В Вильнюсском университете на физическом факультете было четыре группы: три литовских, где преподавали только на литовском языке, и одна русская для иноземцев. Поскольку во всей Литве не находилось такое количество литовцев, мечтающих стать физиками, то в литовских группах из года в год был недобор. В то же время в единственной русской группе был всегда большой конкурс.
Если экзаменатору, по каким-то причинам, студент не нравился, то в ход шёл дополнительный вопрос, ответить на который и сам экзаменатор порой затруднялся.
- Сколько костей в теле человека когда он родился?
- 270.
- Угадали. А теперь назовите, пожалуйста, все кости по латыни.
Только родившись, Сёма Кацас уже имел долг перед Советской Армией. Хотя по состоянию здоровья, а в то время Сёма ещё не умел говорить, он физически не мог у армии ничего занять. Кроме того, армия в его рождении никакого участия не принимала. Тем не менее, обязательным долгом каждого советского человека, независимо от его склонностей, было потерпеть два года на воинской службе. Отсрочку давали только студентам, которые временно “прятались” от этого долга в институте. Сёма же хотел служить родине по-научному. А поскольку конкурс в русскую группу Вильнюсского университета был не предсказуем, то на семейном совете было решено отправить его учиться физике в захолустный Калининградский университет, где на все факультеты часто был недобор.
Город Калининград являлся самым западным областным центром российской федерации. Запад здесь задержался только в виде могилы Канта и памятника Шиллеру, оставшихся в наследство от прусского города Кёнигсберга. После войны ходили слухи, что город могут вернуть Германии. Поэтому строительство здесь шло медленно, а первоначальное население составляли личности, не всегда дружившие с законом. В городе был педагогический институт, который год назад решили переименовать в университет и прикрепить к Ленинградскому университету, как буксир. Из Ленинграда сюда ссылали по распределению молодых ученых. В таком окружении, Сёма, как говорят американцы, был “overqualified” (то есть, слишком много знал) и сдал все экзамены на отлично.
Поначалу Сёму больше всего удивили столовые Калининграда. Они разительно отличались от Вильнюских. В те времена, признаком успеха и достатка считалось наличие мяса на кухне. Но поскольку мяса на такое количество ртов в государстве не хватало, а водные недра были почти безграничны, то правительство ввело обязателные “рыбные дни“. То есть два раза в неделю население приучали есть рыбу, которая была несравненно дешевле мяса, хотя на Западе всё было с точностью до наоборот. Но западные ценности были советскому народу не указ, особенно если они были неизвестны.
Диковинные рыбные блюда включали: рагу из кальмаров, бефстроганов из кальмаров, кальмары в сметанно-чесночном соусе, и тому подобное. Сёме так понравилась новая еда, что даже в редкие “мясные дни”, он предпочитал камбалу шницелю, где содержание мяса и хлеба находилось в равных пропорциях.
Физико-математический факультет находился в большом немецком особняке. Вокруг него располагались два, уже построенных в советское время, общежития: старое и новое. Сёма должен был выбрать в каком из них спать, поскольку для учёбы ни одно из них было непригодным. Старая общага представляла трёхэтажный дом с прогнившими полами и тёмными окнами. Зато в комнатушках жили только по два студента. Сёме это показалось заманчивым, и он попросил у комендантши посмотреть одну из комнат. Войдя в эту “камеру”, он так разволновался, представив себя на месте заключённых, что попросил дверь за ним не закрывать. Когда-то в школе Сёма читал о казематах Петропавловской крепости, но никогда их не видел. Тем не менее после просмотра образцовой комнаты, он был твёрдо уверен, что архитектор казематов принимал активное участие в проектировании старого общежития. Проблемы выбора больше не стояло, и Сёма попросился жить в новое общежитии.
Панельное четырёхэтажное здание было действительно новее и светлее. Студенты жили по четыре человека в комнате, где каждый имел тумбочку и персональный стул возле кровати. Видимо предполагалось что гостей они будут принимать лёжа, как в больничном стационаре. Холодильника в комнату не полагалось. Продукты теоретически можно было держать в маленьком холодильнике на общей кухне. Но оттуда они очень быстро и бесследно исчезали. Поэтому холодильник был всегда пустой, a продукты студенты держали в мешочках висевших за форточкой.
Этажи были мужские и женские, но все могли беспрепятственно ходить друг к другу в гости. На каждом этаже проживало около ста студентов. В одном конце коридора находился туалет с двумя кабинками. Крючки на их дверях большую часть времени были сорваны поскольку каждые две минуты за дверь кто-нибудь дергал со всей молодецкой силой. Поэтому Сёма предпочитал посещать туалет немецкого особняка, так как немцы ещё до войны понимали толк в хорошем пищеварении, и университетский туалет был удобным.
Кроме Сёмы в комнате обитали ещё трое: Витя Кравченко и Вацлав Понимаш, которые учились на географическом факультете, и филолог Виталик. Витя был крепкий, черноволосый, симпатичный парень из Мурманской области, увлекавшийся экономической географией. Особенно, он любил поговорить об экономике регионов выпив.
Студенты, в основном, пили красное креплённое вино и портвейн. До жизни в общежитии, Сёма был знаком только с дешёвыми литовскими фруктовыми винами, которые в народе называли “чернила”. По литовской легенде их заказывала даже сама английская королева. То что пили студенты, по студенческой легенде, покупала только Америка, чтобы красить заборы: краснодарский “Солнцедар” (в народе “Солнечный удар”) и азербайджанский Агдам. После выпитых стаканов, краска из бутылки переходила на лица пьющих, и они становились бардово-богровыми. Выпивали только Витя и Сёма, чувствуя симпатию друг к другу. Вацлава не приглашали, а Виталик отказывался.
Витя питал глубокое уважение к еврейскому народу, и раз напившись, показал Сёме свой паспорт. В графе “Национальность” у Вити было пусто. Как это произошло, Витя хранил в тайне. Но Сёма полагал, что влюблённая в Витю паспортистка из маленького северного городка, выпила с ним бутылку Агдама перед заполнением паспорта. После этого, её терпения хватило только на первые четыре графы перед тем, как она бросилась в Витины объятия. Несколько раз напившись, Витя грозился записать в пустую графу опасное слово “еврей”. А Сёма предлагал вписать туда “американец”. Как бы то ни было, угроз своих Витя не исполнил.
Вторым обитателем студенческой коммуналки был Вацлав Понимаш. Это был рыжий крестьянский детина из белорусской деревни. Вацлав очень стеснялся своего нерусского имени и просил называть его просто Вася. Главной чертой Васи была прижимистость. Он ни с кем ничем не делился. Всё что приносил, он сразу прятал в чемодан под кроватью, который тут же запирал даже если при этом сам был в комнате. Учёба у Васи не ладилась, и Витя сочинил про него байку: “Утром Вася Понимаш бежал на занятия. По дороге стоял столб. Вася стукнулся головой об столб. Столб согнулся. Вася побежал дальше”.
А ещё Вася не любил мыться. Запах его носков и майки не давал никому расслабиться. В конце концов Вите это надоедало и он частенько проводил перед сном следующую операцию:
- Васька, давай одеколон. А теперь накройсь одеялом с ног до головы.
После этого, он прыскал Васькино одеяло до тех пор пока запах одеколона не перебивал запах Васи. В конце концов эта воспитательная акция возымела действие. Васе очень жалко было расходовать одеколон, и он стал мыться чаще.
Филолог Виталик был худеньким пареньком с длинным носом и длинной шеей. Его семья жила в Калининграде, и общежитие ему не полагалось. Но он неизвестным образом и по неизвестным причинам сумел получить здесь койку. Виталик ночевал в комнате редко, и ни во что не ввязывался. Даже на запах Васи он не реагировал.
Однажды прочитав в газете о гастролях в Калининграде Вольфа Мессинга, Виталик неожиданно заявил, что он тоже экстрасенс. Сёма, как будущий физик-теоретик, сразу же подверг эту теорию сомнению. Тогда Виталик на спор пообещал продемонстрировать свои недюжие способности на игральных картах. Он сказал, что определит с завязанными глазами на ощупь цвет масти данной ему карты. Но заметил, что сможет это сделать только один раз, поскольку для такого эксперимента требуется большой расход психической энергии. А чтобы восполнить потерянную энергию, он будет черпать её прямо из космоса.
Все сели вокруг стола, и Сёма сам завязал Виталику глаза шерстянным шарфом. Перед началом сеанса, Виталик простёр руки к потолку и начал судорожно глотать воздух, извлекая из него энергию и блокируя запах Васи. Хотя редкий космический лучик долетал до середины комнаты через немытое окно, но энергия из космоса доходила до Виталика беспрепятственно, пробивая все потолки нового общежития. Сёма тщательно перетасовал колоду и стал протягивать Виталику карты, изобретательно вытаскивая их из середины колоды. Но Виталик, едва касаясь карты, всегда правильно угадывал красная масть или чёрная. Наконец его слабые лёгкие устали так часто дышать, и Виталик попросил передышку, ссылаясь на то, что он психически изнурён.
В комнате воцарилось молчание, и даже Вася перестал сопеть. Наконец, Сёма решил записать проделанный эксперимент для потомков.
- Виталик, ты кому-нибудь это уже показывал?
- Неа, устало ответил Виталик. – Вы первые. Я не ищу дешёвой славы. Я будущий романист, а не картёжник.
- Но Виталик, ты же феномен, продолжал Сёма. – Как же это у тебя получается?
Виталик задумался.
- Ну когда я впитываю прилив энергии, мои кончики пальцев становятся такими чувствительными, что я различаю пупырышки на картах. У красных они выпуклее.
Витя инстинктивно схватил одну из карт, и стал водить по ней пальцем, пытаясь нащупать хоть какие-нибудь пупырышки. Но атласная поверхность карты казалась абсолютно гладкой для его больших пальцев.
- Виталик, ну пожалуйста, ну давай ещё один разок, попросил Сёма. – Один только раз, в науке это не доказательство. Должна быть повторяемость. Хотя это и маловероятно, но ты мог просто случайно угадать цвета масти. А вот второй раз, по теории вероятностей, это уже вряд ли повториться.
- Я не могу так сразу, сказал, тяжело вздохнув, Виталик. – Я наверное уже похудел на несколько килограммов. – Дайте мне чего-нибудь поесть.
Сёма принёс яблоко, Витя сделал бутерброд с колбасой, а Вася не шелохнулся. Подкрепившись, Виталик решил сделать одолжение и повторить свой триумф. На этот раз, Витя завязывал Виталику глаза и протягивал ему карты, а Сёма внимательно наблюдал за действиями экстрасенса. После вдыхания энергии из космоса, Виталик опять безошибочно справился с заданием.
Сёма был обескуражен - повторяемость была достигнута. Чтобы провести новый опыт, Виталика опять нужно было кормить. У Вити и Сёмы запасы еды уже кончились, и они одновременно выжидающе посмотрели на Васю. Вася отвёл глаза. И тут Виталик разрядил напряжение.
- Ну ладно, не буду вас больше накалывать, улыбаясь сказал он. – Я с Васькой договорился. Когда масть красная, он мне под столом на ногу нажимает.
- Одно хорошо, разочарованно подумал Сёма. – Космос не пострадал. Его энергия не оскудела.
А Вася тут же сказал, что ему срочно нужно в библиотеку, и убежал, не дожидаясь Витиной реакции.