Пригласили меня однажды приятели на охоту съездить, в загон на косулю, постоять на номере. Дело было зимой.
Ехали на двух машинах сначала распадком между сопок, потом выехали на широкую долину. Мой приятель Виктор был за рулём, а я сидел сзади.
По дороге рассказывает Витя одну историю: «Едем мы как-то так же зимой на охоту. Вдруг вижу – впереди, метрах в двадцати, прямо на дороге сидит семейка куропаток, штук двадцать. Я затормозил. Они не улетают. Я тогда взял ружьё, и прямо в центр группы – бац! Одним выстрелом сразу пять штук!».
Лёха, который сидел справа от водителя, давай смеяться: «Ой, брешешь! Не может быть такого!».
Витька распалился: «Да я тебе точно говорю, чего мне врать?!».
Машина тем временем забирается на небольшой взгорок, и я вижу в лобовое стекло: впереди метрах в двадцати сидит семейка куропаток прямо как в витькином рассказе. Сидят и крылышками серенькими так легонько потряхивают, головками повёртывают, как будто разговаривают друг с другом.
Я ещё ничего не сообразил, когда Виктор дал по тормозам и замер, глядя вперёд на эту «компашку».
«Тихо – тихо! Дай ка ружьё,» – не оборачиваясь обратился он ко мне (ружьё его было расчехлено и лежало сзади за сиденьями). Я подал ему его «навороченную» вертикалку.
Виктор, тихонько открыв дверь, вышел из машины, прицелился и жахнул!
Впереди на дороге затрепыхались несколько птиц и «семейство» скрылось в придорожной растительности.
Поставив ружьё, Витька побежал вперёд по колее, собрал пернатых и, возвращаясь обратно с восторженной физиономией, держал в руках подбитую дичь.
«Ты видел? Ты видел? – кричал он присмиревшему в кабине Лёшке, – ровно пять штук!»
День обещал быть удачным.
Путь наш проходил через хозяйство одного местного овцевода – заядлого браконьера. У него мы поставили машину, пересели в УАЗик-«таблетку» и двинулись к невысокой лесистой сопке, в которую «вошли» козы.
«Судя по следам, штук десять, – деловито стал распоряжаться Валера (назовём распорядителя охоты так). – Мы с Николаичем погоним их на вас, а вы будете дежурить на номерах».
Забегая вперёд, скажу, что в тот день мы «взяли» одну косулю. А могли бы взять и две.
Вытянутую лесистую сопку поперёк делит просека. За этой просекой нас поставили по номерам, разместив за стволами деревьев.
Минут через пятнадцать показались козы. Они очень осторожно вышли на каёмку леса и стали опасливо оглядываться, принюхиваться и прислушиваться. Где-то далеко за ними в лесу шумели загонщики, крича и колотя палками по стволам сосен.
От меня до ближнего оленя было метров сто. И я решил попробовать его достать, но промахнулся. Крупный самец рванул через просеку, но его завалил парень из ближней засады. Я побежал посмотреть. Заряд вошёл косуле в шею и животное ещё трепыхалось, и автору выстрела пришлось его добить охотничьим ножом.
Разгоряченные, мы через несколько минут сели в подъехавший УАЗик и поехали дальше, к опушке леса в конце этой сопки. Там были ещё несколько точек для засад и охота продолжилась.
Я, по распоряжению главного, устроился почти на самом крайнем номере в поле недалеко от края леса. Там из брёвен был сооружён какой-то навес на «курьих ножках». Я разместился за столбом, загнал патрон в патронник «Сайги» и стал ждать. Заскучать мне не пришлось, потому что минут через двадцать где-то на краю горы в лесочке стали раздаваться беспорядочные выстрелы.
«Наверняка кого-то ещё подстрелили, – подумал я, продолжая напряжённо всматриваться в опушку леса, находящуюся от меня в ста-ста пятидесяти шагах.
Через пять-семь минут из-за мелколесья появилась косуля. Осторожно ступая и озираясь, она медленно вышла на поле и подалась неспешным шагом прямо мимо меня. До неё уже было шагов двадцать-двадцать пять и она, не торопясь, подходила к продолжению оси ствола моего ружья так, что мне не надо было даже её сопровождать, рискуя произвести малейший шум и спугнуть. Я терпеливо ждал, когда добыча совместится с линией огня.
И тут какой-то «бес» внутри меня заставляет брать артиллерийское упреждение «на пол фигуры», как при стрельбе по танкам из орудия. И я выстрелил, как потом выяснилось, прямо перед носом косули, и, конечно, не попал. Коза рванула с места в галоп и помчалась в поле, убегая всё дальше от меня и «опасного» леса. Я сделал ещё два выстрела вдогонку – и оба в «молоко». Дичь ушла!
Через пол часика подъехали ребята, рассказывая, что они ничего больше не подстрелили. А я рассказал им про свой конфуз, и Николаич незлобиво обозвал меня «мазилой». В этот день, по темноте, мы на машине чуть не заплутали в степи, а когда выбрались, наконец, к жилищу нашего «патрона», я впервые попробовал сырую козью печень с репчатым луком, чёрным перцем и солью, как принято у охотников. И до сих пор я не могу разобраться: я специально взял это пресловутое упреждение или это сыграла со мной шутку излишняя заумь; я жалел о том, что не убил это животное или испытал облегчение?
Не знаю…