, - сказал Егор Родину, ухмыляясь
Но Родин ничего не ответил, а только многозначительно улыбнулся.
Они проехали ещё пару светофоров, и вдруг оказались у синего особняка товарища Б. Егор осмотрелся вокруг и удивлённо сказал Родину.
- Я не здесь живу!
Родин ухмыльнулся.
- Уверяю Вас, здесь! – ответил следователь Родин.
Егор выдержал паузу.
- Да чёрт с Вами! – сказал Егор и вылез из машины, громко хлопнув дверь. Через секунду чёрный автомобиль набрал газу и исчез с горизонта. Провожая её взглядом, Егор случайно заметил свою жену Лиду, которая как раз выходила из синего особняка в обнимку с лысым человеком в очках. Егор чуть не умер на месте, простояв без движения целую минуту. Он никак не мог поверить, что его любимая жена Лида изменяет ему с тем пожилым человеком в очках с шикарным особняком. Больше всего его убивало то, что Лида сама вешалась ему на шею, крепко обнимала и целовала его. Но Егор не знал, что это была плата за их освобождение из Бутырской тюрьмы.***
Егор хотел было подбежать к ним, наброситься на незнакомца и поколотить его. Но он этого не сделал. Вместо этого он просто наблюдал, как его любимая Лида села в красивую чёрную машину, поцеловала незнакомца сквозь открытое окно и умчалась в неизвестном направлении. Егор как дворовая собака поплёлся домой пешком. Разбитый и морально убитый, он на автопилоте дошёл до подъезда, поднялся на второй этаж и постучал в дверь, которую открыла улыбающаяся ему Лида. Но Егор не поднимал глаз. Он, молча, снял туфли и прошёл в спальню. Лида хотела было пойти за ним.
- Не надо! – сказал он, закрыл дверь и свалился на кровать, уткнувшись лицом в подушку.
XVIII
В Кремлёвской больнице поползли слухи, что Штейн признался в связях с американской и английской разведки. Если бы на тот момент были ещё и другие спецслужбы, то их обязательно бы тоже приписали ему. Общественность активно обсуждала письмо Полищук, за которую она получила орден Ленина. Появилась статья в газете «Правда» обвинившая врачей кремлёвской больницы в умышленном истреблении видных деятелей партии. Люди верили тому, что было напечатано в газетах. Поэтому активно посыпались коллективные письма с требованием жестоко наказать этих подлых врачей. Двести миллионов людей не знали, что на самом деле эти врачи не нравились только одному человеку, а именно вождю. Манипулируя своей властью, он превратил их в изгоев в глазах общества.
- Нужно бы написать коллективное письмо, осуждающее профессора Штейна, - сказал на совещании Кремлёвской больницы, новый начальник отделения Козлов. – Мне звонили с обкома и рекомендовали, чтобы инициатором выступил Полоцкий.
- А, почему я, - удивлённо спросил брюнет, вставая со стула.
Козлов, немного подумав, ответил:
- Штейн же по национальности еврей.
Полоцкий улыбнулся.
- Но, если что, мой отец поляк, а мать русская.
В помещении повисла тишина. Коллеги Штейна давно знали его, как весёлого, умного и интеллигентного мужчину с независимыми взглядами. Егор вспомнил, что профессор Штейн часто говорил, что не хотел быть бараном в стаде, издавая покорные звуки. Разве бог наделил этот режим убивать и сажать в тюрьмы людей за их собственные взгляды? Эта власть сама наделила себя этим правом, чтобы избавляться от ненужных и опасных им людей. Агитационная пропаганда, играя на чувствах и сознании людей, аккуратно и технично зомбирует общество, ища в ненужных власти людях только плохое. Она внушает людям, что без вождя страна развалится и в государстве возникнет хаос. Но на самом деле после смерти Сталина, ничего трагичного не произошло. Незаменимых людей нет, - говорил повторять вождь. Пришёл Хрущёв, затем Брежнёв и страна продолжила строить коммунизм. Но многие люди жили в тумане, власть и партия решала всё за них, мнение о человеке формировала партия и люди у руля власти.
- А Вы сами верите, что он шпион? – неожиданно спросил Виноделов Козлова.
Казалось, что Виноделов высказал мнение всего коллектива больницы. Это читалась по их лицам. Но было в них и сомнение, а, что если уволят, а, что если посадят. Если бы каждый из них понимал, что все рождены быть свободными и одинаковыми к благам общества. Бог никому не давал право решать чьи-то судьбы, но те, кто нарушал это правило, он обычно карал. Все правила в этом тоталитарном режиме были специально введены для того, чтобы усмирять общество и инакомыслие. Но блага в этом обществе принадлежали только верхушке власти, а народ довольствовался только малыми подачками.
Козлов хотел было что-то сказать, но вдруг в кабинет ворвалась секретарь и со скорбью сообщила:
- Профессор Штейн умер.
У Егора потекли слёзы. Он отвернулся, чтобы незаметно вытереть их.
XIX
На похороны Штейна от коллектива обком партии рекомендовал четырёх человек: Козлова, Виноделова, Кузьмина и молодую блондинку секретаря местного комитета комсомола больницы. Катафалк прибыл на одно из кладбищ Москвы. У гроба и места захоронения собрались около ста человек.
- Я впервые вижу столько родных профессора Штейна, - сказал молодая блондинка.
Виноделов нагнулся и шепнул ей на ухо:
- Это не родные, а переодетые сотрудники НКВД...массовка.
Девушка удивилась. В этот момент закрытый гроб с телом покойного опускали вниз. А закрытый он был, потому что власть специально пустила слух о безобразном состоянии лица Штейна в результате болезни и люди проглотили эту наживку. На самом деле его лицо пострадало от многочисленных побоев на Лубянке.
- Разве почётный профессор заслуживал такое на свои старости лет? – недоумевал Егор. – Из-за глупости властей, его подвергали пыткам и содержали в холодной камере. Должно быть стыдно тем людям, которые ради своих интриг превратили жизнь уважаемого и старого человека в ад.
- А кто это та девушка, которая так горько плачет? Дочь Штейна? – поинтересовалась молодая блондинка у профессора Виноделова.
Тот нагнулся и прошептал ей на ухо:
- Это тоже сотрудница НКВД.
Девушка слегка улыбнулась, удивляясь такому артистизму сотрудников госбезопасности.
- Он умер по Вашей вине, товарищ Козлов, - вдруг не сдержался Егор, с трудом переживая прощальную церемонию погребения профессора Штейна. Но Козлов ничего не ответил, отойдя от Егора куда-то в сторону.
XX
Вечером Егор перекинулся парой фраз с профессором Виноделовым касательно кардиограммы, которая осталась в той самой пухлой папке, оставшейся у следователя Родина.
- Всё в руках господа, - сказал профессор и поплёл к станции метро. Попрощавшись с ним, Егор свернул на свою набережную и пошёл домой пешком. Зайдя домой, он быстро скинул с себя верхнюю одежду, затем прошёлся на кухню, взял с полки рюмку и открытую бутылку водки, сел за стол и наполнил сосуд.
- За светлую память о профессоре Штейне! – сказал про себя Егор и без закуски осушил рюмку. Лида подслушала его, спрятавшись у двери. Она вспомнила последнюю встречу с профессором Штейном, который, несмотря на зверства над ним, сохранил силу воли и чувство юмора. Она вышла из-за двери, подошла ближе к столу и присела за стул. Затем, Лида положила свою руку на руку Егора, чтобы высказать ему свои соболезнования. Но он тут, же вытащил свою руку из-под её руки, показывая своё нежелание общаться с ней. Потом он опять налил водки и осушил рюмку.
Вдруг в этот момент в квартире прозвенел телефон. Лида поднялась со стула и подошла к телефону. Сняв его, она ответила:
- Алло!
- Вас хочет видеть Товарищь N., - сказал человек на другом конце провода.
Лида выдержала паузу, но затем ответила:
- Сейчас буду.
Она положила трубку и прошлась на кухню:
- Подружка звонила, просит заскочить! – фальшиво сказала она Егору.
После того как она удалилась в спальню, Егор встал со стула и увидел внизу у подъезда красивую чёрную шикарную машину, которую он видел у синего особняка, недалеко от Тверской улицы.
- Она поедет к нему, - подумал он. Его глаза покраснели, он почувствовал глубокую обиду на свою жену. Но в душе он очень сильно любил и не хотел расставаться с ней. Он не мог и подумать о дне жизни без неё. Она была для него всем. Поэтому он быстро побежал в сторону спальни, нашёл где-то рядом ключи и закрыл дверь.
- Открой! – крикнула ему Лида. – Мне срочно надо идти!
Но Егор не слушал. Он повернулся к двери спиной и медленно опустился вниз.
- Я всё знаю, - в расстроенных чувствах сказал Егор. – Ты поедешь в этот синий особняк.
Лицо Лиды изменилось. Она побледнела. Но если бы не мысль о том, что от встречи с человеком в очках зависит судьба её любимого Егора, то она бы давно упала на кровать и залилась бы в слезах.
- Открой Егор! - кричала она из спальни.
Но Егор ничего не ответил. Он просто сидел у двери. Вдруг в этот момент в квартире опять зазвенел телефон.
- Пожалуйста, открой! – умоляла Лида.
Но Егор молчал. Через минуту звонки прекратились. По щеке Лиды потекла слеза, и она, рыдая, упала на пол.
– От этого зависит твоя жизнь! – в слезах сказала она.
Тут Егор всё понял. Теперь до него дошло, что его выход из Бутырской тюрьмы не была случайностью. В обмен на свободу, Лида пожертвовала своим телом. Это ещё сильнее угнетало его. Его душу распирало, с одной стороны он проклинал жену, но с другой относился к этому с пониманием. Он достал из кармана ключи и открыл дверь. Лида сидела на полу спальни. Егор подошёл к ней, присел рядом и мягко обнял её.
- Давай, попробуем забыть этот страшный сон и начнём жизнь сначала, - тихо прошептал он. На лице Лиды появилась улыбка. Она повернулась лицом к Егору и крепко поцеловала его в губы. Затем освободившись от поцелуя, она волнительно прошептала:
- Но тебя посадят?
Егор помотал головой.
- Я всё могу перенести, но только не измену любимой, - ответил Егор.
Лида нагнулась и поцеловала Егора в губы. Затем она начала быстро снимать с него одежду, страстно желая заняться с ним любовью. Егор мягко просунул свою руку под её юбку и провёл рукой по её ногам. Затем он нашёл её нижнее бельё и стянул их с ног. Наконец, обнажившись, они занялись любовью прямо на полу.
XXI
Наступило следующее утро. Лида, надев своё самое красивое платье, гордо шла по знакомой ей улице в направлении театра. Её лицо сияло от радости. Она шла, словно не замечая прохожих, погрузившись в свой приятный сон светлых грёз её вместе со своим любимым мужем Егором. Но вдруг, рядом раздался громкий автомобильный сигнал. Это подъехал водитель товарища Б. на чёрной шикарной машине.
- Ты что творишь! – грубо сказал ей водитель. – Быстро садись и утешь моего шефа!
Лида, просыпаясь из своего сна.
- Передай своему шефу, что я больше не девочка на побегушках! – резко ответила она. – Пусть этот насильник убирается к чёрту!
Водитель недовольно помотал головой.
- Ты загоняешь себя в петлю! – предупредил её водитель.
Но Лида ничего не ответила и пошла дальше в направлении театра. Водитель недовольно взглянул ей вслед, затем махнув рукой, нажал на педаль газа.***
Наступил вечер. Егор возвращался домой в слегка приподнятом настроении. Он знал, что его дома ждёт любимая жена Лида. Он завернул за угол, затем ещё и почти приблизился к своему подъезду. Но, подойдя ближе, он заметил, как из чёрной машины вылезли трое мужчин в кожаных куртках, затем они набросились на него, скрутили руки и затолкнули в авто. Через минуту машина исчезла.***
А ещё через час Егор оказался в карцере тюрьмы Лефортово. Тёмная комната, три метра на три. Руки были прикреплены цепями к кольцу, торчащему из стены, поэтому он мог только сидеть на холодном бетонном полу. Он просидел в карцере целую неделю, без еды и воды, пока, наконец, его не привезли в кандалах к следователю Родину. Конвой усадил его за стул и прикрепил наручники к столу.
Следователь, не спеша достал из коробки ту самую пухлую папку, куда Егор успел спрятать кардиограмму Жарова. Затем, бросив её на стол, он начал пролистывать страницу за страницей. Егору стало ясно, что Родин нашёл папку и его судьба предрешена. Дойдя до медицинской папки Жарова, следователь открыл её и медленно пролистал. Но никакой кардиограммы в ней не оказалось. Егор ожил и облегчённо вздохнул.
- Где кардиограмма Жарова? – спросил Егора Родин.
Егор ничего не ответил, а лишь многозначительно улыбнулся.
Следователь встал со своего места и подошёл к нему ближе. Затем, быстро замахнувшись, он ударил Егора кулаком в челюсть. Из его рта пошла кровь.
- Рано радуешься, - сказал следователь, затем громко крикнул:
- Введите!
Через секунду конвой завёл профессора Виноделова. Он весь истощал, на лице виднелись ссадины и синяки. Егор понял, что его пытали.
- Скажите мне, где подписать, и я подпишу, - с трудом проговорил профессор Виноделов. – Только дайте мне кусок хлеба и стакан воды, - умоляя он следователя Родина. Но тот дал команду конвою и его увели обратно.
- Скажи где кардиограмма Жарова, иначе ты больше никогда не увидишь профессора живым! – крикнул следователь, нагнувшись к Егору.
Егор покраснел от злости и плюнул ему в лицо.
- Тварь! – сказал он Родину.
Через пять минут Егор уже оказался закованным в наручниках на крыше тюрьмы в лёгкой арестантской одежде. На улице стоял холод минус десять градусов.
XXII
Потом был карцер, снова улица, снова карцер и снова улица. Побои и избиения стали чем-то обыденным для Егора. Но он не сдавался. Мысли о его Лиде разжигали огонь в его сердце и продолжал жить … жить ради неё.
И вот теперь его везут опять на очередной допрос. – Что на этот раз? – подумал про себя Егор. – Сейчас Родин ему сообщит, что профессора Виноделова не стало? Он, как и Штейн, умер естественной смертью. А народ всё это проглотит и поверит этим нелюдям. Что за общество, что за нравы? Нет, лучше я один день проживу стоя, чем всю жизнь буду ползать на коленях, - заключил про себя Егор.
- Ты думаешь, мы тебя не сломаем? – ухмылялся следователь Родин.
Егор ничего не ответил.
- А ведь это твоя любимая жена Лида сдала Вас всех с потрохами, – сказал Родин.
Егор побледнел. Эта новость была, словно гром среди ясного неба. Он начал вспоминать тот вечер, когда они говорили об этой кардиограмме Жарова дома. Лида сидела на кухне и могла подслушать их разговор. – И откуда следователь узнал о ней? – пробежалось у него в голове. - Только от Лиды. Не может быть ещё убеждал он себя в этот момент.
- Это ложь! – неожиданно крикнул Егор следователю.
Тот ухмыльнулся и залез в свой портфель. Затем, достав оттуда бумажку, он бросил её на стол. Егор жадно прочитал текст о себе: «Я, Лида Кузьмина, готова сотрудничать с НКВД, для раскрытия шпионского заговора… снизу подпись Кузьмина». Затем Егор посмотрел на её подпись. Она была подлинная.
- Но почему? – расстроено спросил он про себя и опустил голову.
- Пусть войдёт! – неожиданно сказал следователь Родин. Затем быстро нагнулся и убрал листок со стола. Через мгновенье дверь открылась, и в проёме показался силуэт Лиды. Она тут же бросила к Егору, жадно целуя его отмороженные щёки, затем руки. Но Егор убрал от неё руки в сторону.
- Не приближайся ко мне! – крикнул он Лиде. Он не мог ей простить её предательства, в результате которого погиб профессор Штейн, вероятно и профессор Виноделов.
- Уйди прочь! – крикнул Егор ещё.
Лида поднялась с колен, удивлённо посмотрев на Егора. Затем её взгляд переключился на следователя Родина. Но тот довольно ухмылялся, пожиная плоды своей жалкой победы. Лида всё поняла.
XXIII
Ещё через месяц состоялся суд над врачами в белых халатах. На скамье подсудимых, кроме Егора были, к счастью оставшийся в живых после зверских пыток, профессор Виноделов и ещё один доктор, которого судили за то, что он лечил сахарный диабет у высокопоставленных чиновников, новым препаратом канадского первооткрывателя…инсулином.
- Почему у подсудимых под глазами синяки? – поинтересовался седой судья у следователя Родина.
Тот, встав со своего стула, осмотрелся вокруг сидящей толпы.
- Есть специальный приказ НКВД, подписанный сверху, о применении пыток к особо опасным преступникам, - сказал Родин. – Я сожалею только в том, что жёстко применял силу в отношении этих отщепенцев в белых халатах.
Толпа в зале забурлила.
- Правильно! – кричали многие в зале. – Таких гадов надо жарить на сковородке!
Затем посыпались речи представителей коллективов заводов с просьбой жестоко наказать врачей- вредителей. Потом выступали фиктивные свидетели, зачитывались материалы допросов, выбитых под пытками и заготовленные речи прокуроров, отредактированные в ЦК партии.
- Кто скажет что-нибудь в защиту? – неожиданно спросил у толпы судья. В зале возникла гробовая тишина, никто не желал защищать злодеев в халатах, за это могли уволить или даже посадить за решётку.
- Я выступлю, - неожиданно для Егора и Виноделова, сказал начальник отделения кремлёвской больницы Козлов. – Меня зовут Козлов Иван Константинович.
Зал недовольно загудел.
- Предатель! – кричали одни.
- Гнида! – кричали другие.
Но Козлов ничего не ответил. Он, молча, встал со стула, прошёлся к небольшой кафедре и начал свою речь:
- Я недавно работаю вместе с профессором Виноделовым и доцентом Кузьмином, но успел узнать их получше. Я не буду говорить о том, что это хорошие и уважаемые люди в коллективе и среди пациентов клиники, которыми они являются на самом деле. Я скажу только о том, как они на моих глазах спасли жизни десятков людей, которым была уготована смерть. Разве люди, которые держали цветы, могут ли убивать с автоматов? А люди с пинцетом в руках, могут ли причинить вред людям? Не верю.
В зале послышался неодобрительный гул.
- Пляшешь под дудку предателей! – выкрикивал кто-то из зала.
Козлов посмотрел на лица в зале.
- Вы знаете этих людей только из того, что говорит следователь Родин, - сказал Козлов. – Он их пытает и издевается над подсудимыми и те под угрозой насилия вынуждены признаваться в вещах, которых не совершали. А я знаю этих людей в лицо и сформировал о них своё независимое суждение. Это хорошие люди.
- Жизнь коротка, говорите быстрее! – торопил судья Ивана Константиновича Козлова.
- И последнее, - продолжил Козлов. – Когда я пришёл в коллектив, много негативных слухов мне пришлось услышать о себе. Кто-то говорил, что я информатор НКВД, кто-то говорил, что у меня ветеринарное образование. На самом деле это не так. Я не агент ГПУ и у меня медицинский диплом. Также и мы, формируем мнение об этих людях только из того, что нам преподносят другие, и нисколько не задумываемся над тем, что возможно это клевета. Не давайте говорить другим за нас, имейте свои убеждения! Помните это, товарищи!
В зале повисла тишина. Профессор Виноделов и Егор Кузьмин удивленно посмотрели на Ивана Константиновича Козлова. Они и в мыслях не могли представить такое. Что человек, которого они считали врагом, наоборот встанет на их защиту против этой зомбированной толпы.
- Решение по делу суда № 53 суд вынесет завтра, 5 марта 1953 года! – сказал судья и добавил. – Если честно, то мне очень жаль, что у подсудимых не две головы. Каждый из них заслуживает по две смертные казни.
Но в этот раз толпа промолчала.
XXIV
Но на следующий день по радио и в газетах разлетелась новость, что умер вождь пролетарской революции товарищ Сталин. Так как процесс против врачей кремлёвской больницы нужен был только ему, то дело пришлось приостановить. Затем народ узнал всю правду о том, что это дело было сфабриковано, а следователь Родин и другие причастные лица выбивали фальсифицированные показания путём пыток. За один день враги народа превратились в героев. Как же быстро меняется наше мнение о людях, о которых мы судим из чужих слов. Всех подсудимых врачей реабилитировали и восстановили на прежней работе. А орден Ленина у инициатора дела товарищ Полищук пришлось забрать.
У ворот подъезда тюрьмы профессора Виноделова и Егора Кузьмина их ждал с цветами тот самый Козлов, который подкатил служебную машину. Профессор обнял Козлова и сразу же проследовал в машину. Но Егор, почуяв шестым чувством, случайно обернулся назад и увидел стоящую недалеко Лиду. Она медленно прошлась к нему и остановилась в двух метрах от него. Их взгляды встретились. На его глазах чувствовалась обида, у неё чувство сожаления. Они стояли так недолго.
- Поехали, - сказал Егор водителю и быстро залез в машину. Лида побледнела. Из её глаз потекли слёзы.
XXV
Настали рабочие будни. Профессор Виноделов живо обсуждали в своём кабинете с Иваном Константиновичем.
- Я не заслуживаю этого, - сказал Козлов Виноделову.
В этот момент в кабинет зашёл Егор.
- Садись Егор, - сказал профессор и продолжил. – Иван Константинович намеревается покинуть должность начальника отделения, мотивируя своими отрицательными человеческими качествами.
Егор Кузьмин улыбнулся. Профессор Виноделов прочитал его улыбку.
- Вы именно тот человек, который нужен на этом рабочем месте! – сказал профессор Козлову. – Мы с Егором будем Вас всячески поддерживать.
- Спасибо, - довольно сказал Козлов, затем поднялся со стула, пожал им руку и исчез из кабинета.
В кабинете повисла тишина. Егор покрутил своим указательным пальцем вокруг своей оси, изображая пропеллер.
- Помилуйте, - сказал профессор. – Здесь нет жучков, в стране наступила оттепель.
Егор улыбнулся. Через несколько секунд, профессор будто бы вспомнил что-то. Затем он полез в свой карман и достал концерт.
- Сегодня утром ко мне приходила Лида и передала этот конверт, - сказал профессор. – Она знает, что ты не хочешь её видеть, поэтому она просила меня, чтобы я передала этот конверт тебе.
Лицо Егора изменилось, исчезла улыбка. Он взял конверт и положил его к себе в карман.
- Куда же всё-таки делась это кардиограмма Жарова, по которой нас могли повесить в тот же день? – удивлённо спросил профессор Егора.
Но тот ничего не ответил, а лишь многозначительно улыбнулся. Профессор догадался, что это дело рук Егора, который каким- то чудесным образом успел вытащить эту злополучную фиктивную кардиограмму.***
Вечером Егор вернулся домой. Он постучал в дверь. У порога его ждала новая молодая спутница с красивыми светлыми волосами. Они поцеловались в губы, а затем он прошёл к себе в комнату. Вытащив конверт от Лиды из своего кармана, он выбросил его куда-то в коробку. Теперь у него началась новая жизнь.
XXVI
Стояла холодная погода, где-то минус десять градусов. На крыше Бутырской тюрьмы бывший следователь Родин в лёгкой арестантской пижаме прижался к полу, чтобы хоть как-то согреть своё тело от страшного мороза. Недалеко от него также прижавшись к полу, лежал продрогший от холода лысый человек в очках Товарищ N. Они стали жертвой известной поговорки: «На что нарвешься, на то и напорешься». Говорят, что позже их казнили, но сейчас же к заключённому Родину подошёл конвой из двух человек. Освободив его от цепей, они повели его в кабинет нового следователя. Зайдя внутрь, бывший следователь Родин сразу обратил внимание на сидящего на стуле Егора Кузьмина. Их взгляды встретились. На лице Егора была скрываемая улыбка, а на лице Родина читался страх.
- Это тот человек, против которого Вы незаконно применяли пытки? – спросил новый следователь блондин лет пятидесяти, указывая на Егора.
Родин кивнул головой.
- Увести заключённого Родина, - сказал следователь. Но тот вкрутился от рук конвоира и наклонился к Егору.
- Пожалуйста, скажите, где эта чёртова кардиограмма Жарова? Это мой последний шанс! – умолял бывший следователь Родин Егора Кузьмина.
Но Егор, улыбнувшись, пожал плечами. В этот момент на голову Родина обрушилась резиновая дубинка. Это конвоир начал избивать его за неподчинение. ***
Прошло два года. Егор получил повышение по работе в город Ленинград. В доме были собраны вещи и мебель, готовые к отправке. Его молодая супруга принесла ему коробку с бумагами.
- Отбери нужное, - сказала она ему.
Он улыбнулся.
- Не надо мне ничего, можешь выбросить коробку целиком, - произнёс Егор.
- Нет, лучше загляни в неё ещё раз, вдруг найдёшь счастливый лотерейный билет, - сказал его жена.
Жена ушла в другую комнату, а Егор, нехотя, начал перебирать бумаги в коробке. Он пролистал стопку ненужных бумаг, затем ещё и, вдруг, он натолкнулся на тот самый конверт от Лиды. На него нахлынули воспоминания. Его новая спутница часто упрекала Егора за то, что он будто бы жил не с ней, а с кем-то другой там глубоко в его мыслях. Она была права, Егор вспоминал Лиду и никак не мог выбросить этот образ из головы. Но также он понимал, что с прошлой жизнью всё покончено и он больше, ни при каких обстоятельствах не вернёт её опять. Теперь у него новая жизнь.
Взяв пожелтевший конверт в руки, он покрутил его, колеблясь над вопросом открыть или нет. Но вот он решился и оторвал небольшой фрагмент. Затем, сделав ещё надрыв, он вынул содержимое из конверта.
- О боже! – удивился он. – Это же та самая злополучная кардиограмма Жарова, из-за которой их чуть не повесили. – Но как? – удивлялся Егор.
Но Егор не знал, что в то воскресное утро, когда Егор вместе с Лидой зашли больницу, чтобы выкрасть эту кардиограмму из кабинета Козлова, его поймал охранник. Но Лида спряталась, дождавшись пока они спустятся вниз, затем пробралась в кабинет, нашла папку Жарова и аккуратно вырвала эту кардиограмму.***
В парке недалеко от набережной на скамейке сидела светловолосая женщина. Это была Лида. Она медленно перелистнула страницу небольшой книги и принялась читать дальше. Интуитивно она почувствовала чей-то взгляд. Она обернулась и, боже, … она увидела его, Егора. Тот, прислонившись к дереву, нежным взглядом наблюдал за ней эти последние десять минут. Увидев его, она отложила книгу в сторону и встала со скамейки. Её глаза наполнились слезами. Егор медленно, не отрывая от неё глаз, подошёл к ней и остановился в двух метрах. Он виновато опустил голову, затем поднял опять и их взгляды встретились.
- Прости меня! – грустно прошептал Егор.
Столько лет она ждала и надеялась, но её мечты рухнули в один день, когда она узнала, что он женился на другой. Но она продолжала любить его несмотря не на что.
- Я не предавала тебя, - вдруг выскочило из её уст.
Егор выдержал паузу.
- Я знаю, - сказал он, вытирая слезу.
Лида ничего не сказала, а лишь, молча, смотрела на него, вспоминая их счастливые дни, когда они были вместе. Кофе в постель, походы в кино и приятная прогулка по набережной. Затем, она сделала неуверенный шаг вперёд, затем ещё и их тела соприкоснулись. Он крепко обнял её, целуя в щёчки, потом в лоб, волосы. Он жадно прижимал её к себе, как это делал тысячи раз, когда они были вместе.
- Прости меня, милая, прости, - повторял шёпотом Егор.
Но она стояла неподвижно, слёзы текли по её щеке. Она слишком долго ждала этого момента.
- А как поживаешь ты? – наконец, спросил её Егор.
Она ничего не ответила.
- Лида! – вдруг, громко раздался чей-то голос. Егор посмотрел в сторону раздавшегося голоса и увидел молодого мужчину с тёмными кудрявыми волосами, державшего на руках ребёнка. Его глаза наполнились волнением и любопытством.
- Кто он? – неуверенно, спросил Его.
Лида вздохнула, но затем ответила:
- Это мой муж с ребёнком.
Это было словно гром среди ясного неба. Егор побледнел. Ему казалось, что он только что потерял самого родного себе человека. – Почему я не прочитал письмо раньше? – укорял он себя в мыслях. – Ведь же был шанс!
Но поезд уезжал и любовь вместе с ним.
- Лида! – опять крикнул тот молодой мужчина. – Пошли домой, наш сын Егор проголодался.
- Егор? – удивлённо переспросил он.
Лида улыбнулась.
- Я решила назвать его твоим именем, чтобы он мог всегда напоминать мне о тебе.
Слеза скатилась по лицу Егора. А Лида улыбнулась напоследок и ушла к своей новой семье.
Автор Ержан Орымбетов, 28 декабря 2016 (Фамилии и имена героев изменены).