Князь сидел, подперев рукой голову, и смотрел в одну точку. Перед ним на тарелке остывала нетронутая каша.
- Батюшка, Гвидон Авдеевич, опять ты не покушал! Зачахнешь, сокол ты мой! - и нянька принялась пихать ложку в рот князя.
- Уйди, Ниловна! Не голоден я! - попытался отмахнуться от неё Гвидон и встал из-за стола.
- За папу! За маму! За процветание государства! - махонькая нянька бегала вокруг князя, как собачка, и пыталась дотянуться до его рта ложкой.
- Прасковья Ниловна! - молодой мужчина сдвинул брови. - Я не дитя!
- И то верно, остыла давно кашка-то! - старушка облизнула ложку и сунула ее себе за пояс.
- Ты мне лучше вот, что скажи, Ниловна! - князь вынул из угла потрёпанный гобелен. - Кто это?
Нянька прищурила подслеповатые глаза. На полотне была изображена девушка с крыльями. Художник, стараясь передать ослепительную красоту девицы, даже изобразил сияние, исходящее от ее лба. Серебряными нитями по обе стороны головы неизвестной были вытканы рога. Но они ее совсем не уродовали, а придавали облику дерзости.
- Ох, старая это легенда, Гвидон Авдеевич! - поцокала языком Ниловна. - Мне ее рассказывала ещё моя бабушка...
- Давным-давно, - нараспев продолжила нянька, - правил этим краем старый князь. Ох, жесток он был и сладострастен! Ходил он по домам, стоял под окнами и высматривал девок себе в новые жены, а старых губил. Не жалел и своих малых детушек! И вот решил он снова извести свою жену и взять за себя двух ее сестёр. Приказал он тогда сыночка своего младенчика и мать его раскрасавицу княгиню заточить в деревянный сундук и бросить в самый глубокий омут. Слуги покорились недоброй воле владыки и все, как он велел, выполнили. Долго ли, коротко ли...
- Покороче, Ниловна! Кто на портрете?
- Эх! - нянька обиженно поджала губы и продолжила. - Младой князь с матушкой спаслись. Прибило их сундук к острову, там они и приют нашли. А девица эта - птица-оборотень. Помогла она князю отомстить своему злому батюшке, ну и там по хозяйству островному подсобила кой-чего.
- Я хочу найти ее! Ниловна, помоги! - князь стиснул маленькую ладошку няньки.
- И-и-и, что удумал! Этой девы-птицы может и на свете-то не было. Что ты, голубь, сказкам-то веришь!
- Как мне ее найти, Нилна?! - молодой человек тряхнул старушку так, что она ойкнула.
- Батюшка, ты не захворал? У тебя жар! Давай я тебе отварчика принесу успокоительного? Вмиг все печали забудешь!
- Не нужно мне ничего... - князь отпустил женщину и сел обратно за стол, ссутулившись.
Нянька обошла князя и тронула его за плечо.
- Гвидон Авдеевич, я не знаю сама про птицу-оборотня. Только чую не к добру это все. Не может быть ладной девка, которая перьями туды-сюды обрастает... - князь дёрнул плечом. - Но старая баба Риха знает больше меня. Сходи к ней, попроси отворотного зелья. Пропадёшь ведь! - последние слова Ниловна сказала уже в пустой комнате. Гвидон слишком быстро выбежал вон.
Баба Риха жила на самом краю столицы. Ее старая избушка вросла окнами в землю и была похожа на согнутую нищенку из-за покосившейся крыши. Говорили про Риху всякое. Живёт, дескать, она тысячу лет, продала душу тёмной силе, а взамен обрела колдовские способности. Ее откровенно боялись и обращались к ней только в самом крайнем случае.
Князь перешагнул порог домика бабы Рихи. Хозяйка стояла к нему спиной и мешала что-то в большом чане. Гвидон подумал, что не так уж и страшен дом колдуньи. На подоконнике стояли цветы в разноцветных горшках, на стене висели лубочные картинки, а стол был покрыт чистой льняной скатертью, да и пахло по-домашнему вкусно. А потом баба Риха обернулась. Князь вздрогнул. На ее лице, загородив все остальное, царствовал огромный нос. Он был так велик, что из него можно было скроить ещё одну голову. А его кончик гордо, как вишенка на торте, украшала бородавка. Старуха уставилась на гостя.
- Эмм... - не сразу нашёлся князь.
- Здравствуй, князь! - проскрипела старуха и криво улыбнулась. - С чем пожаловал?
- Здравствуй, Риха Салтановна! Я ищу ее! - и Гвидон развернул гобелен перед колдуньей.
- Вот оно что! И этот туда же! - захихикала старуха. - Ничему вас время не учит!
- Можешь помочь? - князь насупился.
- Отчего ж не помочь?! Помогу! Только услуга за услугу...
- Я дам тебе любую цену, которую попросишь! Сколько?
- Э, нет! Какой быстрый! Дай слово, что выполнишь мою просьбу, после того, как я выполню твою.
- Слово князя! – Гвидон тожественно поднял правую руку.
- Так слушай! Поймать твою кралю непросто. Хотя каждый день она прилетает в Девичью бухту - искупаться. Но в руки она тебе сама не дастся. Как попытаешься схватить, обернётся она птицей и лови ветер над морем. Я дам тебе заговоренную сеть. Накинешь на девицу, как только она окажется к тебе спиной. Но если вырвется, не сносить тебе головы! - и она толкнула князя в лоб шершавой ладонью так, что он отшатнулся.
Девичья бухта пользовалась у местных жителей дурной славой. Окрестные девушки ходили туда топиться из-за несчастной любви. Место было зловещее. Скалы, водоросли, обломки лодок, осклизлые тушки рыб и прочий катастрофический антураж. Говорят, что некоторые девицы раздумывали бросаться в воду в таком неромантическом месте. И, решив, что их горе не так уж и велико, возвращались домой.
Князь спрятался в бухте с вечера. Он боялся, что пропустит волшебную птицу. За ночь Гвидон замерз и почти заболел, утром клацанье его зубов заглушало шум волн. Бедного князя знобило и мутило от запаха водорослей и тухлой рыбы.
Взошло солнце. Оно весело побежало, прыгая с камня на камень. Совсем рядом раздался шум крыльев и огромная чёрная птица опустилась на воду. Князя бросило в жар. Птица проплыла вдоль берега, море за ней вспенилось, вода очистилась, стала кристально прозрачной и заискрилась на солнце. Гвидон не заметил, когда чёрная птица нырнула, а вынырнула из воды уже девушка. Она не очень была похожа на красавицу с гобелена. Сходство угадывалось, но лишь отдалённо, так рисунок ребёнка похож на картину художника. Девица обернулась и посмотрела на скалы голубыми как вода глазами. Князь понял, что пропал. Его сердце ломилось наружу, дыхание прерывалось, в голове была сияющая каша. Сеть выскользнула из его пальцев и он, наконец, вспомнил, зачем держал ее в руках. Девица тем временем накупалась и встала во весь рост на мелководье. Гвидон замер, так ослепительно было ее тело в лучах утреннего солнца. Девушка повернулась к князю спиной и раскинула руки. Гвидон не стал ждать другого момента и бросил сеть. Девица пронзительно закричала и стала биться в сети, пытаясь освободиться, но князь держал крепко. Девушка была очень сильной, мужчина еле удерживал пленницу, прижимая ее к земле. Она сделала ещё несколько попыток освободиться, а потом затихла.
- Слезь с меня, смертный! - сказала она тихо, но спокойно.
- Прости... - князь отпустил девицу и сел на землю.
- Ну, и что тебе надобно? - она тоже села и перекинула конец сети через плечо.
- Я замуж тебя хочу позвать!
- Замуж?! - девица захохотала.
- Уж… уж... уж... - эхом откликнулись скалы в Девичьей бухте.
- Мальчик, я не хочу ни в какой замуж. Но сеть ты достал хорошую, заклятье мне не разорвать - двенадцать дней я буду рядом с тобой. Но на тринадцатый... - она снова рассмеялась.
- Я сделаю все, чтобы ты осталась... - прошептал молодой человек. Девица только фыркнула.
- Как зовут-то тебя, женишок?
- Князь Гвидон! - расправил плечи юноша.
- Гвидон, значит! Ну-ну! История циклична… А я - Леда! - она легко вскочила на ноги. - Ну, веди меня! Гостем буду! - и она быстро пошла вперёд, не дожидаясь князя.
- Как ты живёшь в этом сарае? - Леда брезгливо приподняла за кончик старую шкуру, служившую подножием княжеского трона.
- Я... я... не успел подготовиться... - князь смутился.
- А к женитьбе успел? - насмешливо оборвала его девица.
- А ну! Свистать всех наверх! Мамки, девки, няньки! Все сюда! - заорала Леда и топнула ногой так, что задрожали стены.
Из дверей, боязливо шушукаясь, потянулась вереница женщин.
- Что ты раскричалась-то, чай не глухие! - выступила вперёд старая нянька.
- Это моя няня - Прасковья Ниловна! - мягко сказал Гвидон и обнял старушку за плечи.
- Прасковья Ниловна! Я - Леда, жена вашего князя на ближайшие двенадцать дней, - девушка пожала старушке руку. - Нянюшка, как же вы допустили, чтобы здесь такая антисанитария образовалась?
- Ой, милая! Как одряхлела я, так вся челядь от рук отбилась. Они, негодники, притворяются слепыми и глухими – и только нос воротют от моих наказов. А мне одной не потянуть такие хоромы! Вот хозяйство в упадочность и приходит. А этому, - она показала на князя, - порядок с детства побоку.
- Понятно. Значит, так! Кто ещё посмеет не услышать слов Прасковьи Ниловны или мои, полетит из дворца как пробка из бутылки!
- Шампани? - хихикнула в ладошку хорошенькая работница.
- Угу. Ты будешь первая! - Леда кивнула девчонке.
- Так! Все за уборку! Берём мётлы, тряпки и вперёд - навстречу чистоте и гигиене! У-и-ху!- снова заорала женщина-птица, на мгновенье на ее лице появился хищный клюв.
- Оборотень... оборотень... - зашептались женщины и бросились за хозяйственным инвентарём.
Дворец содрогнулся. Никогда ещё с таким тщанием его не убирали. Женщины в подвернутых юбках носились по этажам. Работа кипела. Скоблили полы, сметали паутину с потолка, чистили печи и камины, вытряхивали половики, взбивали перины, стирали белье, драили посуду. Из окон вылетали облака пыли и сажи. Среди этого безумия молнией носилась Леда и отдавала приказания, как настоящий военачальник. Рядом семенила старая нянька, уточняла, подтверждала распоряжения, подсказывала, как их выполнить. Ниловна распрямила плечи, подобралась и выглядела лет на десять моложе. Ее голос окреп, зазвучал громко и повелительно.
Князь выскочил из дома при первых взрывах копоти, грохнувших в него из камина в тронном зале. Он поспешил на ристалище, где всегда упражнялся со своей дружиной. Его семиюродный дядька, воевода Белоус, не церемонился с Гвидоном. Тот вошёл в дружину детским и дошёл до тысяцкого, участвовал во всех военных походах, отбивал нападения соседних княжеств, патрулировал границы. Но, надо сказать, после смерти старого князя соседи сидели тихо. То ли боялись, то ли копили силы.
Но Гвидон не ослаблял боевую готовность. Приняв княжение, с Белоусом объездил все крепости на границах. Молодой князь вникал во все: схемы разъездов, отчёты караульных, график тренировок, настрой воинов, поступление новобранцев, пенсия старым воякам и инвалидам. Белоус гордился племянником. В дружине Гвидона очень любили и уважали. Он был смел, решителен и справедлив.
Упражнялись серьезно, в полную силу. Бились деревянными мечами, отрабатывали удары, стреляли по мишеням, сходились врукопашную, прыгали через дощатые заборы и выезжали лошадей. Было жарко, Гвидон скинул мокрую от пота рубашку и зло рубился на мечах с огромным рябым мужиком. Леда пробегала по верхней галерее дворца. Увидев молодого князя, она споткнулась, посмотрела на него долгим взглядом, тряхнула головой и поспешила дальше.
- Это Ледушка сама пекла! Скушай, касатик! – нянюшка попыталась засунуть Гвидону в рот большую ватрушку.
- Няня! – князь отодвинул старушку, но угощение взял.
Стол ломился от яств. Это было настоящее пиршество! Леда с Ниловной проинспектировали кухню, дали нагоняй поварам, перетряхнули все запасы и составили новое меню. Неожиданно на кухне появилась баба Риха, дала пару дельных советов, помогла в приготовлении торжественного обеда. И осталась с одобрения Ниловны за главную, к неудовольствию старых поваров.
Князь вернулся поздно. Своего дворца он не узнал. Все сияло чистотой, во всех покоях царил идеальный порядок. Стало просторно и светло, в убранстве помещений чувствовался тонкий вкус и мера. За одним из старых гобеленов обнаружили комнату, о существовании которой никто не догадывался. Судя по количеству пыли, она была закрыта давно, возможно несколько столетий. Это было что-то вроде сокровищницы. В самом центре возвышалась огромная груда зеленых камней - это оказались изумруды. Рядом пристроилась, почти не уступавшая первой по размеру, куча золотых пластинок, странной выгнутой формы. Остальную часть комнаты занимали другие ценные предметы: вазы, старинные подсвечники, блюда и латы.
- Спасибо тебе, Леда! С твоим появлением сбываются мои мечты! – горячо воскликнул Гвидон. Девушка приподняла одну бровь. – Казна моя приросла. А я давно хотел отправить несколько толковых ребят в Заморье. Я хочу, чтобы они обучились корабельному делу, строительному мастерству, узнали о новых веяньях в военном деле, врачевании и… искусстве, - князь почему-то потупился.
- Чего так? – спросила девушка.
- Понимаешь, застой какой-то у нас. Батюшка искоренял любые выступления против традиций. А я тайком учился по книгам, да у людей, приезжающих из Заморья. Отца же только войско заботило. Хорошо, что он не очень в дружинные дела вникал, все нам доверил и мы с Белоусом кой-какие новшества ввели. Но, чувствую мало этого, нужно дальше идти.
- Да… - Леда внимательней взглянула на молодого князя, - иногда люди меня удивляют. Ты далеко пойдешь Гвидон Авдеевич! – и поднялась.
- Леда… - голос юноши дрогнул. – Я не неволю тебя. Просто хочу, чтобы ты знала. С тех пор как я увидел твой портрет, во мне что-то прорвалось. Вот тут! – он стукнул себя кулаком по груди. - Я как больной стал! Мне кажется, что я тебя уже знал и… всегда любил.
- Я знаю, - серьезно сказала девушка и, не оборачиваясь, вышла.
- Странно, собираемость податей у нас высокая, почему так мало в казне остается? – Гвидон поднял глаза на Феофана Питиримыча.
- Ну, так, княже, расходы у нас дюже велики. Войско твое все съедает, - сказал казначей, стирая пот с мясистого лица.
- Врет он! – звонкий голос заставил мужчин обернуться. Леда стояла в дверях, похожая на русалку, в накинутой на голое тело сети. Ее голубые глаза сияли как звезды. Феофан закашлялся, князь улыбнулся. Девушка подошла и села на подлокотник княжеского кресла. – Нагло врет! – повторила она.
Девушка прищелкнула пальцами, и в воздухе появился перстень с красным камешком. Она надела кольцо на мизинец Гвидону. Из перстня выбился красный луч и вперился казначею в грудь.
- Отличная штука! – удовлетворенно сказала Леда. – Это кольцо правды. Тот, кто врет - будет испепелен через пять минут, если не скажет правды, – она хищно облизнулась.
- Все скажу! Все! Не губи, князь! Дева, не губи! – завопил Феофан, бухнулся Гвидону в ноги и стал биться лбом о пол. Его исповедь заняла больше пяти минут. Он говорил и говорил, о кражах, липовых расходах, приписках и о домике на дальнем конце княжества с коровками и лошадками. – Я не для себя, для деток малых! Их у меня тро… семеро! – тряс бородой казначей.
- Прочь! – коротко резюмировал князь. – Сдай ключи Ниловне! – Гвидон отвернулся, чтобы не видеть, как Феофан полз задом до двери, поминутно целуя пол.
Князь снял перстень и протянул его волшебнице, - Не надо, Леда! Я не хочу таких разоблачений! И жизни отнимать так - тоже не хочу!
- Да никого он не испепелит! Это так, обманка! – улыбнулась Леда и кольцо исчезло. – А что врет - это и без магии видно. Зато он всему свету о случившемся разнесет, и не каждый осмелится тебе теперь врать.
Следующее утро подтвердило слова девушки-птицы. В нескольких городах княжества сбежали старшины. А один заперся в собственном погребе и требовал политического убежища. Насилу его уговорили выйти, пока он там от обжорства и пьянства не умер. У князя прибавилось забот. Пришлось объехать города, назначить новых управленцев. В столице было не протолкнуться от желающих доплатить утаённые подати. Был создан специальный совет, рассматривающий каждый случай в индивидуальном порядке. У кого-то принимали недоимку в казну, а кого-то отпускали на все четыре стороны и ещё послабления давали на будущий год.
В столице началось строительство библиотеки, школы и научной кузницы. Или, как называл ее столичный изобретатель Кулига, под чьим руководством она возводилась - "раболаторция".
Князь и Леда носились по стране, как две стрелы. Не всегда ночевали во дворце. Но Ниловна успевала перехватить беглецов с утра и всучить им мешок с едой.
- Детки! Куды вы голодные-то! Вот я вам узелочек гостинцев припасла! - и старушка ловко упихивала объемистые свертки в седельные сумки.
Князь решил осуществить свою мечту. Он собирал посольство в Заморье. Ездили они с Ледой по городам и сёлам, говорили с людьми. В стране оказалось много желающих учиться. Князь горел надеждой, видя такие же огоньки в глазах других людей.
Леда сопровождала его повсюду. Они много проехали бок о бок, ночевали рядом на жёстких лавках в сельских избах, накрывались одним плащом в непогоду, делили в пути кусок хлеба поровну. Однажды ночь их застала на пути в столицу, лошади устали и захромали. Пришлось ночевать в поле. Гвидон укрыл девушку своим плащом, а сам сел поодаль, но скоро его тоже сморило. Утром он обнаружил Леду подле себя. Она лежала рядом и обнимала князя рукой, примостив голову на его груди. Ночью она, похоже, замёрзла, наверное поэтому ее нога покоилась на боку молодого человека. Сердце князя бухало как колокол. Леда открыла глаза, отпрыгнула в сторону, как кошка, и принялась раздувать костёр. Девушка напрочь забыла, что обычно она использовала для этого магию.
Ехали шагом. За эти дни удалось поставить все княжество с ног на голову. Древнее государство будто проснулось и наполнилось новыми силами, идеями и надеждами.
- Леда, а почему ты не снимаешь эту сеть? - князь скосил глаза на одеяние девушки.
- Не могу, - она вдруг будто потухла. - До завтра колдовство будет держать меня в ней. Только тот, кто пленил, может меня освободить. И... птицей я сейчас не могу стать.
Какое-то время молчали. Гвидон смотрел на землю и о чем-то думал, а Леда откинулась в седле и тоскливо глядела на небо.
- Леда, давай спустимся? - князь остановил коня рядом с тропой, ведущей в Девичью бухту.
Они спешились и быстро сбежали вниз. Девушка зашла по щиколотку в воду, повернувшись к князю спиной. Он сделал резкое движение. Сеть слетела и, шипя, рассыпалась в воздухе. Нагая девица обернулась к Гвидону прекрасная и возмущённая.
- Ты свободна! - твёрдо сказал князь. Девушка подошла вплотную к нему, взглянула в лицо, глаза в глаза. И в следующее мгновение большая чёрная птица поднялась в воздух и стремительно умчалась прочь.
Князь просидел в бухте до вечера. Погода портилась. Он сидел на берегу и не замечал, как резкие порывы ветра рвут его волосы. Очнулся он, когда тугие струи дождя насквозь промочили его одежду. Тогда только он поднялся и побрел прочь.
Тут страшное видение возникло перед ним. Баба Риха, чёрная и жуткая в своей развивающейся хламиде. Мокрые седые волосы облепили ее лицо и уродливый нос.
- Долг платежом красен, Гвидон Авдеевич! - завопила она сквозь вой ветра.
- Что ты хочешь? - закричал в ответ князь.
- Ты должен укусить мой нос! - зловеще проскрежетала старуха.
- У-к-ку-сить но-о-о-с... - Гвидон затрясся от нервного смеха. - Нос?!
- Кусай! - завизжала ведьма, крепко схватив его за обе руки.
Гвидон, давясь смехом, нагнулся к бабе Рихе и легонько прикусил кончик ее носа. Полыхнула молния, и удар грома разметал обоих по земле. Князь первым поднялся на ноги и подошёл к старухе, чтобы помочь ей встать. Баба Риха, кряхтя, поблагодарила его. Князь с удивлением смотрел на ее лицо, обычное старушечье, вполне добродушное. Огромный нос исчез.
- Нос! Твой нос! - Гвидон опять заржал, сотрясаясь всем телом. Сквозь смех прорывались всхлипы, грудь разрывалась от боли.
- Поплачь, князь! Не таись, поплачь! - баба Риха обняла его и похлопала по спине. - Страшное заклятье снял ты со всего своего рода. Теперь все будет хорошо!
- Простыл наш батюшка! Простыл касатик! Перекупался! - Ниловна всплеснула руками. Безвольного Гвидона куда-то потащили, переодели и уложили в кровать. Баба Риха решительно пресекла спасательную операцию няньки, развернув ее вместе с горшком куриного бульона, в обратную сторону.
- Дай ему покой, Нилна! Пойдём чайку попьём! У меня и бальзамчик есть!
- Дык, помрет ребёнок-то!
- Утро вечера мудреней! - непонятно к чему ответила баба Риха и потащила старую няньку на кухню.
Князь открыл глаза, когда рассвет уже затопил небо жидким золотом. Гвидон прыжком выскочил из постели. Было много дел. Сердце ныло. Князь вздохнул и стал одеваться. Ему послышался шелест крыльев. Он потряс головой, отгоняя наваждение. Но обернуться не смог. Сзади его обхватили нежные женские руки.
- А знаешь, князь! Я, пожалуй, ещё у тебя погощу.