В начале сентября мы поехали на Цайдамское озеро, славящееся хорошей утиной охотой. Этот водоём, вытянувшийся длинным лиманом вдоль юго-восточной оконечности Гусиного озера и отделённый от него неширокой косой, зарос высоченными стенами тростника, окаймляющими круглые открытые пространства мутной воды, с неглубоким илистым дном. Глубина озера в этих местах доходит до груди взрослого человека.
Погода выдалась ясная и тёплая, ветра не было.
Ружья своего у меня отродясь не бывало, поэтому друзья дали мне дробовик.
Натянув высокие прорезиненные штаны от химзащиты (Л-1), я пошёл вслед за всеми к месту, где была устроена засада на уток. На самом краю озера, где заросли тростника стоят большим полукругом метров пятнадцать в диаметре, заранее на открытом пространстве расположили парочку подсадных, а сами, человек шесть, распределились под прикрытием зарослей с ружьями наготове в ожидании птиц, которые периодически прилетали со стороны Селенги и садились на открытую воду рядом с подсадными. Тогда и поднималась беспорядочная, но короткая стрельба, после которой добыча собиралась и всё продолжалось в таком же виде дальше.
Компания собралась солидная: все сплошь полковники и подполковники, руководители предприятий и районный инспектор охотнадзора.
Меня, как самого неопытного, в «секрет» не пустили, а поставили по тылам – потренироваться. Я перелез через узкую «стену» зарослей в соседнее открытое водное пространство и стал ждать. Совсем рядом за тростниковой «стеной» время от времени раздавались дружные оружейные хлопки, а я стоял и «тренировался», скучая, потому что утки в мой сектор обстрела не садились.
Наконец, минут через сорок терпеливого ожидания, я увидел, как шагах в двадцати от меня плюхнулась на водную поверхность какая-то шальная кряква и стала нервически плавать туда-сюда. Я прицелился и выстрелил. Это была моя первая и она же последняя добыча за сегодняшний день.
Поскольку долгое ожидание больше удачи не приносило, а идти через «засаду» было нельзя, поскольку выстрелы там продолжались, я решил пробиваться тылами к берегу, благо он был шагах в пятидесяти или сорока.
Забросив ружьё на плечо, я начал медленно продвигаться по илистому дну по грудь в мутной воде в направлении (как я был уверен) суши, где находился наш лагерь. Со стороны бивака раздавалась музыка из радиоприёмника и голоса «кашеваров», не занятых добычей дичи. Вода слегка попахивала сероводородом, но это никак не мешало, а скорее стимулировало к энергичному движению.
Дойдя до первой тростниковой «стены», я навалился на неё телом, и раздвинув не без труда жёсткую растительность, перевалился в следующее за ней водное пространство. Пройдя немного, увидел устроенное из согнутых стволов травы прямо над водой некое подобие ложи, похожее на кресло или небольшой диванчик, и тогда я решил немного передохнуть. Взобравшись на этот импровизированный лежак, я прилёг, оглядывая окрестности и даже успел безмятежно вздремнуть, ни о чём не думая, чему был весьма рад.
Отдыхая, я обратил внимание на то, что выстрелы постепенно стихли и то и дело стали раздаваться призывы выходить на обед.
Тогда я сполз с уютного «гнёздышка» в воду и продолжил свой путь к берегу.
Преодолев третью или четвёртую тростниковую «стену», я всё ещё не видел суши, а силы стали постепенно покидать меня. От вонючих испарений начала кружиться голова. И тут я вдруг запаниковал, когда промелькнула шальная мысль о том, что я двигаюсь совсем не к выходу из озера, а… параллельно берегу. Мне мнилось, что звуки, доносящиеся с берега, не приближаются, а удаляются. Трёхметровые плотные «стены» тростника не давали мне даже сориентироваться на местности по знакомым сопкам, в каком направлении я иду. Мне вдруг показалось, что я вот-вот потеряю сознание от удушья и усталости и утону в этой зловонной жиже вместе с чужим ружьём.
Тогда я остановился, постарался отдышаться и успокоиться, и, повернувшись в сторону раздававшихся поодаль человеческих голосов, крикнул, стараясь придать голосу игривую интонацию:
«Эй, кто-нибудь! Подайте голос, а то я, кажется, заплутал в этом болоте! Не могу найти выход».
Слышу – засмеялись. И громкий глуховатый голос дяди Лёши пробасил:
«Боец, подойди к озеру, подай голос подполковнику, а то мы комиссара потеряем».
Через минуту я уже продирался через заросли на голос командирского водителя: «Товарищ подполковник, идите сюда». Оказывается, до суши от того места, где я стоял по грудь в воде было всего с десяток шагов…
Чавкая резиновыми подошвами, я тяжело вышел на берег, а затем, довольный, что выбрался, бодро зашагал к нашей компании. Там шёл оживлённый разговор о всяких охотничьих делах, об утках, ружьях и прочем. Мужики показывали друг другу добычу и размещались вокруг импровизированного стола – расстеленной на траве плащ-палатки с расставленными на ней бутылками водки и конфискованного пограничниками виски, и разложенной по тарелкам немудрёной закуской.
После первых рюмок кто-то рассказал историю с исчезновением на этом озере знакомого, который так же, как и я пробивался сквозь заросли, и его занесло чёрт знает куда. Два дня искали, насилу нашли. Прямо – ловушка, а не озеро!