К моей соседке француз приехал. Она у него раньше гостила, а теперь он к ней прикатил, не предупредив заранее о визите. А она в это время была на даче. Иду я домой, а он на лестнице сидит грустный такой, словно и не француз вовсе, а какой-нибудь ярославец. Вижу: совсем иностранец плох. Я и пригласил его в гости. А что? По мне – хоть француз, хоть турок, хоть гибрид индуса с тунгусом!
- Жан-Жак Бульон, – представился он.
- Ваня Клюквин пюре в мундире, – представился я.
Нормально? Он – Бульон, я – пюре в мундире!
Ладно, познакомились. Стали общаться. Он по-нашему три слова знает: водка, бабы, Сибирь. И я по-ихнему – столько же: мерси, пардон и шерше ля фам. Для бесед дипломатических маловато, но нам достаточно.
- Водка! – говорит француз.
- Пардон! – возражаю я.
- Бабы! – уточняет он.
- Мерси! – соглашаюсь я.
- Сибирь! – восклицает Бульон.
- Шерше ля фам! – хохочу я.
Целый вечер мы так с ним болтали. Потом спать легли. Только уснули – звонок. Явился Гришка. У него хроническая бессонница.
- Гришка, – говорю я, – познакомься с французом.
- Жан-Жак Бульон в мундире, – спросонья ляпнул француз.
- Григорий Стелькин бизе в фужере, – схохмил Гришка. И тут между ними как искорка пробежала.
- Водка, бабы, Сибирь! – выпалил Бульон.
- Бонжур, адьё, се ля ви! – подхватил Гришка.
Всё: мне здесь делать нечего. И я ушёл спать. А они всю ночь на кухне: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Куда-то звонили. Кто-то к ним приходил.
Утром встаю – что такое: полная квартира народу. Все кричат и руками машут: «Инфляция! Мерси! Безработица! Бонжур! Благосостояние! Адьё! Приватизация! Пардон! Коррупция! Плюрализм! Маркетинг! Ля фам! Се ля ви! Шерше!»
Нет, так мы не договаривались!
- Пардон, – говорю, – ребята! Пардон, господа хорошие!
- Топай, дядя, отсюда! Не мешай диалогу с Францией! – говорят мне эти самые хорошие господа. Из своей же квартиры гонят!
Ладно, разберёмся! Пошёл я к соседке. Она утром должна вернуться. Слава Богу – дома. Объяснил ситуацию. Она пошла и одним махом всех из моей квартиры выгнала, а Бульона своего к себе увела.
Неделю жил француз у соседки. Иногда мы встречались на лестнице, и я вежливо говорил: «Бонжур, камераде!». А он закатывал вверх глаза и вздыхал: «Ах, Люси-мерси-Дебюси! Ах, Драже-Мандраже-Лямур!».
А потом он уехал. Подарил мне бутылку «Наполеона» и укатил, как будто его и не было. И соседку мою с собой увёз. Вот какая лямур случилась!
А недавно я Бульонский галстук нашёл на кухне. Хотел бандеролью его вернуть, но передумал. Поеду сам! Отвезу ему галстук и подарю что-нибудь исконно русское. А чем мы хуже всех прочих народов мира?